Чем может быть прекрасна семейная жизнь? Доверием, добром, заботой, лаской, поддержкой. Семейная жизнь очень часто позволяет любящим друг друга людям держаться на плаву и справляться со всеми сложностями, которые готовит им жизнь.
Ярнам в свое время была именно такой частичной «семейной жизни», когда только-только начала строить своё будущее и свято верить, что вот оно – её истинное счастье. Темноволосый, высокий, ладно сложенный и невероятно улыбчивый муж, который говорит о любви, часто напоминает любимой жене о красивом будущем и планирует строить с ней крепкую семью. Но ведь случаются переломные моменты? Конечно. Жизнь без них бывает слишком пустой, а как еще можно её разнообразить, коли не странными ситуациями? В этих ситуациях Ярнам и погрязла. На плаву её поддерживала только вера, которая стала невероятной опорой и путеводной звездой.
Этот вечер она проводила в молитвах, в общении с людьми приближенными к её Вере. К Вечному огню и тому смыслу, который был заложен в нем. Она делилась, слушала, улыбалась, принимала, рассуждала и делала выводы. Ей становилось леечке, проще, спокойнее и конечно же хотелось возвращаться домой. Хотелось увидеть мужа, обнять его, улыбнуться ему и простить все обиды которые были свершены. Именно поэтому Ярнам, шагая по Новиграду к дому, который ждал её с новыми тайнами и новыми испытаниями. Но знать этого реданка не могла.
Оказываясь в родном гнезде, она сразу ощутила странное волнение. В нос ударил непривычный аромат, словно в доме находился кто-то посторонний. Духи? Вполне могло быть. Вот только ни она, ни Виллем никого не ждали. Служанка встретила её с улыбкой, принимая плащ и книгу, которую девушка приобрела у одного из торговцев.
– У нас гости, не так ли?
– Верно, госпожа.
– Прекрасно, – устало протянула Ярнам, – ничего другого ожидать я не могла. Рано или поздно, оно должно было случиться, верно?
– Прошу прощения, госпожа, но я не понимаю о чем вы.
– Это совершенно не важно.

Отредактировано Ярнам (2016-10-10 12:41:24)

Она была красивой. Определенно красивой, эффектной и совершенной противоположностью Ярнам. Темноволосая, без видимых изъянов, с невероятно проницательным взглядом, красивой кожей. Реданка с легкостью отмечала эти особенности, прекрасно зная – девушка была растрепана и вовсе не находилась на пике очарования, который обязательно мог сразить Виллема, столь падкого на красоту противоположного пола.
«Как часто повторяется все тоже самое. Чужие женские мелочи, это не мое, видимо когда-то было твое, ты просто забыла. Нет, никакого в нашем доме не было, я просто не появлюсь здесь пару дней – меня крадет работа, ведь только она может украсть. Что ты, ты такая красивая, кто же тебя затмит? Простишь, если я буду поздно? Но сегодня все куда лучше… в моем доме, при мне. В моей комнате, в моей кровати. В моих стенах, в моих четырех стенах».
Её не охватывала злость. Голову не затмевали страшные мысли. Ярнам выглядела усталой, потерянной в настоящем и совершенно не понимающей, что же теперь делать? Вот стоит она – обманутая, глупая и лишённая собственного самоуважения. И вот идёт она – совершенно другая, возможно немного обманутая, но получившая чуть больше чем получала Ярнам. Она не гордится, что видно по выражению лица. Она не переживает за то, что случилось.
Нет. Ярнам не умела так. Она не умела быть такой.
– Добрый день, милсдарыня, – спрятавшаяся в тени реданка наконец-то вышла на свет и встретила «гостью» с грустной улыбкой. – Видимо, вы совершенно не заблудились и в мой дом попали с приглашения.
Тон голоса девушки был невероятно мягким и спокойным. Она вновь не удержалась от желания оглядеть гостью, отметить насколько же все-таки бывают разными люди. Хотя это действие не дало ей ни малейшего превосходства. Лишь наоборот.
– Любого гостя принято встречать семейной четой, что в настоящем невозможно. Вы же здесь по приглашению моего мужа, да? – Ярнам и без того склонявшая голову на бок из-за нанесенного увечья, позволила себе еще чуть-чуть наклонить голову. – Надеюсь, гостеприимство было оказано с должной честью? Вам предложили вина, еды? Позволили насладиться комфортом и мгновениями интересного общения, которое мой муж очень ловко подхватывает?
«Что я несу? И почему я терплю? Но она ведь не виновата… он никогда не говорит им правду, а если и говорит, то бывает излишне настойчив», не отдавая себе отчета о наглости собственных мыслей, что явно делали Виллема весьма светлым и добрым человеком, Ярнам выдержала паузу.
Лишь спустя мгновение вновь очнулась. Это же гостья, верно? И гостья, которая попалась в её доме.
– Или этот дом еще чем-то будет полезным?

