Дождь барабанил по оконному стеклу, прекрасно сопутствуя расслаблению и полному погружению в воспоминания. Деррит любил размышлять в такую погоду, любил углублять в мысли и вспоминать былое. Былое в его понимании к настоящему времени являлась война. Война, которая несколько изменила его взгляд на мир, укрепила желание жизни. Война, которая научила жертвовать чем-то. Деррит часто удивлялся новому восприятию мира. Ему нравилось быть совершенно беззаботным, нравилось видеть во всем легкость и не задумываться об истинном смысле.
Но Содден сотворил совершенно невозможное. Эта бойня изменила взгляд на мир, изменила положение одного служивого в счет повышения и плюс ко всему раззадорила желание пить еще больше. Нежели чем солдат пил прежде.
Откидываясь на мягкую спинку старинного, великолепно выполненного из дерева кресла, аэп Лион вытянул ноги и расслабленно прикрыл глаза. Приятный ансамбль дождя и легкого треска бревен в камине творил невероятное. Если бы не грохот и чужой голос, явно подчеркивающий обращение к личности Деррита, скорее всего мужчина бы так и просидел в блаженном состоянии до самого утра. Которое, к слову, было весьма скорым гостем.
Обернувшись и выглянув из-за спинки кресла, Деррит вопросительно изогнул бровь. Не смотря на удивление, подниматься с места он даже не думал. Пока еще не думал.
- Кхайр? – вновь обратив взгляд к огню, аэп Лион поежился.
Огонь и был Содден. Огонь и есть Содден.
Мерзкое ощущение.
Отказываясь от хандры в силу воспоминаний и проявления жалости к самому себе, Деррит вновь выглянул из-за спинки кресла, выбирая не самое удобное положение для общения. Но, по крайней мере, он видел брата во всей красе и с каким-то озадаченным лицом.
- Странно, что лейтенант стражи не изволит отсыпаться на мягких перинах в мыслях о том, чтобы разделить ложе с милой дамой. Ах да, забыл... Великое Солнце, когда ты найдешь себе девицу и будешь выглядеть хоть немного счастливее? – нильфгаардец вполне снисходительно улыбнулся и кивнул брату на соседнее кресло.
Спина у него уже ныла от такого положения.
- Садись. Только не рассказывай ничего. Я все равно предложу времяпровождение в тысячи раз занятнее, - запустив руку в карман, Деррит достал небольшой мешочек.
Тот полетел на стол, стоявший между креслами и звонко встретился с деревом.
- Ты же не записался в компанию трезвенников и составишь брату компанию? Алкоголь и без тебя прекрасен, но эта грустная рожа не дает покоя моим родственным чувствам.

Деррит лениво улыбнулся уголками губ и небрежно махнул рукой в воздухе. Он прикрыл глаза, уселся удобнее и стал слушать о дальнейших мелочах проведения обряда с применением крови девственности, единорогов и прочих удивительных вещей.
Но вроде бы изначально понятная шутливая речь совершенно спокойно переливалась в поток злости и непонятных ощущений. Потерянности или испуга – Деррит не понимал. Да и не старался. С началом описания всех дел совершенных подчиненными Кхайра, он резко открыл глаза, повернул голову и впился взглядом в брата. Вроде бы младший не глупый, так какого черта его подчиненные позволяют себе такие вольности?
Описание всех злодеяний и свершений не нравился Дерриту. Как человек прошедший войну он считал неповиновение делом, которое решает только плаха или пожизненное заключение. Или другие изощренные способы убиения. Сколько таковых было – не счесть и каждый страшнее предыдущего.
Перевалившись через резной подлокотник, Деррит вернул свой мешочек с флоренами в карман и потер небритый подбородок.
- Солдаты на цепи сидеть долго не будут, рано или поздно захочется выпить, да так, чтобы потом память отшибло. Это даже самый знатный из солдат среди всей армии хранит в желаниях и целях. Просто иногда, осознавая какое наказание будет ждать за наглость по отношению к начальству не хочется свершать эдакие подвиги, - Деррит поежился, припоминая свое начальство.
Где, а вот в своей бригаде он старался не пить и не дебоширить, был примерным солдатом, наполненным с самых кончиков пальцев ног до головы здравым разумом.
- Сейчас я надену броню и навешаю им таких тумаков, что они долго будут вспоминать.
