"- Не ешь это.
- Но почему? Я есть хочу, - мальчишка, что старше ее на года три или четыре, сжимает запястье, не дает поднести ко рту корку хлеба, найденную за лавкой. Она была уже твердая, едва ли не как камень, и покрыта тонким зеленоватым слоем плесени, чуть более толстым – пыли.
- Вся грязь скопилась. Вон несколько дней назад Арин сожрал такую же, так заболел, - Сона нехотя разжимает пальцы и старый хлеб падает обратно на землю."

Остатки хлеба, из которого уже выщипана вся мякоть, ложатся на стол. Теперь он действительно пустой в том самом представлении, о котором подумал Вильхем сразу. От некоторых привычек, заложенных в детстве, избавиться невозможно, да и не слишком нужно – в них нет ничего плохого. Особенно у Ласки, которая в те свои юные годы приобретала навыки, необходимые для выживания, которые у людей любого другого сословия просто не могли выработаться случайно.
- Здесь неплохой город. Маленький, но неплохой, - задумчиво протянула Ласка, скрестив руки на груди и повернувшись к Вильхему. Остаться или продолжить путь? Велика вероятность, что в ближайшее время она сюда не вернется… И они никуда не торопятся. Так почему бы не задержаться, не исследовать все, чтобы в следующий раз, когда попадет в эти стены, уже ориентироваться более-менее сносно, знать места, в которых можно спрятаться, переулки, которые позволят сбежать. Конечно, исследовать придется без Кана – довольно сложно будет объяснить человеку необходимость залазить в каждую подворотню, проверяя не заканчивается ли она тупиков, в каждый кажущийся заброшенным подвал, внимательно осматривая его в поисках каких-либо следов жизни и дополнительных выходов. – Давай останемся на день-два. Дольше задерживаться, думаю, нет смысла.
Что она точно знала об этом мужчине? Его имя – вряд ли ему был смысл врать. Кто он на самом деле – скрыть нечеловеческую желтизну, вспыхивающую в глазах по ночам, у него вряд ли бы получилось, да он и не старался. Его работу. Наемник. Судя по его словам, он зарабатывал более чем достаточно. Судя по его поведению – не состоял ни в каких гильдиях, да и вообще привык все время находится в одиночестве, развеивая это случайными связями на одну ночь. Но это уже догадки. И то, что занимается этим делом он уже довольно долгое время – тоже догадка, а не факт. И ничто из этого не дает даже толчка, чтобы представить себе его реакцию на знание истинной профессии Ласки.
Она изменила течение собственных мыслей, теперь попыталась представить, что знал оборотень о ней самой. То, что она полукровка – ну так это будет только слепому непонятно. То, что она из Зеррикании – только слепой или идиот не поймут. Имя – удивительная интуиция, хотя для него это будет являться лишь выдуманным им же самим прозвищем. И… и все. Кажется все. Пожалуй, в этом плане Сона находилась в более выигрышном положении. Но информации много не бывает.
- Вильхем, ты давно путешествуешь?

Отредактировано Ласка (2014-10-25 13:59:40)

Ласка следила за тем, как Вильхем ищет собственную рубаху, прошлой ночью в порыве страсти закинутую дракон знает куда. Даже ставки могла бы собирать, найдет ли, только вот зрителей для такого времяпрепровождения существенно не хватало. Не с самой собой же заключать пари. Оставалось только смотреть, стараясь не смеяться. И не улыбаться слишком уж пакостно – Ласка вполне представляла, что значит искать одежду после веселенькой ночи. Правда, у мужчины задача эта была существенно облегчена – Вильхем ведь собирался при свете, а не на ощупь, как то приходилось делать ей. А ведь в первый раз, когда попыталась так сбежать, случайно задела спинку кровати, и потом долго сидела на полу, матерясь сквозь зубы на всех возможных и невозможных языках.
- Ты прав. Не понравится, - Сона перевела взгляд в окно. Здесь на улицах снег расчищен более-менее, втоптан, ходить по такому одно удовольствие. А за пределами городских стен он будет лежать толстым слоем, мешая передвижениям, существенно сковывая их. – И снова прав: неизбежно, - при упоминании о телегах ее мордашка чуть скривилась, так что приглушенные веснушки сложились в совершенно новый едва читаемый узор. После каравана Сона пыталась самостоятельно, без чьей-либо защиты, путешествовать на телегах, но быстро отринула такой способ передвижения: не всегда попадались добрые люди, готовые безвозмездно подвезти странную полукровку. И не всегда они готовы были довольствоваться платой лишь в виде звонких монет. – Сомневаюсь, что многие зимой путешествуют…
- Путешествую сколько себя помню,  Сначала с отцом с караванами...  а потом уже будучи зверем... и вот так путешествую всю жизнь, - это... интересно. Обычно Ласка стремилась собрать информацию лишь потому что знала о силе, что та может дать, особенно при правильном умении ее применять. Но сейчас ей двигало любопытство, желание узнать, с каким человеком все-таки свело ее Предназначение.
- И сколько же ты себя помнишь? – склонила девчонка голову чуть на бок, разглядывая плащ, который не так давно разрезала, дабы оказать Вильхему не нужную, как выяснилось позднее, и неумелую медицинскую помощь. – С тех пор, как из Зеррикании уехала, - она замолчала на несколько секунд, а потом добавила: - почти три года уже.
Три года вдали от родины. Вызывало ли это у Ласки какую-то тоску? Вовсе нет – она была счастлива, что сбежала, и более чем довольна своей участью. Разве что хотела часто, чтобы север был хоть немножко теплее. Сона подошла к кровати и стянула бутылку, оставленную рядом с ней Вильхемом, тут же делая небольшой глоток из горла, затем осмотрелась в поисках пробки.
- Правильно мыслишь. Остыло, правда, уже… - как-то немного виновато пояснила она, кивая на поднос, пристроившийся на столе. За дни путешествия уже можно было вполне неплохо изучить вкус Кана – много мяса.

