[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]Небо было звездным. На огромном, синем до черноты полотнище рассыпалось множество горевших холодом огней, среди которых сильнее всего выделялось созвездие Семи Коз. Если прислушаться, можно услышать, как эти огни поют. Голоса у них высокие, звенящие, неземные, только прислушайся - и ты услышишь...
Рядом раздался взрыв хохота - так близко, что Лютик вздрогнул. Перевернулся на живот, привстал на четвереньки и, стараясь не шуршать ветками, посмотрел в просвет между листьями куста. Долго взглядываться не пришлось: несмотря на позднее время, во время гуляния жгли много костров и было светло как днём. Хватило одного взгляда, чтобы узнать в двух рослых кметах, идущих плечом к плечу, братьев из тех четверых, от которых последние два часа Лютик прятался по кустам. Он тут же отпрянул, снова прижался к земле. Смех кметов, беззаботный и весёлый, ему не понравился. Известно, что если твой неприятель в ярости, это плохо: он легко может убить тебя даже если против своей воли. А вот если он воспринимает происходящее как забаву, то просто смертью ты не отделаешься.
Лютик драматизировал. Вряд ли кметы собирались его прикончить: судя по их подслушанным разговорам, они хотели его просто выставить на посмешище, чтоб девки больше не позарились. Роль героя в опале Лютика привлекала, но не в этот раз: в двадцать четыре года, да ещё для столь тонкой натуры, которой он себя считал, публичное унижение смерти подобно.
Дождавшись, пока кметы удалятся и даже их гоготание перестанет быть различимым, Лютик нахлобучил на голову свою шапочку, проверил, на месте ли лютня, и поднялся на ноги.  Пока он продирался через кусты, ветки немилосердно трещали, но вряд ли кто-то мог это услышать среди пьяных выкриков и треска фейерверков. Ночевать здесь Лютик не собирался: спать было небезопасно, его, беззащитного, в любой момент могут отыскать; а любоваться звёздами ему определённо не давали. Определённо стоило покинуть Гулету сейчас.
До трактира Лютик добрался быстро, благо, тот был недалеко. Улепётывая от братьев, Лютик обежал почти весь город, так что оказался почти что в том же месте, с которого начинал. Всего-то и нужно было, что пройти по дороге в сторону, противоположной той, в которую пошли кметы, свернуть в переулок направо, пройти его насквозь и свернуть снова - в этот раз налево. Убедившись, что перед трактиром никого нет, Лютик пошёл к конюшне, постоянно озираясь. Доозирался: напротив входа в трактир он почти натолкнулся на высокого мужика. Лютик успел отшатнуться, поднял руки в инстинктивном жесте. Выглядел он, должно быть, презабавнейше: широко раскрытые глаза, полусогнутые колени, на которых было по живописному пятну грязи, дважды порванный рукав рубашки и листья в выбившихся из-под шапочки волосах.
Зато перо цапли на этой шапочке гордо торчало вверх.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]Люди говорят, что у страха глаза велики как задница краснолюдки. Про задницу Лютик уверен не был, но вот в истинности первой части фразы ему приходилось убедиться не раз. Он успел неловко отступить ещё на шаг, уже готовый дать дёру, и только тогда понял: хоть телосложением верзила и напоминал кого-то из братьев, но всё же крепче и шире в плечах, а главное - волосы у него были седые, братья же были в самом рассвете сил. Верзила, впрочем, тоже старым не казался...
- Я не кусаюсь, парень.
И, прежде чем Лютик успел что-то вымолвить, верзила свернул за угол трактира и скрылся с глаз. Хорошо ещё, по макушке не потрепал, как любил делать в детстве отец.
- Да охренеть, - выдохнул Лютик сквозь зубы. Заодно выяснил, что в горле у него пересохло - от злости, которая начала его одолевать, что ли - и потому звук получился... ну, не получился. Сам Лютик ничего не услышал, кроме тихого хрипа. Он сглотнул и уже набрал побольше воздуха, чтобы повторить то же, только погромче, как вдруг услышал:
- Куды прешь хайло раззявив? - и прикусил язык. Голос был знакомым, и встречаться с его обладателем Лютик не намеревался.