Деррит улыбнулся словам младшего и медленно кивнул. С кресла ему не хотелось подниматься категорически, однако, пришлось. Поднимаясь на ноги и потягиваясь, он глянул на горящие поленья в камине.
- О, милая дева, к чему нам, к чему говорить? – Деррит припомнил одно из стихотворений, предпочитая первой строчкой обращаться к Кхайру. – Не брошу же я тебя в такой момент, где решается твоя репутация как лейтенанта и большого начальника твоих золотых… добровольцев. Почем расселся?
Уже направляясь к лестнице, Деррит глянул на брата и развел руками.
- Готовь форму и дай мне немного времени. Твою морду можно и спутать с любой другой, а я – уникален. Мне не менее требуется форма.
За сим Деррит быстро удалился в свои «хоромы» и принялся напяливать доспехи. Удивительно, но спустя столько времени эта консервная банка не казалась ему такой тяжелой. Движения, казалось бы, со временем сделали легче, проворнее и быстрее, шлем не так сильно мешал обзору. А все потому, что тикало время.
Громыхая, словно великан, Деррит спустился в обмундировании. Проверяя застежки и способность двигать руками и пальцами, он глянул на братца.
- Одно «но», милая дева.  Часть твоих дебоширов где-то разгуливает по городу? Если да, то первым делом идем искать подвижных и наиболее опасных. Одно Великое Солнце знает, куда они могут пройти и кому могут сделать кучку под дверью. Хер знает, может у самого Императора, который открывая рано утром двери угодит в… ну, ты понял. И бить сразу не обязательно! Слушать оправдание бывает весело. Вдруг проговорятся, чего в тебе не хватает для того, чтобы при одном упоминании твоего грозного имени у них стучали зубы? – Деррит насмешливо улыбнулся. – Пошли, лейтенант. Пришла пора разбираться в причинах хамства и чрезмерной смелости твоих подопечных.

- Чего? О чем вещать? – Деррит попытался остановить брата, но победила молодость.
Дверь в здание стражи отворилась, а в нос ударил омерзительный запах. Солдат бригады «Наузикаа» с трудом удержался на ногах. Рука была поднята к лицу в попытках закрыть нос и предотвратить эту вонь. Но мешал шлем, который теперь невообразимо раздражал Деррита. Вонь была прекрасным сопровождением того, что увидели глаза. Это не было здание законников, не было храмом чести, долга, корректной службы. Это был Хаос в своем первозданном виде: разруха, страдания и боль.
Деррит никогда прежде не видел столько бутылок в своей жизни. Не видел такого количества отходов, не ощущал столь резкого запаха. Ему не хотелось двигаться вперед, не хотелось даже будить сладко сопящих стражников.
Ступив в лужу чего-то вязкого, страшного и воняющего, Деррит выразился про себя безмерно грязно. Даже не на родном нильфгаардском, а на всеобщем, не забывая упомянуть интимные места самого дьявола.
От ругани его отвлек громкий стук. Это был Кхайр, который всем своим грозным видом намеревался развалить стол и привлечь внимание стражи.
Но ему удалось невозможное: кряхтение, медленные движения, кашель и жалобы на больную голову – все это изначально приветствовало обоих аэп Лионов. А потом вдруг настала гробовая тишина. И множество взглядов, устремленных на вершителей правосудия.
«Интересно, мы выглядим как идиоты, или все-таки им алкоголь пробил голову и затуманил ее бреднями? Ладно… о страшном… о чем, драть Мелитэле в задницу, таком страшном я должен говорить?».
Деррит не шевельнулся. И за отсутствием мыслей пришлось импровизировать.
После долгой и томительной паузы, которая затянулась надолго.
- Неповиновение есть смерть! – гаркнул солдат, стараясь придать своему голосу самое зловещее звучание. – Неповиновение приказам и нарушение закона есть смерть! Но смерть никогда не забирает людей сама. Она отправляет к ним своих служителей – демонов, кои вершат правосудие и отнимают жизнь, передавая ту в руки Старшей. Неповиновение есть она - смерть! – «что, блядь, за чушь?» - Неповиновение приказам… неповиновение законам!
Солдат посмотрел на одного их подчиненных Кхайра и властно указан на него пальцем.
- Смерть, страдания, боль… каждый из вас нарушил приказ. Подвел тех, кто верил в вас. И тогда пришло наше время. - Деррит обвел рукой все помещение и шагнул вперед. – Пришла пора умирать, исправляя тем самым свершенное!
