У меня было отпуск. Отпуск! Книги, вино, тёплая постель, прогулки по городу, псовая охота, приёмы в знатных домах и визиты в поместье – и опять я полез на рожон. Великое Солнце, всё ради твоего света. Грёбаные полковники.
Кхайр стоял рядом с чёрно-золотой штабной палаткой на холме и смотрел на тёмно-зелёную стену хвои и листьев сквозь утренний туман. Лагерь 3-ей резервной армии Нильфгаарда располагался на опушке леса и представлял из себя хорошо охраняемый палаточный городок с парой рвов ближе к лесу. Далеко позади было чистое зелёное поле с маячившим на горизонте замком. Да, Аттре давно взят. Сопротивление было ничтожным. Пара трупов и напуганные местные. Когда Лион услышал слово «мятеж», то ожидал чего-то хтонически ужасного, подобного демону из древних мифов. Сердце в момент отправления вместе с полицейским отрядом, в который входил и взвод стражников по командованием аэп Лиона, колотилось так бешено, что близкие к лейтенанту солдаты невольно становились свидетелями позорной бледности, которая не должна появляться на лице офицера. Большинство приготовилось к худшему, чувствуя что командир знает что-то страшное об операции. Но нет, Кхайр знал мало и боялся не предстоящего боя. Восстание в сердце Империи могло приостановить наступление на Севере.
-Цинтра, Цинтра, Цинтра. Триумф, триумф, триумф. Цена триумфу, если давно завоёванные провинции непокорны до сих пор?Впервые молодой дворянин пришёл к мысли, что фундамент завоеваний непрочен. И в первую очередь это вина имперской политики, которая признавала независимость местной знати. Мелких князьков было легко подкупить, но держать в узде – практически невозможно. Рано или поздно они раздуваются от внезапно появившейся гордости и начинают перечить хозяевам. И Владислав стал тому наглядной иллюстрацией. Ещё один якобы властитель, который решил перечить своему господину. Таких следовало казнить. А лучше – вычислять заранее и устранять без помощи стражи. Лейтенант был крайне недоволен работой разведки. Как можно было упустить потенциального предателя? Как бы то ни было, сейчас за промахи контрразведки рассчитывается стража. В нынешнем положении – полиция. И простые армейцы. Часть стражников осталась в замке для поддержания порядка, как и треть всего войска. Остальные должны были действовать в округе. Партизанские отряды действовали в лесах, и целью армии было выкурить их оттуда. И главное – поймать мятежника.
Утренний воздух пропитался запахом железа, смолы и жареного мяса. Где-то уже готовилась пища для солдат.
Единственный приятный запах за день. Даже запах леса здесь какой-то… Гнилой.
Нет, темнота леса, куда предстояло двинуться, не пугала командира стражи. После летнего приключения он разучился бояться темноты. Куда больше беспокоили волчьи ямы и прочие ловушки, которые, несомненно, расставлены в чаще. Кхайра вызвали как специалиста по борьбе с преступниками. И сегодня на закате нужно идти в вылазку в лес. Обыкновенный городской стражник, идущий карать бандитов в лес. Это даже не ирония. Это нелепость, способная вызвать у неприятеля гомерический смех.
-Командир, на всех уже выданы камуфляжные плащи. С вами пойдут все одиннадцать человек. Весь взвод, что в лагере. Остальные квартируют в замке. – Зосик стоял по левую руку от лейтенанта, вытянувшись по струнке. Неизменное длинное копьё в правой руке усатого стражника было выставлено по-франтовски, остриём под острым углом. Лион усмехнулся, поняв намёк.
-Возьмёшь короткое копьё и щит, не беспокойся. Экипировка?
Копейщик просиял, услышав разумное решение. Идти с длинным копьём в лес, кишащий бунтовщиками – самоубийство. –Копейщиков пятеро. Базиль, Деган, Констант, Горан и я. Мечников – трое. Казимир, Лад и вы. Лучников, соответственно, тоже трое. Сиплый там, Стеним и Хотен.
-Кхайр ухмыльнулся. Эти ребята прошли через Назаир. Но это не даёт гаранта выживания в лесу. Деревенские парни, из коих в основном состоял Кхайров взвод, могли ориентироваться в лесу в силу своего происхождения, но мало кто из них мог опознать ловушку. На такое мог быть способен лишь Сиплый, мало распространявшийся о своём прошлом.
-Скажи мне, Зосик: Ты правда веришь в то, что сюда прибудет сам фельдмаршал Коегоорн? Это ведь враки. Зачем сюда приезжать фельдмаршалу?
Чёрная гербовая накидка Зосика с изображённым на ней Солнцем контрастировала с общим фоном белых палаток. Командир подумал о том, что солдатам подошла бы кожаная броня, а не кольчужная. И шлемы – уж точно не «котелки», как на голове усача. Но выбора не было. Кожаная была только на лучниках, а тяжёлая – на мечниках. Плащи носили почти что декоративный характер.
-Это я у вас, лейтенант, такое должен спрашивать. Везде слухи. Солдаты шепчутся, а от командования – ни слова. Может, мы тут в центре секретной операции, а сами и не подозреваем.
Лион задумался, поглядев на командирскую палатку. Полковники молчали в тряпочку об общей картине операции. Возможно, это был ход, необходимый для предотвращения утечек информации. Лейтенант очень сильно надеялся на это.
-Скоро можно будет поесть. Как бы то ни было, если маршал проедет, то мы окажемся у него на пути. Сразу узнаем.
Это же сам Коегоорн.

Отредактировано Кхайр аэп Лион (2014-07-08 01:25:57)

Солдатская овсянка - замечательная пища. Пресно-прогоркловатым вкусом она давала Лиону понять всю прелесть столичной жизни. Ведь всё познаётся в сравнении. Тем не менее, командир ел за одним столом со взводом. И даже умудрялся обсуждать план действий.
-Сиплый, стрелки - если увидите Владислава, то даже не думайте стрелять куда-то кроме ног. Этот гадёныш нужен нам живым. Свидетели говорят, что у него жёлтый герб с красным узором в виде короны. Солдаты таких не носят. Значит, если видим пёстрого жёлто-красного барчука - это наша цель. Всего в партизанском отряде тридцать человек. Нас - одиннадцать. Должны выделить подкрепление, но даже этого будет мало. Но благодаря малочисленность у нас есть одно преимущество - незаметность и внезапность атаки. Мы должны застать их врасплох. Но это ещё полбеды. Главное - найти лагерь. Но не думаю что это проблема. Эти армейцы нос казать боялись из замка, а вы с лесной чащей на "ты". Так ведь, парни? О, ежевичный морс подоспел.
За столом послышался одобрительный гул. Как повар - горбатый старичок со слезящимися глазами, умудрялся доставать ягоды для армии было великой и страшной тайной. Окончив трапезу, стражники пошли в казармы - собирать экипировку для вылазки.
