Пахло цветами, собачьей шерстью, навозом, немного кровью, сильно – грязью. Все эти ароматы навсегда впитались в стены домов, и они останутся в камнях даже после того, как люди покинут это место. Быть может к ним примажутся еще и запахи гниения, пепла, рвоты -  это будет знаком того, что эти земли были покинуты не по собственной воле. До этого еще много сотен, а может быть тысяч лет, ничто не предвещает беды. Только воздух более насыщенный, густой, тяжелый, рассказывает о том, что скоро будет гроза. И, слушая этот рассказ, затихли все животные, насекомые, птицы, словно надеясь, что если сидеть молча, то погода сжалиться. А люди ничего не слышат – они продолжают идти, как шли, перекрикиваться с соседями, отчитывать жен, наказывать детей.
Сона молчит, но не потому, что боится погоды. Нет, природа не то, что волнует сейчас полуэльфийку, ей намного интереснее те самые существа, которые так беспечно суетятся на улице и внизу. Редко кто умеет следить за своей походкой, по шагам вполне можно определить, идет то легкая как перышко девушка, или же грузный мужчина. Скрипящая лестница сейчас самый лучший помощник. Сона вертит головой, внимательно оглядывая коридор – не решит ли кто выбраться из заточения на свет божий. Нет, кажется, все тихо и спокойно. Девушка подходит к одной из дверей, замирает перед нею, затем, в очередной раз хитро оглядевшись, как кот, собирающийся стянуть что-нибудь со стола, прижимается ухом к двери. За ней царит тишина. Это излишняя предосторожность – несколько минут назад девушка специально заглядывала в окно этой комнаты, удобно устроившись на ближайшем дереве. Она и выбрала-то эту таверну своей целью потому, что все комнаты выходили на задний дворик, по которому в это время редко кто бродил – клиенты все-таки предпочитали крепкий алкоголь, да девку у себя на коленях, а не прогулки на свежем воздухе. И уже было достаточно темно, чтобы саму Сону, застывшую на ветвях, было практически невозможно заметить.
Вряд ли за столь короткий срок в комнате что-нибудь изменилось бы. Но, тем не менее, проверить стоило – услышав хоть один звук, которого быть не должно было, Сона тихо бы свалила вниз, заказала себе что-нибудь покрепче и придалась уютным размышлениями о том, что завтра повезет. Однако, удача решила повернуться сегодня к ней лицом, а не другой своей частью тела – судя по шуму, вернее, его отсутствию, комната все еще была пуста. И в ней наверняка все еще лежала сумка. Девушка натянула на голову капюшон, застегнула несколько пуговиц куртки под самым горлом, чтобы тот не слетел в самый неподходящий момент. Уже заученным движением она извлекла на свет отмычку, присела рядом с дверью на корточки и начала ковыряться в замке. Много времени это не заняло – сказывался опыт. Легкий, почти неразличимый щелчок обозначил, что можно войти. Вернув инструмент в карман, Сона проскользнула в комнату, закрывая за собой скрипнувшую дверь – хозяину надо было бы потратить немного времени на смазку петель.
Первым делом девушка направилась к окну, распахнула его. Необходимая предосторожность. Все-таки спрыгнуть со второго этажа на уже подсохшую траву – святое дело, разве можно отказать себе в таком удовольствии? По край ней мере, это лучше, чем выходить обратно через дверь, рискуя встретиться с хозяином. Простую истину о том, что возвращаться можно лишь тогда, когда других дверей нет, Сона поняла уже давным-давно, наученная чужим горьким опытом. А еще она знала, что выбирать лучше те места, где постель стоит ближе к окну, чем к двери. Ветер ударил в лицо, донося до нее массу хорошо знакомых запахов, которые с трудом пробивались раньше. Действовать надо было быстро.
Легкой танцующей походкой Сона направилась к кровати, на которой удобно устроилась так и не распакованная сумка – наверное хозяин только приехал. Или собирался уезжать. А может быть просто не любил раскладывать вещи в снятых комнатах. В последней случае Сона бы даже его поняла, ей совсем не улыбалось забыть что-нибудь нужное. Забирая чужие вещи, она, тем не менее, очень пеклась о своих, даже совсем бесполезных на первый взгляд. Так же она придерживалась мнения, что не стоит устраивать беспорядок, выкидывая все, что не нужно, на пол. Лучше делать аккуратно, чтобы о присутствии чужого не сообщало ничего, кроме пропажи. И кроме маленького пузырька с молоком – милый, ненавязчивый жест, подобный клейму. Но его девушка всегда оставляла в самом конце. Тонкая рука погрузилась в недра сумки, бережно ощупывая ее содержимое. На свет был извлечена колба с жидкостью, незнакомой Соне. Девушка привыкла к тому, что если какое-то зелье не вызывает у нее никаких воспоминаний, то оно может быть редким и, следовательно ценным. Поэтому колба легка в один из карманов, а полукровка уже снова начала искать, все так же на ощупь – своеобразная игра, весьма забавлявшая ее.