Деррит подцепил рукой свободный стул и ловко, даже слишком легко зашвырнул его в стену.
- Кхайр, врежь кому-нибудь срочно, - пользуясь моментом грохота, тихо, но внятно выпалил солдат. – И я не оратор, мой поток идиотизма закончился.
Разлетевшийся стул перестал быть предметом основного внимания.
- Вот ты и будешь первый… - подходя к одному их верных подданных младшего, Деррит поднял мужчину за шкирку, словно котенка.

Отредактировано Деррит аэп Лион (2015-01-16 00:13:58)

По-крайней мере, Деррит радовался тому, что его брат вошел в раш. Он еще никогда не наблюдал такого стиля боя, никогда не ощущал такой радости, чтобы даже за забралом шлема мелькала улыбка.
Своего первого «котенка» Деррит хорошенько тряхнул рукой. Не смея задерживать, солдат не дожидаясь никаких противоречивых действий ударил мужчину в лицо. Цель была достигнута. Деррит не просто умел бить кулаками, он умел ими калечить до самого обидного ощущения. А ведь в данный момент все его действия удваивались. Не зря же громыхала тяжелая броня.
Повалив с ног одного пьяницу, Деррит нашел себе еще несколько. Один грохнулся сам. Просто побежал и наступил башмаком в отвратительно вонявшую лужу. В ней, судя по всему, нашлось что-то скользкое, что и притянуло любителя выпивки к полу. Головой, верно, он шлепнулся сильно, потому что Деррит услышал самую прекрасную грубую речь в мире. Второго, заходящего со спины, пришлось ударить каким-то кувшином со стола. Голова цели выдержала, а вот кувшин развалился вдребезги.
- Бей сильнее… - повалив еще одного бравого солдата, мужчина фыркнул. – Говори страшнее… бей сильнее… только не убей при этом…
Бормоча себе под нос, Деррит каким-то неслыханным образом получил по голове чем-то тяжелым. Мысли в момент вылетели из головы, а в глазах внезапно задвоилось, а то и затроилось. Но он не потерял равновесия, не потерял сознание и каким-то волшебным образом смог даже развернуться.
- Мать вашу, да к пророку Лебеде ты лезь с жопы чтобы… - не договаривая, Деррит ударил своего потенциального врага кулаком, облаченным в железные перчатки.
Наконец-то ощутив прилив ажиотажа и желания творить, аэп Лион заорал. Громко, причем стараясь держать стиль «демона». Как заорал, так и схватил под руку табурет – единственный оставшийся в живых после разрухи. Первым делом табурет обрушился на чью-то спину. Дальше табурет полетел на встречу подмоги.
Грохот сапог перемешался с грохотом падающих тел. Кулаков стало мелькать больше, а Деррит успел дважды получить по спине и единожды по лбу. По лбу и по спине было глупым делом. Потому что хоть удары и были, но особой боли не причиняли. Лишь удваивали его ненависть ко всему происходящему и наглости собравшихся.
Когда же аэп Лиона повалили на пол аж три взрослых мужика, он успел ударить одного ногой уже будучи в лежачем положении. Второй в ответку за друга врезал Дерриту целясь точно и дубася очень даже больно. Под руку подвернулась бутылка, которой было бы грех не воспользоваться.
Звон бьющегося стекла, какие-то матерные слова про поваленного на пол солдата, потом удары – все это мелькало очень красиво, создавая целую симфонию справедливости.
Свалив с себя обладателя пышных усов, Деррит наконец-то поднялся на ноги.
- Да блядь, сколько их тут еще?! – запыхавшись не на шутку, Деррит попытался смахнуть со лба пот. Но рука его так и не дотронулась до лба, а лишь сместила шлем, скрывавший его морду. Тогда-то на него навалилась усталость.
Между тем стражники, судя по всему, умудрились протрезветь. Если раньше можно было особо не глядеть по сторонам и просто молотить как попало, то вот сейчас приходилось смотреть на всех внимательно. Дерриту уже дважды пытались заехать по шлему, где теоретически находилось ухо. Один раз пропустил удар в живот, но с учетом взвывшего мужчины понял – кулак железа не терпит.

У Деррита не складывалось ощущение двадцати человек. В его глазах мелькали другие цифры. Например, человек пятьдесят, ведь его брат был самым первым в повышениях, единственным в высоком чине. Зная все правила военного дела и исчисления в подопечных, Деррит все равно сомневался в правдивости слов младшего братца, который так ловко орудовал локтем и, судя по говору, не успел даже выдохнуться.
