Таверна

Худощавый, с усами, сухой, как сама смерть, Говард вновь отвесил Безусому Яну затрещину. Отвесил отечески, миролюбиво и добродушно. Можно даже сказать, отечески.
- Я те отпущу, курва мать! Ты слышал, что милсдарь Ольхерд брякал? Мол, де, король Хенсельт наградит любого и всякого золотым мешком за дриаду из Брокилона - ему нагадала чародейка, мол только духобаба может подарить ему наследника.
Поучал отечески и даже тихо - в таверне и так за ними следило слишком много глаз: любопытных, нахальных и даже требовательных. Последние принадлежали шлюхе, которая то и дело подмигивала то Говарду, то его спутникам: безусому и лысому Ансельму, хмурой тучей сидевшей рядом.
- А если... если она не хочет?
- А ты когда ее на сеновал потащишь - спроси поподробнее.
- Не потащу... - Юнец залился краской.  - Но ведь против воли?
- Поверь, - Говард шлепнул его по плечу. - Ей будет там куда лучше.
Крепкие руки накидывали на грубую тарелку овощей да фруктов - мясо треклятая нелюдь жрать не хотели, носик, видите ли, кривили.
- Снеси ей еды. Да тихо, понял?
- Понял.
Безусый поднялся, робко оступился и едва не проронил угощения.
Скрипнула дверь. Говард вздохнул. Беда с этими юнцами.

Задний двор

На телеге, среди тюков, спеленная по ногам и рукам, с кляпом во рту и наглой мухой на лбу, дриада показалась Яну еще красивее, чем могла бы показаться.
Милая, непокорная, воинственная, она манила и отталкивала одновременно. Отталкивала, впрочем, чаще, и даже пробовала кусаться.
Поэтому кормить приходилось аккуратно и из рук.
Кляп во рту был лишь формальностью - среди пламени Презрения никто не захочет помогать нелюдю. Даже здесь, неподалеку от Хагги.
- Ты хочешь есть? Пить? Поговорить? Кивни, если "да". И, пожалуйста, не кусайся.
"Мне нравится это не больше, чем тебе"

Отредактировано Явэнн (2013-02-09 23:43:01)

Лошадь - непослушная, горячая, с белой стрелкой на морде, перекатывало грызло во рту и бешено косила на постоялый двор взглядом. Ох уж ей эти люди, с их путешествиями и затеями. И додумались, додумались же ехать в пасть голодного дракона, хватило же ума!
Хен Гогд, известный под другим именем многим людям и некоторым нелюдям, тронул бока кобылы пятками, едва поспевая за резвым коньком своего господина.
Пожалуй, это путешествие не входило в планы Империи. Пожалуй, данный план давным-давно провалился и грозил разоблачением.
Так только казалось - Явэнн был уверен в своей правоте и своих силах.
Джарем Латенхог - высокий и крепкий, как фьорды Цидариса, уроженцем которого он и был, носил на своем гербе две львиных морды, обращенных в разные стороны.
Стражи и вечные странники в поисках нечести, этакие благородные ведьмаки в человеческом облике и лишенные мутаций. Даже в бою он движется чуть иначе, чем любой другой безумный рубака. За это заслуживал уважение.
За то, что он подоспел Лейтлану на помощь близ Марибора, отбив от стаи волков вместе со своими оруженосцами и слугами - подчинения. И ответной платы: око за око.
- Хен, поторапливайся! Кишки сводит - сил нет.
Гогд кивнул.
- Слушаюсь, милсдарь.
Лучше притворятся слабоумным и хилым телом, чтобы дать повод для размышления даже таким сомнительным друзьям.
Вывеска, одиноко скрипевшая над рассохшимися воротами, изображала алого вепря.
"Наверное, это название".
Приятный дымок печи и запах поджаренных сосисек заставил желудок приятно сжаться, а кобылу - фыркнуть.
"Наверное, тут даже кормят".
В сером плаще, подбитым куницей и белкой, на горячем вороном, в сопровождении двух оруженосцев и нового слуги в ворота постоялого двора "Алый Вепрь" въехал искатель приключений Джарем Латенхог.