Вдох.
Скрип двери.
Выдох. Остановка дыхания. Мир как будто замедляет свое вращение, время течет плавно и нехотя, вовсе желая остановиться. Она вскидывает голову, как дикий зверь, погруженный в разрывание добычи, а потому слишком поздно услышавший шаги хищника покрупнее. Незнакомец не двигается, он стоит в дверях, прислонившись к косяку, смотрит спокойно, как будто девушка не в сумке его роется, а цветочки поливает. Его невозмутимости можно только позавидовать. Рука выскальзывает с очередным флакончиком, с очередной незнакомой жидкостью.
Сона не привыкла к тому, чтобы ее прерывали, но каждый раз залазила куда-то с мыслью о том, что это может случиться, что боги внезапно перестанут улыбаться ей, а удача оскалит клыки. Почему-то хотелось рассмеяться. И даже стыдно не было, ведь перед ней стоял не обычный человек, обладающий теми же способностями, что и она. Перед ней стоял ведьмак. Гроза всех монстров, а вместе с ними и людей, боящихся всего, что отличается от них, при чем в лучшую сторону. Девушка стояла на месте, сжимая в руке флакончик, и ощущая боком через ткань куртки второй. Две колбочки с ядом, медленным и мучительным. Абсолютно бесполезные, но внезапно это утратило какое-либо значение.
- Мне жаль, - врет и не краснеет. Ласка умеет врать, изворачиваться, играть, так что ей поверит даже самый предвзятый зритель. А еще она жалеет о том, что позволила этому мужчине увидеть собственное лицо – всегда интереснее оставаться загадкой. Она протягивает руку, будто предлагает ведьмаку подойти и взять одно из средств, дающих силу, но и берущих за это плату… А затем, как будто передумав, внезапно размахивается и метает флакон в мужчину.
Не смотреть назад, попала или нет. Просто бежать – в несколько прыжков преодолевая расстояние до окна. Только одна половица скрипнула под легкой ногой, все остальное происходило с ее стороны в полной тишине. А где-то в груди продолжал пузыриться смех, стремящийся вырваться наружу. Потому что уже зарождается ощущение предстоящей гонки, возможность проверить, кто быстрее, кто лучше прячется. Ласка как будто взлетела на подоконник, а затем, не медля ни секунды, спрыгнула на землю.
Привычная боль, волной прошлась от ног к голове. Обычно Сона замирала на несколько секунд, ожидая, когда это ощущение пройдет, но сейчас у нее не было столько времени. Всего одна секунда, чтобы выдохнуть. Ощущение того, что мир вот-вот остановиться, исчезает.
Всего лишь иллюзия, глупая иллюзия, которая возникала каждый раз в детстве, когда ее хватали за руку, или когда кнут поднимался для того, что оставить очередной след на смуглой коже. Давно ее все-таки не ловили. И дыхание снова приходится задерживать.
Ласка несется к выходу со двора. Главное успеть добраться до первой толпы, до первых препятствий, там ее будет практически невозможно догнать. Маленькое тело прекрасно подходит для вихляний, метаний из стороны в сторону, прыжков, лазания – для всего, где нужна скорость и ловкость. Каким бы опытным не были ведьмаки, но они всегда крупные и тяжелые войны, с инерцией ничего не сделаешь. По край ней мере, хотелось бы на это надеяться. Заодно можно будет посмотреть, на что они способны, а то с такой статистикой следующего охотника на монстров она встретить где-нибудь в декабре-январе. И он захочет оторвать Ласке голову.

Это уже инстинкт.
У соседского мальчишки был очень красивый голос. Он всегда напевал, и мать его твердила, что он умел делать это с рождения – хотя вряд ли младенческие крики можно назвать песней. И тем не менее, в то время, как другие дети должны были залазить в карманы прохожих, этот мальчишка просто выходил на улицу и начинал петь. Монеты, ради которых рисковали своими руками другие, летели к его ногам. Но голос не спас его, когда старшие ребята решили расправиться с наглецом. А ноги Сону спасали. Можно было бы сказать, что она с рождения умела бегать, но это было бы так же глупо, как слова их соседки, которой в итоге пришлось оплакивать сына.
Двор был небольшим, до ворот она добежала за несколько мгновений, легкие даже не успели возмутиться тому, что в них поступает слишком мало воздуха. Ласка замерла на секунду, оглядывая улицу, которая были печально пуста. Ни одного человека, только дома, до которых еще надо было добежать, только едва знакомые переулки, которые могли закончиться тупиком. Она хотела рискнуть, хотела продолжить гонку – Ласка могла бежать долго, очень долго. Только ей не дали. Чужие руки легли на плечи. В следующее мгновение девушка уже была на земле, отчаянно пытаясь вырваться из захвата или хотя бы ударить ведьмака, чтобы тому жизнь медом не казалась. Страха не было, он пришел позже, когда ее перевернули на живот, заломав руки, когда начали елозить по куртке. Ласка затихла – она понимала, что пытаться вырваться бесполезно. Что это даже не капкан и лапу себе не перегрызть. Она просто старалась вжаться в землю, как можно сильнее отстраниться от чужой руки.
Карман опустел, затем ведьмак внезапно ее отпустил.
Сона несколько мгновений старательно поизображала бревно, затем внезапно оттолкнулась от земли, откатилась подальше от ведьмака, резко села. Она видела, как коты играют с пойманными мышами, и надеялась, что это не одна из подобных игр. Однако, все равно чувствовала себя мелким грызуном с лысым хвостом, все равно не доверяла, даже не смотря на примирительные слова. Взгляд из подо лба и рука, автоматически скользнувшая на бедро, к ножнам с небольшим метательным ножом особенно отчетливо демонстрировали это. Рыжая прядь выбилась из-за капюшона, упала на один глаз, как будто перечеркивая его.
- Ну, мне ведь стоило попытаться, - девушка склонила голову на бок, внимательно следя за ведьмаком, пытаясь угадать, были ли его слова искренне. Это казалось ей неправильным - предлагать еду тому, кто хотел тебя обокрасть. Но кто знает, что у них в голове творится. Одно слово - мужчины. - А есть что?

Отредактировано Ласка (2014-07-31 18:42:43)

