Пожалуй, Томас уже привык просыпаться в незнакомых местах. Уже не один год такие пробуждения преследовали его каждый месяц. Просыпаться черт знает где, нагим и в луже чужой крови – всё это было его реальностью слишком долго, чтобы удивляться очередному разу. Однако, сегодня что-то было не так. Едва продрав глаза, в которые кто-то будто горсть песку всыпал, Томас не почувствовал уже привычного для подобных ситуаций смрада крови и смерти. Его живот был пуст и спал он не в гнезде из человечьих потрохов, так что в целом это мутное утро можно было назвать удачным. Затем Томас обнаружил, что его одежда цела и всё еще на нем. Изумленный, Томас поднял голову и тут же почуял, что в доме он не один.
Отзываться на хриплый зов волколак не спешил. Дезориентация была непривычной,  будто похмельной, отчего животное нутро требовало вести себя осторожно. В кучке лома из домашней утвари Томаса было плохо заметно. На руку играл и сумрак, а вот посыпавшиеся от его движения черепки – нет. Волколак так и остался сидеть на четвереньках, сглатывая вязкую слюну и пытаясь вспомнить, что он пил вчера. Память работать отказывалась, всё терялось в таком же тумане, что стелился сейчас за окном. Томас исподлобья поглядел на своего товарища по несчастью. Да, пожалуй, его можно  было назвать именно так. Покачивающийся, лохматый и мятый, он был больше похож на пугало, чем на человека. Половина лица его терялась в синюшном месиве. Должно быть, это очень больно, подумалось Томасу. И как-то по инерции он принялся ощупывать себя, но никаких ранений на себе не обнаружил. Тело ломило, как от недавнего превращения, но кроме синяков Томас не обнаружил ничего серьезного. По крайней мере, беглый осмотр не принес никаких результатов. Может быть, его тоже отделали не хуже, но его проклятие тут сыграло ему на пользу.
- Есть, - голос волколака был ничуть не бодрее. Ему невероятно хотелось пить, а еще лучше, сунуть голову в кадку с ледяной водой, чтобы в голове прояснилось. Томас наконец сел, сопровождаемый грохотом. Это от его движения потеряла равновесие одна из обрушившихся полок с горшочками. – Где мы? Ты кто?
Отчего-то, Томасу смутно казалось, что лицо незнакомца ему знакомо, но обезображенное половина не помогала ему вспоминать. Волколак хотел было назваться сам, но впал в  короткий ступор и уставился на свои руки. Полные свежих мозолей от какого-то черенка. Дрова он что ли рубил? Или сено ворошил? Что бы то ни было, делал он это упорно и долго. Сбившись с мысли он продолжил после паузы, неуверенно:
- Я – Томас. Кажется.
В доме было тихо. Жилище было простым, но крепким, поэтому звуки извне сюда не долетали. По крайней мере, для человеческого уха. Ухо же волколачье улавливало звуки чутче. Томас встрепенулся, прислушиваясь к едва различимому гулу, который можно было принять за бурлящую где-то неподалеку порожистую реку. Споткнувшись по  дороге несколько раз, Томас подошел к окну.
- Ничего не помню...

Стоило только Ивраму распахнуть собой дверь, как гул, который Томас хотел принять за природный усилился. Вместе с прохладным и сырым воздухом в дом проникла волна звука, которая вызвала у звериной половины Томаса стойкое желание уносить ноги.  Он сделал неуверенный шаг к двери, затем еще один, обретая силу по ходу дела. Снаружи было светлее, и хотя солнечный свет был надежно скрыт за тяжелой пленкой облаков, Томас вынужденно  сощурился — резь в глазах  была почти болезненной и для волколака давно забытой. Что бы с ним не приключилось этой ночью, но  было в этом что-то  противоестественное. Томас прислонился спиной к бревенчатому срубу, стараясь не обращать внимание на специфический запах. Выворачивать содержимое желудка вслед за товарищем по несчастью было бы неосмотрительно. Мало ли что он мог проглотить. Да и на ногах он стоял явно крепче, чем Иврам, и за это следовало благодарить его проклятье.
Больше всего Томаса, однако, волновало не прошлое, а будущее. Он повертел головой, прислушиваясь, определяя направление и источник шума.
- Нужно уходить, - пробормотал он уверенно, доверяя себя инстинкту зверя. И бросил взгляд на Иврама. «Вместе или по одиночке» хотел добавить он, но быстро смекнул, что Иврам в его состоянии и в седло-то забраться будет не в силах. Лошадь же помощи от волколака не поймет и сбежит раньше, чем Томас подойдет к ней на десять шагов. Волколак огрызнулся в никуда от бессилия.
Бросить этого бедолагу и уходить одному? Волк внутри считал это разумным решением, но человек не желал бросать «своих». Когда  незнакомец вдруг стал «своим» Томас и сам объяснить не мог, но они оба прошли через что-то и на две головы вспомнить будет проще, а значит...
Гул усиливался и Томас уже начал различать ритм множества шагов. Он помог Ивраму принять вертикальное положение и потащил его прочь с крыльца за дом.
- Сюда идут, - пояснил он скупо, пресекая попытку упираться. - Нам нужно уйти. Сейчас же.

