Прикосновения, трепетный бег пальцев, и хаотичные мысли окрасили лицо травницы ярким румянцем. Мия не пыталась вырваться из кольца рук, она ответила на поцелуй, который был узлом, становившимся все сложнее и запутанней, совершенно сбивая с толку изгибами и петлями. Губы девушки были мягкими, алыми, как спелая ягода. Вильхем "пил" ее как утреннюю росу, свежую и прозрачную, никем до него не тронутую. Так и было на самом деле, поэтому каждый поцелуй сводил с ума, и Мия уже не могла ни остановиться, ни контролировать себя. Она была способна лишь полностью отдаться охватившим ее ощущениям и наслаждаться сладостными толчками собственного сердца, заставлявшего кровь бурлить в жилах. Хотелось плакать и смеяться, а еще открыть глаза и поднять полупрозрачный подернутый дымкой взгляд в другие глаза.
Громкий стук в дверь возвестил о существовании другого мира и Мия, оставив после себя на прощание прикосновение к мужской щеке узкой ладони и тот самый привкус ягод на губах, убежала в торговый зал и вскоре Вильхем услышал веселое щебетание светловолосой девушки, заливистый смех и басовитый голос посетителя.
   
День продолжался, хлопоты накрывали с головой, даже перекусить некогда было, и оборотень до вечера был предоставлен сам себе. Мия помнила о том, что нужно уметь отпускать прошлое, не тешить себя напрасными иллюзиями, только вот как это сделать, если оно постоянно напоминает о себе легким румянцем на щеках, блуждающей улыбкой на губах и блеском в полу прозрачных глазах. И стоит лишь поверить в то, что пройденное осталось за спиной, как эти самые воспоминания сжимаются, впиваются в сердце, заставляя его трепетать еще сильнее.
Мия зашла за Волком когда на город опустилась бархатная ночь. Аптека закрылась, местные спешили по домам, матери укладывали детей спать, а честные трудяги пропивали тяжким трудом заработанные деньги. Она вела мужчину по темным улицам, сворачивала к центральным воротам, и походка лекарки, не смотря на усталость, была легкой, пружинистой, и улыбка возникала на коралловых губах все чаще и чаще. Тропинка уводила за черту города, и не обладая темновиденьем оглядеть всю красоту открывшегося пейзажа было не под силу, но сама атмосфера ощутимо переносила прочь от всех хлопот.
Здесь было очень тихо, и даже вездесущие цикады не решались нарушить покой долины. Прохладная ночь после долгого жаркого дня заклубилась туманом на самом дне чаши, то и дело скрывая от путников озеро, к которому они спускались. Сам спуск был пологим, и если бы не влажная, скользкая после вчерашнего дождя трава, то преодолеть его можно было бы куда быстрее и проще. Травница уже явно бывала здесь не раз, потому и знала, куда ставить ногу, за какой куст можно ухватиться, а за какой лучше не стоит, чтобы не ободрать руку о шипы.
- Я хочу поделиться с тобой своим местом, где меня иногда можно найти, - произнесла девушка, когда большая часть пути была уже позади, и можно было различить серебряную в свете луны рябь на темной поверхности воды. – Там очень хорошо, тебе понравится и как я ранее обещала, смогу удивить и показать что можно стать счастливым, и мне будет хорошо рядом с тобой.
Мия петляла между стволами высоких деревьев, изредка касаясь их шершавой коры ладонью, чтобы потом вдохнуть терпкий аромат смолы. Какого Лукавого светловолосая вновь начала старый разговор оставалось только догадываться, потому что приступы откровенности с ней случались настолько редко, что их легче всего было принять за какой-нибудь недуг.
Они вышли к южному "острию" озера в виде полумесяца, и лекарка остановилась, призывая Вильхема жестом сделать то же самое. Если присмотреться, то не сложно будет заметить ручей, впадающий в этот водоем  у дальнего северного рога и выныривающий уже из южного острия, в нескольких шагах от путников.
- Мы пришли, Волк, - и впервые за долгое время полупрозрачные глаза вновь вернулись к изучению мужского лица.

Спины небольших холмов защищали долину от прохладного ветра, и тут было гораздо теплее нежели в городе, но Мия все равно продолжала кутаться в шерстяную шаль, кисти которой свисали до самой земли. Она прислонилась спиной к одному из стволов, нисколько не заботясь о том, что на тонком руне останутся следы смолы, вывести которые будет ой как не просто.