Маленькая толика завести засела в глубине души именно в этот треклятый момент, когда одному из стражи аэп Лион заломил руку и использовал бренное тело как щит. И не зря, учитывая тот факт, что выбежали арбалетчики. Правда Деррит не удержался и заржал.
- Какой акцент, какие цвета и контрасты подштанников и арбалетов! – он насмешливо ухмыльнулся и на всякий случай ухватил стражника покрепче, чтобы уж наверняка дырявили его.
Голос Кхайра, казалось бы, привлек внимание каждого живого создания в помещении. Деррит не медлил, он тоже повернул голову и следил за движениями братца. Сдаваться ему совершенно не хотелось, но против арбалета далеко не пойдешь.
Стражника Деррит не отпускал. Но позволил себе выглянуть из-за плеча усатого и глянуть на морды тех, кто тыкал в него холодным оружием. Потом все пошло слишком быстро. Полетевший щит, грохот падающих тел, ругань. Стражник взятый в «заложники» полетел в группу несущихся на солдата мужчин, наваливаясь на них словно бы пропитой муженек заботливой женушки.
Сверкнула сталь. В руке аэп Лиона оказался меч. Деррит был готов танцевать во всю силу и мощь. Но нет. Слова Кхайра взяли дело в свои руки, переиначивая все с ног на голову.
- Хм… - фыркая, Деррит обратился к брату, - я думал, что так и останусь тайным демоном, который раздавал люлей. Зачем ты сломал такую комедию? Это как театр… и да обрушится на грешников отмщение за то зло, кое они создали! Да будут кровью смыты грехи!
Голосом пророка крикнул Деррит, расставляя руки в стороны и делая шаг вперед. Актерские данные никто не оценил, всему спутницей явилась лишь гробовая тишина и удивленные взгляды, в большей степени направленные на Кхайра.
Меч вновь скрылся в ножнах, а с лица, наконец-то, был убран шлем. Потерев лоб железной перчаткой, Деррит подошел к лежачим и поднял на ноги.
- Вы – собираете не пригодные для пользования вещи. Скамейку осмотреть, - он ткнул в сторон бывшего оружия брата, - она еще может получить вторую жизнь. А вы, - палец указал на очухавшихся арбалетчиков, - драить полы. Тщательно. Чтобы тут все сверкало, как сталь.
Затем было еще много команд, много указаний. Сам солдат присел на выживший табурет и принялся наблюдать за происходящим. За тем, как гремят бутылки, как собирается поломанные предметы интерьера. Деррит видел как тряпки заботливо протирали пол.
Арбалетчики попытались надеть штаны, однако Деррит закачал головой и упрямо сжал губы.
- Сифилис и проказа на тебя, служивый. Встал без штанов, вот и драй без штанов. Великое Солнце… Кхайр, они вообще знают понятие чистой одежды?
С испугом глянув на состояние одних из злосчастных подштанников, удивленно спросил Деррит.
Но уборка шла бодрым ходом. В помещении со временем перестало вонять таким смрадом, а наступать на чистый пол оказалось весьма приятно. По крайней мере, теперь все было похоже на чистую, убранную и весьма сносную сторожевую башню, где и должны обитать служители закона. Можно было звать даже Императора.

Поправляя перья на шлеме, Деррит внимательно слушал весь балаган и хаос, воцарившийся в помещении. Солдаты перебивали друг друга, пытаясь в срочном порядке оправдать честное имя и спасти головы от плахи. Жалостливые голоса, громкие крики и кряхтения связанные с уборкой – все это невероятно забавляло Деррита. Он так и не смог убрать улыбки с лица, перебирая одного из черных перьев пальцами.
Зато один подчиненный брата был трезвый и способный говорить внятно. Правда, хоть и говорил, но Деррит с трудом понимал смысл сказанных слов.
Приказы для разрешения напиваться в стельку и устраивать оргии? Не туда он пошел служить. Не туда…
- Генерал-майор Брайбант говорит тоже самое, когда у нас проходят тренировки. Да и на Соддене так же орал. Правда, благо я тогда еще не был в числе его подчиненных…
Пожимая плечами, Деррит посмотрел на брата. Каждый генерал и прочие высокопоставленные лица не были готовы к глупым и бестолковым поступкам своих отрядов и бригад. Каждый видел лишь минусы, не спешил хвалить молодых людей, словно бы заботливая мама.