Хижина, в которой они пришли в себя, оказалась изолированной от остального селения, если таковое вообще существовало поблизости. Позади дома трава стояла до пояса, но осень уже коснулась ее и ковылять по поваленной дождями сухой осоке было несложно. Метр за метром, Томас пытался отволочь Иврама дальше он странного дома, пока вместе с ним не рухнул в канавку. Отсюда было безопаснее наблюдать за дорогой. Томас схоронился так, чтобы его не было видно, но наблюдательный пункт был что надо.
Вскоре по земле потянуло дымом, кто бы не шел к ним, но шли они с факелами.
- Тихо, - шикнул он на болезненный стон похмельного Иврама, явно такого обращения не оценившего.
Процессия, которую Томас услышал издалека, показалась довольно скоро. В основном мужчины, человек двенадцать, простые кметы, вооруженные вилами да дрынами, злые и неприветливые. С ними выступала одна женщина, уже немолодая, но держащаяся гордо и пользовавшаяся уважением простолюдинов.
- ...едва удалось, - Томас уловил только конец фразы. Женщина указала на дом. - Оба голубчика там. Оба ваши. Делайте, что хотите, отмстите за всё, только дома моего не спалите. И без того дорого мне обошлись эти гости.

Отредактировано Томас (2019-01-30 00:02:02)

Кметы быстро смекнули, что птички-то из клетки сбежали. Поднялся крик и суета, но Томасу посреди кутерьмы врезалось в память отсутствующее выражение на лице женщины. Она рада явно не была, но и переживать не спешила. Разглядывать её дальше волколак себе позволить не смог. Он был вполне солидарен со своим товарищем — отсюда следовало уносить ноги, пока кметы не рассыпались по всему подлеску. Тогда уйти незамеченными не получится вовсе. Возможно, будь он один, Томас еще подумал над возможностью остаться и закончить свое бренное существование, ведь сил на обращение у него было немного. Но с ним был другой человек и оставлять его на верную гибель было бы неправильно. И без того по вине зверя гибнет достаточно народу, нужно было спасти хоть одного.
Пробираться по канаве стало труднее — она становилась глубже, а на дне ее чавкала перенасыщенная водой земля. Кое-где торчали острые листья рогоза, а от шевеления у корней пушистые черные «колотушки» на макушках рассыпались пухом. Такой «след» будет слишком заметен. Томас поднял голову, чтобы оглядеться.
Толпа осталась шуметь за хатой. Голоса стали глуше, Томас услышал лишь то, что кого-то послали в деревню за псами. У самой канавку тут начинался густой кустарник. Самое место чтобы продолжить бегства более эффективным способом.
Он остановил Иврама, ухватив за плечо.
- Давай в лес, здесь нас быстро отыщут.
Довольно наивно было полагать, что его спутник будет способен бежать в таком состоянии. Томас давно уже привык к тому, что  физические недуги на нем проходят быстрее, чем то предусмотрено природой. Если брать в сравнение его состояние при пробуждении, то сейчас он был уже готов в дороге, а вот простой человек... Волколак вздохнул и вздернул его на себя, перекинув его руку себе через шею.
- Вставай же. Ничего с твоей лошадью не станется, живым конь стоит больше, чем мясом, - идея о том, что лошадь пустят на еду была сама по себе дикой. Томас вырос в такой же глухой местности и уж чего-чего, а смерти от ножа рабочей лошадке ожидать можно было только в преклонных годах да и то в голодный год. - К работе приставят, не околеет.
Продираясь через  ветки и уже петляя между деревьями прямо в густом тумане, Томас отупело размышлял о том, что его товарищ по несчастью, должно быть, мало жил среди простого люда. Может служил где-то, но тяжелый кметский труд был ему чужд. Это на войне, должно быть, лошадь врага можно было пустить на суп, да и то едва ли. Лучше бесконного товарища на нее посадить. Или загнать за хорошую монету перекупщику.
Он сделал почти стае прежде, чем силы стали покидать и его. Тащить на себе половину веса ослабшего человека было нелегко. Под ближайшим пушистым можжевеловым кустом он устало бухнулся на колени и растянулся на животе, переводя дыхание.
Вставать не хотелось от слова совсем. Стучащая в висках кровь оглушала, поэтому какое-то время Томас просто молча смотрел на Иврама и собирался с мыслями.
- Собак пустят — не уйдем далеко, нужны кони.
Точнее — конь. Томас прекрасно понимал, что животные его к себе не подпустят. Уйти должен был только человек. Хоть может к обозу какому его пристроить. Пускай без своего коня, но хоть живым останется. Одно плохо - морда у него битая да страшная, не возьмут такого по своей воле.
- Чем насолил им? Не помнишь? Не ходят с вилами-то на невинных людей.
Томас мог только шептать. В горле пересохло за время бега так, что он готов был напиться из любой лужи, но  под рукой был только влажный мох, способный лишь смочить губы.
- Эй, добрые люди. Подрались никак? Худое место выбрали, так то.
Томас инстинктивно вздрогнул и прижался к земле. Удивительно, но заметить приближение незнакомого мужчины он не смог, видать от усталости совсем хватку потерял. Недалеко от них стоял бородатый мужик, за спиной его торчал лук, а через плечо на манер коромысла свисали растопырив перья четыре жирных тетерки.
- Куда путь держите? Аль бежите от кого? Ручьи наши недалеко, провожу, коли надобно. В такую погоду и околеть недолго.