Сона молчала. Следила. Тело напряженное, готовое в любой момент откатиться, вскочить, ударить – сделать что угодно для того, чтобы выжить. Это тоже инстинкт, как и бежать в случае опасности. Цепляться за собственную жизнь, которая, по идее, у такого беспомощного и наглого создания должна была оборваться давным-давно. Но как-то не сложилось. Страх смешивался с какой-то общей веселостью, еще не успевшей уйти после пробежки, с обидой, что все-таки догнали. Да, ведьмак, но все-таки Сона хотела бы верить, что если уж ее никогда не суждено стать сильной, то хотя бы быстрой она будет. И тут столь нагло развеяли даже эту надежду. Она не заметила, как ведьмак встал, подошел к ней, из этого транса вывел только его голос, предлагающий пойти с ним… не сразу Ласка сообразила, о чем идет речь. Снова напряглась, снова сжала рукоятку, глядя снизу вверх на мужчину. «Если бы он хотел сделать тебе больно, то уже сделал бы это» - первая здравая мысль за сегодняшний вечер. Ей явно было не место в рыжей головке Соны. Она кивнула, встала. Игнорируя протянутую руку, и стараясь не смотреть на мужчину, все еще обиженная то ли на него, то ли на себя. Только поднявшись, отпустила кинжал, окончательно поверив в то, что опасаться нечего. По край ней мере на данный момент.
Теперь в таверне было тихо и пусто, однако несколько взглядов все-таки уткнулись в две фигуры, смотрящиеся весьма странно на фоне друг друга. Потрепанный высокий мужчина, рядом с ним совсем мелкое непонятное создание. Судя по всему, ведьмака здесь знали – иначе не поняли бы его заказа по одному лишь жесту. Сона села на против него, одной рукой скользнула по пуговицам куртки, расстегивая их, убрала капюшон. Будь ее волосы более чистого и яркого цвета, они бы смотрелись крайне странно. Но этот непонятный рыжий прекрасно сочетался с темной кожей и серыми глазами, делая девушку какой-то… как будто пыльной. В ее тонкой фигуре, в ее волосах из-за прядей которых выглядывали острые кончики ушей, совершенно невозможно было различить зерриканку. Лишь смуглая кожа могла намекнуть об этом, если бы не недавно прошедшее лето, которое покрыло загаром множество людей.
Ведьмак рассматривал ее. Она ответила тем же, скользя взглядом по лицу, которое могло бы быть вполне симпатичным, если бы не шрам. Ей не было интересно, откуда он, точно так же, как не была интересна и история этого ведьмака. Все, что интересовало девушку – что ему нужно. Не верила Ласка в бескорыстную доброту и любовь к ближнему своему. Она знала, что все на свете покупается и продается, и теперь гадала, какую цену придется заплатить. Еду принесли быстро, что только подтвердило догадку о частом посещении ведьмаком этой таверны.
- И не разорит ли это бедного ведьмака? – внезапно, как это и бывало обычно, прервала Сона молчание. В ее тихом голосе отчетливо читалась мягкая насмешка, которая вполне могла бы задеть кого-нибудь, менее флегматичного, чем попавшийся девушке субъект.
Субъекта, как оказалось, звали Эскелем.
- Саден, - представилась девушка первым именем, пришедшим ей в голову. Ей не хотелось называться Соной, но точно так же не хотелось и представляться Лаской, ибо эта личность не должна была попасться так просто и на такой мелкой краже, даже ведьмаку. - Давай теперь честно: что тебе нужно? – прямо и серьезно спросила девушка, глядя ведьмаку в глаза. Ее страх окончательно ушел.

Молчит, ну и ладно. Сона ждет. Продолжает прожигать взглядом неохотно пережевывающего мясо ведьмака, словно старается его заставить нервничать. Конечно, не слишком вежливо, только плевала эта девушка на основы воспитания – улице было как-то не слишком свойственно учить этикету. Нет, основы она, конечно, знала. Азы, которые были необходимы для того, чтобы изображать из себя хоть какое-то подобие леди. Только вот сейчас у полуэльфийки не было нужды придерживаться правил этикета, она ведь не играла. Чужое имя – не в счет. Видимо, в итоге, ведьмака этот взгляд достал.
- Я что, кажусь настолько голодной? Или тебе просто худые не нравятся? – тем не менее, есть Ласка все-таки начала. Но сначала выпила. Не самое лучшее вино, но пить можно. И уж явно лучше той сладкой дряни, которую они пили с предыдущим ее знакомым ведьмаком. Даже вспоминать противно. А Эскель, видно, любил издеваться, так как тянул с рассказом до тех пор, пока полукровка не умяла половину тарелки. Ела Сона быстро, навсегда сроднившись с идеей о том, что если растягивать, то могут отобрать. Именно по этой же причине она никогда не отказывалась от еды, даже если была сыта. Страшное это дело – привычка.
Из рассказа можно было выкинуть больше половины – все это были ненужные подробности. Впрочем, Сона их просто пропустила мимо ушей. Она вяло продолжала ковыряться в тарелке, подперев ладонью щеку, создавая иллюзию внимательной слушательницы. Самое важное, как обычно, таилось в конце. Задача, на первый взгляд, казалась довольно простой, более того, даже привычной: лазить по разным труднопроходимым местам и забирать оттуда разные вещи. И даже продавать их за деньги. Элементарно ведь все.
- Хм… у меня встречное предложение. Мы сейчас сыграем в одну игру. Если выиграешь в нее – я помогу тебе с этим делом абсолютно бесплатно. Если выиграю я – с тебя бутылка вина, - Ласка покосилась на кухлю. – Хорошего вина, - по сути, она ничего не теряла. Ведьмак проявил удивительное великодушие, что уже было достойно награды. К тому же Сона не любила оставаться в долгу. Но тут уже в спор вступала ее пакостная натура, запрещающая делать что-то просто так за спасибо без видимых на то причин. И своим предложением именно подработать, а не расплатиться за еду, ведьмак неосознанно эти самые видимые причины как раз стер. Ее рука вновь скользнула к бедру, после чего на стол был выложен один из метатльных ножей, тот самый, который так и не появился во дворе. - Правила в этой игре очень простые. Главное - не отрезать палец. - Второй нож, точно такой же, как и первый, она извлекла из сапога. Оба маленькие, обоюдоострые, без разделителя между рукояткой и лезвием. Его девушка зажала в руке. Положив ладонь с растопыренными пальцами на стол, медленно ткнула кончиком ножа между большим и указательным, указательным и средним, средним и безымянным, безымянным и мизинцем. Затем назад, чуть быстрее.  - И не сбавлять темпа.
Ласка в очередной раз скользнула по ведьмаку изучающим взглядом, гадая, согласится или нет. А ей было интересно, на что он способен.