Солдаты понимают лишь плохой язык. Так всегда можно знать, что тебя ждет в случае непослушания. Сделаешь что-то хорошо – один черт скажут, что ты криворукий придурок из-за которого все пошло не так.
Предъявленный спустя время приказ привлек все внимание Деррита. Он спешно выхватил бумагу, пробежался глазами по написанному и уставился на подпись.
- Вроде бы настоящая, - возвращая бумагу трезвеннику, Деррит откинулся на спинку стула. – Но хрен там кто дал бы так гулять. Кхайр, в твоих руках столько жизней… чувствуешь себя святой матерью?
Уже поднимаясь и аккуратно пристраивая шлем на своем законном ныне месте – стуле с учетом скрипучей спинки, солдат громыхнул доспехами.
Брат призывал идти дальше. Брата нельзя было бросать, это же брат. Попросит – придется и убивать, а потом сидеть и ждать суда.
- Деррит, мы выбьем дверь.
- Головой одного из твоих подчиненных.
Проходя мимо пары солдат и Кхайра, Деррит направился к кабинету, где сладким сном спал капитан. Преодолевая расстояние до нужной двери, солдат бригады «Наузикаа» томно выдохнул и пробурчал себе что-то под нос. Судя по тону, можно было заявить о выборе к описанию настоящего.
Оглядев дверь, он дважды постучался. Культурно.
Но ответом была тишина. Такая, что Дерриту стало не по себе.
Следующим шагом был дикий грохот, довольная улыбка и ожидание лавров. Дверь рухнула, а кабинет капитана был готов к изучению.
- Ноги вытри, - заботливо посоветовал брату Деррит и оглядел помещение.

Заваливаясь в помещения вслед за младшим братом, Деррит скривил лицо, вдохнув полной грудью затхлый запах в помещении. Окинув же комнату взглядом, он сильно удивился. Чистота была относительная, а вот воняло будто бы кого-то вывернуло всем содержимым и это пролежало не вымытым добрых несколько часов.
Но примечательно было не только это. Поворачивая голову, при этом не забывая устало выдыхать, Деррит наконец-то увидел самого капитана. И невероятное количество фисштеха, который словно снег усыпал красивый дубовый стол. 
Заданная команда брата не позволила Дерриту стоять на месте, хоть и обозначала то самое. Мужчина осторожно подошел к столу и хмыкнул, в очередной раз подмечая, что не тот путь в жизни выбрал третий сын Бельтана аэп Лиона. Обидно было до безумия. Но в какой-то момент сомнения закрались в голову нильфгаардца.
Оплеуха капитану, тишина и удивленный вздох.
Когда Кхайр заговорил, Деррит спокойно пожал плечами и поглядел внимательно на несчастного и уже покойного капитана. Он хотел думать о том, что смерть его была легкой и счастливой. Не каждый человек военный стремится к смерти на поле боя. Деррит, к примеру, был одним из таких.
- Отойди, - аккуратно отодвинув брата, нильфгаардец подошел к капитану и заглянул тому в лицо. Довольное, переполненное счастьем.
«Насрал каждому под дверь и сдох. Сволота невоспитанная», - Деррит устало провел железной перчаткой по лбу.
- Мыслишь как преступник? Выбей дурь из головы, Кхайр, - бросая труп в городом одиночестве, солдат подлетел к единственному в помещении окну.
Свежий воздух был награждением за все труды. Свежий воздух помогал думать, позволял чувствовать себя немного расслабленнее и спокойнее. Все-таки дело было плохо.
Вакханалия, трупы, смерти, вонь, алкоголь и местные дамочки из борделя.
Тогда Деррита и осенило. Самоубийство было прекрасным делом, но только когда с легкостью доказывалось.
- Даже если это самоубийство, то черт его знает, как нам поверят и в чем потом обвинят. Правосудие не всегда бывает верным. Здесь были бабы, которых вся твоя стража притащила из борделя. Здесь тоже должна была быть баба, капитан не предпочитает других? Даже если предпочитает – черт с ним. Возможно, какая-нибудь куртизанка его и довела. Не возможно, а по рассказам так и будет. Или обвинять невинных не твоих правил дело?