Отредактировано Томас (2019-02-07 10:40:20)

Было заметно, что охотник замешкался немного. Томас не сводил тяжелого взгляда с мужчины, но то была его привычка. Должно быть, охотник сперва принял их за деревенских, иначе прошел бы тихо мимо. Любой разумный человек знает, что встреча в лесу может закончится дурно. Однако, мужик быстро прикинул, что эти двое ему угрозы не представляют, больно уж ослабшие, или пьяные. Ежели что, так он им еще и добавит, кулаки-то еще крепкие.
- Якуб, - рукопожатие было крепким, даже слишком, пожалуй. Охотник оглядел Иврама повнимательнее, тихо прицокнул языком. - А тебе б знахарке хорошо сходить. Она недалече от деревни живет. Такой синячина долгонько сходить будет. Идти-то сможете? Идти недалече, но все лесом, лесом.
- Деревню нашу Темными Ручьями кличут, - Якуб ступал неторопливо. Странные ребята быстрее идти не могли, да и охотник уже не спешил. - Да только название уже со времен моего деда поменять надобно. Ручьи давно пересохли, один  остался и тот мелкий, бабы даже белье стирать не ходють. Но зато туманы исправно стоят, иной раз и вытянутую руку не видать бывает.
Томас охотно верил мужику - туманная дымка, постоянно присутствовавшая на периферии стала гуще, как только лес начал  редеть. Открытое место, которое он сперва принял за опушку оказалось полем, и туман там стоял так густо, что напоминал молоко. Благо выше пояса он не поднимался.
- Под ноги глядите, сапоги промочить здесь как пить дать. Зерно сняли давно, портится быстро от влаги. С августа дожди льют так что тут все одно что болото. 
Томас действительно видел, что не смотря на еще схваченную корневищами злаков землю, идти было трудно. Штаны его уже давно промокли насквозь от тумана и росы, а в сапогах начало хлюпать.
Приближение жилья Томас почуял еще раньше, чем увидел. Потянуло дымом.
- Монета-то есть у вас? Корчмарь задарма не приютит, - Якуб указал рукой на большой дом, первый среди прочих. Труба его дымила исправно и, вскоре, Томас начал даже слышать гул внутри. Улицы же деревни были пусты.
Томас глянул на Иврама молча и так же молча отвел взгляд. Ни о каких деньгах не могло быть и речи, но всегда было можно договориться о работе в обмен на еду и какой-никакой, но кров.
- Странно, - протянул Якуб и огляделся. - Не видать никого нынче. Не в обычай это. Тут у дороги торговки собираются кажный день, промышляют. Видать случилось что.
Якуб вздохнул и присел на бревно у корчмы, чтобы дать отдых ногам, достал  трубку и закурил.
- Ну вот и все. Ежели к знахарке надумаете, то это вам по дороге вон туды. До лесочка и вертайте, где столбик вилкой стоит. Коль не забоитесь, конечно. Деревенские не жалуют Мирку, но в том её вины нету. Она хорошая баба, отца моего от лихорадки на ноги подняла, да и не его одного, а что про нее злые языки чешут, так то бабья дурь. Не всяка болячка излечению подлежит.
Он рассказал им о том, как знахарка лечила от черного сглаза дочку местного старосты, лечила, лечила, да не вылечила. Сгорела девка с горячке, а вину всю на Мирку повесили. Прогнали жить за околицу, хорошо что не поколотили еще. Староста невзлюбил, так она легко еще отделалась. Вот и живет в лесу, как чумная от остального жилья подальше. Иные ведьмой кликать стали.
Томас слушал охотника отвлеченно. Его слух занимало происходящее внутри корчмы. Якуб докурил, выбил трубку и поднялся.
- Ну, бывайте, - он махнул рукой и отправился восвояси.

Томас поежился. Осень выдалась холодной и стоять на улице в мокрой одежде было зябко. Он кивнул Ивраму и открыл тяжелую дверь, чтобы его товарищ мог войти первым.
Первые несколько мгновений Томас мало что видел. Оконца были здесь маленькие, а свечей было явно мало. После дневного света волколак плохо разбирал даже то, что было вблизи. Но слух работал исправно. Едва за ними захлопнулась дверь, две девки натирающие тряпками полы с визгом упали за лавки.
- Что кричите, окаянные! - где-то в глубине дома послышались тяжелые шаги — корчмарь, грузный мужчина в засаленном переднике, вышел к ним через половину минуты. И тут же опешивший подался спиной на стену и замер, увидав посетителей.
Томас присмотрелся — по корчме словно ураган прошелся. Тяжелые столы хоть и были целы, но несли на себе следы хорошей драки. Лавки были нежнее — их осталось мало, зато стена у входа была заставлена древесным ломом, видать собрали, чтобы на истопку извести. Следы борьбы носили и стены, Томас видел свежие глубокие царапины на древесине столбов и стен. Что бы здесь не случилось, без стального оружия здесь не обошлось. Об этом твердил и запах крови. Уже слабый, но все же отчетливый. Томас взялся за голову, взлохматил  волосы.
Было в этой обстановке что-то знакомое. Вероятнее всего, виной всему был запах крови. Волколаку слишком часто приходилось чувствовать его. Но сейчас это было что-то еще. Все вокруг было смутно знакомым, словно он был здесь раньше.
- Здрав будь, хозяин. В неудачный час мы зашли что ли? Беда какая приключилась? Может найдется работа какая за миску каши?