Слышать столь «лестные» отзывы о том, с кем ты самолично и по собственной воле согласился жить, да еще и перед богами согласиться на столь продолжительную связь, Ярнам было несколько неприятно. Для неё такие слова как «волочиться» и «создавать неудобства» были ярким удивлением, перебить которое оказалось весьма сложно. Именно поэтому она вопросительно изогнула бровь и после чего посмотрела в глаза этой незнакомой женщине.
Она не была виновата. Определенно. Он пришёл сам и реданка это знала. Но почему-то противница все равно казалась виноватой. Скорее всего хотелось скинуть на кого-то все мелочи и неудачи.
– Вы так легко готовы отказаться от того, кто уделил вам внимание, а также, судя по вашей фразе, настаивал на продолжении? Весьма странно, разве не это стало причиной согласия на такие отношения, какие вы получили? Не считайте моего мужа таким человеком, о котором после случившегося и не хочется даже вспоминать. Он обходителен, мил и учтив.
Дивясь трезвости своего голоса и искренне не понимая насколько глупые слова окутывали слух незнакомки, Ярнам не отводила взгляда. Возможно она и прописывала такие встречи в голове, всегда пыталась понять, как в итоге поступит, но почему-то тренировки стали глупостью. Налететь на темноволосую она не могла, указать на её наглость тем более. И все вокруг было совершенно неправильно.
Так же неправильно, как и очень колючая фраза.
Реданка даже немного опешила, приподняла руку в желании прикрыть столь заметное увечье, но остановилась. Было поздно, прятать увиденное не имело смысла. Она так же не заметила, как стала красной от стеснения, потому что в чем-то женщина была права, а в чем-то очень сильно ошибалась. Виллем мог поднять руку, но никогда не мог пожелать своей жене смерти. Хоть в чем-то он был не так плох и проявлял заботу, а может быть даже переживал.
– Собственная глупость, – отозвалась на вопрос Ярнам, считая это единственно правильным ответом. – Каждый способен свершать ошибки, за которые сложно расплатиться. Возможно, считать это маленькое увечье можно попыткой к расплате, которая не удалась.
Ей не хотелось объясняться еще более точно. Хватило и сказанного.

Отредактировано Ярнам (2016-12-14 19:46:43)