Отредактировано Деррит аэп Лион (2015-02-16 12:11:48)

Внимательный взгляд солдата исследовал капитана, с оставшимся отпечатком латной перчатки на лице. Деррит не знал, каким капитаном был этот мужчина, он вообще не знал кто таков, как живет и чем наслаждается в жизни. Правда, последнее прекрасно читалось лишь при взгляде на усыпанный фисштехом стол, словно припорошенный снегом. Что приятного от фисштеха знал солдат? Ничего. Только лишь привыкание и обострение всех чувств. Он слышал, но не пробовал. И даже не планировал настолько портить себе жизнь.
Слова брата задевали Деррита, ему безмерно хотелось помочь и наконец-то успокоить. Одна маленькая гулянка неплохо трепала нервы и это солдату, который и вовсе не имеет отношения к команде лейтенанта. Что же чувствовал и переживал брат оставалось для среднего загадкой.
Но он хотел помочь.
И поможет. Это брат, которому если что и почку можно подарить.
- Где ты наследил? Этим? – Деррит указал рукой на отпечаток перчатки и хмыкнул. – Попытался привести в чувство капитана, в связи с потребностью донести информацию о... – мужчина задумался и щелкнул мальцами, - о состоянии города в ночное время нынешней даты. Капитан в себя не приходил, попытки поднять его на ноги не увенчались успехом. Но в подсобке была найдена женщина. С фисштехом.
Женщину еще предстояло привести, но Деррит посчитал оговоренный план совершенно нормальным. Лейтенанту убивать капитана не за что, следовательно – невиновен.
Женщине убивать капитана есть за что, ведь она может быть его страстной любовницей, которую покойник не замечал или приходил к ней лишь с одной, платонической целью.
- А я ведь предложил тебе изначально, пойдем лучше выпьем и вернемся домой. Твои подчиненные поутру получили бы то, что требовалось. Вместе с обвинением за смерть капитана. Да-да, чего уставились? – Деррит посмотрел в глаза одному из солдат лейтенанта.
Видя весь испуг, он ухмыльнулся. При этом покрывая всеми благими ругательствами всю эту ораву деревенских рубак, которых Кхайр имел честь выцепить их скучной сельской жизни.
По просьбе брата Деррит выслушал небольшую, но очень понятную речь. С сожалением и горечью глянув в глаза младшему, пришлось только разочароваться.
- Нашел к чему сейчас придираться.
Отмахиваясь, он проскочил к двери, заставляя нескольких из стражи выходить за ним. Вся орава не требовалась для мероприятия в виде посещения борделя. Деррит прихватил с собой рослого темноволосого солдата, и еще двух лысых, не забывая поторапливать их к ускорению движения.
Если кто-то в будущем и видел как по улицам Нильфгаарда, в раннее-раннее утро идут четыре человека, то он и не придал внимания этому делу. Трое ребят бежали за облаченным в доспехи солдатом, иногда даже позволяя что-то сказать или поделиться мнениями на счет совершенно незнакомых посторонним событий. Прямой наводкой вся компания устремилась в бордель. «И что тут странного?», мог бы подумать пожилой житель Нильфгаарда, смотрящий в окно. Ничего. Ведь бордели часто пользовались популярностью как среди молодых и не только представителей мужского пола.
Даже женщины в самом злачном заведении города, были не удивлены появлению стражи. Первоначально.
Когда заговорил один из тех, кто был облачен в тяжелые доспехи, юная дива убежала за бордель-маман. Это оказалась большая, необъятная, но совершенной внешности женщина. Она общалась со стражами уважительно и понимающе. Правда, выдавать одну из лучших работниц просто не могла. Но переговоры шли спокойно. Светловолосый мужчина пригласил маман к общению без представителей закона и творческой профессии. Она согласилась, после чего солдат долго и усердно объяснял, чем удобнее будет выдать одну единственную девушку, дабы не подставлять под удар других.
Солдат врал.
А маман понимала. И в итоге ей пришлось согласиться.
Пожилой житель Нильфгаарда покачал головой, когда все те же солдаты шли в сторону сторожевой башни в обществе молодой и светловолосой красавицы. Ее движения были грациозны, лицо совершенно серьезное, а глаза очень грустные. Хотя правильно ли разглядел все пожилой нильфгаардец? И обычная и необычная компания в скором времени скрылась за первым поворотом в переулки, ведущим в сторожевой башне. А пожилой нифльгаардец вернулся в мягкое кресло около окна и открыл книгу, бормоча себе под нос что-то про старые времена.