Отредактировано Томас (2019-02-07 16:20:16)

Томасу сильно не нравилось, куда заворачивалась эта мутная история. Размышляя задним числом, волколак вполне четко осознал степень  собственной наивности. Это ведь надо же додуматься, сунуться в поисках помощи к людям так близко от того места, где они, как оказывается, набедокурили! Томас ловил обрывки информации и все больше укреплялся в мысли, что вся история отдает чертовщиной. Их определенно узнали здесь и погром в корчме — дело их рук. Вот только памяти о данных событиях не осталось и следа. Почти. Синюшная сторона лица его товарища служила единственным неоспоримым доказательством. Хорошего же круга они дали, разве в попытке сбежать снова вернулись туда, откуда начали.
Покинуть таверну было разумным решением, ловить там больше было нечего. Однако, на улице Томаса поджидал еще сюрприз.. Когда они заходили — вокруг не было видно ни души, а сейчас... Сейчас народ словно по свистку повысыпал за улицу. Не иначе как следили за ними из-под тиха. Удивительно, что кметы собрались здесь без вил. К всеобщему счастью.
Нужно уходить -  билась в голове только одна мысль. Томас прекрасно  знал, чем закончится разборка с местными. Ничем хорошим в первую очередь для местного населения. Опешившие выражения лиц кметов быстро сменились неприкрытым раздражением. Бабы, от греха подальше, отступили назад, но подали голос первыми.
- Неужто сызнова?!
- За Витом пошлите, да скорее.
- Ярек, живо в кузню ступай, зови дядьку. Скажи давешние бандиты явились. Да беги ж, скорее, - Томас не видел, но  слышал, как по жидкой грязи зачавкали ноги. Малолетний мальчуган отправился исполнять поручение матери.
Дожидаться его возвращения в компании кузнеца, едва ли слабого здоровьем, Томас не собирался. Действовать нужно было быстро и решительно, пока страх в глазах людей не  испарился от негодования. Скрепив сердце Томас сделал быстрый шаг вперед, надеясь, что его товарищ не растеряется. Толпа послушно подалась прочь от волколака. Еще один шаг, и еще. Толпа расступалась, но и отставать не спешила. С провожатыми сбежать не получится. Да и насколько хватит сил бежать прочь? Иного  выхода, как занять кметов, и воспользоваться замешательством не было.
Томас ссутулился, глянул на побитых мужиков исподлобья. Он постарался выглядеть максимально зло и опасно, хотя какой такой ужас мог внушать тощий мальчишка? Толпа, тем не менее, оторопела и преследование прекратила. Кольцо вокруг Томаса и Иврама стало шире. На углу корчмы стояла прислоненная к стене тонкая жердь. За неимением лучшего оружия, Томас схватил её и прочертил широкую дугу её заостренным концом. Кметы со вздохом на всякий случай отступили еще на  шаг. Тут же за избой стояла невысокая поленница, перегораживая узкий проулок. Томас плашмя швырнул свое оружие на мужиков и юркнул в проем между домами, попутно пихнув ногой сложенные дрова и на время баррикадируя дорогу.
Под терпкую брань кметов, волколак побежал, надеясь на то, что  его товарищ не будет ловить ворон почем зря. Налево, направо, прямо, снова влево. Деревня едва ли была велика, поэтому бежать долго не  получится. Томас слышал, что количество встревоженного народа на улицах увеличивается. В конце концов скоро здесь будет вся деревня. Выход был только один — схорониться там, где менее всего будут искать.
Он нырнул в первую же дверь. Домишко был утлый, старенький. В первый момент волколаку даже показалось, что он брошенный. Тут пахло прелыми травами, плесенью и гнилью. Тусклое окошко едва пропускало свет, но в пучке света тут же взметнулось в воздух облако пыли. Дверь захлопнулась за ним с некоторым опозданием — Томас решил, что это подоспел Иврам.
Самое время. Мимо дома с гомоном прошла возбужденная толпа.
Томас замер на несколько мгновений, стараясь не производить ни звука, но это было лишним. Люди пробегали мимо, не обращая внимания на избушку. Голоса становились тише и тогда Томас разрешил себе пошевелиться.
Под ногой хрустнуло. Бросив взгляд вниз он не сразу сообразил, что видит. Нос подсказал ему. На полу валялось несколько старых скелетов крыс в облезлой шерсти, и похоже, кошка. Что бы ни был за дом, но в нем явно давно не жили. Более того, сюда даже не заходили, раз мелкая живность облюбовала это место как кладбище.
- Мы... уйдем ночью. Сейчас... не выйдет, согласен? -  он шептал, восстанавливая дыхание. Теперь у Томаса было больше времени чтобы подумать о том, с кем свела его судьба. Об Ивраме он так ничего и не знал. Кроме, пожалуй, того, что он не прочь ударить женщину и не убийство пойдет без раздумий. Славная компания для совместного досуга меж костей.
Вопросов было много, но задавать их было не с руки. Поэтому Томас просто  смотрел на своего товарища по несчастью и молчал.