Безусый стоял смущаясь.
Что греха таить, в свои неполные девятнадцать весен парнишка робел перед духобабой и не знал, с какого бока к ней подойти. А уж если вспомнить тот случай, когда ей понадобилось до ветру, а Говард и лысый послали именно его, то выходило вообще скверно.
Лесная дева и манила, и пугала.
Впрочем, его пугали пока все девушки.
- Ты только не кусайся, - предупредил её Ян.
Миска с едой (два спелых сочных яблока, варенные яйца и тыквенная постная похлебка без масла и мяса) была отставлена в сторону.
Ян, смущаясь, приблизился, и принялся осторожно развязывать шейный платок, туго повязанный на лице дриады.
Наконец, малец справился: платок сполз духобабе на грудь, а кляп лег рядом...

Он не понимал. Смотрел широко раскрытыми глазами цвета палой листвы и не понимал ни слова, что сказала дриада.
Старшая речь - красивая, безумно прекрасная в своем очаровании. Непонятная для восприятия. По крайней мере для него. Вся фраза, с её жаром и страстью, слились в единый журчащий ручеек. Красивый. Но непонятный.
А затем духобаба сжалилась над мальчишкой, заговорив на всеообщем.
-Я...устала. Ноги болят. Воды...хочется. Пить, не есть...и есть...но сначала пить...
- Я... я принесу! Ты только не уходи! Я принесу!
Парень даже не понял, какую глупость только что сморозил.
Побежал, едва не споткнулся. Избежал встречи с хмурого вида господином, во всем черном и с двумя конями с каждой стороны.
Воды! Он достанет ей воды!
А она его поцелует! Ведь, правда, поцелует?
Осталось лишь найти воду.

При въезде кобыла Хена фыркнула, а подскочившая рыжая с подпалинами сука их облаяла. Начало скверное, и если бы суеверия были сильнее голода - следовало бы повернуть лошадиные морды в противоположную сторону и ехать так до ближайшего раскидистого дуба или речки - дальше хворь не потянет.
Гогд скривился, сжимая поводья со всей силой, с какой только мог. В следующую секунду закашлялся, сплюнув в сторону.
Проклятое море!
- Пшла прочь! - сапог спешившегося Латенхога метко приложил псину по заду. - Хен! Помоги конюху - парнишка не удержит четырех лошадей!
- Слушаюсь, милсдарь.
Эта фраза уже изрядно набила оскомину. Хотелось выплюнуть ее с новым кашлем и забыть навсегда.
Еще нескоро. Еще не время. Терпеть. Смотреть. Выжидать. Сигнал. Нужен лишь сигнал.
- Туда. Веди их на задний двор, тут не хватит места. - Чумазый мальчишка пространственно махнул рукой, словно загадочное "туда" было где-то в Вызиме.
Гнедая со стрелкой и вороной Джарема шли в ногу. Выучка сказывалась даже в таких выродках, как кляча слуги, не говоря уже о коне господина.
По пути его едва не сбил ошаленно смотрящий невидящим взором нордлинг. Того, видимо, пробрал понос или какая другая хворь. Наверное, Явэнну было его жаль.
Лошади стали у вязи послушно - покорные, голодные, жадно опустившие морды в мешки с фуражом.
Чисткой и питьем займется конюх.
Следовало бы присоединиться к Латенхогу, но желание побыть в одиночестве - слишком заманчивая цена за пару упреков.
Неожиданно, его позвали. Или же Явэнну это только показалось.
Девушка. Это несомненно была девушка, только странная и выглядевшая, словно весенний майский кустик.
- Здравствуй! - Явэнн склонил голову.