Осторожно ступая и беззвучно молясь Мелитэле, чтобы братьям не пришло в голову вывернуть ко входу к трактир, Лютик двинулся дальше. И, хотя верующим его можно было назвать лишь постольку-поскольку, Мелитэле была благосклонна: он благополучно юркнул в конюшню и единственной его неприятностью была плеснувшая под ногой лужа (Лютик предпочёл не задумываться, из чего эта лужа состояла: дождя не было уже несколько дней). Впрочем, на фоне "чистоты" остального его костюма, грязный сапог был меньшей из бед.
Его лошадь - игривая вороная кобыла по кличке Оса - приветливо заржала. Осой она была названа за чрезмерную кусачесть, которая, правда, проявилась только раз. Да и Лютик, едва не лишившийся пальца, ругался словом, весьма отдалённо похожим на "оса". Скорее оно являлось грубым синонимом слова "собака".
Лютик подошёл к лошади вплотную, потрепал её по морде, успокаивая, и прислушался. Но, как ни напрягал он свой слух, не получалось разобрать даже голосов. Лютик разочарованно цокнул языком. Какая разница, слушай не слушай, а вряд ли они рассуждают о Родерике де Новембере. Скорее уж верзила решит помочь благородным господам и уже рассказывал, что искомое прямо у них под носом. Свояк свояка - так тоже говорят люди. Тем более в маленьком городке.
Возле входа в конюшню раздался лёгкий, небрежный стук. Лютик замер.
- Эй, ты там сидишь? Твои друзья отправились рыскать по твою душу на другой конец города.
"Да, конечно".
- Вылезай. Я всё равно вижу в темноте.
"Отлично, просто отлично".
Лютик неторопливо прошёлся обратно и стал напротив двери. На его губах медленно появлялась улыбка. Он стал напротив двери, напротив того верзилы, что за ней, и - он был в этом уверен - как минимум двоих братцев. Когда дверь распахнулась, Лютик отвесил театральный поклон, сдёрнув шапочку с головы и отведя руку в сторону и насмешливо ухмыльнулся. Смотрел он не в пол, а в дверной проём, готовясь к появлению братьев, к резкому движению верзилы, да даже к какому-нибудь дракону, которому пришло в голову бы его сожрать - а что, раз уж не везёт, так во всём!
- Благодарствую, милсдарь, - протянул Лютик с нескрываемой иронией в голосе. - - Представить даже не могу, что бы я без вас делал.
В любой момент Лютик был готов сорваться с места. Заманить бы их всех в глубь конюшни, чтоб у дверей никого не осталось, а потом - драпать. Лошадей переполошить, опять же...
Помирать - так с музыкой.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]Пауза затягивалась. Лютик не двинулся с места, не изменил позы. Улыбка ещё играла на его губах, но смотрелась неестественно, почти зло: глаза стали внимательными, напряжёнными. Лютик изо всех сил напрягал слух, стараясь различить неловкий шаг, неосторожное слово - хоть что-нибудь.
Фыркали лошади, перед входом в трактир со скрипом раскачивался фонарь, совсем близко ухнула птица и захлопала крыльями. Сама решила улететь или спугнул кто? И если спугнул - то кто-то из братьев или случайный прохожий?
Верзила отошёл в сторону - Лютик не отрывал от него взгляда. Пустоту в дверном проёме он отметил только краем глаза: если верзилу послали первым, то опасности от него поболее будет. По меньшей мере, сейчас, пока не появились главные антагонисты.
- Пожалуй, то же самое, что и без меня - сидел в хлеву, дожидаясь, пока тебя найдут, вываляют в смоле и перьях да провезут по городу в бочке с дерьмом.
У Лютика подкосились колени. Почти прямым текстом сказал, кто он такой, разве что приукрасил чуть - или у братьев за время поисков разыгралась фантазия. А тут уж какие люди - такая и фантазия.