Отредактировано Ласка (2014-07-27 16:06:08)

Для шуток можно было найти много разных предметов, начиная от внешности и заканчивая семьей. Относясь к большинству человеческих идеалов с удивительным легкомыслием, Сона оставалась серьезной только в двух вещах: деньгах и играх. Ведьмак, как это не удивительно, согласился. Ласка любила эту игру: нож проскальзывал между пальцами, касался стола, оставляя в его поверхности небольшую дырку, поднимался, чтобы снова опуститься. Очень быстро. Здесь даже не нужно было мухлевать, единственное, что было важным – ловкость, которой у воришки было более чем достаточно. И, как оказалось, у ведьмака тоже, что лишний раз доказывало его нечеловеческую природу – такие крупные люди, обычно, были неповоротливыми и медлительными. А даже если нет, они все равно уступали в проворстве Соне. Скорость стука с обоих сторон все нарастала. Трактирщику это не понравилось - испугался, видимо, за сохранность стола, подошел к этой парочке, возмущенный и напыщенный, как павлин, полностью уверенный, что его послушают, даже не стремящийся проверить это. Сказал, развернулся и направился обратно в кухню. Ведьмак отложил нож с чуть затупившимся кончиком - не предназначены были эти клинки для подобных издевательств, обращаться с ними надо было бережно и нежно. Сона чуть развернулась на стуле, высунула язык, показывая его двери кухни. Свершить еще не придуманную месть не дал ведьмак, вставший и направившийся к выходу. Пришлось подхватить свое грозное оружие, поскакать за ним, не обращая внимания на присвистнувшего пьяного посетителя. Ножи она уже прятала, выйдя из таверны, замешкавшись, несколько секунд поскакав на одной ноге, пытаясь на весу втиснуть клинок в сапог, относительно плотно прилегающий к ноге. И снова пришлось догонять мужчину, который не намеревался ждать, когда его новая знакомая покончит с экипировкой. Неторопливо шел он в сторону реки, любуясь окружающей природой. Природа была красива. Сона покинула свою страну давным давно, но у нее все еще не получалось привыкнуть к мягкому солнцу, к зелени, к траве, растущей на каждом шагу. В Зеррикании сады были роскошью, здесь же они росли самостоятельно, не нуждаясь в поддержке людей.
- Договорились, ведьмак, - он не победил. Но и не проиграл, просто их прервали. Ничья, можно сказать - так и не удалось выяснить, кто более ловок. Может быть, к лучшему. А может быть наоборот.
Ведьмак сел перед озером, опустил руки в воду, умыл лицо - было в этих действиях что-то тоскливое, но девушка никак не могла понять, что именно. Она подошла, присела рядом с ним, внимательно глядя на лицо мужчины, отраженное в воде. Было темно. Но вспышка молнии на несколько секунд осветила все окружающее пространство, позволила рассмотреть лицо, рассеченное шрамом.
- Ты хотел бы остаться здесь? - догадку сопровождал удар грома, следовавший после вспышки.

Отредактировано Ласка (2014-07-28 02:35:58)

Почему все так стремятся остаться где-то в одном месте, когда перед ними лежит целый мир, полный своих загадок и приключений? Откуда берется это добровольное стремление заточить себя в темницу дома, лишиться свободы идти туда, куда хочешь и делать то, что хочешь, не задумываясь о последствиях? Ей, не способной долго усидеть на одном месте, вечно мечущейся по деревням, городам, лесам, этого было не понять.   
Рядом с ней стоял ведьмак. Тот, кого специально изменили, отобрали любую надежду на спокойную жизнь с семьей, любимой женой, кучей детишек и однообразной работой. Тот, кто создан для путешествий, для битв, для охоты… Это ведь тоже как тюрьма. Просто другие. Сона одновременно завидовала ведьмаку, и не хотела быть такой, как он. Завидовала, потому что такой сильный, какой ей не стать никогда. Не хотела быть такой, потому что долг – все те же оковы. Ласка сама выбирала, куда идти, и не зависела в этом выборе ни от кого, кроме самой себя.
Пошел дождь. Можно было расслышать, как каплю разбиваются о траву, о листья, об их двоих. Дождь – тоже своеобразное чудо, которое ей раньше доводилось видеть слишком редко, чтобы не радоваться ему каждый раз, как ребенок. Сона улыбалась, подставляя веснушчатое лицо каплям, жмуря глаза. Она даже не смотрела на дорогу, ориентируясь больше по шагам ведьмака, звучащим приглушенно из-за дождя. Таверна к их приходу совсем опустела – видно, последних посетителей забрали жены или разогнал трактирщик-павлин.
Скрипящие ступени, уже знакомая открытая дверь. Девушка тряхнула мокрой головой, запустила пальцы в волосы, дернула спутавшиеся пряди. Можно было бы уйти в свою таверну, но только идти одной по плохо знакомым улицам даже в такую погоду – глупо. А может, тем более в такую погоду.
- Зато я кусаюсь, - Ласка щелкнула зубами, затем повернулась к мужчине спиной, ловко расстегивая мокрые и скользкие пуговицы куртки. Та была немного великовата девушке – она легко соскользнула с хрупких плеч, стремясь упасть на пол. Была поймана до того, как это свершилось, осторожно повешена на стул. Туда же легли оба клинка, уже использовавшихся за сегодняшний вечер. – А ты не боишься ночевать в комнате с девушкой? – с усмешкой спросила она, повернувшись и посмотрев на спину мужчины, стоявшего возле подоконника и смотревшего на бушующую за окном непогоду.
Скинув сапоги, Сона забралась в кровать. Рукой она нащупала на противоположном запястье скрытые рукавом небольшие ножны, в которых покоился третий кинжал. За окном прогремел гром. Колыбельная из вспышек молнии и секундного грохота получалась ужасная, заснуть не получалось. Сона прислушивалась, стараясь различить в шуме дождя дыхание ведьмака, угадать, спит ли он. Через какое-то время она соскользнула с кровати, тихо подошла к нему. Не слышно было звука шагов, не видно было тени. Если мужчина действительно спал, даже если сон его был очень чутким, он был бы сейчас легкой жертвой. Сона улыбнулась.
- Ничего личного. Можешь считать, что я просто боюсь грома, - на всякий случай, если ведьмак не спал, тихо сказала Сона. Соврала, разумеется – не боялась. Но личного действительно ничего не было. Она скользнула к нему под покрывало, сворачиваясь клубочком, так что острые колени едва чувствительно уперлись в его бок, а руки сложив на груди мужчины, так чтобы можно было снова обхватить запястье с ножнами, пристроила на них голову.