Открыть что-то новое женщина для Ярнам не смогла. Большую часть совместной жизни она проживала под руку с такими возможностями, которые ей сейчас рисовали. Да, каждый день был словно каторга. Да, она каждый день ждала худшего. И да, она прекрасно понимала, что случись какая-то проблема – жить с ней придется очень долго. Но вот сделать хоть что-нибудь и исправить текущее положение девушка не могла, у нее сил не хватало, как и смелости.
Зато эта гостья дома рисовала все весьма красочно, указывала на ошибки, довольно жирно подчеркивала грядущие и случившиеся проблемы. Ярнам же нахмурилась, но выслушала все без пререканий, не перебивая.
– Думаете, что я настолько глупая? – немного насмешливо поинтересовалась реданка. – Маленькая девочка, что постоянно опускает руки и ничего не делает, наблюдая за такими, как вы? Сколько бы мне не доводилось видеть таких, сколько бы я на них не злилась – это не меняет никакого положения. Включая попытки понять, что именно не так и что же есть у вас, но нет у меня.
Ярнам вздохнула. Впервые за долгое время она высказала то, что изнуряло её. Впервые за всё время она смотрела в глаза той женщине, что в глазах мужа была куда привлекательнее. Она видела различье: властная, наглая, не пугавшаяся правды и раскидывающая её с большим удовольствием. Не такая, как Ярнам, даже совершеннейшая противоположность, ведь реданка порой не знает, как смягчить грубый ответ, что по сути своей грубым являться и не может.
Даже нынешняя ситуация очень точно подчеркивала страх потерять то, что за приходилось бороться. И страх, который указал бы другим на ошибку, что в мыслях девушки быть и не должно было.
– Но приводить собственноручно в дом женщин, подсовывать их мужчине и считать, что это – способ удержать… – Ярнам грустно улыбнулась, даже не понимая, как дико звучит предложение. – Нет, в этом ни выхода, ни пользы нет и никогда не будет. Возможно, терпение иссякнет. Возможно, мне еще доведется свершить глупость. Вечный огонь мне свидетель, коли не доведется.
Наконец-то отказывая от желания стоять, Ярнам прошла к стулу, опускаясь на него и при этом расправляя юбки, дабы не помять их.
– Вы говорите все легко, так, словно бы на каждому шагу в повседневной жизни это случается. Легко, непринужденно. Но это не так. Совершенно не так. Когда ты стремишься к чему-то, стараешься этого добиться и потом по чужому капризу или дурости теряешь все… думаете просто сдаться и принять свой проигрыш? Когда вы тратили время, убеждали себя в правильном выборе, следовали своему внутреннему голову и считали, что вокруг все ошибаются, а вы совершенно правы? Поверьте, это не так просто.
Девушка хотела было улыбнуться, но не нашла причины. Причин улыбаться у неё не было уже давно, примерно с того момента, как все нарисованные в голове сказочные замки и истории рухнули, потеряли свой смысл и преобразовались в контуры страшных сказок, что так просто было приравнять к реальности.
– И конечно же при этом вернуть все обратно тщетны. Такое испытание мне не хочется желать никому. С ним слишком сложно справиться, а куда проще смириться и продолжать лелеять собственное убеждение, что когда-нибудь всё наладится.
Впервые признаваясь самой себе (да и не только) в отменной дурости, реданка ощутила некоторое облегчение. Правда еще один укол не прошёл мимо. Она приподняла руку, провела пальцами по шраму, вспоминая насколько близко была к решению всех проблем.
– Не стоит думать, что я пытаюсь оправдать мужчину. Я хочу оправдать себя.
Ярнам отвлеклась, когда в помещении мелькнула служанка. Девушка застыла в проходе, не зная, стоит ли прерывать беседу. Впервые в жизни хозяйка дома нахмурилась и жестом руки порекомендовала девице пропасть с её глаз.
«Кто знает, может и с тобой он проводит время, пока меня нет. Интересно, в Новиграде есть хоть одна женщина, что еще не познала внимания от того, кто сейчас нежится в постели, считая себя неслыханно притягательным?»

«Мне даже не удалось хоть немного протянуть руки к той, что все называют Смертью», чуть ли не усмехнувшись припомнила про себя Ярнам. Знала бы эта женщина с каким трудом иногда дается жизнь среди проблем, возможно, и не говорила то что было сказано. Правда… стоило ведь призадуматься.
Действовать сложно всегда, приниматься к решению проблем, придумать как извертеться, как исправить свершенное, как упростить самому себе жизнь. Ярнам было не просто сложно, ей эта подача была непривычна и неизведанна. Но в словах женщины она находила ту ценную мысль, что должна была до неё добраться. Она поняла, что себя стоит ценить, стоит отмерить себе не самый дальний и забитый угол из всех, что есть в жизни. Ведь потеряв возможность исправить то, что было сделано, горевать об этом придется куда больше.
Вечерняя гостья очень скоро поспешила отказаться от дальнейших рассуждений. Ярнам проводила её взглядом, услышала как хлопает дверь и только после этого спокойно вытянула ноги, выдыхая с трудом.
Жизнь рано или поздно должна меняться. Но вот без помощи эти изменения не происходят.
Довольно долго она не покидала гостевой комнаты. Довольно долго думала. Ночь она провела не с мужем, а тот даже не подучал узнать – где его законная жена. И это, возможно, дало еще один толчок к действиям, которые теперь пульсировали необходимостью.
– Пусть будет так. Пусть будет так, как это случится.