Лютик удержался на ногах, комично взмахнув руками, резко выпрямился, высоко поднял голову, расправил плечи - и будто стал выше ростом. Он уже не улыбался. Сжал шапочку в кулаке - только перо торчит меж средним и указательным пальцами - и пошёл к выходу из конюшни. К верзиле Лютик старался не поворачиваться спиной, проскользнул мимо него быстро, полубоком.
- Я Геральт. Ведьмак, - сказал верзила.
В тот же момент Лютик выскочил на улицу, прижался спиной к двери. Перед ним никого не было. Лютик заглянул за дверь, потом, не удержавшись, зашёл за угол конюшни.
Продолжать поиски было бессмысленно: так и правда на кого-то из братцев наткнёшься. Но верзила... этот Геральт... похоже, не врал. Послал преследователей на другой конец города, хотя Лютик был перед ним как на ладони. Лютик усмехнулся: какое благородство.
Но ведьмак... Зачем он так назвался? Все знают, что ведьмаки - исчадия ада, готовые взяться за любую работу ради денег - а коли работы нет, так и пограбить простой люд, резню устроить какую, не посмотри на них косо. Будь этот Геральт ведьмаком, лежал бы Лютик порубленным в капусту и никакие братья уже не были ему страшны.
Да и выглядят они не так. Лютик вернулся в конюшню, покосился на лицо верзилы - ну нет, не так. У тех не лица - а рожи зверские, такие, что сразу видно - нет ничего человеческого в том ведьмаке, души нет. Такая страхолюдина, что утопцы и вурдалаки от страха дохнут. А этот Геральт - обычный, волосы только седые не по возрасту, но мало ли, что у него в жизни было.
- Почему они тебя ищут?
Лютик снова поклонился - уже не так театрально, как в первый раз, скорее просто обозначив поклон. Отвечать на вопрос он не собирался, а вот представиться - это было правильно.
- Лютик. Менестрель. - Последнее слово он произнёс с нескрываемой гордостью. - Приношу свои извинения, милсдарь Геральт. Времена сейчас опасные, никому верить на слово не стоит.
Сейчас он выглядел вполне искренне. Открытое лицо, улыбка в глазах - как будто приятнее общества Геральта сейчас ничего не существовало. Спохватившись, Лютик снова нахлобучил шапочку, отметив, что та изрядно помялась.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]- Я не знаю, что ты им сделал, Лютик, но думаю, что тебе лучше убираться из города.
Лютик едва удержался, чтобы не фыркнуть. Подумать только, какая свежая мысль! И правда, что бы он делал без этого... милсдаря Геральта.
Впрочем, шутка, повторённая дважды, да ещё перед одной и той же аудиторией, да ещё в течение пяти минут, определённо перестаёт быть шуткой. Поэтому Лютик ничем не выдал, что слова верзилы его рассмешили. Хвала воспитанию, хвала многочисленным тренировкам выдержки в Оксенфурте! Был у них там профессорок, худой шаркающий старик, когда-то умный, а ныне проявлявший все признаки соответствующего возрасту слабоумия, объект насмешек каждого второго студента. Насмешничать приходилось осторожно: старик отличался раздражительностью и громовым голосом, совершенно не вязавшимся с его неприметной фигурой.
Лютик продолжал лучиться доброжелательной улыбкой, когда верзила вдруг собрался и сказал совершенно другим тоном:
- И поскорее.
И только после этого Лютик тоже услышал: голоса, среди которых пробивались неприятно-знакомые, но раздавались и другие, которых он не мог опознать. Лютик мысленно похвалил себя за то, что предусмотрел, что братья могут обратиться к соседям, которые наверняка рады будут помочь, и тут же проклял - за то, что чересчур расслабился. Милсдарь Геральт, все зубы заговорил... И правда, что ли, на их стороне? Нет, это было бы слишком сложно для кметов. Да и бессмысленно.
Голоса раздавались всё ближе, и Лютик уже успел сделать пару быстрых шагов в глубь конюшни, когда верзила сказал:
- Если у тебя есть лошадь - подготовь её в путь.