На поверхности изогнутого полумесяцем озера покачивались крупные кувшинки. Их глянцевые, темно зеленые листья, были настолько широкими, что на них запросто могли бы уместиться несколько фей, сказки и страшные истории о которых так любят рассказывать маленьким детям. Сами цветы только начинали раскрываться, и сладковатый, тяжелый аромат разливался над поверхностью воды. Если прислушаться, если затаить дыхание, как это и сделала лекарка, можно будет слышать шелест высвобождающихся из плена бутона лепестков.
- Из горлышка? – Мия подозрительно покосилась на Волка, но вслух говорить ничего не стала, он еще не знает скверный характер девицы, она ведь может и вправду повеселиться, вставив пару слов. Льдистый взгляд не отрывался от лица мужчины, подмечал каждую деталь в облике, потому и не ускользнула от лекарки неуверенность. Она не рассмеялась, но широко улыбнулась и приняла своеобразный подарок.
- Красиво, но не это я хотела тебе показать. Думаю, ты за свою жизнь и покрасивее места видел.
Вино отзывалось приятным жжением в пустом желудке, замерло ягодным ароматом на кончике языка. Самое забавное было в том, что если Вильхем выглядел уверенным в себе, знал куда идет по жизни, то девушка выглядела полной противоположностью. Она словно пыталась удержать какое-то шаткое равновесие, балансировала, только только пытаясь нащупать точу опоры для себя.
- Знаешь, Волк, вот такое твое немногословие пугает меня куда как сильнее твоего истинного облика. Хотя... признаюсь, не ожидала, что тот мужчина, которого я прятала в своем доме, сумеет сделать так, чтобы я захотела его оставить и самой не уходить.
Мия снова улыбнулась, возвращая взгляд и бутылку оборотню и пока он говорил, сняла с плеч шаль, а затем начала не спеша избавляться от лишней одежды. Делала она это без малейшего намека на кокетство или стеснительность, не просила мужчину отвернуться, но и не заигрывала с ним плавным изгибом тела.
- Останься на берегу, - попросила она, оставаясь в длинной нижней рубашке до пят. Плавцом лекарка была хорошим, так что переживать за то, что камнем пойдет на дно, пожалуй не следовало.

Мия уже и не смотрела на Волка. Внутри все трепетало, неслось к неизведанному и такому желанному – озеру. Только на мгновение остановилась, чтобы обернуться и подарить лунную улыбку у самой кромки воды, такой первозданно чистой. Это было не синее море, не прозрачная питьевая вода, это было в тысячи раз лучше, загадочней, целый живой мир распластался перед ногами хрупкой девушки, со своими обитателями и еще невиданными растениями.
Светловолосая ступала мягко, аккуратно, дабы не поскользнуться на толстом слое водорослей, а вода не доходит даже до середины икр. Водная гладь расступилась, впуская в свои владения смертную, и вскоре Мия поплыла, с легкостью преодолевая небольшое расстояние. Прошло совсем немного времени, и рыжеватая макушка скрылась в темных водах, только пятки сверкнули в лунном сиянии. Кто знает, может и удалось бы травнице выполнить свое обещание, но в какой-то момент, уже крепко сжимая в кулаке бесценный подарок оборотню, почувствовала, как цепкие водоросли обвились вокруг ее лодыжек, а мягкий песок начал осыпаться под ее ногами, увлекая в подводную яму.
Вильхем! Вильхем! Не..нет!
Паника поселилась в маленьком комочке сердца. Паника сковывала разум, он отказывался работать так, как нужно, поэтому и тело выполняло неосознанные движения. Воздуха не хватало, вода нещадно заполняло в легких пространство, и только одна мысль стучала в висках – так не должно быть! Мия четко рассчитала время и дыхание, не первый раз исследуя это озеро, знала обо всех загадках и возможных ловушках, но впервые ее обняли водоросли, не собираясь выпускать из своих скользких, но цепких объятий.
В последний раз рванулась лекарка вверх, словно в последний раз хотела вдохнуть свежий воздух, словно в последний раз хотела увидеть залитый лунным светом берег и высокую фигуру мужчины, а потом носом и ртом втянула воду и почувствовала, как сжимается в спазме горло. Она дышала водой и страдала оттого, что все жарче разгорается огонь в ее груди. Того момента, разжался кулак Мия уже не почувствовала — непереносимая боль терзала изнутри, грызла ее легкие, ломала хрупкое тело.