-Лейтенант. - обратился к Кхайру Сиплый, как всегда пряча глаза под капюшоном.- Там, говорят... Видели как в чёрную палатку Коегоорн вошёл. Я бы на вашем месте отправился туда. С Зосиком. Тот всегда мечтал увидеть маршала, помните.
-Спасибо, Херман. Пни усача в казармах, и скажи чтоб он надел шлем поприличнее.
-Дак это ж... Это же отца его шлем. Котелок-то.
-Просто передай. Пусть поступает как хочет.
Необыкновенное волнение, сопряжённое с невозможностью поверить в происходящее, охватило стражника. Сам Коегоорн! Гениальнейший фельдмаршал, Цинтрийский триумфатор, гордость южной тактической школы и просто истинный нильфгаардец. И он здесь! Иногда Кхайр жалел, что достойнейшие люди Империи так редко появляются на людях. С другой стороны, по-настоящему деятельные и полезные государству люди редко появляются при дворе, и это хорошо и правильно. Орлу не нужны павлиньи перья, он и без них красив.
Аэп Лион встал по стойке "смирно" у палатки и принялся ждать. Зосик, тяжело дыша, бежал к командиру в новой бармице и крылатом шлеме. На чёрном каплевидном щите лежали два камуфляжных плаща.
-Я вот, я переоделся и принёс, да, я...
-Успокойся. Стоим и ждём. Плащи держи.
Ожидание длилось где-то пять долгих минут, больше походивших на час. Солнце почему-то всё не было видно. День выдался пасмурный. Мир окрасился в серый цвет, и это чувство было чересчур хорошо знакомо лейтенанту. Оно означало, что близится нечто судьбоносное. Наконец, полог палатки поднялся и непроходимой серости уступила невероятная гамма цветов. Фельдмаршал, сцепив руки за спиной и, казалось, ссутулившись, медленно подошёл к лейтенанту в сопровождении адъютанта.
Дворянин изо всех сил старался, чтоб не задрожать. Зосик позади перестал дышать. Главное, чтоб вовремя опомнился.
- Лейтенант аэп Лион, я лично буду руководить поимкой дюка Владислава из Аттре. Докладывайте обстановку. И отправляйте своего человека за остальными. Через пять минут ваши люди должны быть готовы к выступлению.
О, Великое Солнце, выгляни из-за туч, я благодарю тебя за всё, всё что ты дало мне, и за этот момент - троекратно!
Стражники отдали честь, и Лион, успокоившись, начал вещать:
-Обстановка не плоха и не хороша. Дюк имеет под своим началом тридцать человек, в лесу много ловушек и местоположение мятежников постоянно меняется. Они сражаются как демоны, судя по слухам. Я полагаю это глупыми страхами. Такой устрашающий эффект имели ночные вылазки партизан. На деле у них должно быть мало провизии и сил. Мои люди выросли рядом с лесами и прекрасно ориентируются в чаще. Но нас всего одиннадцать человек. Я бы попросил подкрепления, с Вашего позволения. - командир взвода повернул голову в сторону товарища, чтобы скрыть от взгляда фельдмаршала бегающие глаза.
-Зосик, приведите сюда взвод и скажите им, что мы имеем честь выдвигаться.
-В этом нет нужды, они уже здесь.
Девять человек бежали со стороны казарм к палатке. Все надели камуфляжные плащи и теперь выглядели как волосатые утопцы. Кхайр в очередной раз нашёл повод гордиться подопечными, когда те выстроились рядом с Зосиком и прокричали:
-Здравия желаем, фельдмаршал! За Императора!
На лице аэп Лиона появилась искренняя улыбка, которую можно встретить лишь у молодых и наивных людей.
-Кажется, кто-то сегодня не выдержал и захотел увидеть фельдмаршала. У этих ребят за спиной зачистки большаков, подавление крестьянского восстания, борьба с преступностью, вылазки в канализацию столицы и ликвидация больших партий "дьявольского порошка" - фисштеха. И это лишь малый перечень операций. Остальная часть моего взвода вынуждена была остаться для наведения порядка в замке. Мы далеко не "Магна", но тоже кое-что можем. - в ряду стражников прошёл шёпот, который шиканьем пресёк Зосик.
С моим личным делом Вы уже ознакомились. Там есть интересные моменты, о которых нельзя широко распространяться. Они связаны с магией. В общем и целом: мы бросим связанного Владислава к вашим ногам, если Вы сможете выделить нам ещё несколько человек.
А ведь я представлял его выше ростом. Но пусть, оттого он не менее гениален.

Тысячу раз Кхайр слышал шаблонную фразу: «Я выполнял приказ». Для столичных дворян эти слова звучат как нечто вроде алиби, снимающего ответственность за поступки с солдата. Но как же часто на фронте она звучит из уст подлецов, воров, дезертиров и мясников! На тысячу «выполнявших приказ» вряд ли найдётся хоть один действительно невинный. Лейтенант не верил, что среди слепо подчиняющихся вообще есть порядочные люди.
-Я сам редко иду против приказа. Точнее, никогда.
Пример тридцати голодных солдат, всё ещё готовых убивать за своего дюка, заставлял аэп Лиона восхищаться упорством северян. Над их землями развевается флаг Нильфгаарда, но они и не думают сдаваться. Нильфгаардец не ожидал от повстанцев такого мужества.
-Так точно! Выдвигаемся сейчас же. – лейтенант отдал честь, развернулся и рубанул воздух ладонью, сказав этим жестом «Вольно». Взвод побежал в сторону леса быстро и настолько тихо, насколько может двигаться большая группа вооружённых людей. Никто не боялся того, что рейдовую группу выдаст бряцанье тяжёлой брони. Приведённые в нужную кондицию латы могут не скрипеть и не брякать. Гораздо большие опасения вызывали ловушки, которыми обиловал лес. Двадцать три человека выстроились в шеренгу на лесной опушке. Кхайр вышел из строя и оглядел бойцов. Стража находилась в прекрасной форме, но бойцы Коегоорна давали фору столичным полицаям по всем статьям. Прекрасная оружейная сталь, тёмные доспехи элитного взвода… командир впервые почувствовал себя недостойным командования. Аэп Лион подошёл к шеренге ветеранов и начал говорить. Говорить то, что думал, ведь всякий солдат знает что каждый бой может оказаться последним. И это не пафосная фраза – это факт, с которым приходится считаться.
-Господа. Понимаю, многие удивлены этим назначением. У вас опыта намного больше чем у меня и более того – вы просто-напросто старше. Но уверяю, мои способности командира от этого не становятся хуже. У нас есть план, и единственное что нам нужно делать – точно следовать ему при исполнении приказа. Моя цель – наладить командную работу и привести приказ в исполнение. Мы должны поймать князя Владислава и привести его в лагерь. Бунтовщиков – вырезать. Если нам дороги порядок в государстве и спокойствие мирных жителей, то сделать это – наш святой долг. Восславим Императора и Солнце. – с этими словами лейтенант снял крылатый шлем и осенил себя знаком солнцепоклонников. Вслед за ним, сняв шлемы, это сделали и воины.