Странности и безобразия порой случаются в славной империи Нильфгаард: достойные сыны Отечества, ее прямые наследники и законные правители превращаются в ежей. Слуги её, верные и смелые, тонут в морях, а оказавшись на суше гнут шею перед полоумными рыцарями с придуманными кодексами чести.
Странности и безобразия, которые случались в Северных Королевствах, становились чаще правилом, чем исключением.
Явэнн приблизился на два шага. Затем еще на один.
Желание освободить вольное прекрасное существо, состоящее из плоти и крови, как и он сам, с частицей свободной, Старшей Крови в большей степени, чем у него, существо, которое должно радоваться жизни, а не быть узником, было слишком велико.
С этим желанием вступало в борьбу проклятая осторожность и предписания, по которым слуга ничего не сможет сделать без указания своего господина.
Дриада, а это была именно дриада, а не эльфка, сирена или кто-то еще, с трудом подбирая слова заговорила на языке нордлингом, чудаковато глотая окончая и смягчая гортанные звуки.
- Не утруждай себя. - Старшая речь давалась нильфгаардцу легче, чем его собеседнице чужой язык. - Хочешь пить?
Фляга с пояса уверенно легла в руку. Пробка повисла на полоске кожи.
- Вот, осторожно, не спеши.
Фляга была поднесена к губам девушки.
Нельзя спешить. Нельзя.
- Почему ты здесь? Кто тот человек? Тише, не спеши...
Вода потекла по ее подбородку и спряталась в платке.
Человек ждал ответов.

Безусый вскочил в таверну, как оглашенный сверкая глазами. Встретился плечом с высоким господином, только-только приехавшим в "Вепря".
- Извините...- Пролепетал юноша, путаясь в собственных ногах.
Негнущимся шагом он подошел к столу своих попутчиков.
- Она просит воды.
- Воды... - Протянул Говард. - Так без проблем, бери флягу и пои. Надеюсь, рот ты ей закупорил?
На безусого было жалко смотреть.
- Говнюк, - подытожил лысый. - Ничего тебе доверить нельзя. Бери флягу, пойдем!
- Но...
- Бери флягу и пошли, курва мать!
Рыжая с подпалинами попыталась облаить и их. Лысый бил куда крепче - сука, скуля и воя, забилась под крыльцо.
Сапоги с трудом месили грязь.
- Это, сука, что здесь происходит?! Эй, ты, сдристнул отсель! А ты, манда, еще раз вздумаешь заговорить с кем-нибудь - поедешь в деревянном ящике. Я слыхал ваши длинноухие так возят!
Человек, до этого момента мило болтавший с дриадой и предложивший ей воды, напрягся. Видно это было невооруженным взглядом, ощущалось это в его плавных и легких движениях. Длилось это всего миг: слуга по имени Хен Гогд ссутился, упираясь взглядом в землю.
- Простите, господин. Этого больше не повторится.
- То то ж! - лысый даже не смотрел в его сторону. - Что, птичка, пить больше не хочется? А есть? Нос кривим. Так поголодаешь, с тебя станется. Ян! Что встал, растяпа! Зови Говарда - пусть собирается.
Странный человек исчез. Внезапно. Тихо.
Лысый напрягся. Не любил он таких.

Отредактировано Явэнн (2013-02-11 17:09:24)

Дверь истерично скрипнула - звук шагов замер на пару мгновений.
Пытливый взгляд искал быстро, метко и смело, отбрасывая всю фальшь и мусор. Наконец, обнаружив знакомые и, следует отметить, приятные в этот час лица, нильфгаардец заспешил к ним.
- Милсдарь... - Взгляд в пол. Так отчего-то принято у нордлингов.
Джарем, обсасывая куриное крылышко выглядел миролюбиво. Настолько миролюбиво, насколько миролюбивым может казаться лев, пожирающий свою добычу.
- Ты долго. Шлялся до ветра или лишил девственности местную дурочку-мельничиху? Не отвечай. Присаживайся.
Скамья почернела от времени, была теплой и куда приятнее, после нескольких часов в седле.
За одним крылышком последовало второе.
- Милсдарь... господин Латенхог! На заднем дворе силой удерживают девушку. Её собираются везти к Его Величеству Хенсельту силой.
- А мне какое дело? Хенсельт - не мой король и, стало быть, помогать я никому не собираюсь. Это попросту не мое дело.
Мясо исчезало со стола с завидной поспешностью. Жан и Гойли, оруженосцы льва-рыцаря, упивались сидром в уголке, попутно успев пощупать за прелести кралю, ни капли не протестовавшую.
- Видишь ли, Хен, мой кодекс не включает в себя план спасения преступников, даже если это преступники короля Хенсельта из Ард Каррайга, что бы он подавился.
Рыцарская рука замерла в нерешительности - третье крыло лежало не тронутым.
- Что насупился, Гогд? Уж больно она тебе по вкусу пришлась?
Стальные глаза укололи холодом.
- Это дриада, господин. Вольная, непокорная, связанная по рукам и ногам и со следами кляпа на губах. Дриада разве могла причинить вред короне? Королю? К чему заводить кодексы чести, если честь действует избирательно, решая кто её достоин, а кто нет?
- За такие слова, - рыцарь медленно начал подниматься из-за стола, вытирая руки замызганной тряпкой и отыскивая перчатки. - Мне следовало бы надавать тебе по шее и выпороть, как последнего козла. Однако, мне интересно.
Перчатки наконец отыскались, покрыв медвежьи руки Латенхога.
- Пошли, глянем на твою дриаду. И не приведи Лебеда это окажется мельничиха!