Отредактировано Ласка (2014-07-30 14:14:34)

Ночи здесь были теплыми. Даже не смотря на дождь, бушующий за окном… И все равно Сона предпочитала засыпать, прижимаясь к чему-то нагретому, вне зависимости от погоды, лишь подчиняясь старой привычке. Ведьмак для этой цели прекрасно подходил. Последнее, что почувствовала девушка, прежде чем погрузиться в темноту, редко желавшую наполняться красками снов – мужскую руку, обхватившую ее плечи.
Сона всегда спала очень чутко, пробуждаясь от малейших изменений вокруг. Сегодня проснуться ей довелось трижды. В первый раз, когда погода наконец решила утихомириться, посчитав, что показала всем живым существам, кто остается главным в мире. Во второй раз, когда тело ведьмака внезапно напряглось, вздрогнуло, когда он сильнее сжал плечо девушки, наверное видя какой-то кошмар. К тому времени уже начало светать – небо снаружи окрасилось в голубой цвет, поражающий своей глубиной. Девушка никогда не вскакивала, не делала резких движений: она продолжала лежать все в той же самой позе, с закрытыми глазами, ничем не выдавая своего пробуждения.
В третий раз Ласка проснулась, когда неожиданная «грелка» осторожно переложила ее на подушку. Девушка чуть нахмурилась, проворчав что-то, еще сильнее сжалась в комочек, затем вновь затихла, прислушиваясь к движениям мужчины. Скрипнула дверь – ведьмак покинул комнату. Сона приоткрыла один глаз, сначала отыскивая собственное оружие, продолжавшее все так же лежать на стуле, затем чужую куртку, чтобы убедиться, что Эскель не решил нагло сбежать. Она, можно сказать, уже настроилась на разборку с накерами. Точно так же она настроилась и на то, чтобы не уйти с пустыми руками, но об этом позже.
Деревня снаружи шумела непривычно громко. Ведьмак вернулся быстро, сопровождаемый запахом горячей еды. Вся эта ситуация внезапно показалась девушке удивительно комичной и глупой, она едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться, выдавая себя. Стук тарелок о деревянную поверхность, снова шаги, замирающие совсем близко. Кожа ладони у Эскеля грубая, стертая от рукояти меча. Ласка резко перевернулась на спину, так что тот даже не успел отдернуть руку, только затем открыла глаза. Зрачки от резкого света сузились, сильнее обнажая серую, «пыльную», радужку. Девушка молча смотрела на ведьмака, ожидая, скажет ли тот что-нибудь, или же останется при своей привычке – молчать.

И снова вызвать какую бы то ни было мало-мальски нужную реакцию не удалось. Это уже начинало раздражать, совсем немного, но все-таки. Правда, это всего лишь значило, что ей придется удвоить усилия.
Пришлось вставать и присоединяться к поеданию завтрака – идея идти куда-либо с пустым желудком была не слишком уж обнадеживающей, к тому же поганое чувство практичности шептало о том, что скорее всего ведьмак выключит половину стоимость еды из оплаты за ее услуги. Что было бы весьма логично и правильно с его стороны.
«Накеры напали на кого-то из жителей, в деревне переполох», - это фраза и то, что у мужчина вот так спокойно сидел и ел, могла значит только одно – эти существа не слишком церемонились со своими жертвами, и не церемониться они начинали очень быстро. Либо же ведьмачий кодекс запрещал вытаскивать жертву уже непосредственно из лап чудовищ, однако это мгновенно подорвало бы всю ее верну в этих славных воинов. Хотя, какая вера… Так, надежда на то, что в мире осталось еще что-нибудь не прогнившее окончательно. Завтракать от подобных мыслей расхотелось: Сона вяло начала ковыряться в тарелке, разворачивая яичницу до состояния полной несъедобности на вид. Ведьмак же со своей порцией управился довольно быстро, начал собираться: смазал клинок то ли ядом, то ли маслом, оделся, тщательно проверяя все застежки… Может быть, стоило бы сбегать забрать свои запасы, только вот пятнадцати минут (а, по сути, даже меньше) на то, чтобы добраться к другому концу деревни, перебрать сумку и, при этом желательно, не столкнуться с трактирщиком, намекающим на то, что надо добавить несколько монет, вряд ли бы хватило. Девушка соскользнула с кровати, накинула куртку, сунула ноги в сапоги, быстро рассовала ножики по местам. Отойдя к окну и глядя на суматоху, она быстро проверила, как что достается, поправила тот, который находился в сапоге – с ним всегда было больше всего хлопот.
- У меня есть варианты, или ответ на этот вопрос не предусмотрен? – с усмешкой спросила Сона, убирая растрепанные волосы за уши. Она пошла за ведьмаком, щурясь от ослеплявшего раннего солнца, особенно яркого после дождя. Разговор торговца и воинов вызвал одно лишь желание: выскочить с криком «А вот он, я» или хотя бы «А вот он вот». Только вот эту шутку вряд ли бы здешняя публика оценила, еще порезать на салат могли бы, испугавшись такой неожиданности.
Эскель сам представился, сразу перешел к деловым вопросам, решая кто, что и кому будет платить. Торговля была короткой и отвратительной – предложение удвоить наполовину и… согласие. Ведьмак развернулся и направился от купца, тот усмехнулся, видимо посчитав, что легко отделался. Так и хотелось плюнуть, вместо этого пришлось снова поспешить за ведьмаком. Ласке показалось, что со вчерашнего вечера она только и занималась тем, что догоняла этого не слишком-то эмоционального мужчину. Догоняла и пыталась достать, пыталась достать и догоняла. И это не вызывало у девушки совершенно никаких теплых или нежных чувств.

Отредактировано Ласка (2014-07-29 05:59:13)