-Двинули, ребята.
Копейщики и Сиплый шли в авангарде отряда. В случае нападения они должны были построить стену щитов, из-за которой могли бы вести огонь лучники. Лес оказался на редкость пакостным. Подстил оказался не травяной, вся земля покрылась мхом и лишайниками. То тут, то там земля проваливалась, и нога проваливалась сквозь ствол трухлявого дерева, поросшего мхом или в болотце. Птицы не пели. Зверья тоже не было видно. Лишь редкие лягушки скакали в траве.
-Проклятье. Гнилой лес. Старый. Они бы тут с ума посходили жить. Голодные и злые? Скорее поезвашие. Может, грибов объелись… Говорят, на Севере так любят делать. У островитян так вообще эти… Берзерки есть. Нажрутся грибов – и в бой. – Зосик вещал максимально тихо, когда лучники подали знак пригнуться.
-Хреновы нильфы. Свалим на большак. Там промысел, там кметьё толстое…
-Ты идиот? На большак? Вместе с дюком? Перед нами армия. Армия! И она натравлена на нас и дюка. Мы отсюда не выберемся. Нашёл хоть что-нибудь?
-Ягоды. Зверя перебили. Жрать нечего. В пещеру князю нихрена не принесём.
-Слыхал? Берём одного? – Сиплый целился из кустов в двух невнимательных партизан.
-Одного пришейте, другого в ногу.
-Так точно.
Лучники знали своё дело. Одна стрела угодила в шею мятежнику, другая пронзила ногу второго.
-Ахтыжблять! – северянин взвизгнул и упал, схватившись за голень. Нильфы подоспели быстро.
-Где пещера? Говори, иначе будешь умирать медленно. – Кхайр придал лицу настолько страшное выражение, насколько мог.
-Пшёл нах! – от нордлинга и не ожидалось содействия.
-Дайте-ка я поработаю. – один из мечников Коегоорна подошёл к раненому и ткнул острием меча ему в горло, широко улыбаясь. –Так где твой дюк, солдат? Говори. Нас тут много. И все мы любим раненых нордлингов. Скажи, и мы тебя не тронем. – голос искушённого в пытках человека легко узнать. Такой голос приторно сладок и скрипуч, тих и вкрадчив, но ближе к делу становится всё более низким. Он оказывает какое-то волшебное воздействие на языки жертв. Оказал и в этот раз.
-На севере, через рощу ольх, у водопада! – визжащий голос резанул по ушам так, что мечник поспешил проткнуть клинком источник шума, лишь бы не слышать таких высоких звуков.
-Нордлинги все такие трусливые?
-Все. Других не встречал. Теперь их двадцать восемь.
Спустя час ходьбы послышались звуки водопада. Коегоорнов лучник поспешил на разведку, но случилось непредвиденное. Земля под ним провалилась и обнажила огромную, метра три в диаметре, дыру. Раздался крик.  В отряде тихо выругались. Солдат угодил в волчью яму.
-Рассредоточиться, залечь.
Отряд в десять разномастно вооружённых человек прибыл к яме спустя две минуты. Лучники были готовы выстрелить.
-Курва! Смотрите, нильф. Так они прознают где лагерь, если мы не снимемся с места. Онеф, беги к остальным, предупреди.
Этого категорически нельзя было допустить. Кхайр махнул ладонью.
-Огонь…
Пять человек, включая посыльного, оказались поражены сразу же. Мечники высыпали из соседних кустов, завязался бой. Меч Лада, взрезал воздух перед отскочившим бунтовщиком с булавой, в ответ последовал мощнейший удар сверху вниз, промявший доспехи. Казимир бешено размахивал клинком, пытаясь достать низкорослого бородача,  вооружённого двумя короткими мечами. Солдаты Коегоорна быстро расправились с доставшейся им троицей – всё решили шесть ударов мечей. Копейщики , сомкнув щиты выдвинулись к месту, откуда пришли неприятели. К тому времени с Лад и Казимир разобрались с доставшимися им противниками. Бой окончился быстро и без особого шума.
Пещера находилась неподалёку от небольшого водопада, который часто можно встретить в предместьях гор, но увидеть его здесь было полнейшей неожиданностью.  Однако задачей отряда Кхайра было схватить Владислава, а не разбираться в чудесах водного режима этих мест. Пещера была большой, тёмной и глубокой. Её чёрный зёв вёл под скорее вниз, под землю, а не к горной сети. Это означало, что в конце был тупик. Или разветвлённая сеть подземных коридоров, как это обычно бывает. Копейщики с посильной помощью мечников начали стучать оружием по щитам, вызывая тот великолепный звук, который можно услышать при маршировке большого количества людей на широкой городской площади. Этот звук призван был устрашить прятавшихся мятежников и заставить их поверить в то, что отряд на самом деле намного больше. Были в пещере мятежники или нет, но носа из неё никто не казал. Солдаты прекратили стучать по щитам. Один из солдат решил полезть в пещеру, но встретил решительный отпор.
-Не лезь. – заявил Сиплый.
-Тебя никто не спрашивает.
-Меня спрашивает мой здравый смысл. И тебя, если ты к нему прислушаешься, командир.
Обращение к командиру на «ты» позабавило ветеранов. Один из лучников подошёл к Сиплому и спросил:
-Ты что, умный… - ответом на незаконченный вопрос был крепкий удар в челюсть.
Ничего себе. Проклятье, теперь разнимать их.
На лучника резко наставили оружие. Лезвие одного из клинков упёрлось прямо в горло Сиплого.
-Не трогать. Он полезет первым. – лучник показал глаза из-под капюшона
-Командир…
-Выполнять. Я доверяю твоему чутью.
Под злобные взгляды ветеранов и непонимающие – сослуживцев, лучник поплёлся к пещере.
-Невнимательные идиоты… Отойдите! – Сиплый смотрел на землю перед входом в пещеру. Прищурив глаза, нордлинг следил за чем-то.
-Клааассика… Тут растяжка, солдафоны. Смотрите. – стражник поднял с земли камень и бросил его в сторону пещеры. Взрыв. Яркий огненный взрыв. Лучник упал.
-Что-то необычное… -Сиплый поднялся, держась за спину и постанывая. –Зерриканское, наверное. Не магия, точно. Маги придумывают что-то более… Заковыристое. И незаметное.
Кхайр положил на руку на плечо лучника. – Молодцом. Но всё равно спускайся.
-Да ты издеваешься!
-Шучу.

Сюда не заглядывало солнце. Лишь редкие факелы освещали своды узких коридоров пещеры. Под землёй оказался настоящий лабиринт. Но кто был главным его чудовищем – дюк или лейтенант – было очень сложно определить.
-Вперёд пойдут двое со щитами, сзади тоже. Прикрывать лучников.