По возвращению в башню, Деррит проводил девушку в помещение, где находился единственный умерший сегодня ночью капитан. Выпроводив всю стражу и прикрыв дверь, аэп Лион присел на свободный стул.
- Для начала. Она пошла добровольно, - спокойный тон Деррита был переполнен усталостью. – Ее светлость тут была. Но не знала, чем увлекается ее капитан.
Смотря за женщиной, Дерриту даже стало не по себе. Она подошла к капитану и присела рядом, молча смотря тому в глаза.
Уже подзывая брата, среднему пришлось понизить тон:
- А еще это создание втюрилось в вашего капитана намертво. Только, как в сказках, он ее тоже вроде бы и любил, ан вместе быть не могли. В общем, бабская стабильная бредня. Я все-таки склонен предлагать, что виноват сам капитан. Не рассчитал возраст и возможности организма. Уверен, что тебя потом совесть не будет грызть за такой поступок? – он взглядом указал на девушку, перебирающую пальцы капитана в своих тонких ручках.

Отредактировано Деррит аэп Лион (2015-02-18 17:45:33)

Юная дева больше похожая на прекрасного лебедя, глядела на своего капитана грустными глазами. Она смотрела на руки своего капитана, вглядывалась в изгибы линий на ладони. Порой поднимала голову и крепче сжимала тонкими ручками большую, могучую ладонь мужчины. А взгляд ее смотрел в лицо дураку, который просто не смог остановиться в нужный момент.
Смотря на то, как девушка поправляет манжеты уже мертвому капитану, Деррит внимательно слушал брата и задумчиво тер подбородок.
- Она сама просила, Кхайр. Эта девушка знает немного больше, нежели чем мы с тобой. Ты еще не понимаешь, наверное, но слышал о чистой любви? Невероятно сильное и безжалостное чувство. Я сейчас говорю именно о любви к женщине, а не к родным или что-то из того разряда, - он нервно дернул рукой перед глазами, прогоняя воображаемых мошек. – Вроде бы что такого особенного в этом капитане? Любитель выпивки, любитель фисштеха, заядлый постоялец борделя… и не к ней одной он ходил. Но посмотри на это совершенство.
Деррит вытянутой рукой указал на девушку.
Странно, что она еще не плакала. Возможно, не поняла что произошло? Кто знает. Девушки порой бывают в тысячи раз сильнее мужчин и могут вытерпеть даже такие удары от судьбы.
- Она идеальна во всем. Ее движения мягкие, нежные. Глаза детские, невероятно наивные и добрые. А голос? Ты не слышал ее голоса. Словно перелив ручейка в глубине леса, на небольшой поляне заросшей дикими розами. И то совершенство влюбилось в такого барана как капитан. Как так, объясни мне?
Забывая о том, что Кхайра волновало вообще другое, Деррит все еще вглядывался в лицо девушки. Его удивляла эта несправедливость. Эта вопиющая наглость в поведении капитана и ожидаемом итоге.
Из-за одного дурака страдают те, кто не обязан.
А заявления Кхайра тем не менее превращались в попытку выставить брата за дверь и оставить ни с чем. Деррит был частью его маленького, но грандиозного плана. Являлся соучастником, являлся помощью. А помощь так просто не оказывается. И так просто она не пропадает, бесследно.
Усмехнувшись, Деррит прошел рукой по волосам.
- Я хочу увидеть торжество справедливости, брат.
Стараясь придерживаться совершенного безразличия, он поднялся на ноги и хлопнул Кхайра по плечу. Уже на подходе к девушке, мужчина окликнул ее. Тряхнув светлыми волосами, юная дева обернулась. И больно быстро изменилась в лице.
В руке солдата оказался обрывок пергамента, скомканный до удивительного состояния. Деррит развернул находку и пробежался по всему, что было выведено аккуратным, но довольно резким подчерком.
- Кхайр. Кхайр! – гаркнув дважды, средний брат помахал обрывком пергамента у себя над головой. -  Ты знаешь Элана? Он зубы дерет в городе – единственный ненормальный с такой профессией. А, не важно, пошли. Давай-давай, шевелись.
Вытягивая брата чуть ли не за шкирку, Деррит махнул перед его носом все тем же пергаментом.
- Читай. Вкушай. Это будет месть. Твоя. Я буду свидетель.
Довольная улыбка вновь появилась на лице светловолосого солдата. Он передал брату пергамент, который явился невероятной удачей. И только благодаря молчаливой деве, которая все еще сидела в комнате капитана стражи и ждала, пока ее оставят одну наедине с ее единственным.