Лысый вскрикнул. Боль резким ударом кинжала пронзила его руку. Казалось, что откусила. Но только показалась.
Кровь - горячая и теплая, потекла по губам и языку дриады.
- Ах ты, сука!
Лысый ударил тыльной стороной наотмашь по все тем же губам.
На сей раз по языку потекла кровь другая.
- Я тебя, курва, научу, как кусаться! Я тебе, тварь, покажу, что такое настоящий мужик! Ян! Сволочь безусая! Переверни её! Да голову, голову ей держи аккуратнее!
- Ты... ты чего! Одумайся! Она ж королевская!
- Королю её жопа без надобности! Поверни, я сказал! Или, клянусь Мелитэле, я тебя за место неё использую!
В руках у лысого блеснул кинжал. Ян, испуганно отпрянув, взмахнул руками и что-то залепетал про мать. Лысый оскаблился.
- Ну, птичка, посмотрим, как ты теперь запоешь...
- Так-так-так... и что тут у нас происходит?
Решительный и властный голос за его спиной заставил вздрогнуть.
Не ужели тот самый слуга решил вернуться и помереть раньше времени?
На сей раз слуга был не один - рыцарь, в кафтане шитом золотом и при мече, выглядел куда внушительнее слуги, который, непонятно зачем, раздевался.
Аккуратно повесил плащ, засучил широкие рукава рубахи, снял с суммы тонкий кожаный ремешок. Шут, да и только!
- А ты еще кто такой? Тебя не звали! Проваливай!
- Я? Я то, пожалуй, что и никакой. И никто. А ты, сволочь, нарушаешь законы.
- А эта видал! - лысый достал из-за пазухи бумагу. - Самим королем писана!
- Самим королем? Ну, да. И правда, королем. "Предъявителю сиго власть безграничная и право вершить суд, ибо посланец он королевской воли". Складно. Только "сего" иначе пишется. Да и королевской подписи нет. Грош цена твоей грамоте.
Клочки пергамента полетели во все стороны.
- Ты... ты че наделал, козел!?
- Хен, он назвал меня козлом, ты слышал?
- Да, господин.
- Да вы щас! Ян!..
Отдать приказ лысый не успел. Ремешок, взвизгнув не хуже поросенка, ужалил лысого в лицо. Вскрикнув, головорез потерял кинжал и обмочил штаны.
- Сука!!! Сука!!!
Удар крепкого сапога со стальной набойкой пришелся по лицу. Хрустнуло.
Безусый выронил меч. Страшно, очень страшно, когда на твоих глазах человеческое лицо в мгновение ока превращается в такое.
- Я не хотел! Я не виноват!
Рыцарь снимая с плеч плащ, грозно двинулся вперед.
- Да, конечно, малец. Тебя заставили. Правда, заставили?
- Да, да, заставили!
- Наверное, угрожали!
- Да, милсдарь!
- Пошел прочь. И хрюшку свою забирай.
Ян закивал, усердно и поспешно. Лысый скулил и грозился. Кто его слушал.
- Милсдарыня, - Джарем склонил голову. - Можете не переживать. К королю вы не поедете. Хен, что встал столбом? Освободи её!
Подхватив обраненный кинжал, нильфгаардец приблизился.
- Только не кусай меня. - Губы дрогнули, складываясь в улыбку еще чуть раньше, чем смолкли слова на старшей речи.
Пахнуло травами и свежей листвой. Руки действовали уверенно и осторожно - тряпки, служившие путами, расползались в стороны.
- Поболит. Но скоро пройдет. Кровь застоялась.
Пальцы, чуткие, осторожные, разминали кожу на руках и на ногах. За спиной замаячила фигура рыцаря-нордлинга.
- Ты никак на эльфском лапочешь, Хен!?
- Я вырос близ эльфов, милсдарь. Пришлось научиться.
Пришлось научиться многому. Многому, милсдарь, только ты, в своей тупости и со своими кодексами, ничего не поймешь..
Латенхог накинул дриаде на плечи свой плащ.
- Вы не ранены?