- Неужели ты за меня боишься, ведьмак? – ответом на его серьезный и мрачный взгляд стала бесстрашная усмешка. Как отличалась эта девушка, легко и беззаботно шагающая рядом с ним сегодня от той, вчерашней, отбивающейся и недоверчивой. Словно два совсем разных человека.
Сона была не из трусливых. Никакого смысла она не находила в том, чтобы испытывать страх по отношению к чему-то, чего никогда не видела, даже если к такой перспективе вели все дорожки судьбы, при чем с указателем и объяснением, что ждет в недалеком будущем. Рассказ был не особо впечатляющим. На маленьких злобных человечков ей довелось насмотреться в детстве – детишки уличные редко отличались милым нравом и особой добротой. Перемещались по туннелям улиц, находящихся, правда, на поверхности, а не под землей, тащили все, что плохо лежит… В общем, были весьма похожи на описание, которое дал ведьмак. Только охотились днем. И не обгладывали конечности взрослым мужчинам, которые рискнули подойти слишком близко, максимум могли камнями покидаться.
Сона видела смерть, Сона даже приносила смерть, но все жертвы умирали легко, не слишком мучаясь от боли. Их трупы оставались целыми и на то, что жизнь покинула эти оболочки, намекала лишь кровь, пропитавшая их одежду. Здесь было иначе. Искаженные лица. Кости, на которых лишь в некоторых местах осталось мясо, которое, видимо, не успели доесть накеры. Аура ужаса как будто покрыла эту поляну, заполнила ее целиком, проникла в деревья, в трупы, в землю. Сона отвела глаза. Ей все еще не было страшно. Не могла она бояться того, чего не знала, чего не испытала на собственной шкуре.
- Ну, если мне что-нибудь откусят, я потребую компенсации, - заранее предупредила девушка, стараясь скрыть подступивший к горлу ком.
Совет о том, как выжить. Ведьмак приблизился вплотную, загородив собой всю самую жестокую картину – наверняка, случайно, даже не думая об этом. Перевесил ей на шею медальон в виде скалящейся волчьей морды. Сона нащупала его рукой, сжала в тонких пальцах – на ощупь он казался холодным и не слишком дружелюбным.
- В случае твоей смерти я, пожалуй, оставлю его себе. Даже если тебе это не нравится, возмутиться ты все равно не сможешь, - сообщила нахалка, предпринимая последнюю попытку уколоть этого медведя – зверя, которого внезапно стал напоминать ей суровый мужчина. В жизни Соны все было внезапным, даже осознания чего-то. Она не хотела этого говорить, не хотела думать, что ведьмак может лежать, как и те несколько мужчин, обглоданный до костей и пахнущий болью. Девушка развернулась и направилась к указанному дереву, ловко и быстро взлетела по его стволу вверх к одной из веток, достаточно толстой, чтобы удобно расположиться там, достав один из ножиков и аккуратно поигрывая им в руке. У него был немного затупившийся кончик.

Отредактировано Ласка (2014-07-30 00:26:20)

Сначала шум: какие-то странные, незнакомые звуки, не похожие ни на одну разумную речь, какую ей доводилось слышать. Впрочем, вряд ли существа, показавшиеся из норы, были разумны, по край ней мере в достаточной мере, чтобы переговариваться. Даже их действия казались, скорее инстинктом, чем следствием каких-либо размышлений, продуманной тактикой. Они не спешили нападать, они выжидали, когда их станет больше, привыкнув заваливать врагов количеством. Это промедление было нормально, когда дело велось с обычными людьми, которые надеялись, что если они застынут, то все обойдется. Ведьмак ждать не собирался. Он напал первым. Один из накеров заверещал, лишившись своего глаза: с такого расстояния Сона могла разглядеть, как поблескивают его острые треугольные зубы, которыми, наверняка очень удобно разрывали мясо. Хотелось прекратить этот визг, бьющий по ушам. Она даже сжала клинок, думая, не закончить ли мучения этого существа раньше, чем тот умер бы от потери крови… Но ножи лучше было поберечь: вдруг еще пригодятся.
Впрочем, как выяснилось довольно быстро, помощь ведьмаку была совершенно не нужна. Он двигался со скоростью, недоступной обычному человеку, легко уворачивался от маленьких существ, разрубая их своим мечом. Сона не была садисткой, ей не доставляло совершенно никакого удовольствия смотреть, как кому-то делают больно, однако, она не закрывала глаз. Смотрела на накеров, пытаясь выделить отдельные общие движения, пытаясь понять, как они двигаются, атакуют, даже просто ходят… И как умирают. Это могло быть полезным, это могло пригодиться чуть позже, это вызывало тошноту. Особенно если существо умирало не сразу, а продолжало жить какое-то время со своей раной, вереща как зверек. Она все-таки не сдержалась – кинула нож в того, первого, уже даже не кричавшего, а просто скулящего от боли. С разрезанным глазом он мог бы просуществовать еще довольно долго, но острое лезвие, вонзившееся ему в лоб, прервало и его жизнь. К счастью, раны остальных были серьезнее.
Наконец это кровавая бойня кончилась. Ведьмак вытер клинок от траву, которой как будто и без того не хватало крови сегодня. Вспомнил про эльфийку, запрокинул голову, глядя на нее. Для него это было привычно: очередное задание, такое же, как и многие другие. «Чтобы я еще хоть раз связалась с ведьмаками…» - когда-то эта мысль уже звучала у нее в голове. Девушка спрыгнула с дерева, приземлилась на полусогнутые ноги, чуть пошатнулась, уперлась плечом о ствол.
- Лучше, чем они, - ответила Сона, радуясь тому, что так и не позавтракала: в противном случае ее бы все-таки вырвало, а так это стремление организма все же удалось подавить. «Сегодня напьюсь» - это решение было менее правильным, чем предыдущее, но шансов исполниться у него все-таки было больше. Девушка оторвалась от дерева, осторожно двинулась к норам накеров, не глядя на ведьмака. Хотелось бы еще и на разрубленные тельца не смотреть, но приходилось выбирать, куда можно ступать, а куда – нет.
Ласка остановилась у одного из входов.
- Наставления, шутки, клятвы в вечной любви будут? – усмехнулась она, так и не поднимая головы. К чести девушки, ее голос даже не дрожал. Только чуть-чуть.

Отредактировано Ласка (2014-07-30 18:09:49)