На пергаменте было то, чего не хватало для поимки одного виноватого.
Пусть не того, кто дал согласие к гулянке.
А того, кто выдал капитану столько фисштеха.

- И я счастлив быть романтиком, Кхайр. По крайней мере, это помогает мне глядеть на мир не только со стороны задницы, - Деррит пожал плечами.
Стараясь не отставать от брата, ломанувшегося в сторону свершения справедливости, Деррит грохотал по деревянному полу ногами. Подчиненные лейтенанта, возможно, уже давно выписали ему приговор. Правда, Деррит не спешил об этом думать. В своей голове он уже героически спасал брата, с помощью миловидной возлюбленной горе-капитана.
Но догадываться о том, что офицеры высокого звания так рано наведаются в башню нильфгаардец не мог. Он и вовсе не подозревал, что в эту минуту, когда оба солдата вышагивают по улице в направлении дома дантиста, в башне проходят разбирательства. Они приводят в шок, ужас, удивление и добавляют к этому невероятному рецепту толику сомнения.
Очередное обещание выбить дверь в дом дантиста лишь позабавило Деррита. Он улыбнулся, качая головой.
Дверь открылась без помощи Кхайра. Юное создание, видимо, дочка дантиста, объяснила молодым людям все, что требовалось. И попросила подождать.
Нильфгаардец не очень любил ждать. Не любил терпеть, насиловать себя лишним ожиданием. Он нахмурился, но только после слов брата отступил. Не понимая сути депрессивной речи, аэп Лион задумывался.
И со временем понимал.
С одной стороны невинно осужденные, с другой стороны совершенно невинная девочка, которая по глупости отца может лишиться славного детства.
- Думаешь, что где-то будет лучше? – светловолосый солдат улыбнулся. – Это особенности жизни каждого человека. Ни эльфа, ни краснолюда, ни даже гнома – я уверен. Нам нравится подставлять, воевать, убивать, разбивать надежды, уничтожать чужое счастье. Нам всем нравится делать друг другу больно. Просто порой это совершенно незаметно. Не существует такого места, где люди будут жить в совершенной идиллии. Будет зависть, будет злость, будет ненависть. Не возвышай Империю на пьедестал величия. Это лишь укажет на то, что ты бестолков и наивен.
Ничуть не сомневаясь в правдивости сказанного, Деррит покачал головой. Рука его сжала рукоять меча, который пришлось в очередной раз тащить с собой. Вся жизнь в железе и с оружием – идеальная мечта.
Но жизнь такая и была. Открывающая свои двери только тем, кто готов сражаться и действовать. Готов быть наглее, сильнее, могущественнее.
- И порой ты слишком культурный. Меня еще тянешь за собой… - сплюнув, Деррит вернулся к двери дантиста и грохнул по ней с добротной силой.
Девочка вновь появилась в проходе, теперь оказываясь удивленной и немного злой. Аэп Лион присел на корточки, умудряясь воссоздать совершенно серьезное выражение лица.
- Прошу извинить, юная мазель, но позови своего старшего родителя. Это очень срочно. Представители закона в Империи не любят ждать.
Девочка все поняла с первых слов. Она прижала к себе куколку, тряхнула волосами и убежала, скрываясь в одной из комнатушек. Деррит же поднялся, отряхнув пяль с колен.
Элан Рихт был вполне симпатичным мужчиной. Высокого роста, прекрасного телосложения. У него был добрый взгляд, глаза теплого карие цвета. Не так стар, как понял Деррит. Его волосы не тронула седина.
- Ну что у Вас? Зубы у всех? Только зубы… ох, а я всегда говорил, что спустя какое-то время дантисты будут выше всех на го…
- Когда-нибудь, но не сегодня. Милсдарь Рихт, - Деррит ввалился в помещение, отталкивая мужчину к ближайшей стене и пусть не сильно, но с душой прижимая предплечье к могучей шее дантиста. – У нас есть неоспоримые доказательства против вас, касаемые убийства высокопоставленного военного человека. Фисштех применяется в медицинских целях, но исключительно в малых дозах. Чтобы помочь больным стерпеть невероятную боль. Фисштех запрещен к общему распространению и карается… казнью, - на ходу выдумывая хоть что-то, Деррит смотрел в глаза дантисту.

Отредактировано Деррит аэп Лион (2015-03-19 18:39:12)