Он не удержался, обернулся. Прямо сейчас Лютик боялся двух прямо противоположных вещей: того, что верзила сейчас решит самоустраниться (что ему, он уже сделал всё, что мог, для его спасения, кто же тут дурак, что Лютик забыл об осторожности), и того, что верзила решит принять чью-то сторону. Ладно, Лютик уже отбросил версию о том, что верзила специально его здесь задерживал, и боялся того, что верзила встанет на его сторону.
Мечи за его плечами не давали покоя, и снова вспомнились истории о ведьмаках, чудовищах, с одинаковым удовольствием проливавших кровь и людей, и бестий. Может, не соврал? Может, просто искал повод, чтобы устроить резню?
На мечи верзила внимание не обратил. Скинул куртку и закатывал рукава рубахи, как будто...
Лютик даже вздрогнул.
Как будто собирался драться в рукопашную.
- Там в углу - кобыла с белой стрелкой. Подготовь и её, бард.
Эти слова вывели его из оцепенения; Лютик тряхнул головой и бросился к своей кобыле. Оса радостно заржала, подалась вперёд: ей явно передалось возбуждение хозяина. Седлать её всегда было одно удовольствие, да и уже отработанные, привычные движения давались легко. Лютик замешкался только раз, выругался сквозь зубы - и это исправило дело. Как всегда.
Или почти всегда.
Оставалось молиться, чтобы лошадь верзилы оказалась покладистой. Вряд ли бы Геральт стал бы его предупреждать о дурном нраве кобылы: времени было не так много, и две-три минуты Лютик уже истратил. Ища кобылу со стрелкой, Лютик прислушался было к происходящему за пределами конюшни, но тут же отказался от этого: отвлекаться сейчас не стоило.
Кобыла Геральта, по счастью, оказалась покладистей голодной псины. Закончив, Лютик слегка потянул её за собой, вытянул шею, одним глазом стараясь наблюдать за лошадью, а вторым - увидеть, что твориться на улице.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]Лютик облизнул враз пересохшие губы. Не помогло.
Представшая перед ним картина напоминала кошмарный сон, непонятно как выросший из не самого безопасного, но всё-таки забавного приключения. Голова начала кружиться, Лютик пошатнулся и вцепился в седло Осы, чтобы удержаться на ногах.
Конечно, Лютику доводилось и видеть драки, и пару раз даже участвовать в них, но во всех этих драках участника обходились подбитыми глазами и ободранными костяшками. В крайнем уж случае - лишением одного-другого зуба. К открывшемуся перед ним сейчас зрелищу Лютик готов не был.
Люди лежали вповалку, будто сломанные куклы. Некоторые обошлись бескровно, но на большинстве кровь была, и это заставило Лютика побледнеть. Но главное - они стонали. Стонали.
Мертвецов Лютик видел не так много - только дальнюю тётушку в глубоком детстве да брата своего сокурсника, учившегося курсом выше - но был уверен, что после смерти люди не стонут.
Во всяком случае, не сразу.
- А, менестрель!
Лютик вздрогнул, дёрнулся в сторону - завороженный зрелищем побоища, он совсем забыл о Геральте. Прижался спиной к лошади, будто пытаясь грудью защитить её от этого человека.
Человека ли.
- Выходи, звери ручные - больше не кусаются. Некоторым нечем. О, я смотрю, ты поладил с Плотвой. Это похвально.
Лютик тем временем вспоминал, вспоминал отчаянно, судорожно. О зверствах тех, кого называют ведьмаками, об их жажде крови, обо всём, что слышал на эту тему. Вспомнившиеся истории почти ничем не отличались, только были как на подбор: одна кровавее другой.
И хуже всего было то, что, по совести, виноват в случившемся был он, Лютик. А Лютик ой как не любил быть виноватым.
- Так что ты им всё-таки сделал, Лютик?
Лютик глупо хихикнул. Махнул рукой:
- Случаются между друзьями размолвки, милсдарь Геральт.
Рука, как и голос, дрожала.