Упёртым оказался этот тип.
Томас не спешил вливаться в беседу, он размышлял о тех немногих деталях, которыми делился с ним Иврам. Всё же вояка. И дался ему этот конь! Конечно, без лошади путешествовать тяжко, особенно в виду приближающейся зимы. Да и стоит лошадка денег немалых. Но жизнь своя дороже, разве нет? Кметы готовы были растерзать их на месте, так разве оно того стоит? Томас укреплялся в мысли, что Иврам не только упрям, но и слегка безумен. Про лошадь он, однако, предпочел молчать. Конечно, Пирожка можно было бы выкрасть из стойла ночью, но Томас в этом деле совсем не помощник. Ему и на десять шагов к конюшне подходить нельзя.
Он мотнул головой спокойно, словно стряхнул прочь дремоту, которая после безумной гонки и тяжелой ночи наваливалась на плечи грубой попоной.
- То, что память отшибло у обоих и напрочь — не может быть совпадением. Не иначе как колдовство какое над нами свершил кто-то. Или опоил чем. Вот только кто и зачем? - Томас облизал пересохшие и потрескавшиеся губы. Привкус чего-то горького присутствовал во рту с самого пробуждения, но в свете бурно  разворачивающихся событий Томас не придал этому значения. Дурман в голове тоже  был нехарактерным. Даже после полнолуния Томас помнил обрывками всё, что творил в зверином облике, но такого «черного провала» не бывало никогда. Ему подумалось так же, что он невероятно хочет пить. В слегка рассеяном от мысленной работы состоянии он  качнул головой.
- Погреб должен быть, куда без него. Но живых в доме больше нет, - последнее он знал это наверняка. Кроме сердцебиения Иврама и его собственного тишину дома не нарушало ничто. Сказав это, волколак спохватился, не сболтнул ли лишнего, и тут же успокоил себя. Мало ли что может сказать человек с похмелья.
Он поднялся. Было бы недурно найти кадку с водой, но едва ли она  здесь найдется. Дом давно заброшен и наносить воды было здесь некому почитай несколько лет. Тогда волколак решил  довериться нюху. Может быть осталось что в запечатанных бутылях, ведь жилище, которое они с Иврамом выбрали в качестве убежища было  покинуто хозяевами в большой спешке.
Среди множества глиняных горшочков с чем-то прогорклым и пахнущим черезчур резко Томас обнаружил бутылки. Внутри оказались травяные настойки на  спирту, пить которые не хотелось от слова совсем. В глубине дома, у очага Томас потоптался немного, принюхался чутче и разворотил носком сапога сырой дровяной лом возле печи. Под прогнившими насквозь кусочками коры,служившими для растопки, обнаружился откидной люк  с кованым колечком. Едва Томас открыл вход в погреб, в нос ему ударил запах истлевшей плоти. Старый, несильный, но для волколачьего нюха такой же ясный как свет за окном. Вероятно и там крыс передохло порядочно. Томас спрятал лицо в сгибе локтя. Нутро подвала было чернее ночи, разглядеть в полной темноте хоть что-то было  сложно, поэтому Томас начал шариться по небольшой кухонке, разыскивая личину и огниво.
Вскоре стало светлее. Огонек лучинки был слабым, но и его хватило, чтобы выхватить из мрака деревянную лестницу, уходящую вниз.
- Прошу, - он кивнул Ивраму и протянул источник света.

Отредактировано Томас (2019-02-14 00:49:26)

Уже после того, как Иврама проглотило нутро подвала, Томас подумал, что пускать мародерствовать человека было неразумно. Его и так еще шатало. А то как вылезти не сможет? Но о еде заикнулся именно он, так что Томас успокоил себя. В случае чего,  вытащить своего товарища по несчастью он сможет.
Безумные глаза Иврама, с которыми он вернулся к люку, не сказать, что сильно изумили Томаса. Запах разложения он чувствовал давно. Но любой труп пахнет одинаково. Гораздо больший вопрос вызывало само наличие непогребенного тела в подвале заброшенного дома.
Томас протянул руку:
- Давай сюда, - он буквально выдрал из судорожно сжатой ладони бутылки, поставил к печке, и следом за тем помог Ивраму вылезти. Не будь волколак кровожадной тварью, он бы и сам испугался не хуже. Вот только трупов он уже нагляделся в своей жизни, да так, что на две хватит с лихвой.
- Мертвых бояться не нужно, бояться надо живых, - пробормотал он и сам спустился в подвал, сам поражая себя своими действиями. А ведь он думал, что трусоват. Но поглядите-ка.
Покойницу Томас увидел сразу. Света было мало, но его глазу было  достаточно. Он откинул покрывало, оглядел труп, стараясь не вдыхать лишний раз. Потом оглядел полки.
Первой мыслью была самая безобидная. Хозяйка спустилась в погреб по делам, да тут ей худо сделалось. Тут и легла навеки. Вот только едва ли будет умирающий человек себя так бережно укрывать тряпицей. Волколак тряхнул головой.
Он бросил взгляд наверх, к светлому квадрату входа. Может, злой кто запер её здесь, на голодную смерть обрек. Вон какая сухая, кожа да кости. И снова — нет. На полках еды довольно, непочатой, да и незаперт был погреб, хотя и закрыт.
Томас вернулся к лестнице, углядел кадку и прихватил её с собой, когда выбирался. Поставил он ее так же к печи, и люк в подгреб закрыл, после чего сел прямо на пол и вздохнул.
- Не иначе как хозяйка. Странно, однако, почему никто не искал покойницу.
Он подтянул к себе и распечатал одну бутыль. Там оказалась брага. Волколак поморщился, вода простая была бы приятнее, но сделал глоток. И Ивраму кивнул, мол — не чокаясь за хозяйку. В кадке обнаружилась квашенная капуста с крупными клюквинами. Кисленькое с похмельных глаз заходило хорошо.
Томас помолчал немного, прежде, чем делиться своими мыслями с товарищем.
- Странная история. Дома брошенными в деревнях так просто не стоят. Всегда найдется, кому вселиться. Не иначе как чертовщины боится люд. Всё иное пережить можно. А почему покойницу не искали — хороший вопрос. Может сами её пристроили, а потом — круговая порука  и молчок? Видать, было за что на убиенную обозлиться... травки тут всякие, настойки. Видать снадобьями промышляла.