Хотелось сделать…вдох, а воздуха нет. Сердце пропустило удар. Веки тяжелеют, будто налитые свинцом.
Еще один удар сердечка в никуда. И сделать хоть одно движение невыносимо тяжело.
Вверху свет, но тело медленно спускается вниз, все глубже и глубже. Уже не так видно лунное свечение или же просто глаза закрылись…
Речной дух обволакивает тело, укутывает водным одеялом все плотнее и плотнее, радуется новому приобретению.

Когда Мия была маленькой, когда она падала и разбивала колени в кровь, когда над белобрысой макушкой нависала серьезная опасность, бабушка говорила - у каждого человека при рождении появляется ангел и бес. Один втягивает в неприятности, второй оберегает от них. Вечная схватка добра и зла. Обычно, сильнее ангел, обычно он спасает, принимает на себя основной удар судьбы, а у Мии их было два. Теперь было два ангела, но она еще об этом не знала.
Искусственное дыхание это великолепное изобретение человечества. И..приятное. Мия закашлялась, и вместе с судорожным кашлем ушла вода из легких. Тяжелое дыхание, сердце вновь радостно, даже немножко быстрее обычного, застучало, выбивая привычный ритм. Она лежала на спине. Дышать было еще неимоверно тяжело, будто на груди лежал камень. Полупрозрачный взгляд устремлен в небо, его почти не видно, будто напоминая – сюда тебе еще рано.
- Я… умерла? – Всегда тихий, мелодичный голос Мии дрожал, каждое слово давалось с трудом. Она даже не представляла, есть ли жизнь после смерти, и если есть, то какая она. Поэтому, наверное, и задала это глупый вопрос. Люди называют это шоковым состоянием. Перед глазами еще немножечко плыло, когда лекарка повернулась к Волку.
- Я жива, - чуть улыбнувшись, добавила она и благодарный теплый взгляд касается лица мужчины, а потом глаза закрываются. Мокрая светлая ткань, которая, намокнув, стала полупрозрачной, прилипла к телу, показывая даже малейшее движение. Живот, как и грудь, при очередном вдохе или выдохе слегка потрагивал. Дышать было немножко больно. Тело сковывала слабость. Мии было страшно, удивительно холодно и почему-то вместе с этим пришла злость. Нет, не на саму себя.
- Так не должно было случиться. Я знаю эти места очень хорошо, я сама нашла это озеро, я выбрала его для себя, я изучила его. Так не должно было случиться.
В гуще крон мелькнул сначала один огонек, за ним другой, третий, и к озеру стали слетаться светлячки, привлеченные густым ароматов распустившихся кувшинок. И если поначалу это были отдельные точки, то уже через несколько минут могло показаться, что все звезды покинули купол неба, чтобы окунуться в темные воды полумесяца. Воистину завораживающее зрелище, если видишь это в первый раз. Но Мия не видела всей этой красоты, она заговорила вновь, но прежде дотронулась до руки Волка, не в силах сжать ее.
- И я потеряла твой подарок... и как говорит моя бабушка - нас били и били, били и били, но не добили и надо выпить , - она попыталась шутить, улыбалась посиневшими губами, все что угодно только бы не видеть этой серьезности в его глазах и хмурости.

Мия сердилась. Сердилась она скорее сейчас на саму себя, нежели на случай, но Волк говорил, и лекарка жадно ловила каждое слово, следила за действиями и темнота совершенно не мешала ей наблюдать за тем, как он расстегивает рубашку, открывая покрытое узором шрамов тело. И в тот момент, когда руки Вильхема сомкнулись на тонком стане, снова натянулись тонкие мышцы, напряглась спина, но стоило лишь теплу коснуться кожи, как травница послушно замерла. Было в этом что-то странное, забавное, и некуда было не деться от настороженности, что читалась в каждом ее движении, словно девушка постоянно к чему-то прислушивалась, словно ожидала какой-то опасности, но в то же время тянулась к мужчине. Она ловила каждое прикосновение, слушала ровное дыхание и ровное, уверенное биение чужого сердца, согревалась теплом чужого тела, наслаждалась этим ощущением защищенности.
- Подарок? - она вздохнула и прикрыла глаза, но тем не менее это не мешало сейчас оборотню целовать сладкие, как спелая ягода губы. Нет, Мия не сопротивлялась, не упиралась упрямо ладонями в грудь, чтобы через мгновение высвободиться гибким движением. Может быть, близкая смерть пошла ей на пользу, она поняла, что может потерять и теперь иначе расставляла приоритеты.