Отредактировано Ласка (2014-10-25 22:43:28)

- Мне не нравится мое имя, - Ласка повернула голову, чуть наклонив ее, пряча свой взгляд на углу, в котором утром каким-то чудом отыскала свою рубаху. Она могла соврать, назвать любое другое сочетание букв, которое мгновенно стало бы родным и более правдивым, чем то, что было дано при рождении… Только не хотела. Как будто искупала тем самым вину за дальнейшую ложь, которая обязательно должна была присутствовать в их отношениях, тем более, если они будут долгими, в чем девушка сомневалась. Если бы кто-то собирал ставки, они поставила бы на вариант, что они не продержаться друг с другом и до конца зимы. – Можешь звать меня Ная. Оно ненастоящее, но будет лучше, чем Ласка, думаю, - особенно учитывая, что она все-таки собиралась запомниться этой стране своими воровскими умениями. И не очень хотелось бы, чтобы какой-нибудь кмет вспомнил о девчонке, которую называли прозвищем вора, и связал два этих факта.
Сорок лет… И ведь вряд ли отец начал брать его в путешествия с совсем юного возраста, когда мальчик еще ничего не осознавал, не мог учиться общему делу. Можно смело накидывать как минимум лет пять. Неплохая разбежка в возрасте получается. «А это так важно?» - спросила Ласка сама у себя. Ответ был отрицательным. Вильхем не являлся стариком ни внутри, ни снаружи. А без этого возраст был всего лишь ничего не значащей цифрой. Ласка поискала глазами пробку, не найдя оной, поставила бутылку на стол в откупоренном состоянии. Говорят, красному вину хорошо подышать будет перед употреблением. Никогда не проверяла этой теории.
- Для таких как я – да, - спокойно, даже без намека на какие-либо эмоции, похожие на сожаление или нечто подобное, пояснила Ласка. Она потянулась, вставая на носочки, обхватив запястье другой рукой. Мышцы отозвались приятным теплом. Затем полукровка последовала вниз за Вильхемом. Вот и пытайся потом людям сделать приятное…
За столом Ласка пристроилась поближе к печке, едва ли не пододвинув стул вплотную к ее теплому боку.
- Где сейчас твой отец? - продолжила она допрос, который, может быть, был для Вильхема не слишком приятным.