Отредактировано Явэнн (2013-02-12 16:02:53)

Джарем недоверчиво смотрел на своего спутника.
Оборванец из Марибора, голодный и без денег, прибывший вместе с циркачьим сбродом, совсем не походил на того, кто способен общаться на Старшей Речи так свободно. Пожалуй, на того, кто способен без оружия завалить быка, подобно лысому головорезу - тоже.
А странный слуга меж тем не сводил взора с дриады, говоря вполголоса, что совсем не устраивало Латехонга.
- Прости. - Голубые глаза смотрели по возможности тепло и без каких-то там откровенных вызовов. - Я слишком мало знаю о твоем народе. Того человека зовут Джарем Латехонг. Он рыцарь, с кодексом и своими правилами, защитник и благородный воин. Благородный даже по меркам твоих сестер и ваших матерей.
- Что она говорит? - насторожился цидариский лев.
Явэнн пожал плечами.
- Она лишь интересуется именем её спасителей и благодарит нас за помощь.
- Благодарит?
- На свой манер, - подтвердил слуга.
- Пичужка!- Латехонг хохотнул и скрылся в направлении крыльца.
Через пару минут на передне послышались крики и ругань: оруженосцы цидарийского льва доходчиво объясняли головотяпам Хенсельта, что такое хорошие манеры. Рыжая с подпалинами им ощутимо помогала, хватая проклятущих девкокрадов за зад, ляжки и даже за срамное. Скулеж и вой стояли, словно целую стаю волков облили горячим маслом.
Явэнн поморщился.
- Мы обязуемся доставить тебя в целости и сохранности в Брокилон. Мое имя Явэнн. Но называй меня Хеном, пожалуйста.
Слуга подал девушке руку.
Одобрительно улыбнулся.
"Не делай глупости, пожалуйста, не делай!"

Отредактировано Явэнн (2013-02-14 20:56:12)

Тихий вздох. И всё.
Никакого желания спорить, ругаться или доказывать нечто обратное, утверждая, что люди - самые лучшие, а нелюди - это все бред и пережитки Сопряжения. Видимо по одной самой странной причине -  Явэнн никогда не считал людей лучше или хуже остальных рас и народов. Также, как и эти другие народы и расы ничуть не хуже и ничем не лучше людей.
А тот, кто считает себя умнее, краше или сильнее других - либо мертвец, либо идиот. Часто оба понятия перекликались между собой, сплетаясь в одно целое.
- Если бы я родился эльфом, низушком или краснолюдом - это что-нибудь бы изменило? Человек спас тебя, Аалла из Брокилона. Спас от других людей. Будь на их месте эльфы, краснолюды или низушки, которые бы задумали обогатиться на твоей неволе - спас бы точно также, не испытывая лишних чувств или чего-то подобного.
Плащ тянул вниз. Гогд медленно свернул его. Хозяин, пусть и нордлинг, проявил уважение к его просьбе. В худшем случае мог оставить шпиона один на один с тремя вооруженными противниками. Кто их поймет этих человеков?
- А Лес - вон там. - Нильфгаардец пространственно махнул рукой. - Или вон там. Или там. Я не знаю. А ты и тем более. Но одно я знаю точно - когда нас не будет рядом - тебя снова попытаются застать врасплох. Эти ли трое, другие ли - всех ты со своего лука не снимешь. А что потом?
Повисла пауза. Неловкая, смущенная, словно девственница, и глупая, как оная же.
- А потом ничего не будет, дриада. Слишком далеко они тебя завезли на Север. А я же предлагаю помочь - мне и моему хозяину по пути в Лес - в Вороний Лог. Оттуда ты уже сможешь добраться либо сама, либо я провожу тебя. Думаю, мне разрешат.
На шею присел овод. Лейтлан скривился и сбил его щелчком.
- Выбирай.
И снова протянул руку. На сей раз с плащом, повернутым к небу.