- Жемчужина, - лекарка отстранилась лишь на мгновение, но только для того, чтобы лечь поудобнее, чтобы руки были свободны, и ничего не мешало быть еще немного ближе к мужчине. Все возвращалось на круги своя с шелковистым прикосновением, горьким запахом вербены, с тонким станом, каждый изгиб которого помнили ладони Вильхема. Все было как еще утром.
Мия, принявшая оборотня в свой дом и в свою жизнь, стирала все опасения и страхи, жмурилась от счастья и делилась нежностью. Она молчала вместе с Волком, и чувствовала себя сейчас куда как ближе к нему, нежели за короткую, но извилистую историю их знакомства. Погруженные в собственные эмоции и желания, они едва ли уловит тот момент, когда погаснут на дне озера светлячки, запертые в нежных стенах кувшинок, когда перестанут танцевать на берегу бесплотные тени. Здесь, вопреки прохладной ночи было тепло и безветренно, со склонов холмов спускались клочья тумана, медленно подбираясь к существам на плоском берегу.
- Волк, ты завтра уйдешь, - не вопросом опалило губы мужчины, а именно утверждением. Она знала, что он уйдет, знала, что его жизнь может не соприкоснуться с ее, знала, что слишком опасными могут быть дороги. Она могла бы подарить ему ночь, он был бы первым, мог стать единственным, но не знала что в его голове, возможно там только похоть, мимолетное желание.
- … когда ты почувствуешь что вот тут, - узкая ладонь легла на его грудь, Мия чувствовала, как под кожей бьется жизнь и улыбнулась, - стало горячо и все рвется от желания вернуться, увидеться, когда поймешь… я буду ждать.
Нет, лекарка не стала договаривать, разъяснять, все было предельно ясно и чисто. Скорее на интуитивном уровне, чем складывая все детали воедино и выстраивая логическую цепочку, девушка понимала, насколько тяжело или неприятно приходится оборотню после этого разговора, и какие обещания он сам себе дает. Она не могла влезть в его голову и сердце, но она могла неуверенно улыбнуться и устроить светлую голову на его плече, с трепетом дожидаясь всегда лаконичного ответа. Свой-то она уже озвучила.

Мия не ответила Вильхему. Несмотря на свой юный возраст, она многое успела повидать и знала, когда ее слова будут пророческими, а когда, спустя время, превратятся в пыль. Она могла позволить себе помечтать, пошептать на ушко ободряющие слова, окуная в аромат вербены, а могла с леденящим душу холодом топить все самое теплое и не только в себе.
Мужчина ушел, а травница еще лежала на песке, зная, что он чувствует ее присутствие. Но почему-то не спешила подниматься. Как объяснить то, что лежит на сердце? Все мы, хотим занимать достойное место в жизни, иметь средства к существованию, хотим успеха, признания и уважения окружающих. Волку легче, ведь мужчины чаще всего доказывают свою значимость, делая акцент на работе и профессиональной карьере. А Мия.. что хотела она? Найти бы нужные слова, но не находились.
Шло время, а Вильхема не было, и девушка поднялась, заходила по берегу полумесяца, и сердце застучало так сильно, что казалось, выпрыгнет из груди, но нет. Оно замедляло свой бег, грозясь вот-вот остановиться. Тошнота подступила к горлу, руки стали ледяными и не зря. То что увидела Мия поразило до глубины души, испугало, заставило отшагнуть назад.
Крошки песка все еще ощущались кожей ладоней, когда светловолосая сжала кулаки, когда наотмашь ударила по ушам тишина, и время замерло. Она хотела убежать, исчезнуть, испариться с туманом, но не могла упустить этот шанс, потому что он был одним единственным. Вдох замер на искусанных губах, расширенный зрачок украл бездонную синеву глаз, оставляя лишь тонкое кольцо, а сама лекарка сейчас цеплялась всем существом за этот момент, чтобы не слиться воедино с застывшим ужасом. И... глубокий выдох, разжимая кулаки, дабы взять в руки бутылку спиртного, уже понимая, что увидела куда как больше, чем хотела бы сейчас.
" Как же..так.." - только и смогла мысленно обратиться к оборотню, изрядно приложившись к бутылку. Вильхем медленно поднимался навстречу, всматриваясь таким знакомым взглядом, что снова проснулось любопытство, легонько укололо, что как бы не хотелось ей поближе узнать этого мужчину, шанса уже не представиться, а ведь...