Ласке была незнакома боль от потери родного человека, хотя бы в виду отсутствия оных. Вернее, в теории они были, ведь никто не может родиться самостоятельно из воздуха, или песка, или воды, только вот не вызывали особо теплых чувств. И Сона сомневалась, что она начала бы переживать, узнай о смерти отца или матери. Впрочем, с их стороны тоже вряд ли можно было бы наблюдать хотя быть каких-либо эмоций. У первого разве что промелькнуло бы удивление от самого факта наличия у него дочери. Тем не менее, Ласка допускала мысль, что кто-то может быть близок со своей семье и переживать о них. И сейчас она отчетливо искала хоть намек на отражение негативных ощущений от данного разговора в лице Вильхема. Но то ли тот умело их скрывал, то ли все заглушило, смягчило время – а, судя по всему, произошло это довольно-таки давно, то ли воровка совсем расслабилась, утратив бдительность, но найти не получалось. Третий вариант, на ее взгляд, был самый плохой, но и самый маловероятный.
- А другие родственники? – поинтересовалась девушка, оглядывая зал трактира, в котором посетителей в этот час наблюдалось еще меньше, чем вчера. Следы погрома так же не были заметны – никаких сломанных столов, стульев, осколков стекла. Наверное, убрать хозяин заведения успел уже все, да и явно существенно преувеличил он потасовку. Может быть совершенно случайно, просто из бессознательного желания усилить какие-то важные для человека вещи. На этом стремлении было очень неплохо играть, раздувая очередной слух, и Сона думала о том, чтобы заняться и этой таверной перед отъездом. Стянуть что-нибудь из комнаты мужчины, стоявшего за стойкой, или немного разгромить его кухню, просто из любви к разрушениям, или… вариантов было более чем достаточно, но все они осложнялись наличием Вильхема, ведь эта странная парочка явно запоминалась лучше, чем она одна. Тем более, что внешность не исказить, вызовет вопросы. И не сбежать, задерживаясь несколько дней в окрестностях и пакостя по ночам. В общем, об этих неудобствах ей еще только предстояло подумать…
Жалела ли Сона о том, что ввязалась в подобную авантюру? Нет. По край ней мере сейчас нет, ведь прошло еще слишком мало времени, да и слишком остро вспоминалось произошедшее ночью.
- Что такого ужасного в такой жизни?

Тему жизни стремились обсуждать все, кому не лень, начиная от ученых и магов, озабоченных бессмертием, за которым, как казалось Соне, скрывалось ничто иное, как обычный страх перед смертью, и заканчивая обычными кметами, предпочитающими разговаривать об этом с друзьями за бутылкой чего-нибудь опьяняющего. Ласка относилась скорее ко вторым, а потому говорить о подобных вещах на трезвую голову считала не совсем правильной, а потому подтянула к себе бутыль с вином, делая довольно значительный глоток.
- У каждого человека есть с чем бороться, - отметила она, пожимая чуть плечами. - Одни мечтают купаться в чужой крови, вторые хотят пить не просыхая, третьи – трахать маленьких девочек, четвертые – приносить кому-то боль, - новый глоток, как подтверждение своих слов о людских монстрах, хотя Сона и не считала себя так уж привязанной алкоголю, всегда знаю ту грань, за которую не следовало переступать ни при каких обстоятельствах. - Некоторые не видят в этом проблемы, потакая каждому своему желанию, остальные наоборот пытаются избавиться от этих порывов. И лишь немногие способны обернуть порок себе на пользу, - как просто рассуждать о подобном тому, кто давным-давно смирился с идеей о собственном несовершенстве, привык быть отделенным от общества не по собственной воле, а потому что другие отказывались принять. Дерзкий и дикий зверек, лишь подтверждающий слухи…
- А твоя жизнь? Что она из себя представляет?
Горячий воздух врывается в легкие, выжигает их изнутри. Песок под ногами, но его не успеваешь осознать, едва коснувшись уже перелетаешь на новое место. Стены домов, иногда расходящиеся широко, что между ними может пройти едва ли не толпа, иногда сужающиеся, стремящиеся коснуться друг друга, так что и одному человеку трудно проскользнуть в эту щель. И топот ног за спиной, придающий смысл всему происходящему.
- Погоня.
Вечный путь, когда нет определенной цели, нет определенного направления, есть только ощущение, что где-то прячется нечто неизведанное, загадочное, влекущее. То, что просто необходимо догнать, но в то же время невозможно сделать это. Сона улыбается, прикрывает глаза, переставая сверлить Вильхема взглядом. Мысли о этой вечной гонке приятны, от них веет теплом, которое, кажется, иногда способно перебороть даже зимнюю стужу. Только вот сейчас Кан более теплый. И близкий, совсем рядом, только протянешь руку – так можно коснуться его. Сона даже было хочет это сделать, только вовремя осаждает себя. Позже. Нельзя слишком часто трогать огонь, рискуешь сгореть.