***

Все несколько дней реданка размышляла и не отпускала мысль, которую зарядила хозяйка лавки, у которой девушка появилась почти с самого утра. Странные сомнения не давали ей переступить порог и толкнуть дверь продолжительное время, но почему-то Ярнам не волновали ни взгляды прохожих, но их вопросы, что содержали в себе приторную заботу.
«Будь что будет».
Поднимая руку и делая несколько ударов кулачком по деревянной двери, Ярнам наконец-то толкнула её и зашла в лавку, где в нос моментально ударил запах трав, аромат зелий смешанный с другими многочисленными запахами. Она знала куда идет, поэтому ждала именного такого.
Та женщина с черными волосами и красивыми глазами вновь предстала перед дворянкой. И именно в этот момент Ярнам начала переживать, начала теребить платье пальцами, прикусывать нижнюю губу. Не в силах она была удержать это в себе, ведь столь тяжелое решение делало её не такой, какой она на самом деле являлась – мягкая, спокойная и не способная противостоять тем сложностям, что готовит жизнь.
Что-то невидимое ей заставило сделать еще один шаг вперед и наконец-то заговорить. Пусть тихо. Пусть испуганно. Но с проблесками отдаленной уверенности.
– Вы говорили, что я могу зайти в вашу лавку, – Ярнам для убедительности осмотрела помещение, отмечая, что всегда представляла себе такие лавки иными. – И могу попросить у вас… зелье.
Она забыла даже об элементарном приветствии. Но оно и вовсе не было важным сейчас, когда девушка делала огромный шаг к чему-то новому.
– Ведь это еще возможно?

Несмотря на то, что в помещении находился еще один человек, Ярнам старалась не обращать на него никакого внимания. Вместо этого она внимательно глядела на хозяйку, а про себя размышляла – правильно ли делает? Верно ли сейчас все складывается и на самом деле есть такие проблемы, решение которых настолько критично и так резко? Внутренний голос молчал, зато какая-то светлая сторона разума твердила: все верно, все правильно и не стоит сомневаться.
Когда за спиной Ярнам хлопнула дверь, она наконец-то преодолела расстояние до хозяйки лавки, пока еще сохраняя железное спокойствие. Правда, когда та начала говорить и предлагать различного вида зелья, прикусила нижнюю губу и опустила голову, словно бы зная, какой грех хочет свершить, раз даже хозяйка не понимает конечной точки этого разговора.
– Избавляться от детей у меня нет необходимости, – она подняла голову и типично женским движением руки убрала светлую прядь волос за ухо. – И скорее всего такая необходимость никогда не появится. Так же, если какая-то женщина, чье внимание было куплено моим мужем, стала немного счастливее – я не в праве забирать у нее такое.
В голосе реданки слышалась зависть. Ведь было чему завидовать тем, кто стал счастливым и более никогда не видел Виллема, что редко контролировал свой гнев. Ярнам видела это часто, но один из многочисленных случаев помнила слишком хорошо.
– Понимаете… я и не хочу привязывать себе мужчину при помощи зелья, алхимии и прочего… неестественного. Это неправильно.
«Ровно как и то, что сидит в твоей голове», злобно отозвался внутренний голос, да так колко, что Ярнам захотела шикнуть сама на себя.
Ей понадобилась пауза, прежде чем проложить. Все-таки взгляд хозяйки лавки несколько смущал её, пугал. Так же, как и произносимые слова о возможности решить любую проблему добрым действием. Таким, которое Ярнам пыталась использовать очень-очень давно и бесчисленное количество раз. И теперь такой способ ну никак не мог занять место фаворита.
– То, что я хочу у вас приобрести, является кардинальным методом. Неправильным, но единственно возможным в настоящей ситуации. Этот метод должен быть незаметным, приближенным к возможным случайностям, которые могут случаться на любом шагу.
Ярнам вновь прикусила губу.
– Вы понимаете, что именно мне нужно?
Она безумно боялась сказать напрямую.