Под ногами протекал небольшой ручеёк, дурно пахнувший лесной водой. Он не был похож на те чистые ключевые родники, что можно встретить в северных лесах. Запах напоминал о канализации столицы. Владислав и его банда нагадили основательно.
-Не верю что это простая вода, командир. Они поди, того, источник отравляют.
Кхайр не видел оснований возражать Зосику. Вода в источнике связана с речной сетью, а из реки неподалёку нильфгаардцы черпали воду. Путь по коридорам сопровождался лязганьем железа и странными шумами впереди. Судя по звукам, мятежники готовились к бою и не пытались таиться. А может, попросту пытались отвлечь внимание от чего-то важного.
-Там. Наденьте плотнее ваши головные уборы, мы имеем честь пойти в атаку. Либо мы схватим и казним дюка, либо нас казнит он. Или начальство. На счёт «три».
На входе в большой зал мельтешили тени. Судя по всему, горел большой костёр, освещавший всю пещеру. Наконец, мятяжники перестали шуметь и затаились.
-Мы знаем что нас ждёт. Раз…
Щиты нильфгаардцев приведены в боевое положение. Лейтенант отчётливо услышал звук взведения арбалета.
-Проклятье. Арбалеты. Два…
Тетива луков напряжена до предела. Щитоносцы отряда знали когда нужно опуститься, чтоб дать соратнику выстрелить.
-Три!
-Смерть предателю!!! - раздался крик нильфгаардцев.
-Аттре! - кричали в ответ повстанцы.
Строй щитов нильфгаардцев проредился в двух местах. Щит Лада разнёс в щепки арбалетный болт. Один из солдат Коегоорна Не ожидал обрушившегося на него удара молота. Воины Владислава решили сражаться до последнего.
-Расступись!
Лучники выстрелили именно туда, куда нужно. Арбалет, казавшийся в руках здорового норда миниатюрной баллистой, упал на землю. Ещё пара бунтовщиков споткнулась о невидимую преграду и уже не двигалась. Тем временем над Ладом навис нордлинг с топором. Знакомый ветеран из отряда фельдмаршала оттолкнул того щитом. Лад поднялся и продолжил сражаться одной рукой, держа меч на манер рапиры.
-Удар щитами!
Насевшие на нильфов норды отступили, услышав команду, и именно это нужно было лейтенанту. Строй рассеялся, освободив лучникам пространство для выстрелов, а копейщикам – для точечных уколов. Построение превратилось из ощетинившегося ежа в извивающееся тело болотной змеи. Манера действий нильфов оказалась правильной, неожиданный переход из обороны в атаку оказался для бандитов неожиданностью. Хватило трёх минут боя для того чтоб понять – победа неизбежна.
-Командир! Слева! - Намётанный глаз Сиплого заметил на возвышении плащ с гербом Аттре.
-В ногу, дери его!
И стрела полетела туда, куда надо. Владислав упал. Двое соратников поспешило поднять и унести его в тёмные коридоры, но в добрая часть банды уже была перебита, а зал кишел нильфами – у них не было шансов спастись. Копьё пронзило грудь одного из спасателей, Казимир после непродолжительной борьбы вспорол брюхо другого.
-Здравия и долгих лет, ваше… А, какая разница? И какие долгие годы можно обещать предателю?
Взгляд Владислава выражал презрение страх. Молодой дюк твёрдо решил гордо молчать в ответ на все слова аэп Лиона.
-Берегите силы. У вас будет долгий разговор с палачом.
Меньше трёх часов пути занял переход от убежища Владислава до лагеря. Солдаты не встречали сопротивления, хотя, судя по результатам боя, многие мятежники сбежали. Связанный Владислав имел вид несчастного человека, потерявшего даже больше чем всё. В конце концов, его вели на плаху. Лагерь встретил поимку дюка с необыкновенной радостью, ведь для многих это означало конец глупого простоя в провинции и движение дальше – к новым земля, к настоящим боям. Кхайр радовался, видя такой энтузиазм солдат.
-За сим… - сказал аэп Лион, приведя в пленника в командирскую палатку. –Мой долг исполнен. Заметьте, даже кляпа нет. Дюк всю дорогу вёл себя тихо.
Пожалуй, высших офицеров лагеря можно было увидеть такими счастливым лишь в редкие дни встречи с бродячими борделями.

Поимку дюка праздновали. Лион никогда не праздновал операции со своими соладтами, но теперь решил сделать исключение. Столько пройдено. И ведь это лишь начало похода, мало ли что ждёт впереди. Лучше посидеть и поговорить хотя бы раз перед дальнейшим движением на Север.
-А ведь хорошо сидим.
-Мы стоим.
-Ты стой, а я посижу, иначе кто здесь командир?
Этим вечером возле палаток солдат Лиона раздавался весёлый смех и лилось хорошее пиво. Если чем Аттре и понравилось Кхайру, так это пивом. Он бы не похоже ни на крепкое северное, ни на южный квас. Золотая середина.
-Мда. И всё-таки есть своё обаяние у северных провинций. Зосик, ты себе здесь невесту не приглядел?
-Не, командир...
-А я тебе приглядел. Подумай, с чего бы тебе та санитарка глазки строила? Тебе не хватило смелости даже подойти...
-...и реверанс сделать, и ручку поцеловать, пока она раненых штопает. - Сиплый стоял поодаль и курил трубку. Неизменный капюшон прикрывал его лицо, и как всегда было непонятно - он видит вообще из-под этого проклятого капюшона или нет?
-Кхе. Херман. Меньше желчи. У нас тут приличное общество.
-Кметам в приличное общество ходу нет. Привыкай, Кхайр. Так что сегодня мы будем квасить. А за тобой вон, офицер идёт.
Да, лейтенант ждал этого. Офицер подозвал Кхайра и начал вещать:
- Лейтенант, маршал Коегоорн ждет вас. Не забудьте поздравить его с повышением. Вперед-вперед, не заставляется никого ждать, они только с дороги после встречи с Императором.
-Не забуду, благодарю. Отряд! Будете кутить - каждому двадцать палок!
-Да ладно!
-Может, не надо?
-Хорошо, не больше двух кружек.
Лагерь выглядел прекрасно. Особенно после кружки хорошего пива. Факелы, шелестящие на лёгком ветерке палатки, блестящее на закатном солнце оружие и выполненное задание - что ещё нужно для счастья?
-Постель. И ужин.
Стража пропустила лейтенанта в генеральские палатки, в одной из которых квартировал наместник Цинтры. Естественное, в самой большой и красивой после штабной.
-Лейтенант аэп Лион прибыл! - Кхайр вытянулся возле выхода из палатки, оглядывая скромное убранство временного жилища фельдмаршала. -Поздравляю вас с назначением на пост наместника Цинтры. При мне несколько документов, мой рапорт...  Я положу их на стол, всё в вашем распоряжении. Если вы вызвали меня для того, чтоб узнать подробности операции, то ничего нового не услышите. Всё было как мы предполагали: ловушки, в одной из которых погиб ваш человек, подземная сеть, в которой обитали мятежники и отравленная вода в реке. Сейчас маги с ней что-то делают, не имею чести быть посвящённым во все тонкости их работы. Владислав был взят быстро и оперативно, нам помогли охотничьи навыки лучников, чутьё и удача. Это - весь рецепт операции. Я отвечу на все ваши вопросы.