Кивок, такой же равнодушный и спокойный, как пожелание. Ведьмаку абсолютно плевать, что там произойдет внизу, и это заставило Сону улыбнуться, почувствовать себя более… безмятежной, что ли. Она вдохнула воздух, закрыв глаза, желая отвыкнуть от света – в туннелях накеров вряд ли были предусмотрены окна, скорее всего придется двигаться на ощупь. Вдох, а кровь, которой пропитался воздух, уже больше не вызывает отвращения – легкие свыклись, забыли про этот запах. Ко всему можно привыкнуть, надо только дать себе время.
У нее это время было.
Сона даже не открывала глаз, она просто коснулась стены, ступая в длинный земляной коридор, напоминающий норы кроликов, только немного больше. Накеры были совсем крошечными по сравнению с Эскелем, девушке же приходилось лишь слегка нагибаться, чтобы идти по их путям. Раньше солнце пробивалось сквозь закрытые веки, теперь же ей пришлось погрузиться в темноту, ориентируясь на собственный слух и доверяя земле, чуть осыпающейся под ее рукой. Вскоре ее силуэт окончательно расстворился в темноте.
Треск, где-то внизу, заставил девушку инстинктивно раскрыть глаза, пытаясь обнаружить этот источник звука. Глупая затея - все равно не видно ничего. Сона присела на корточки, коснулась пола, тщательно ощупала его руками в поисках источника хруста. Нашла несколько каких-то мелких и один крупной обломок, вполне догадываясь о том, что это могло быть… Оставалось надеяться, что бомбочка действительно выкурила их всех на поверхность. Самый крупный кусок с заостренным концом Сона автоматически сунула в карман, не особо задумываясь о том, зачем ей это надо.
В туннеле встречались развилки, тогда стена обрывалась, чтобы продолжиться через несколько шагов. Ласка продолжала идти прямо, никуда не сворачивая – заблудиться ей совершенно не хотелось. Вскоре Сона начала различать уже какие-то очертания корней, торчащих из земли и иногда цепляющихся за ее одежду, волосы, попадающих в лицо. Однако, привыкание глаз к темноте здесь было совершенно не при чем – просто в земляном коридоре стало светлее. Ласка не придала этому особого значения, просто продолжая идти, стараясь тщательнее выбирать, куда ступать. Земляной коридор оборвался внезапно, резко перетекая в огромную нору, в которой Сона смогла выпрямиться и даже место сверху еще оставалось. Вряд ли столько пространства вырыли накеры, скорее они воспользовались уже существующей пещерой, просто проделав в земле еще туннели. Потолок подходил близки к земле, сквозь трещины поступал тусклый свет, позволявший различать какие-то расплывчатые силуэты предметов, валяющихся на земле в разных местах. Оставалась сущая мелочь – найти среди всего этого хлама нужный. Девушка вздохнула, этот звук расстворился в широкой пещере… и вместе с ним раздался другой шум. Хруст чего-то под ногой, доносящийся из-за спины Соны. Медальон внезапно задрожал, будто бы был живой. Ласка замерла. Хруст повторился – существо, находящееся в логове, не стремилось тщательно выбирать, куда наступать. Его шаги были сбивчивы, неравномерны. Такие же послышались и с другого края логова. «Я его убью» - решила про себя Ласка (разумеется, решение это относилось именно к ведьмаку), попытавшись нащупать клинок, висевший на бедре. В маленьких ножнах была лишь пустота – запоздало она вспомнила о том, что нож остался в голове мертвого уродца. Дальше мысли ее были нецензурными. Судя по звукам, накер, прятавшийся сзади решил, что жертва беспомощна, а потому прибавил ходу. В какую-то секунду его шаги исчезли, Сона мгновенно упала на землю – монстр пролетел над ее головой, приземлился в метре. Ослабший от дыма, он все равно был опасным противником для неумелой полукровки. Особенно учитывая, что был здесь не один. Шаги второго все приближались. Ласка встала на ноги, отточенными движениями выхватывая ножи из сапога и рукава. По сути, больше никаких умений, пригодившихся бы в данной ситуации, у нее не было: метать в темноте, почти наугад, ориентируясь лишь по смаханным силуэтам было глупо, особенно учитывая, что права на ошибку сейчас не было.
Первый накер поднялся. Он больше не рисковал соревноваться с Лаской в ловкости, теперь шел, покачиваясь, стараясь обойти Сону с одной стороны, второй делал тоже самое с другой. Не зная, к кому повернуться, девушка начала отходить назад, сжимая бесполезные в данной ситуации ножики. Медальон трясся, заходясь в немой истерике. Накеры, видимо, не только ослабли, но и обезумели после дымовых бомб, раз решились напасть не стаей. Один бросился вперед, его силуэт несколько секунд шатался перед глазами, все приближаясь. Шаг в сторону, Ласка увернулась, заходя за монстрика, обхватила его рукой, всаживая ему в живот один из ножей до самой рукояти, проведя вверх, разрезая тугую кожу. В этот момент на нее налетели сзади, второй уродец впился в плечо девушки острыми зубами. Второй клинок выпал куда-то на земли, искать его времени не было. Так же от неожиданности Ласка отпустила и верещавшего раненного накера, хватавшегося за живот в попытке оставить собственные органы внутри. Падая вперед, он выбил и первый ножик из рук девушки. Пока острые зубы пытались сильнее прокусить плоть, от чего его чуть-чуть удерживала плотная куртка и рубаха, Ласка нащупала тот самый обломок. Его острый конец погрузился накеру в глаз. Визг ударил по уху звуковой волной, монстр свалился на землю.
Прокушенное плечо болело, рука шевелилась нехотя. Кровь медленно сочилась из треугольных ранок, смешиваясь с кровью монстров. Хотелось поскорее свалить из этого места, однако Ласка была слишком упряма, чтобы просто так уйти. Первым делом она подобрала свои кинжалы, рассовала их по местам. Найти статуэтку было сложнее, однако в итоге девушка и с этим справилась, правда, не совсем уверенная, что взяла то, что надо. Однако, к тому моменту ей было уже абсолютно плевать на такие мелочи, и даже на другие ценные вещи, валявшиеся в пещере. Путь назад показался намного длиннее - идти приходилось медленно, экономя силы. Где-то за спиной продолжали верещать два умирающих существа. Сейчас это не вызывало никакой жалости или желания облегчить их мучения. Ибо нечего кусаться.
Появление ее был красивым. Девушка в порванной куртке, перепачканная кровью и землей, с выражением лица в стиле "один лишний звук, и смерть твоя будет мучительна" полувышла-полувыпала из пещеры, держа под мышкой золотую статуэтку.