Отредактировано Ласка (2014-10-28 23:48:28)

Подобная способность пить столь крепкие напитки, не морщась, не противясь и не показывая даже малейших признаков опьянения не вызывала ничего кроме зависти. И желания поаплодировать вместе с предложением поучаствовать в соревновании под названием «кто больше выпьет», в котором она бы бессовестно жульничала. Только вот смысл соревноваться с тем, с кем не разойдешься на следующий день? Ласка сделала еще один небольшой глоток, но глаза ее уже поблескивали, а щеки начало чуть покалывать. Тем не менее, разум был чист, а движения, как всегда слажены, и кроме этого блеска легкое опьянение ничем не выдавало себя. По край ней мере пока девчонка сидела на стуле.
Смех Вильхема заставил ее недоуменно приподнять бровь, пытаясь решить, надо ли обижаться на столь внезапную реакцию. Но тот быстро объяснил причину своего веселья, скользнув по ней взглядом и заставляя пожалеть о примере про маленьких девочек. Себя к таковым Сона уже не относила, но сама мысль об этом была не слишком приятна для нее. Снова несколько более крупных глотков как попытка утопить решившие было нахлынуть воспоминания. Это даже помогло. Пока что.
- То, что делаешь сейчас. Хочешь убивать и делать больно – в мире полно людей, достойных подобной участи. Нравится пить – так разве кто-то мешает? И, судя по всему, у тебя нет особых проблем с тем, чтобы найти девушку, которую можно трахнуть… - хотя Сона ни разу не видела, чтобы он ухлестывал за кем-то, пока они были в пути. И это было странно, особенно судя по вчерашней ночи, когда Кан как будто пытался наверстать все упущенные возможности. Но поднимать эту тему теперь было, на ее взгляд, как минимум странно. Впрочем, Сона так и не знала, какие отношения сейчас связывают ее с Вильхемом, и, следовательно, что вообще можно обсуждать, а что находится под строжайшим запретом. – Зачем тогда избавляться? – девушка чуть наклонила голову, запустила пальцы в волосы, легким движением убирая их назад, от лица.
- А ты так уверен, что это не от меня убегают? – поинтересовалась Ласка с легкой усмешкой, пристально посмотрев ему в глаза. "Смотри, как бы тебе самому не довелось от меня убегать"

Ласка на секунду задумалась, откинув голову назад и разглядывая потолок. Сейчас, прямо сейчас в этот момент, сидя напротив мужчины, каких-то особых недостатков в Вильхеме девушка действительно не видела: они провели слишком мало времени, для того, чтобы все мелочи, обычно бесившие людей друг в друге, успели выползти наружу. Сона знала, что мужчина убийца, но это ее совершенно не волновало: сама ведь тоже не была безгрешна. По сути, полукровке даже не важно было, все ли погибшие от клыков Кана заслуживали подобной участи. К смерти Сона относилась довольно равнодушно, едва ли не играя с ней, довольно часто нарываясь, но, тем не менее, выживая. Каждый раз упорно цепляясь за собственную жизнь, иногда почти переходя за грань, но каким-то чудом умудряясь вернуться назад, в мир людей. В употреблении алкоголя девчонка могла составить если не конкуренцию, то по край ней мере относительно достойную компанию. Что же касается других женщин… вот с этим могли быть проблемы. По сути Сона понимала, что не имеет никаких прав на волка, но все равно не сказала бы, что готова спокойно делить его с кем-либо еще. Как и многие воры, Ласка являлась дикой собственницей, яро охранявшей все, что могла бы назвать хотя бы частично своим, не важно кем или чем. Будь у нее враги, так и их бы наверняка ревновала, злилась, если бы они вздумали завести себе еще врагов. Впрочем, проблемы стоит решать по мере поступления.
- На данный момент да. Даже если и будут недостатки… Менять я тебя не хочу. И не буду, - глоток. Проще ведь сбежать. Это всегда самый легкий путь – уйти от проблем, не пытаясь найти какое-то их решение. И Сона всегда с охотой и удовольствием им пользовалась. Послышался звук открывающейся двери, кто-то вошел в до того момента почти пустую таверну. Встрепенулся трактирщик, готовый обслужить нового клиента затем, глядя на гостя, нахмурился, пытаясь предсказать будут ли какие-либо разрушения, насколько сильными и кому потом за это можно будет представить счет… Сона отметила это изменение выражения лица мужчины, стоявшего за стойкой, но не соизволила оглянуться, рассмотреть человека, который вызвал подобную реакцию.
- Без обид, - чуть кивнула, подтверждая, что понимает и принимает мнение Вильхема. - В детстве мне надо было часто удирать, в основном от мальчишек, которые думали, что для того, чтобы быть сильными, необходимо просто найти кого-то более слабого и постоянно показывать ему разницу. Но сейчас другие земли и дургое время. И убегаю я в основном от скуки.
Алкоголь развязывает язык. А еще он вызывает стремление к прикосновением, пока что легкое, ненавязчивое, но заявщяющее о себе все громче с каждым новым глотком.

Отредактировано Ласка (2014-11-02 11:48:00)