Исправление ошибок, поиск смысла и цели - все это никак не должно интересовать безликих теней и бессловесных исполнителей. У них, по обычаю, есть только цель. А все остальное - потом.
Так вот сейчас все остальное было сейчас. Цель - потом. Явэнн Лейтлан пережевал слова Ааллы, пробуя их на вкус, и счел в пищу непригодными.
- Человек ничего не исправлял. Человек лишь помог той, кому помочь должен.
Во всем остальном нильфгаардец её не переубеждал. Не стал рассказывать про оставленных заживо пленных эльфами прямо на муравейниках, про утопленников в отходах и фекалиях краснолюдов, про убитых мальчиков, которые не знали про опасности Брокилона. В Нильфгаарде знали про все это, но принимали и учитывали. У каждого своя правда.
- Оденься. Нам придется ехать среди других людей, есть среди них, спать с ними под одной крышей в непогоду и греться у их очага. Тут бывает куда холоднее, чем в Лесу. Не все люди поймут твой наряд. Не стоит их в этом винить - все люди смертны.
Плащ был переложен на край телеги.
Следовало бы поторопиться: рыжая примолкла, а следовательно лысый и его дружок могли вернуться. Кого лихая кривая тропинка принесет вместе с ними - не такой уж большой вопрос: неприятности.
Свой собственный плащ Гогд одел уже будучи готовым покинуть задний двор.
С запада натягивало хмарь и дождь - им следовало поторопиться.
- Ты голодна?

Лошади храпели и требовали воды и чистки. Что-то подсказывало, что в ближайшее время они этого не получат.
На задний двор вбежал Жан - перепуганный и взволнованный. Хотел, видимо, о чем-то сказать Хену, да так и замер, словно вместо дриады увидал диавола или еще кого похуже.
- Милсдарь приказывает собираться! Мы уезжаем!
Гогд кивнул. Не ошибся.
Вопросы о том что должно быть, но чего не будет. Желание исправить свои и чужие ошибки. Нет в этом мире ничего глупее и страшнее, чем это. Явэнн сморщился.
Никогда не выпадает оказия оставить о себе первое впечатление дважды.
- Дева из Леса слишком жадная. За одну жизнь она просит три, сама того не понимая.
Черный плащ сдавливал горло. А может это глиняный конус тянет его вниз, душа нещадно.
Следовало бы избавиться побыстрее от этого проклятого письма и быть хоть на пару дней свободным.
- Мы не будем здесь спать. Боги слышат тебя - вероятнее всего остановимся среди деревьев и трав. Дева из Брокилона когда-нибудь ездила верхом?
Вряд ли.
А придется. Жан с трудом справлялся с лошадьми, слишком норовистыми и недолюбливавшими пьяницу-оруженосца. Пришлось ему помочь.
Узда никак не желала вставать на место. Явэнн хмурился.
Что ему до дриады? Сдалась она ему! Пройди он мимо: сидел бы с набитым животом, сладко бы поспал пару часиков, а потом бы поехал дальше, все ближе подбираясь к Темерии и Махакаму, где его ожидает встреча с эльфами.
Нет, как баран попер на новые ворота, решив поцеловать их рогами!
Болван!
Вороной попытался куснуть его за щеку. Лейтлан отпрянул вовремя, иначе бы лишился кожи.
Наконец, с лошадьми было покончено.
- Мы ждем вас на передне, Гогд! Не задерживайся!
- Пошли? - на сей раз нильфгаардец руки не протянул.

Сборы прошли коротко: у лошадей поправили подпругу, вороной заслужил свежее яблочко. Жан - подзатыльник за сизый от выпивки нос. Латенхог оказался в седле гораздо раньше прочих, задумчиво глядя то на дриаду, то на Хена.
По обычаю, знатный господин везет спасенную даму на своей коне. Только вот находка их знатной дамой не была, да и спасал её не совсем Джарем.
Так что честь удостоить круп кобылы женской мягкой ( а по мнению некоторых "круглоухих" - главной) частью удостоился Гогд. Было ли это почетной обязанностью или приятной неожиданностью никто не брался судить. Меж тем, странный слуга из Марибора оказался в седле.
А через пару мгновений спереди его оказалась дриада. Случилось это невообразимым и даже странным образом, что Джарем даже не успел уследить. Хохотнул лишь, глядя как Гогд уворачивается от рыжей девки.
- Тронули!
Никого не заботило, что слуга не поел.