- Так ли всегда? – Мия тоже перевела взор на жемчужину, и в серебре мелодичного голоса сквозила улыбка, которая бросала вызов этой вязкой тишине, недавнему страху, и не наигранно, а давая выход, этому безумному напряжению последних минут, отпуская клубок нервов. Она еще не знала как быть с тем что есть в нем, как к этому относится, она опасалась Волка, но доверяла человеку и все это легко угадывалось в заостренных чертах лица, в напряженно замерших плечах, когда травница опустилась рядышком, в осторожном повороте головы.
- Ты здесь и не убиваешь. Значит можно бороться, - только и произнесла светловолосая внимательно следя за каждым движением мужчины и пытаясь разгадать его намерения. Любая фраза, даже самая изящная и тщательно подобранная была бы сейчас слишком тяжеловесной, а то и вовсе банальной. Мия сидела совершенно неподвижно, притянув ноги к груди и устроив подбородок на коленях.
- Каково это жить со зверем в одном теле? Как ты чувствуешь его голод или он у вас один?

Сколько же тебе лет?
Хотела спросить Мия, да прикусила язык. Она слушала предельно внимательно, иногда поднимая на Волка полупрозрачный взгляд. Девушка впитывала новую информацию как губка, пока не анализируя, не пытаясь разложить по полочкам, даже не пытаясь понять, как, зачем и почему. Она многое помнила, но знания эти были почерпнуты из сказок, легенд и рассказов старших, уже проживших жизнь.
- Вильхем, зачем избавляться от зверя до конца? – Светловолосая чуть тряхнула головой, то ли пытаясь отогнать неприятные ощущения, то ли наоборот, старалась отбросить все остальное, лишнее, отвлекающее от него единственного, кто действительно важен. Она даже не заметила, как мелкое насекомое перепрыгнуло с большого пальца на ноге, и продолжило свой путь к щиколотке.
- Ты же можешь договориться, сам сказал. Убить, - паника от неприлично близко находящегося зверя, от которой подгибались колени, была скручена в бараний рог стальной волей, кричащей о том, что сейчас нельзя ей поддаваться. Мия, измеряя шагами дороги вместе с Тулом и Весельчаком, научилась не бояться сложностей и в любой безвыходной ситуации не сдаваться, а брать себя в руки и действовать.
- Ты можешь отдать зверю нечисть, или злых людей. Ведь таких пруд пруди, но сохранишь трезвость ума и рассудок. Он тебе необходим, Вильхем. Вот тот, кто живет в тебе – необходим и ты это понимаешь. Ты можешь называть себя сумасшедшим, можешь считать себя убийцей, кем угодно, но пока вы вместе – вы сила, и пока можно договориться – нужно пользоваться. Друг без друга вы никто. Он без тебя помрет, потому что смерть настигнет очень скоро, ибо будет следовать убийство за убийством. А ты без него не существуешь.
Мия вздохнула, нахмурила брови, и перевела взор на вереницу браслетов на одном запястье, россыпь дешевых бус вокруг другого, окинула взором влажную льняную рубашку, вновь и вновь убеждая себя не думать о том, что может потерять, только о том, что приобрела, не заглядывать сейчас в бездну чужой души.
- А…ты же..нуу..укусив, можешь заразить? Сделать себе подобным, оборотнем? – Прежде чем спросить, девушка сделала большой глоток спиртного, но не поморщилась. Она почему-то очень хорошо чувствовала мужчину и была сейчас уверена в том, что он не желает ей зла, не обидит, потому смело говорила то что лежит на сердце, то что не дает покоя.
- Если напали оборотни, значит они покусали, значит и ты можешь…обратить, значит..
Девушка пальцами сжала переносицу и прикрыла глаза. Свинцом лежал груз новых знаний на плечах, звенели натянутые до предела нервы, и хотелось то ли прижаться и гладить по волосам, успокаивая, то ли бежать прочь, пока не начнут гореть легкие, не подогнуться колени. Нет, Мия честно призналась себе и ему, что не уйдет, она справится, и полупрозрачная синева глаз снова замерла на лице оборотня, и улыбка чуть приподняла уголки губ.