Вечер обещал быть долгим. Фельдмаршалы никогда просто так не приглашают в свои палатки.
-Проклятье, но ведь это такой шанс поговорить с легендой! Я должен показать себя в лучшем свете.
Кхайр собрал в кулак всё мужество, чтоб перейти на тон, отличный от делового.
-И... до меня дошли письма... Поздравляю вас с пополнением в семье. Это большая радость.

Военная форма согревала нильфгаардца, но вечер обещал быть более чем прохладным. Солнце спешило скрыться за горизонтом, будто стараясь солдатам отдохнуть подольше. Приглашение присесть говорило об одном: фельдмаршал будет говорить долго. Глядя на Коегоорна, Кхайр думал о том, что же такое делает обычного пожилого человека героем Империи.
-Обычный старик. Чуть старше отца. Или мне кажется? Нет, харизма есть, но... Есть и что-то ещё, неуловимое. Оно заставляет поджилки дрожать.
Стул оказался удобным, а палатка - тёплой. Что ещё нужно в походе? Кроме задушевных разговоров у костра, разумеется. Но полководец всем своим гордым видом обещал и это тоже. Лион ожидал вопросов о ходе операции, о потерях и количестве выживших бунтарей. Потому и не растерялся, когда задали вопрос о словах Владислава.
-Дюк молчал всю дорогу. Мы пытались его разговорить, но бить боялись. Если сказано "доставить в лучшем виде", то мы и доставляем. Ваши люди не сказали ни слова против. Один из них погиб в волчьей яме. Нелепая смерть для латника, прими его душу Великое Солнце. Даже Владиславу уготована смерть чище и достойнее... На плахе врага - куда лучше чем в ловушке для зверей.
Судя по тому, как фельдмаршал изменился в лице, он задумался о чём-то ужасно плохом. Или...
- Аэп Лион, вы будете присутствовать на казни дюка Владислава со мной.
Глаза лейтенанта чуть не вылезли из орбит. Он не ожидал такой огромной чести. За одну операцию не полагалось даже награды, но, видимо, Коегоорн решил приблизить его к себе.
-Это и вправду большая честь для меня, фельд... Наместник. Я обязательно буду присутствовать.
К публичным казням Кхайр относился нейтрально. Для него это было что-то вроде неизбежной грязной работы стражника. Но здесь был совершенно другой случай: дюка казнили, во-первых -точно заслуженно, во-вторых – с достоинством. Даже предатель заслуживает красивой казни. Стражник иногда жалел преступников, которые умирали под вой охочей до крови толпы. Неужели им не могут дать уйти с достоинством? Но вовремя одёргивал себя – за грязное деяние – грязная смерть.
Размышления прервал уже совершенно неожиданный и резкий вопрос:
- Сколько нордлингов было в подчинении у дюка? И скольким удалось сбежать? – выговор, содержавшийся в нём, заставил торжествующего лейтенанта напрячься. Потому отвечал он быстро и сбивчиво.
-Ровно тридцать, как мы посчитали… Трупов было в сумме двадцать пять, четверо ушли, один – в наших руках. И простите, но я сомневаюсь что кто-то из них сможет поднять новое восстание. Из подслушанного разговора мятежников оказывалось, что в отряде многие хотели бы уйти в разбойники, подальше от Владислава. Их целью давно перестала быть битва за Аттре – лишь собственное выживание. А преданные дюку не сбежали бы.
-Странный человек. То возвысит, то спустит на землю… Проклятье, он слишком умён для того чтоб я предугадывал его слова и действия. Гений тактики, растак его.

У лейтенанта был один талант, который он ценил выше других: умение слушать и понимать. Острый ум прекрасно усваивал услышанное и анализировал информацию сообразно ситуации. В тот момент, когда фельдмаршал Коегоорн, лицо имперской школы тактики, великолепный военный и просто легенда, начал говорить, Кхайр понял: сейчас он расскажет то, что немногие слышали и знали. И не прогадал.
- Бегут все, мальчик…
Слова о бегстве и мести говорил не наместник Цинтры. Они звучали из уст старого солдата, пережившего больше чем зелёный лейтенант. Слова о бегстве удивили стражника. Если солдат бежит – он дезертир, так учил отец. Но Бельтан аэп Лион всегда любил браваду.
-У них прекрасный склад ума, а также любовь к родине. Как и у тебя.
Если бы такие слова звучали не из уст Мэнно Коегоорна,  аэп Лион оскорбился бы. Но прописные истины иногда нужно выслушивать, чтоб не забывать о них. Из уст порывались храбрые слова, ео Кхайр вовремя сдержал их.
- Я бы сбежал, лейтенант.
После этих слов наместник Цинтры выглядел в глазах лейтенант уже не так, как раньше. В глазах старика ясно читался страх смерти. Ужасно хотелось высказаться. Но нельзя было. Когда говорят старшие по званию – лучше молчать. Это как минимум прилично и красиво.
- Поспешите, аэп Лион. Хоть без меня казнь и не начнется, но я все-таки не люблю задерживать экзекуцию. – фельдмаршал шёл, не оглядываясь на солдат и плетущегося рядом лейтенанта. Приказ адъютанту пролетел мимо ушей. Слова кумира произвели шокирующее впечатление.
-Не может Коегоорн быть трусом и предателем. Иначе Нильфгаард прогнил до костей. А это не так. Не так ведь, да? Бежал бы, дери его…
Лейтенант признавал за нордлингами некоторые достоинства. Но ударяться в бегство считал низостью. Какие бы ужасы ни видел, какую боль усталость ни испытывал бы – поворачиваться спиной нельзя. Веру в свою правоту укрепляли лишь строки из книги:
-«Или тебя убьют, и ты попадёшь на небеса, или, победив, ты насладишься земным царством. Поэтому встань и решайся на битву»
В таком принципе не было места поражению или бегству. Ты побеждаешь и живёшь или умираешь от меча противника. Третьего не дано. Это был закон, который внушали всем в роду Кхайра.
-Господин фельдмаршал, я могу лишь надеяться, что когда-нибудь исправлю свой промах. Но должен сказать: я бы не сбежал. Если бы сбежал я, то опозорил бы весь свой род. Люди со львом и солнцем на гербе не имеют права бежать от смерти на поле боя. И это не бравада, это кредо. Я не имею права. Не приходилось смотреть на бегство так, как изобразили его вы. Впредь буду осмотрительнее.
Лейтенант не лукавил. Это можно было видеть в его ясных глазах.