Явэнн не давал волю рукам, мыслям и чувствам. Придерживал, да, было дело, но не более того. А то, что был поцарапан, так это сам виноват - следовало предупреждать заранее, чем подхватывать так взбалмошно и бесцеремонно.
А сейчас Аалла успокоилась. Или просто готовилась к новой пакости, о которой не знали еще ни пьяненькие оруженосцы, ни Джарем Латенхог из Цидариса, ни Явэнн Лейтлан.
- Расскажи мне про Лес. - Внезапно попросил "слуга", умело направляя кобылу мимо дорожных канав и грязи.
- Это не просто прихоть или извращенное любопытство. Мне действительно важно знать.
"И нужно".

Царапины на лице ссаднили. Явэнн скривился. Не в его правилах было жаловаться на судьбу, но в этот раз рамки приличия были нарушены целиком и окончательно. Кем из двух седоков старенькой клячи - тот еще вопрос.
Дриада отвечала по-дриадски - дерзко и нагло. Словно не она, а нильфгаардец сидел спереди кобылы, своим теплом, по неволе, дарившая уют и себе, и Явэнну.
Брокилон... чудесное и опасное место, погибель вандала и колыбель природы, прекрасное творение рук Богов и яркий пример отсутствия негативного влияния на флору и фауну. Лейтлан там никогда не был. Наверняка никогда и не будет. Бес с ним.
- Не рады? Откуда же тогда берутся маленькие дриады? Видимо, вы выращиваете их из Святых Древ. Или находите в кустах.
Кобыла стрельнула ушами, словно понимая о чем говорит человек. А может и понимала, да только ответить не могла. Может, оно и к лучшему. Кто знает, что могла бы рассказать лошадь про своего всадника. Вряд ли что-то достойное.
- А чем вы занимаетесь... когда свободны? От обязательств. В момент отдыха.
Пожалуй, и тут лицо расцарапает. Это в лучшем случае. В худшем - сорвет с коняги вместе с собой в грязь и слякоть.
Латехонг, едущий впереди, замедлил ход конька, поглядывая по сторонам. Пожалуй, ничего особенного на тракте не происходило и выглядело все куда более чем спокойно.
Только вот с ближайшего подлеска вспорхнула стайка птиц. Вряд ли это вепрь прошел.
- А сможешь ли ты стрелять прямо на скаку? - Шепот неожиданно защекотал ухо Ааллы. - В случае чего - держись крепче.

Отредактировано Явэнн (2013-02-21 21:00:36)

Лук. Лук это здорово, когда умеют им обращаться. Явэнн не умел. Не старался да и не учился. Гадкое оружие - в ближнем бою подведет. Плох тот лучник, что не стоит на спиной мечника. Или копьеносца.
Кобыла стрельнула ушами и повела в сторону. Сейчас нильфгаардец дал умному животному куда больше воли, чем требовалось - звери чувствуют опасность заранее, чем всадники.
Напрягся Латехонг. Чуть заметно насторожился один из оруженосцев. Видимо, самый трезвый. Его приятель все также беззаботно улыбался июльскому солнышку, словно дурачок из сказки. Нордлинги!
- Птиц что-то вспугнуло.
А вынесет ли кобыла сразу двух всадников? А не было бы умнее спустить дриаду на землю - ей так и стрелять удобнее будет. Наверное, не было.
Они показались из-за поворота: почти все конные, за исключением трех-четырех босяков, в коже и при железе. Грязного вида, местами щербатые и ущербные. Иначе и охарактеризовать нельзя.
Среди незнакомых рож мелькнула знакомая лысина и слезливые испуганные глазки Яна.
"Шесть-семь-восемь... хм... размножаются друг с другом в отсутствии женщин? Изумительно."
- Эй, говнюк! - навстречу выехал незнакомый Явэнну, но прекрасно известный дриаде человек - тот самый третий, что оставался в таверне. - Ты забрал что-то чужое и оскорбил моих друзей! Но мы люди добрые! Отдай нам дриаду...
Джарем не стал слушать дальше. Меч покинул ножны и блеснул на солнце острой гранью.
- А ты забери, курвин сын!
Ох уж эти нордлинги...
- Бей главного. - Шепот пощекотал рыжую и теплую, как само лето, макушку.