- Не дурно бы было узнать, как это так быть может, что памяти у нас с тобой не осталось вовсе... -  Томас задумчиво пожевал губу, выпил еще, потом еще. - Вот ты в колдовство веришь? В то, что про чародеек бают? Мол воли лишают, людей морочат? Как по мне, так это все сказки... но нельзя так сильно по голове получить, что память начисто отбило. Так либо уже не живут, либо вспоминают помалу. Я вот и сейчас ничего не помню, что вчера было. Не помню даже как в деревню пришел. И тебя не помню, не знакомы мы были, так ведь?
Томас вздохнул тихо. Едва ли их было слышно на улице, но все же он предпочел говорить практически шепотом. За окном изредка сновали фигуры людей, еще встревоженные деревенские жители обменивались новостями. Томас, благодаря своему слуху, разбирал в деталях каждое слово. Бандиты сбежали, не сыскать никак, собаки след не берут, пугаются. Следовало бы улыбнуться, ведь причина такого поведения понятна - звери пугаются запаха оборотня, но Томасу было не до того. Голова его была занята размышлениями, как бы без лишнего шума улизнуть прочь от этого места. И , по большому счету, наплевать на причины провала в памяти. Он уже придумал, что как только наступит темнота, он уберется прочь. С Иврамом или без него. Искать их вечно никто не станет. Нужно только выбрать момент.
Но слова Иврама заставили его передумать.
- Верно. Помню, было, - оборотень кивнул. В рассказ охотника он не вникал сильно, но что-то осталось в памяти поневоле. - Ну, давай думать толково: а пропавших без вести сказу не было, так?  Девчушка старосты сама померла вроде? А если померла, так родственники её вряд ли в погребе схоронили.
Вывод напрашивался неясный, но невеселый.
- Может статься, это сама Мирка?
Озвучив мысль, Томас замолк, переваривая сказанное. Что-то не вязалось.
- А та, что мужичье к нам привела... Она-то кто? Домишко её ведь на окраине, получается? Не она ли та травница, о которой Якуб говорил?

Томас только вздохнул.
- Дался тебе твой конь. Думаешь разве, что конюх позволит увести? - оборотень покачал головой. Мотивация Иврама была ему вполне понятна, вот только его  путешествие может окончится потасовкой и новой волной волнения в деревне. Спокойному побегу это совсем не поспособствует. Томас запустил свою лохматую шевелюру пятерню, поскреб яростно, фыркнул:
- Нет уж, за конем ты иди в крайнюю очередь. Коли бежать хочешь, так садись и уматывай. А если к Мирке пойдешь, то животину за собой не веди. Хватятся — переполох поднимется. Себя не жалеешь, так меня за собой в петлю не тащи.
Он повел  плечами раздраженно, хлебнул еще из бутылки, но скоро устыдился сам себя. Иврам, конечно, тип мутный и задумал неладное, но в конце концов, разве это не его право? Он Томасу не друг и не брат, чтобы одно дело делать.
Оборотень хорошо знал, что в компании перепуганного животного, они до Мирки в тишине не доберутся. Придется идти одному, пока Иврам занимается своим делом.
А зачем это ему самому? Томас задался логичным вопросом и ответ нашел только один. Из всего получалось, что прошлой ночью он делал что-то по чьей-то указке, но при этом не обернулся, ведь деревенские были живы и целы. Единственный сильно пострадавший — староста, оказался ранен Иврамом, а не волчьими клыками. Кто-то сумел контролировать зверя лучше, чем это когда-либо удавалось Томасу. Разве это не стоит того, чтобы выяснить?  Может быть, Томас сыщет средство от своего недуга?
Парнишка потянул на себя тряпичный половичок. Он был грязноват и пылен, но на безрыбье годился за покрывало.
- Поспи, до вечера еще далеко, - проговорил он уже более миролюбиво и прикрыл глаза, устраиваясь удобнее. - Чему быть, того не миновать. Делай, как знаешь. Только прежде, чем уйти, я к Мирке схожу. Дорогу Якуб указал. Пойдешь за лошадью — так за мной не суйся. Всё равно скотина не пойдет.