- У каждого в этом лагере есть свой собственный враг. Он принимает форму трусости, пагубных привычек, страстей, влечений, инстинктов – но его тоже надо как-то побеждать. Мне приходится делать это ежесекундно. Но во время операции я потерпел поражение. Потому что мой враг принял облик глупости и недальновидности.
Эшафот приближался. Вокруг собрался весь полк, наверное. Царила странная тишина для публичной казни. Солдаты лишь бубнили, создавая гул над маленькой площадью. В Аттре не вешают дворян. Им отрубают головы.
Дюк поднялся к плахе. Гул нарастал. Палач достал топор.
-Великое Солнце, таким лес рубят, а не головы. Неужели нельзя сделать этого мечом? - увиденное шокировало. Кхайр поспешил высказаться. Другого шанса выпасть не могло.
-Фельдмаршал… Можно попросить вас об услуге? Князя могут казнить мечом, а не этим мясницким топором? Я могу отдать палачу свой клинок, если у палача он внезапно сломался. Казнить таким топором... Даже нордлинга и предателя... В этом нет чести.
В голове отчётливо звучали слова из книг воина-философа:
-«Настоящая война ведётся не против варвара или неверующего.  Такие войны похожи на драки мальчишек из соседних дворов.  Их причина – различия народов из разных дворов между собой. Настоящая же война ведётся против того варвара и неверующего, которого каждый воин носит в себе.  Противник – лишь одно из обличий демонов солдата».
Наверное, так бы поступил тот, первый Лион, который стоял по левое плечо императора Торреса, если предания не врут. Лейтенант хотел подарить врагу достойную смерть. Как акт благодарности.
В стальных глазах стражника отражались огни факелов. Он был чертовски серьёзен. И что самое страшное - видел в этом акт милосердия и справедливости.

Молчание – универсальная реплика солдата. Молча исполняются приказы, молча принимается повышение, молча умирают и терпят тяжёлые ранения. Идеальным воином был бы тот, кто вечно молчит. Бессловесный исполнитель долга, не лишённый благородства и сочувствия.  После слов фельдмаршала Кхайр решил молчать. Молчать во что бы то ни стало, даже если возмущение подкатило к горлу и вот-вот вырвется с криком. Фельдмаршал имел право поучать и наставлять. Перечить ему – всё равно что перечить тактической школе Империи. Лейтенант не считал себя умнее человека, так много привнёсшего в неё. И потому молчал.
-Бежать, бежать, бежать… Как будто не знает другого слова. Отступить – можно, но никак не бежать. Кажется, мы недопоняли друг друга. Надеюсь.
Стражнику столько раз за годы службы приходилось слышать «ты слишком молод», что на слова «зелёный», «юный» и прочие синонимы выработался рефлекс – аэп Лион тут же рвался доказать обратное. Доказать свою опытность, компетентность и бойцовские навыки. Именно эта жажда позволила ему дослужиться до лейтенанта.
-Хотя если ваша… фанатичность уйдет за грани дозволенного… что ж, возможно на похороны я загляну. Произнесу речь о том, что Вы были безрассудны и не слушали людей начиненных опытом
-Слушал. И лучше бы не слышал. Безрассудство… Мой послужной список говорит о другом.
Находясь близко к лейтенанту, можно было услышать зубовный скрежет. Разочарование оттого, что Коегоорн оказался не тем титаном, каким представлялся, достигло пика с приходом понимания: хорошо показать себя фельдмаршалу всё же не удалось. Он не принял прошения о милосердной смерти для врага, не увидел в стражнике потенциала – ничего.
А оставить след в истории хотелось. Такой, чтоб молва ходила ещё сотни лет.
Быть может, убить? Прирезать великого Коегоорна на глазах толпы и дюка посреди лагерных костров, в окружении преданных солдат? Нет. Никогда. Такой командир как старик Мэнно казался Лиону более выгодным человеком на посту, нежели остальные известные штабные крысы. Рука крепко, до боли стиснула рукоять меча, но тут же безвольно опустила бесполезную полосу стали. Приговор приводили в исполнение. Приговор ужасный и отвратительный.
-Будьте вы прокляты за то, что делаете из воинов солдат. У вас нет чести… - слова шипением прорвались сквозь стиснутые зубы. Казнь наблюдалась угрюмым взглядом исподлобья. На лице появилась гримаса отвращения. Но проклятие не было адресовано фельдмаршалу. Кхайр забыл о том, что Мэнно находится рядом. Он наблюдал за казнью и проклинал кого-то сидящего там, в кабинетах дворцах, вершащего несправедливый суд.
-Приказ Императора? Даже я не настолько ненавижу нордлингов для того, чтоб убивать… Так.
Впоследствии Кхайр долго отрицал и пытался вытравить из памяти увиденное. Он не боялся вида жестокости. Его возмущал акт несправедливости, совершённой над человеком. И самым жутким было то, что эта несправедливость была волей Императора. Его кумира, его вечного господина, которому была дана присяга, во имя которого было одержаны столько побед. Каждый шаг, каждая маленькая победа – Во имя Солнца, во имя любимой, во имя Империи и Императора. Один из столпов веры обрушился подобно стенам древнего Шаэрраведа, вместе с гибелью которого умерла надежда эльфов на мир без войны.
- Топор покажется освобождением от мук… - голос Коегоорна казался странным. Он звучал так, будто хотел уверить в несправедливость происходящего. Лейтенант чувствовал, что по лбу начинает струиться пот.
- Половина ведра обычно проходит быстро, а вот второе ведро… обратите внимание на живот, Кхайр. Вы видели такие казни?
-Видел. Я знаю что будет дальше. – голос звучал настолько спокойно, насколько он может звучать у шокированного человека.
Вода долго и упорно вливалась в брыкающегося Владислава под гогот особо тупых солдат. Кхайру захотелось сплюнуть. Дюк казался похожим на безвольного червяка. Его живот раздувался до невероятных размеров, последнее ведро вылилось так, что воронка выпала изо рта пытаемого, выпустив приличное количество воды из глотки. Палач хохотнул, потёр кулаки и подошёл к дюку. Владислав глядел на него со смесью страха и желания лёгкой смерти. И смерть пришла. Долгая и мучительная.
Палач ударил по животу со всей силы, и блевотно-кровавый фонтан оросил площадь, заставив зрителей в первых рядах выблевать содержимое своих желудков от отвращения. Кхайр сглотнул. Князь заорал так пронзительно, что его крик услышали даже сбежавшие повстанцы в лесу. Они поняли всё. Оружие было закопано, а борьба – оставлена. До поры.
-Да убейте же его! – выкрикнул кто-то в задних рядах. Кхайр узнал голос Лада, стражника из своего отряда. Палач нехотя взял топор и обрушил его на визжащего дюка. Площадь, палач и солдаты в первых рядах оказались испачканы в странной смеси крови, мочи, воды, лимфы и прочих человеческих жидкостей, которая воняла настолько отвратительно, что вызвала замечание какого-то из солдат:
-А предатель-то внутри гнилой! – на площади раздался смех. Люди расходились.