Отредактировано Ласка (2014-08-01 12:59:05)

Плечо болело дико, как будто в него вцепился по меньшей мере медведь, а не какой-то жалкий коротышка. Впрочем, для того, чтобы сравнить, чьи зубы острее, надо было еще найти этого лесного хищника и позволить ему себя укусить, а этого как-то совершенно не хотелось.
- Ну так иди дай им награду, - огрызнулась Ласка, нахально глядя в лицо мужчины, расплывающееся у нее перед глазами, так что невозможно было понять, какие эмоции оно выражает. Впрочем, Сона готова была поспорить, что никаких. Зуб на это дать, только, желательно, не свой. – Переживу, надо еще эту чертову статуэтку отнести, - не то, чтобы девушка была такой уж трудягой или так пеклась о спокойствии купца, просто была у нее одна идейка на данный счет, которую надо было осуществить. Ласка даже сделала несколько шагов, прежде чем ведьмак поднял ее на руки – как раз вовремя, ибо горизонт уже начал заваливаться куда-то в сторону. Видимо, до сего момента Эскель не слишком часто таскал на руках девушек, тем более раненных: его действия были не слишком осторожны, заставляя даже терпеливую Сону скривиться от боли. – Отпусти, я сама идти могу, - как-то не слишком уверенно запротестовала она, попыталась вяло вырваться и спрыгнуть с рук. Не слишком получалось, пришлось смириться, особенно учитывая, что перед глазами уже все окончательно плыло, и виной тому был вовсе не выход ее из темной пещеры на свет. А боль усилилась, теперь она уже не ныла, сплошная, без перерывов, а как будто вибрировала от каждого быстрого шага ведьмака. Щекой он прижался ко лбу Соны, быстро отстранился, начав ругаться – а девушка потянулась следом к прохладной коже, не совсем даже осознавая свои действия. Новый стон. Губы как будто онемели, шевелились нехотя, так что у нее ругаться не получалось, только постанывать.
Ласка прикрыла глаза. Хотелось спать, хотелось в прохладу, хотелось отпустить дурацкую статуэтку, которая оказалась прижата слишком плотно к ее боку. Много хотелось, только вот мало что из этого она могла получить. Снова слова ведьмака, уже превратившиеся скорее в невнятное, но громкое рычание, из которого невозможно было выделить один какой-то смысл. Ну точно медведь.
Рубаха пропиталась кровью и неохотно отлипала от кожи. Ласка возмутиться такому вопиющему издевательству над одеждой не смогла бы даже если бы понимала, что мужчина творит. Однако все его действия казались какими-то смазанными, как будто проводились над чужим телом. Влажная ткань коснулась поврежденной горящей кожи. Сона дернулась, пытаясь отстраниться, точно так же пыталась вырваться, когда ее заставили выпить остатки эликсира, часть из них пролив.
Дальше контакт с реальностью был разорван окончательно – Ласка погрузилась в подобие сна. Не самого приятного. Мимо нее проходили когда-то знакомые люди, чьих имен она бы и не вспомнила в обычной жизни: соседского мальчишки, днем гонявшего ее по двору, но при этом дерясь с каждым, кто пытался сделать тоже самое; пожилой соседке, иногда угощавшей ее перезревшими персиками, из которых сочился сок, покрывая пальцы и делая их липкими и сладкими; доброго торговца, не поднявшего кнут, а вместо этого давшего ей монетку… Сона говорила им что-то, называла имена, однако все это невозможно было разобрать. Но слова «отпустите меня» звучали отчетливо и удивительно громко, зерриканка выгнулась, словно попыталась вырваться из чьих-то рук. И так еще несколько фраз. Отчетливо слышались слова «можно с тобой», имена Вэи и Намира… последнее повторилось несколько раз.
Через какое-то время Сона затихла, перестала метаться в отравленном сне. Удивительно, но даже эта девчонка, смуглая по своей природе, сейчас казалась бледной.

Жар спадал. Медленно и нехотя отпускал он полукровку из своих объятий, как будто собирался забрать новую жертву, но не сумел сделать этого из-за ведьмачьего эликсира. Стало проще, ушло ощущение того, что все вокруг пылает, ушло желание выбраться из-под одеяла и даже редкие попытки сделать это. А сон все равно был неравномерный, сбитый: то Ласка видела какие-то картины из прошлого, приятные и не слишком, то попадала в мир, совершенно безумный и не имевший никакой логики, то просто падала в успокоительную темноту.
Тьма холодна.
И тем восхитительнее она кажется после волнующего жара, после нарисованных бредом людей, уходящих куда-то в неизвестность, тем желанней. Сона тянулась к этой темноте, звала ее, стоило только реальности в ее голове вновь начать оживать, добавляя тепла и красок. Но звала молча, так, что это не отражалось на реальном мире, в котором Эскель ожидал ее пробуждения.
Ласка не проснулась, когда ведьмак вышел из комнаты и когда вернулся в нее, продолжала находиться в бессознательном состоянии, когда кровать чуть прогнулась под мужчиной, когда грубая рука осторожно коснулась чуть горячего лба, убрала вечно лезущую в глаза прядь волос. У нее было абсолютно спокойное лицо, не выражавшее никакого недовольства или насмешки, только ресницы чуть подрагивали от нового сна. А веснушек много, они портят всю картину умиротворения, придавая какой-то задор мягким, еще чуть по-детски припухлым чертам. И шрамов тоже много, совершенно разных размеров, оставленных совершенно разными людьми.
Сона проваливается в очередной сон. Он наполнен тьмой, шагами, раздающимися со всем сторон одновременно, и отвратительно приторным запахом, мешающим дышать. Это уже не тот приятный мрак, к которому Ласка стремилась, он жесток и опасен. Она протягивает руку, касается рукой стены, которую невозможно рассмотреть. Та осыпается под тонкими пальцами, распадается на десятки мелких осколков, царапающих босые ноги и не дающих сделать даже шаг. Остается только стоять и ждать, когда кто-то приблизиться, не в силах понять, откуда он придет. Внезапно что-то касается ее руки.
Ласка громко выдыхает, как будто выплевывает весь воздух, скопившийся у нее в легких, резко садится на кровати, запоздало ощущает искру боли, придерживает свободной рукой плечо. Отмечает, что уже легче, чем было сразу после выхода из пещеры. Больно, но легче. Конечно, ни одно лекарство в мире не способно мгновенно залечить рану, даже ведьмачье. По край ней мере, Сона таких не знает. Девушка поднимает глаза на обернувшегося мужчину. Ей совершенно все равно, что одеяло спало вниз, легко на колени, открывая все, что выше пояса – едва заметный намек на грудь, хорошо прослеживающиеся ребра, кожу, покрытую россыпью веснушек и вязью шрамов…
- Поделишься? – легкий кивок на бутылку, которую ведьмак сжимает в руке.