Томас и хотел бы провалиться в сон, как его товарищ по несчастью, но сон самым раздражающим образом не шел долго. Волколак лежал с закрытыми глазами и всё никак не мог абстрагироваться от происходящего за стенами домика. Суета утихала, но люди, так и не сыскав нарушителей покоя продолжали переговариваться, держаться кучно, словно для того, чтобы не попасться на сюрприз снова. А потом мерно и уютно засопел Иврам. Томас сумел убаюкать себя только слушая его дыхание.
Когда он проснулся, уже вечерело. Иврам собирался на вылазку, а Томас... Томас только зябко повел плечами и кинул взгляд в единственное мутное окошко. Уже темнело, но  выбираться наружу он решил только в полной темноте. Человеческий глаз его не различит, ведь деревенские улицы никому не придет в голову освещать, а Томас в темноте ориентировался куда лучше людей.
Выходить из временного убежища было боязно. Но Ивраму, должно быть, еще больше, чем волколаку. Томас чутко слушал улицу и был более, чем уверен, что свидетелей нет. Он махнул Ивраму на прощание, не уверенный до конца, что их пути снова пересекутся и исчез в осенней густой темноте. Ничего, успокоил он себя, каждому своё -  нечего  человеку делать там, где ошивается монстр.
Дорога до местной травницы показалась ему знакомой, даже не смотря на то, что весь путь его пролегал в полной тьме. Знакомые запахи и звуки говорили ему больше, чем глаза. Он уже бывал здесь, он ходил по этой дороге, совсем недавно. Но почему же, черт побери, он не помнит больше?
Загадочная травница должна была дать ему ответ. И Томас лишь уверился в этом, стоило ему завидеть впереди её дом. Она определенно ждала гостей -  на крыльце её дома под  навесом трепетала на ветру лампадка. Впрочем, подумалось Томасу, и распростертый объятий можно было тоже не ждать — не смотря на осенний холод и промозглость, от которой дорога превращалась в жижу, печь не топилась, да и сам домик выглядел нежилым. Томас остановился у порога. Дверь была приоткрыта, выстужая нутро дома еще больше.
Томас замешкался у двери. Вся ситуация отдавала необъяснимой жутью и волколак грешил на звериное чутье, твердившее ему не соваться в закрытое помещение. Он принюхался, прислушался. Тугой, звенящий гул был единственным звуком, который он  успел  разобрать. Словно ныла от напряжения тетива. И он не ошибся. Только напряжение всех органов чувств позволило волколаку вовремя отпрянуть от пущенного в него ножа. Острый снаряд только «лизнул» его по предплечью. Зато притаившееся внутри домика существо перестало скрываться.
Существо, не человек. Или...? Томас на некоторое время потерял способность размышлять здраво, потому что опасность раззадорила зверя. Масляная лампадка потухла - это Томас случайно опрокинул ее, отступая в сторону.
Из дверного проема показалась фигура женщины, или девушки — оборотень не взялся разбирать, потому как обезображенность её была колоссальной. Кожа её была больше похожа на истлевшую бумагу, сама девица была смертельно худа, а лицо её портили оскаленные зубы и глубоко запавшие глазницы. Было темно, но бледность её кожи словно  подсвечивала страшный силуэт. 
Томас прижался к спиной к столбу, подпиравшему навес, но страха как такового уже не  чувствовал. Он ощущал только непреодолимое желание разорвать страшилище, и для этого тело его уже начало меняться. Он зарычал утробно, чем вызвал у своей противницы короткое недоумение и изумление.
- Зверь, - скрипнула она, констатируя факт. Томас вскинул голову, зная, что надолго его не хватит. - Где второй?
- Чем ты нас опоила? -  возможно, ему стоило бы спросить кто она, но волколак прекрасно понимал, что время сейчас на вес золота. Да и важно ли это  было? Он пришел сюда за ответом на самый главный вопрос, но, похоже, не получит его и завершится всё обычной бойней. - Говори скорее.

Должно быть, Томасу следовало бы подумать о том, кто перед ним. Ведь на травницу, которую он запомнил утром, костлявая девица не была похожа. Мысль только  промелькнула, подразнила его, и тут же унеслась прочь, вспугнутая волной боли по телу — стресс никогда не являлся лучшим времяпровождением для слабо контролирующего себя волколака. Зверь внутри мальчишки желал пробудится, чтобы постоять за обоих, и сопротивляться этой силе Томас не мог. Но он отчаянно оттягивал момент, когда слова утратят для него какое-либо значение.
Бледная девица отвечать не спешила, взирая на волколака с неподдельным интересом и, кажется, даже не боялась. Томас подумал даже, что этому может быть лишь одно объяснение. Девица смерти не боится. А почему? Да потому что уже мертва!
- Хочешь узнать рецепт? -  она рассмеялась скрипуче. - Ради этого вернулся?
Но веселье её продолжалось недолго. Её настроение резко сменилось на противоположное, полное ярости, а сама она словно тень налетела на Томаса, сталкивая его с крыльца с силой, которую совершенно точно сложно было ожидать от девушки. От удара волколак удивительным образом пришел в себя. Инстинкты требовали поддаться желанию разорвать противницу, но Томас вдруг понял, что  если бы она желала его умертвить, то сделала бы это раньше. Даже метательное  оружие, что она использовала ранее едва ли было нацелено на убийство. Скорее  оно было импульсивным решением сумасшедшей.
- Всего одну вещь, я просила от вас! Всего одну! - голос покойницы, так Томас окрестил её в своих мыслях, стремительно взвился вверх, вызывая желание заткнуть уши. - Убить одного человека не так уж сложно. Я просила убить его, не ранить. Что мне проку от калеки? Злодейство отца можно смыть только его же кровью! Только его смертью мне дастся покой.
Может быть, в том было виновато падение, а может быть, контакт с костлявой девицей всколыхнул то, что Томас никак не мог отыскать в своей покрытой мороком памяти. Воспоминание возвращалось отрывками: вот он подходит к деревне, но не решается остаться среди большого числа людей и бредет к дому травницы, вот и она — дородная, но ухоженная женщина, совсем не такая как сейчас, открывает дверь, улыбается, проводит в дом, кормит, поит. А потом... Всё теряется в мутной пелене, отсеивающей все, кроме одной мысли: найти старосту и убить.