Отредактировано Мия Мельядо (2014-04-02 11:11:07)

Они были очень разные, потому как Мия слушала внимательно, заинтересовано, склонив голову к плечу. Она не комментировала слова оборотня, не пыталась остановить поток взмахом ладони или неосторожным движением. У нее захватывало дух от таких речей. Даже сейчас, сидя на берегу небольшого озера в форме полумесяца, тонувшего в ночных сумерках, она находила то, от чего замирало сердце, хотя любая бы уже бежала только пятки сверкали. Блуждала глазами по мужскому лицу пытаясь не сбивать  с мыслей, ведь таких откровений может больше и не быть.
- Любовью не исцелить, Вильхем и не удержать. Она вдохновляет, она сводит с ума, она заставляет совершать странные поступки, она меняет…но не исцеляет.
Мия знала, что если не завтра, то на днях Волк уйдет. Кто знает, быть может, им удастся  пару часов провести при следующей встрече, а может эта ночь последняя. Вдруг ему понравиться где-то еще, и он захочет задержаться подольше, чтобы изведать каждый уголок. И Мия даже будет рада этому. Рада, потому что теперь он сможет рассказать ей о том, что она еще не знает. О тех запахах, и даже о том, какого цвета небо там, где она еще не была. И отпустит, если Волк решит уйти к кому-то, потому что дать ничего ценнее спокойствия и мирной жизни не может.
У каждого есть секреты, у Мии их тоже было предостаточно и один из таких секретов Вильхем озвучил, сам того не подозревая. Травница в одну прекрасную ночь посмела нарушить запрет, оговорила, завертела мысли Тула, прокляла, и было другое, но она отчетливо помнила налитые ненавистью глаза Весельчака, когда он ей шипел в лицо и вместе с перегаром буквально выплевывал – Ведьма, тварь, убью сука…оборотнем сделала Черного. Ведьма!
Об этом она еще не готова была рассказать, и тому была масса причин, а вот ответы мужчины заметно обеспокоили юную травницу, смотрящую на него широко распахнутыми глазами. Светловолосая закусила губу, чтобы не выругаться, ведь не зная всей истины, в голове может образоваться такая каша, такие мысли закружат в вихре, способные не только перевернуть мир, но и вытащить из потаенных уголков самые невероятные слова.
- Заразить..через слюну?
Наверное она поднялась слишком резко, порывисто, опрокидывая бутылку, но тут же присела, хмуря брови. Мия обхватила ладонями лицо Вильхема, буквально заставляя смотреть в свои пасмурные полупрозрачные глаза, чтобы и она видела его взгляд не замутненный спиртным  или нахлынувшими воспоминаниями. Неважно сколько лет ему, неважно насколько она молода для него, сейчас важным было совершенно другое.
- Я не боюсь, я хочу знать как происходит заражение. Расскажи мне, Волк. 

Возможно, Волк ожидал от Мии крика ужаса, стона боли, или даже проклятья.
Она же позволила себе только выдох.
С таким выдохом принимают в свои объятия, теряют рассудок, захлебываются в наплыве эмоций и чувств. Она даже позволила себе улыбку на сухих губах, а после.. после просто подползла поближе, встала на колени и обняла мужские плечи, прижимая его голову к своей груди. Через влажную ткань сорочки можно было услышать, как сжимается и неровно бьется сердце, как шумное дыхание вырывается из легких, а узкие ладони травницы поглаживают спину, успокаивая, убаюкивая в колыбели своих чувств.
- Хочу тебе сказать, Вильхем. Я не жалею ни о знакомстве с тобой, ни о стремительном поцелуе, ни вот о таких откровениях. За свою короткую жизнь, встречалась со многими существами. С теми, кто покланяется Солнцу, кто утопает в молитвах, радуется его яркому свету. Встречала и тех, для кого Тьма стала родным домом. Тех, кто ради своей веры готов пролить море крови. И как бы ты не пытался, чтобы ты не говорил, не наговаривал  на себя, ты не один из них. Слышишь? Ты особенный.
Мия улыбнулась, прислоняясь щекой к мужской макушке, и закрыла глаза. Странный день, странная встреча, странное завершение вечера, вот только спрашивать о ране не хотелось, ворошить больную тему тоже, и представлять сплошной кошмар, коим стала жизнь оборотня тем более. Светловолосая юная девушка, которой едва перевалило за двадцать, пыталась поделиться со взрослым мужчиной своей теплотой, нежностью, заботой. Она хотела забрать на себя если не часть боли, то львиную долю, чтобы в его душе стало спокойно, чтобы в сером глазу появилась улыбка и при этом шрам, с левой стороны морщинился, придавая бандитский и хулиганский вид. Она могла бы залечить многие его раны, но вместо этого крепко-крепко обняла оборотня и с улыбкой пообещала.