- Милсдарь. - Лицо у Лютика было бледное, как полотно, но он всё же улыбнулся. Кривовато, через силу. - Поедемте отсюда, и правда. В маленьком городке весть о подобных событиях проходит быстро.
Конечно же, Лютик представлял, чем ему грозит оказаться один на один с ведьмаком, да ещё в темноте, где Лютик ни черта разобрать не сможет, а Геральт видит ясно, как днём (сейчас Лютик верил всему, сказанному Геральтом; если бы тот сказал, что умеет дышать огнём или обращаться в землеройку, он бы ни секунды в этом не сомневался). И уж конечно, Лютик не был героем. Просто что-то будто толкало его: увези, увези ведьмака от этих людей.
А сам уж как-нибудь выкрутишься.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]И даже Оса, вот что удивительно, вела себя смирно и тихо, будто и не Оса она была, а оробевший без матери жеребёнок. Ни разу не заржала в самый неподходящий момент, не фыркала, и даже копыта, кажется, стучали приглушённо.
Впрочем, это-то наверняка казалось.
На самом же деле, если перестать наговаривать на Осу, которой скорее всего просто передалось напряжение хозяина, то на оробевшего жеребёнка больше походил сам Лютик. То и дело он поглядывал на ведьмака, приоткрывал рот - и тут же захлопывал его, отводил глаза и с мрачным интересом принимался разглядывать гриву кобылы.
Лютик-острослов, Лютик-за-словом-в-карман-не-лезет, Лютик-заткни-свой-фонтан-красноречия впервые в жизни не находил, что сказать. И он нервно вздрогнул, когда ведьмак сам обратился к нему.
- Я? - Лютик засмеялся. Вышло фальшиво, настолько фальшиво, что даже ему резануло слух, и Лютик поспешил продолжить уже серьёзно: - Я бард, милсдарь. Менестрель. Трубадур. Музыкантишко. Как вам больше нравится.
Ведьмак обращался к нему панибратски, будто даже немного свысока, и Лютик, не терпевший обычно такого обращения, на этот раз покорно терпел. Он не мог вспомнить, когда ещё так жутко трусил.
- А вы, милсдарь? - спросил Лютик после того, как появившийся вдруг из-за угла кмет скрылся из виду, благополучно не заметив их. - Небось, много видели, много повидали. Слышал я, у ведьмаков жизнь опасная, но и разнообразная.
И украдкой вздохнул с облегчением: к последним фразам ему удалось выровнять голос так, чтобы он звучал естественно и спокойно, а не скакал интонацией то вверх, то вниз в самых неподходящих местах.
Был для вздохов и ещё один повод: Лютик чуть не ляпнул, что слышал, будто ведьмаки все как на подбор неграмотны, правда это или нет? Вроде бы правда - ведьмак только убивать горазд, а не прописями заниматься, а вроде бы и нет - Лютику раз или два попадались объявления у трактиров о поиске ведьмаков. Не ловят же ведьмаки первого попавшегося прохожего, чтобы он им все объявления зачитывал, вдруг нужное попадётся...
Лютик снова покосился на Геральта. Этот, пожалуй, мог и поймать.
Думай, что говоришь, Лютик. Это тебе не экзамен, тут за неправильный ответ можно и зубов недосчитаться.

[AVA]http://s6.uploads.ru/8rUnv.jpg[/AVA]Лютик ехал молча, низко склонив голову. Такое поведение вовсе не было ему свойственно, он и забыл, что так может. За годы учёбы в Оксенфурте, за месяцы самостоятельных странствий, за всё то время, что он помнил так ярко, так чётко, он не мог вспомнить ни одного эпизода, когда вёл себя так же тихо. Речь, живая, бойкая, ласкающая слух, льющаяся легко и безошибочно, всегда была его оружием и его защитой. И сейчас, лишённый этого столь важного инструмента, Лютик чувствовал себя скованно и будто не в своей тарелке. Словно в детстве, когда он ещё не испытал столь важной свободы, когда лишь в почти отчаянии рвался к ней - и неизменно бывал осажен отцом.