-Так Нильфгаард потерпит поражение, фельдмаршал.

Отредактировано Кхайр аэп Лион (2014-09-01 19:21:50)

-...Белое Пламя не терпит возражения и неуверенности.
Верность - такое чистое и приторно-сладкое слово, на вкус похожее на глоток свежего ягодного морса в жаркий июльский день. Слуга Империи чувствовал на затылке взгляд своего господина, которого раньше господином и не мыслил. Император - выше этого. Император выше мирского. Он - воплощение Солнца на земле, Белое Пламя от Его лучей, сжигающее врагов Нильфгаарда. Кхайр не верил в то, что истинный Император может быть несправедлив. На уста так и просились слова молитвы о крепости духа. Стражник беззвучно, одними губами читал её, слушая фельдмаршала. Настало время судьбоносного вопроса, который грыз душу лейтенанта.
– Хотите служить в такой армии, доверять ей свою честь, доблесть, смелость и жизнь? Отвечайте, аэп Лион, так, как вы бы ответили сами себе. Это приказ.
Кхайр отстранённо глядел на место казни. Солдаты почти разошлись, Лад не выдал себя. Видимо, кричал из толпы своих. Стражники присутствовали на казни. И даже им, видавшим виды, она показалась отвратительной. В душе поднималось то, что называют бунтарским духом молодых. В дальних странах за плохое слово в адрес власть имущего отрубают язык, а в Нильфгаарде просто арестовывают - и самое страшное в том, что аэп Лион знал: в казематах стражи с вольнодумцами поступают хуже, чем на Востоке. Воинская честь Лиона требовала права на восстание. Во имя справедливости, во имя истины, во имя Нильфгаарда.
-Сотни лет мы служили Империи. При худших правителях - безумных, полубезумных, кровожадных и попросту тупых - и никогда не предавали. За это нас ненавидят - за прямоту. И я скажу прямо: к хренам такие рассуждения. Я стражник. Я убиваю преступников. И сегодня я убил ещё одного. Не надо путать меня с философом-пацифистом. - стражник поглядел стальными серыми глазами в глаза фельдмаршала. - Но мне не нравится, когда нарушают закон даже по отношению к предателям. В войне с нордлингами не нужен мой кодекс чести. На Севере нам нужна будет дубина и камень, которыми можно будет крушить. Именно такими методами, какие мы применил здесь. Я готов стать дубиной, которой можно будет ударить по морде северянина, но уверен: случившееся сегодня - недоразумение. Кровавая ошибка, которая не должна повториться вновь. - Лион огляделся, надеясь избегать подслушивания разговора. - И потому я прошу не вести меня в бой с основной армией. Пожалуйста, приложите все усилия для того, чтоб меня не повысили. Пусть меня отправляют туда, где не нужно быть полицаем и палачом. Я не хочу видеть это вновь. Ведь есть множество мест, где кипят справедливые бои: Аэдирн воюет со Старшим народом, в Геммере как всегда беспорядки, в Назаире есть угроза крепкой власти. Я всё чаще, в каждой операции вижу следы какой-то закономерности, она преследует меня везде - это взрывы, яд и магия. Есть организация, которая решил убить в Империи лучшее - её честь. И сегодня она одержала победу. - Кхайр смутился, постыдившись собственных слов - теории заговора всегда глупы и не имеют под собой твёрдой почвы. Упоминание таких конструкций казалось дворянину неприличным и пошлым, подходящим больше для болтовни на пиру, чем для разговора с самим Коегоорном. -Я ничего больше не могу сказать. Моё Предназначение - быть с Императором в минуту, когда Нильфгаарду будет грозить опасность. Сегодня я с опасностью не справился. Наша армия будет разлагаться, и против этого нет средства - разложение кажется закономерным и правильным. Отправьте меня куда- подальше, я буду полезнее в другом месте.
Кхайр впервые почувствовал, что меняется. Взрослеет. Скоро могли приблизиться заветные тридцать лет, а риторика, знакомая с учёбы, не поменялась. Всё та же честь, всё та же справедливость.
-Может, это хорошо - что сердце до сих пор живо для чести? Или нет? Коегоорн не таков. И возможно, мне придётся стать таким же.
Пришло время восстания против современного мира и самого себя. Время, которое настаёт в жизни каждого настоящего воина, который умеет не только размахивать железом, но и мыслить.

Честь. За неё, как за спасательный круг, хватается каждый, кто считает себя настоящим воином.
-«Вы оскорбили мою честь!»
-«Честь имею…»
-«Во имя чести и за Императора!»
-«Ваша честь…»
Что же такое эта пресловутая честь? Сухие и грубые имперские толковые словари говорят бездушным языком филологии: «Честь – это мера способности отвечать за свои действия».
Какая грубость! Какое безрассудство – измерять такую высокую категорию в таких узких рамках. Для Кхайр такое толкование выглядело как сравнение любви и самопожертвования со звериным инстинктом размножения. Лионы, каждый из них, каким бы распутником и дуэлянтом ни был, всё равно верил в те чувства, что возвышают человека над самим собой.
И одним из этих чувств была честь. Определение этой категории от аэп Лионов звучало так:
«Честь – это чувство ответственности за чувства других»
Это субъективное, в высшей степени грубое определение было для рода Кхайра девизом, мировоззрением и системой ценностей. Многим кажется, что в мире прогнило всё – от хозяйственных понятий и морали торговца, коя стала синонимом обмана и подлого обращения к себе подобному, до самого высокого – любви, верности и чести. Кхайр пытался уверить себя и других в том, что это ложь. Но реальность била по голове в попытках открыть свою истинную природу упёртому идеалисту. Цинтра стала для лейтенанта стала не просто ударом по голове – настоящим сотрясением мозга. Слова фельдмаршала…
Какие слова фельдмаршала? Разве шокировали они? Шокировали слова солдат, которые уходили с казни.
-Видал, как дюк брыкался?
-Чесслово, хочу трахнуть нордку.
-Прикидываешь? Флорены за каждого убитого офицера! Флорены, мать их!
И было безразлично – повесят или нет. Не ранили слова о «рыцаре из бабских сказок». И были очевидны слова о резне в Цинтре.
-Лучшая армия мира? Что значит – лучшая? Самая жестокая? Больше всего убивающая? Захватывающая больше земель чем остальные? Что значит, курва мать, «лучшая армия»?!
Как бы то ни было, быть офицером в такой – значит быть палачом. Впервые за многие годы в сердце Льва утих вечный рык, и наступило время тихого шёпота. Шёпота мирного. Как бы сказали в столице – антивоенного. Но такой шёпот, до боли похожий на слабость дворцового евнуха, который боится битвы – должен быть задавлен в зародыше. И Кхайр задавил. Собственной пуповиной, как водится с зародышами.