Можно спорить о коварстве и безумии, но от этого мир не станет прекраснее. Можно лжеца называть добряком, но от этого он не станет говорить только правду.
Нет в этом мире правых. Все больше виноватых.
Стрела заскользила по воздуху, что по шелку, прошив горло Говарда навылет. Смерть - такая, какая она есть на самом деле, настигла его близ Кислицы, что у Хагги. И не было в этой смерти ничего прекрасного и благородного, не было трагических долгих фраз и заверений в вечной дружбе и мести за смерть товарища. Была кровь, что хлынула из пробитого горла рекой, испуганное желание жить и перепуганная кобыла.
Последнее, что почувствовал Говард, прежде чем душа отлетела от тела, были мокрые от мочи портки.
Явэнн одобрительно хмыкнул. Оказывается у лука было много преимуществ на расстоянии. А в умелых руках он становился просто безумно опасным.
- Лысый на коне. Не трогай пеших.
Пешими займется Латехонг и братцы-оруженосцы. Не зря же они свой хлеб едят?
Лёв дал коню шпоры, сближаясь с противником, не успевшим опомниться от смерти командира. Первый оборванец попрощался с головой еще прежде, чем понял всю опасность ситуации. Одного из всадников-оборванцев клюнул болт из самострела оруженосца.
Джарем не останавливаясь прошелся по противнику, забрав  с собой еще одну жизнь всадника, и стремительно вырвался из круга противников, удаляясь на безопасное расстояние. Босяки рванулись на оставшихся на месте: оруженосцы тщательно перезаряжали самострелы.
Лейтлан выругался. Судя по напрягшейся спине дриады - на Старшей Речи.
- Бей всадников.
Нильфгаардец скатился с кобылы, надеясь на ее совесть, если у кобыл она вообще есть.
Самострел пробил одного из босяков, уменьшив количество противника до абсурдного.
Кинжал блеснул на солнце.
Вжик-вжик!
Мерзавец выронил крепкую на вид дубину себе под ноги и схватился за горло, тщетно пытаясь зажать ладонями отвратительную рану.
Второй испуганно вскинул руки со стальным прутом вверх, стараясь то ли напугать Явэнна, то ли не испугаться самому.
Вжик-вжик!
Кишечник вывалился ему на босые ступни.
Смерть не щадит никого. Все смертны.

Все люди смертны. Стальное рвало естественное, кровь стекала по порубленным членам и израненным телам. Израненные артерии не смогли спасти и удержать. Плохо. Всё это очень-очень плохо.
Вжик!
Стрела стремительно преодолела расстояние от дриады до лысого, с чавканьем входя в глазное яблоко и пробив черепную коробку. Ансельм покачнулся и съехал с седла на землю, улыбаясь одному ему известному чуду. Видимо, перед смертью девки голые виделись. Такое бывает.
Лошадь Яна испуганно встала на дыбы и замолотила по воздуху копытами. Кто испугался больше - животина или всадник, был вопрос не простой.
- Не хочу! Не буду!
Малец бросил оружие. Поздно. Слишком поздно.
Джарем настиг его со спины, рубанув коротко и жестко. Ян захрипел и забил руками по воздуху, стараясь удержаться в седле. Не получилось.
Юноша упал под копыта собственной лошади, безумным взглядом отыскивая перед смертью дриаду.
Пожалуй, мальчишка должен был её проклясть. Только вот последние слова застыли на его губах так и не успев слететь.
Явэнн осторожно подошел к дриаде. А что - выстрелит? Кто поймет этих дев из леса...
- Ушиблась?
Кинжал отыскал ножны, руки хотели отыскать руки, но вовремя опомнились - никаких лишних прикосновений без её просьбы. Иначе - обида или наказание.
- Позволь помогу сесть на лошадь. Не стоит тут задерживаться.
Оруженосцы уже спешились и забирали мало-мальски пригодный скарб мертвецов.