Лютик слегка поморщился. За этот он слишком часто вспоминал об отце. Два раза - это слишком часто.
Он отбросил эти мысли, не дававшие ему покоя, и сосредоточил своё внимание на словах Геральта. Слушать Лютик умел и любил - и не только звуки собственного голоса, как говаривали иные злопыхатели.
- С чего это ты взял, что я вижу что-то интересное да разнообразное?
Лютик буркнул что-то неразборчивое. Посмотрел на Геральта с опасением, уже собирался сказать что-нибудь более внятное, но ведьмаку, кажется, и самому хотелось поговорить.
- После того, как ублюдок подослал ко мне двух завсегдатаев кабака покрепче, то я ответил ему отказом более грубым, подвесив его за подштанники на шпиль собственной вывески.
Лютик фыркнул - тоже тихо, еле слышно. Будто горло решило составить компанию онемевшему языку и теперь Лютик навеки обречён быть безмолвным, незаметным, если говорить - то шёпотом, если петь - то колыбельные... Да нет, не бывать такому.
Лютик прочистил горло, постаравшись сделать это незаметно. Это ему удалось, а Геральт тем временем разглагольствовал о чудищах. О чудищах было интересно, хотя этот краткий рассказ едва не разбил Лютику сердце: он-то был свято уверен, что молоко, которое, бывало, выливала матушка, и правда попортили домовые.
"Отвлекись от мыслей о родителях.
Отвлекись".
Отвлечься получилось - и за это он должен был поблагодарить ведьмака. Опять.
"Что плохого во лжи, звонкой лжи, честной лжи - ложь ведь всегда честна, и надо быть глупцом, чтобы не понимать этого. Ложь честнее правды, потому что правда одна и она недостижима для обычного человека - или обычного чародея, или обычного эльфа, или обычного ведьмака - а ложь у каждого своя. Дай мне услышать свою ложь - и я пойму, кто ты".
Кажется, Лютик задумался слишком сильно; когда Геральт начал спешиваться, это стало полнейшей неожиданностью. Лютик помотал головой, приказал самому себе взять себя в руки, и уже через пару секунд тоже оказался на земле. Оса фыркнула, мотнула головой, словно ропща неизвестно на что, но быстро утихомирилась. Как, впрочем, и всегда.
Расставаться с ведьмаком не хотелось. Лютику хотелось послушать ещё, узнать, существуют ли домовые вообще, существуют ли вампиры, чем они, виденные ведьмаком, отличаются от тех, что видели кметы. Лютику хотелось узнать, что пережил этот ведьмак, нравилась его сухая, чёткая манера говорить, перечисление фактов и скупость эмоций, хотелось понять, что чувствует этот странный человек, разложить его по полочкам, узнать, из чего он скроен. Любопытство тоже было его оружием и защитой.
До этого посматривавший на ведьмака искоса, Лютик посмотрел ему прямо в лицо, улыбнулся, и улыбка эта будто бы осветила его лицо.
- Вы совершенно правы, милсдарь. Могу ли я быть столь... - и осёкся, едва не плюнув от досады. Да что с ним такое. С человеком надо говорить либо на его языке, либо на языке совершенно противоположном. Неизвестно, какой из этих вариантов сыграет лучше, но понятно, что любой другой вариант вызовет лишь раздражение и неприязнь. Лютик залихватски сдвинул шапочку набок и снова улыбнувшись, будто бы начиная заново, заявил: - А я б с вами поехал, милсдарь, приятно вас слушать - и поговорить тоже, я уверен, будет приятно. И мне, и вам. Я странствую, и прямо сейчас мне абсолютно плевать, куда ехать. А чёрт знает куда лучше ехать в хорошей компании, чем без компании вовсе. Так что я готов к вам присоединиться.
Как будто ведьмак его приглашал, но - работает либо тот же язык, либо прямо противоположный.
Всё сказанное он и в самом деле думал, и было лишь одно, о чём Лютик не сообщил ведьмаку.
Ему понравилась его ложь.