- Прости, что снова заставила тебя пережить весь тот кошмар, вспомнить боль, я не должна была. Это все мое глупое любопытство и желание узнать если не все, то очень многое. Понимаешь? Я больше не буду тревожить твои раны. Обещаю! - Тихо, но порывисто, не сдерживаясь и конечно, ругая себя. Уже потом, спустя несколько ударов сердца, Мия заглянула в глаза и склонив голову набок, поинтересовалась:
- Ты голоден? Может домой отправимся?

Мия же осталась сидеть на песке, сжимая в кулаке жемчужину, и иногда поворачиваясь в сторону Волка, не скрывала хмурого взгляда. Он оделся, и светловолосая последовала его примеру, только ее платье было сухим, а тонкая сорочка высохла под заигрыванием легкого летнего ветерка. Еще раз взглянув на жемчужику, Мия убрала оную в карман и, прихватив шаль, повела своего спутника в обратный путь.
В голове роились сотни мыслей и, не смотря на пояснения, лекарка находила их беседу странной, как и саму встречу. Они не всегда понимали друг друга, хотя говорили на одном языке и, будучи эмоциональной и впечатлительной Мия терялась перед ледяным спокойствием Вильхема. Полупрозрачный взгляд поднялся к небу, где распустилась молодая луна, роняя на землю безжизненный свет. Такую можно спутать с фонарем, и в ней невозможно увидеть оскал вышедшего на охоту хищника, услышать вой волков или собак. Люди любят выдумывать для себя самые разнообразные страхи, только тогда сами себе кажутся не столь уродливыми и ужасными, какие есть на самом деле. Мия не была исключением, она частенько играла с воображением, но ничуть не прикрывала этими забавами себя.
Порт - далеко не самое безопасное место в городе, если обволакивать правду осторожными словами. Особенно по ночам, особенно для юных девушек. Те ночи, когда тут никого не ограбили, не изнасиловали или не убили наверняка можно пересчитать по пальцам обеих рук, но кого интересует эта статистика? С наступлением темноты каждый в этом квартале стремится стать тенью, вне зависимости от того, какая роль ему или ей уготована до рассвета. Кто-то мнил себя хищником, кто-то притворялся дичью, но первые лучи солнца расставят все на свои места и подведут итоги. Но сегодня травница была не одна, и можно было не пробегать этот район, а мерить спокойным шагом проулок, не собиралась даже задерживаться, когда взгляд выцепил в свете фонаря два знакомых силуэта. Время было поздним, уже совсем не подходящим для разговоров, но совпадений не бывает. Этот урок она усвоила уже давно.
- Вильхем, обещай не вмешиваться, - Мия остановилась, положила ладонь на плечо волка, пристально заглядывая в глаза, будто только таким жестом она могла поймать его взгляд, удержать.
Но все случилось слишком неожиданно. Со стороны могло показаться, что двое подвыпивших мужланов решили докопаться до парочки, ограбить, побить. Вдвоем-то быстро можно управиться с одним мужиком, да и девчонка это хорошая и беззащитная жертва. Они подходили и до слуха долетали грубые слова, которые не вызывали ничего, кроме отвращения и желания разбить об их голову что-нибудь тяжелое. Только Мия знала, кем являлись эти люди и, не дав договорить оборотню, опустила руки, тяжело вздохнув.
- Доброй ночи, - взлетела по ступенькам корчмы легко и быстро, словно птичка на жердину, а после - умерив свой пыл, лекарка словно специально оттягивая время встречи с теми, кого свела лоб ко лбу судьба. Мужчины тоже признали, шутить перестали, но вот взгляды, скользившие по стройной фигурке стали сальными, влажными. Мия знала, к чему может привести эта встреча, но ей было откровенно все равно - дальше оттягивать нельзя было. Сколько лет уже прошло, а долг так и висел мертвым грузом.
- Вы заходите завтра, я вам денюшку приготовила, - тихо лепетала лекарка, выслушав ехидные приветствия в ответ. Комкая в руках шаль, светловолосая пыталась улыбаться, но все было слишком искусственно, и в полупрозрачных глазах поселилась тревога. Единственное о чем молилась Мия – это о Вильхеме, чтобы не вмешивался, чтобы не нажил себе лишних проблем, а она справится – так полагала травница, краем глаза подмечая как один из подвыпивших мужчин, пытается зайти ей за спину, продолжая облапывать взглядом.