Молодец был заезжим. Красивый, статный. Имел деньжат. Но более всего умел красиво говорить.
Она была хороша собой — коса толстая, зеленые глаза. Дочка старосты, веселушка-хохотушка, певунья да завидная невеста. Дар имела особый, от прабабки достался — ворожить умела. Приворожила. Да и понесла.
Кавалер уехал прочь, да и след его простыл, а девица в слезах отцу строгому созналась. Осерчал староста, сильно осерчал, да только что поделать? Испорченную  девку кто  замуж возьмет? Только ленивый теперь на него пальцем не покажет, попрекая, что не уследил за гулящей дочкой. Один выход нашелся -  сокрыть всё от людей. Подговорили травницу, чтобы девицу у себя приютила да попробовала от дитя непрошеного избавиться. Денег староста посулил, а как та не согласилась грех на душу взять, так пригрозил даже расправой. Нечего делать, взялась травница за черное дело, да только разве даст влюбленная дурочка по своей воле детеныша погубить? Проклятиями сыпала старостина дочка, проклятиями сыпал сам староста, да исход случился неожиданный. От горя девичьего погибло дитя в утробе само, а следом на ним и мать молодая. Вот тогда закусил староста локти, старшей дочки лишившись. Посыпалась брань на травницу. Но много ль словами решишь? Скрыли причину смерти, схоронили молодуху. Да только с проклятия осторожными быть надо. Вернулась с того света убиенная,вернулась мстить своим мучителям. Первой травницу со света сжила, а следом и отца в могилу утащить хотела. Да только травница, не будь дурочка, и от себя покойнице проклятие оставила, всю свою силу магическую слабую в последние слова вложившая. Не тронуть покойнице деревенских людей, не причинить боли.
Долго бесилась проклятая, да делать нечего. Личину чужую на себя напялила, да поджидать стала. Заезжих в деревне мало, но все ж нашлись двое. Жениха своего вспоминая, прихватила она обоих, опоила зельем с ядом собственным да науськала на дело черное.

Томас тряхнул патлатой головой. Да, теперь ему становилось немного понятнее, что творилось с ним в последние сутки, но главный вопрос, который привел его сюда во второй раз остался неотвеченным. Отчего он считал, что рецепт таинственного пойла будет прост? Отчего думал, что сможет воссоздать его сам, собрав нужные.. травки? Здесь всё было куда сложнее, чем он мог и помыслить. Неживая ворожея и её проклятая магия встретились ему в первый и единственный раз. Как работают проклятия Томас знал смутно, среди деревенских ходило много слухов, но полагаться на них глупо. Не так давно он из первых уст слышал как развенчиваются суеверия, культивируемые сотнями лет. Но знала ли об этом старостина дочка?
- Стой, - волколак поднял руку, обрывая покойницу. Ему всё еще было страшно, но  встреча с чем-то ужасающим простой люд не была волколаку в новинку. По крайней мере, покойница была разумной. Не чета ему самому при полной луне. -  Погоди. Дай мне своего зелья. А я благославлю тебя на твою месть. Разрешу обидчику отомстить. Освобожу от проклятия.
Со стороны деревни слышались вопли и гомон, для этого было даже не нужно обладать волчьим слухом. Покойница, страшное лицо которой было  искажено гримасой ярости, вдруг затихла и буквально впилась взглядом мертвых глаза в лицо волколака.
- Решайся скорее, - добавил Томас, ощущая себя заправским менялой. Получится или нет, он не знал, но если он получит в свои руки чудесное средство, которое может держать в узде зверя, риск стоит того.
- Лжешь, - проскрипела девица.
- Скоро здесь будет вся деревня. Думаю, староста тоже. Иврам, похоже, всё-таки забрал своего коня.
Покойница скрипнула зубами и будто даже поднялась над землей. Томас подумал было, с кем же он  имеет дело, но в классификации странных существ он не был силен. Наконец девушка махнула рукавом белой полуистлевшей сорочки и волколак возблагодарил свои рефлексы. Небольшой пузырек с черной жидкостью он поймал у самой земли.
- Ну?! - заскрежетала проклятая.
- Иди и найди своего мучителя. Верни должок, но гляди, иных не трогай. Убей, но только в твоей смерти виноватого, - Томас покрепче сжал в кулаке драгоценный компонент и указал в направлении деревни, стараясь звучать достаточно убедительно.
Топот копыт раздавался все ближе. Нужно было уходить, пока ситуация не успела обернуться для Томаса боком. Он подобрался и попытался укрыться за углом дома, а оттуда планировал уйти лесом прочь. Получится у девицы или нет, он не имел понятия, да и его ли это дело?