Нельзя было сказать, что Ярнам встретила слова хозяйки лавки с большим облегчением. Скорее ей стало стыдно, что с легкостью читалось по наличию румянка на щеках. Не могла она сделать выводы, что о ней теперь подумают и как бы эту тайну сохранить, вдруг девушка обмолвится кому? Путь, что выбрала реданка, был неправильный, тернистый, но отступать и бросать задуманное она боялась еще больше. Тот разговор, что отразился на принятом решении, был слишком убедителен. Пусть и пока еще не придавал особой уверенности. Он не сделает это сегодня, не сделает это завтра. Ярнам знала, что вытерпит до последнего, знала, что еще проживет несколько таких вот встреч как с этой темноволосой, знала, что никому больше не откроет своей тайны. Но когда-нибудь то самое время придет, когда тонкие ручки реданки наконец-то откроют флакон, добавят несколько капель в вино и отнесут мужу, что поблагодарит её за заботу, как всегда приятно улыбнувшись.
Представляя всё это перед глазами она на мгновение пошатнулась и даже пропустила слова темноволосой женщины мимо ушей. Правда реданка вовремя очухалась, подняла грустный взгляд и внимательно изучила флакон, боясь даже до него дотрагиваться. Ей хотелось спросить, как это будет, что почувствует тот, кому будут предназначены эти две или три капли? И что делать с остальным? Но Ярнам молчала, упрямо сжав губы и смотря только на яд. Рядом с ним красовался еще небольшой сосуд.
«Для успокоения», с иронией подумала девушка, не зная, хватит ли ей предложенного для успокоения после двух или трех капель. Но что ж, инструкцию к применению она запомнила хорошо.
– Мне бы хотелось верить, чтобы эта покупка не добралась до чужих ушей, – ей пришлось посмотреть на хозяйку лавки, чтобы понять, чего ждать совершенно не стоит.
Маленькое убеждение. Именно оно и требовалось для того, чтобы реданка начала отсчитывать сорок две кроны, озвученные за всю покупку. Именно сейчас деньги показались Ярнам какой-то мелочью, тем более стоимость предложенная со скидкой.
«Скидка для того, чтобы, возможно, встать на неправильный путь. Скидка на то, чтобы убить человека. Скидка от понимающей женщины, что сохранит тайну», вновь ирония. Но монеты звякнули о деревяшки. Ровно сорок две корны, ни меньше, ни больше.
– Сомнительно говорить слова благодарности, но… они должны быть. Спасибо, за то, что выслушали и поняли, не задавая лишних вопросов, – Ярнам склонила голову, после чего спрятала оба флакона.
Говорить что-то еще она не могла. У неё даже мыслей не было в голове, чего бы действительно стоило озвучивать. Единственное, что она сделала – скромно улыбнулась, выражая куда большую благодарность именно этой улыбкой.
Флакончик с ядом еще долгое время покоился, надежно запертый в сундуке с личными вещами реданки. Применять его так скоро она не стала, ведь влюбленное сердце таяло очень быстро, когда его осыпали словами извинений и легкими признаниями в любви. Но несмотря на это – флакончик всегда был в сундуке, потому что рано или поздно даже влюбленное сердце не может вытерпеть ни предательства, ни лжи, что выпадает на него так часто.

Отредактировано Ярнам (2017-01-02 01:46:57)