Оборотень какое-то время молчала после слов Геральта, изредка моргая, но все так же пожирая голубой ненасытной бездной его взгляд. Глаза Вириенны, точно голос сирены, затягивали в себя, стоило только всмотреться и проявить интерес, но миг – и в них читалась толща воды, куда тебя завлекла колдовская хищница, ее граница и удаляющийся белый свет… А золотистые глаза были похожи на солнце. У них были разные стихии, но неотъемлемо они соприкасались друг с другом, завораживающе проникая друг в друга. Солнце могло согреть и озарить поверхность, но оно никогда не проникало в черную глубь, в трещины и расщелины, где царил вечный холод, пробирающий до костей. Там было страшно. Очень страшно.
Но на кромке воды они встречались, любопытно вглядываясь друг в друга.
Волчица протянула свободные руки и кончиками пальцев осторожно дотронулась до лица ведьмака. Она не знала зачем это делает, просто так захотелось. А, может быть, она заняла как-то руки, пока размышляла об услышанном из уст Геральта. Кстати говоря, по губам ведьмака мягкие подушечки пальцев тоже скользнули теплой невесомостью. Слова Геральта пробудили ее воображение. Или вино вскружило голову… В отношении магов ее воображение работало быстро, подкидывая те или иные вариации, которые могли бы ей пригодиться.
- Так, значит, есть у них какое-то высшее звено, которое как-то влияет на судьбу, я так думаю, раз кто-то куда-то их отправляет и пристраивает. Ты скажешь, что не знаешь? Или не знаешь? – Видно было что нечто в разговоре ее заинтересовало. – Открывай вторую. Оно прекрасно развязывает ведьмакам язык.
Она щелкнула по носу белоголового пальцем и убрала руки вниз, потянувшись, дабы поправить задравшуюся рубаху, которая приподнялась обнажая поясницу колючему сену.

Не обладая умением читать мысли и действуя, в данном случае, наугад, из животрепещущего интереса, Вириенна задала вопрос. Вопрос непраздный, но, конечно, смотря для кого из них и с какой стороны смотреть. Ответ же волчица получила куда более широкий, чем на самом деле было нужно, учитывая простоту заданного вопроса. Впрочем, грех было и жаловаться на это, ведь желаемый ответ она все-таки получила, пусть тот был окружен иной информацией: Геральт не мог знать того, что ей нужно, потому что не вникал в подобные вопросы по каким-то своим причинам. Так что, вся ее тактика плавного подведения к интересующим вопросам отпала сама собой.  А потом Вириенна совсем безбоязненно потянулась «почти на руках» у своего несостоявшегося убийцы, разминая постепенно затекающие суставы.
Не без ухмылки сейчас она отметила, что Геральт к концу из разговора стал куда разговорчивее, чем был при встрече. «Может, это и впрямь вино? Или это у него такие незабываемые воспоминания от встречи с чьими-то загребущими ручонками, при мыслях о которых сердце кровью фонтанирует обратно в мозг, словно бы поперхнувшись? Какая интересная реакция, все же… я впервые вижу человека, который, при упоминании о чародеях сначала настойчиво представляет себе лабораторный стол, а потом уже что-то иное вроде магии, интриг и могущества».
- А, все-таки, оно определенно развязывает языки.
Оборотень ухмыльнулась шире, явственно понимая, что бороться с чужими тараканами в этой жизни суждено явно не ей, а потому смело можно расслабиться, не выясняя ничего. А вместе с этим чувством к ней пришло и осознание другого: что-то кончается, только что мимо них прошла Кульминация, беззаботно помахивая театральным реквизитом, и их сказка неминуемо движется к Завершению. Геральт больше ничего не мог ей дать… 
Как странно… вроде бы хороший человек, вроде бы интересный, и, вроде, совсем не враг, а тот, другой, гораздо чудовищней, к которому ей надлежало вернуться и которого она никогда не простит, давал и отдаст ей не мало. Как иронична, порой, бывает судьба. Как странен, порой, бывает выбор.
Вириенна приняла бутыль, сразу же сделав глоток, но на этот раз зажмурилась, точно ласковая кошка, стараясь  временно оставить себе лишь ощущения, чтобы запомнить эту интересную встречу со всем витиеватым и неоднозначным сплетением чувств.
- Мне… - Она замолкла, вдруг подумав правильно ли ее поймет ведьмак. Он мог подумать что она обиделась на его слова, например, или, что еще хуже, почувствовать себя использованным после того как оборотень уйдет, не получив интересовавших ее ответов. И то и другое было бы неправильным. Просто ее пребывание здесь теряло свой смысл, бандитов они переждали, планы имели, а уходить лучше всегда на минуту раньше, чем все закончится и станет либо само собой, либо эпосом, либо трагедией, либо уже совершенно затянуто и неуместно. Уйдя чуть-чуть раньше – оставляешь ощущение незавершенности, и, может быть даже, о тебе будут думать… иногда, прикидывая варианты «а что если бы…». А, может, и нет.
- Я хотела сказать, что сегодняшняя ночь необычна. И компания не менее приятна.
Уверенно освободившись из рук Геральта, оборотень встала на ноги, а затем вернула ведьмаку бутылку вина.
- Я запомню.
Поудобнее перехватив оставшиеся яблоки, Вириенна, очевидно решив что пора, приоткрыла окно, окинув взглядом крыши и улицы. А потом молча сгинула во мраке. Просто и легко.
Никаких сожалений. Никаких следов.
А была ли она? И кем же она была?

* * *

Ночная прохлада гладила шелковистые волосы, а женская фигурка, запустив руки в карманы, шла по крышам обратно, думая обо всем, что нынче произошло. Изменит ли это что-нибудь? Говорят, что все имеет свой смысл.
Пожалуй, размышления над разгадкой скрасят не один год.