- Отчего не зайти. Зайдем. Можно и сегодня.

Первым на Вильхема переключился высокий, хорошо сложенный мужчина, выглядевший лет на сорок, но при взгляде на него в первую очередь обращаешь внимание не на внешний вид, а на глаза, на их безумный блеск. Взгляд, буквально впивается в собеседника, заползает куда-то внутрь, и тогда невольно возникает ощущение, что он будто бы видит тебя насквозь, видит все тайные и тщательно скрытые от других помыслы.
- Да мы поняли, - движения черноволосого плавные, будто без остановки перетекающие одно в другое – движения опытного и тренированного человека, прекрасно умеющего владеть своим телом, ведь даже мелкие камешки гравия не шуршали под подошвой сапог. Волк услышал грубоватый, немного хриплый голос, но в нем слышится искренняя, неподдельная улыбка, которая не вяжется с самим образом и кнутом, вытащенным из-за пояса.
У стены корчмы незримой тенью прошелестела большая черная крыса, не привлекая ничьего внимания. Даже чувствительный звериный нюх оборотня, уловив животное, вряд ли бы стал отвлекаться на мелкого грызуна. Мия же медленно облизнула губы, на мгновение смежив веки. Где-то вдалеке снова взвыла собака, вот только вой оборвался так же внезапно, как и возник. Вне всяких сомнений, Вильхем собирался вмешаться, судя по взлетевшей к поясу руке, хватанувшей исключительно воздух – да, моргенштерн Волка остался в доме лекарки.
- Не вмешивайся, не хочу пролить твою кровь. Не твое же дело, чужак, - сделав несколько шагов, черноволосый между тем не выходя на линию удара клинком, если таковой имелся, ибо в темноте не разглядеть особо, продолжал сохранять дистанцию удобную для удара кнута. Мелькнул в темноте под тусклым фонарем яркий высверк белых зубов.
Второй спутник, стоявший позади Мии, тихо усмехнулся. Невысокого роста, плотного телосложения, его тело состояло из одних мышц, костей и мяса, ни жиринки. Широкие плечи и крепкую грудь не скроет довольно свободного кроя рубаха, под тканью легко заметить, как перекатываются сухие канаты перевитых мышц, выдавая скрытую силу. Он остался на ступенях, разве что встал таким образом, чтобы перехватить травницу при возможной попытке вмешаться.
- Завтра так завтра, мы не торопим, лишь бы было, как говорится, - злорадствующий и возбужденный смех второго мужчины невидимым хлыстом совершил удар по напряженной обстановке. - Она наша должница, а если убьем, сам подумай, что получим? Шиш, - спокойно продолжил он, не отводя пристального взгляда от Вильхема.
Оборотень без труда мог почувствовать странное ощущение напряжения воздуха, сгущающейся силы, словно сейчас собиралась гроза, только небо было чистым, угольно черным. Потом до слуха долетел звук гудения напряженного металла, тихий на грани осязания. Нет, ни меча, ни удлиненного клинка, ни даже кинжала пока не было видно. Оба мужчины пока просто предупреждали: один – наличием стали, а другой.. Мия, как и Волк заметили, как изогнулась темная, гибкая лента. Кнут был не совсем обычным - свитый из воловьей кожи, внутри имел металлический сердечник и был из тех, которым не только рвут кожу и выворачивают наизнанку плоть, но и ломают кости.
- Завтра, я отдам завтра, уже приготовила всю сумму, как договаривались с бабушкой, - светловолосая лекарка испугалась за своего Волка, и только страх заставил ее сорваться с крыльца, ловко перескочить через перила, уходя от попытки захвата. Мия могла быть тихой, неприметной, могла кротко улыбаться и заражать всех вокруг чистым, веселым смехом, но именно в эту минуту в спокойной девушке проснулась злость. Лекарка вздернула подбородок, полупрозрачный взгляд потемнел, заострились черты милого лица и вместо всегда тихих, спокойных слов с коралловых губ сорвалось шипение. Домашняя девочка тоже умела показывать зубки, умела крыть матом так, что даже у привычных людей уши сворачивались в трубочку. Именно это и случилось, выругавшись, выпустив пар, светловолосая переводила взгляд с одного участника ночной встречи на другого, и закончила свою не длинную, но эмоциональную речь, сухим:
- Все завтра!