Помутневшие от пережитого стальные глаза прояснились. Опущенная под гулом грудного голоса фельдмаршала голова поднялась. Взгляды двух солдат встретились. Нет, не фельдмаршала и рядового. Не выходца из Эббинга и коренного нильфгаардца. Не великого Мэнно Коеггорна и скромного стражника Кхайра аэп Лиона – встретились взгляды двух солдат Империи. Такой прекрасной, такой любимой, такой… за которую стоит умереть.
- При любом раскладе война, лейтенант.
-Это понятно, фельдмаршал.
Стражник вышел из обычного апатичного состояния. Он мыслил всем сердцем, как говорили древние враны. «Импера» это элита. Элита в лучшем смысле этого подчас пошлого и глупого слова. В воздухе стоял запах гари, кожи и спирта. Запах военного лагеря Нильфгаарда. Преследующий бежавших из плена чёрных солдат даже спустя десятки лет. Столь манящий для любого, кто пережил службу под эгидой чёрных крыльев.
-Гвардия – это почётно… И – да! Миллионы раз – да! Если есть служба лучшая чем эта, где мои усилия всего лишь капля в море то я прошу вас определить меня туда.
Мысль о том, что можно быть ближе к Солнцу, вдохновляла и давала надежду на лучшее. Кхайр познал то, о чём опальные поэты Нильфгаарда поют песни, после которых лишаются головы. Это называют «ужасами войны», но ужасает она не грязью, не жестокостью к врагу, а тем, как человек опускается ниже той грани, которая делает его человеком.
-Но… Мне бы хотелось видеть и своих ребят. Выполнять задания вместе с ними. Помогать страже. Не повышайте меня в звании, кидайте на самые опасные миссии, но я не хочу терять их. Товарищей так просто не бросают. Это одна из немногих хороших черт нашей с вами профессии. – лейтенант улыбнулся – она заставляет нас ценить дружбу, верность и мир.

Впечатления от работы с Коегоорном были подобны впечатлению от разговора с железным идолом. С суровым и крепким, но древним и умеющим благодарить. Таких людей как фельдмаршал не стыдно называть кумирами. После слов о Доль Ангре лейтенант отдал честь и ещё долго безмолвно смотрел вслед удаляющейся сгорбленной фигуре. Ветер вновь принёс запах гари. Где-то солдаты играли маршевую мелодию на флейте. Вечер после казни обещал быть прекрасным для живых. Мёртвые же пусть упокоятся с миром, каким бы образом они не умерли. Аэп Лион оглянул лагерь совершенно другим взглядом. Ещё пять мину назад мир казался совершенно другим. Осознание того, что скоро придётся стать гвардейцем, заставляло сердце биться сильнее. Что может быть прекраснее? Главнокомандующий лично отметил твои заслуги и повысил - это мечта многих солдат. Но Кхайр после такого пребывал в шоковом состоянии. Он с выпученными глазами быстро зашагал к своим стражникам. Те сидели за столом уже податые и весёлые.
-Командир. Мы только две кружки... Ик! Чесслово.
-Ага.
-Ну, видножмыжнепьяные.
-Да-да, Зосик.
-Спасиб.
-Я теперь гвардеец "Имперы", рядовой. Обращайся соответственно.
Двадцать пьяных в стельку солдат подняли качающиеся от алкоголя головы и посмотрели на командира с восхищением. Сиплый снял капюшон в знак уважения и поднял кружку. Бандитская морда сержанта выражала крайнюю степень счастья.
-За повышение, едритъ его!
-Ура! Ура! Ура!
Слова Мэнно отдавались в голове вместе с криками стражников. Тёмный вечер в свете ярко-оранжевого костра пел о солдатской чести. Кхайр чувствовал всей своей сутью, что на его глазах армия становится лучше. В ней счастливо служат на одной ноге вместе с дворянами кметы, мудрые командиры получают больше глупых, но благородных. Этот момент стоило прочувствовать.
Первая кружка пошла легко и быстро. Было непонятно что в ней было, но это было хорошо.
Сегодня празднуем. А завтра - поглядим что будет.
-А Коегоорн-то, он какой, Кхайр? - спросил Казимир.
-Хитрый, сволочь. И умный. Настоящий стратег, не чета тем, что нам приказы в Назаире давали.
-Ага, помню как мы деревню зачищали.
-То-то же. Только всё дерьмо в командовании из-за него одного никуда не денется. Знаю я одного генерала в Эббинге, редкая сволота, мать его, коррупционер...
-Его вздёрнули, Лад. Ты же про аэп Лаэрта?
-Да ну? О, это повод выпить!
-Мы и так пьём, солдаты, полегче.
Веселье начинало входить в ту стадию, когда самые трезвые шатались при ходьбе, а самые пьяные лежали под столом. Кхайр закрыл лицо рукой, думая о том, какие же идиот служат под его командованием.
-Чёрт побери, я к вам так привык, ребята.
Скоро мог быть Доль Ангр или перераспределение. Будущие рисовалось полным упорного труда и сложных миссий. И первой весточкой из будущего оказалось появление Аудера.
-Лейтенант аэп Лион! - адъютант спешил к столу. Копейщик Базиль протянул ему кружку, но Сиплый вовремя дал тому подзатыльник. -У меня для вас последний подарок фельдмаршала. Это очень древнее оружие. Оно помнит город-государство Нильфгаард. Гномья работа. - Аудер положил свёрток на стол и развернул его. Оружие сверкнуло золотом и серебром. Пошатывающиеся солдаты толпой окружили меч.
-Мелитэльская п...
-Великое Солнце, Хотен, прекрати. - Кхайр достал меч из ножен с благоговейным дрожанием. Громко выдохнул, будто дотрагиваясь до невесты в брачную ночь.
-Прекрасно. Я не видел в жизни ничего более прекрасного. Спасибо... Аудер, так? - адъютант улыбнулся.
-Да, лейтенант. Я не понимаю чем вы приглянулись Коегоорну, но надеюсь, что вы принесёте пользу. Да пребудет с вами Великое Солнце.
-И с вами. Да осветит оно всех нас. Слава Империи!
-Слава! - хором откликнулись стражники.
Многие, казалось, протрезвели при виде легендарной гномской стали. Где-то звучали солдатские песни.
"Солдат на улице сам по себе, как подорожник -
Он не боится никого, ведь у него есть ножик.
Его тошнит от пирогов, он ненавидит стихи.
А жрец, с которым он бухал - простил ему грехи!"
Моменты счастья в жизни воина редки. Стремление соответствовать идеалам чести во время самого ужасного из актов жестокости - во время драки двух народов, становится тяжелейшей ношей. Глядя на меч, помнящий древний Нильфгаард, лейтенант думал:
-Мы проиграем, потому что рыцарство начнёт умирать. Это не мы убьём нордлингов дубиной. Они схватят её первыми, она им привычнее - и Север ударит нас прямо по нашему надуманному кодексу и гениальной школе тактики. Спасибо, фельдмаршал. Я буду брать его в самые жаркие битвы.
-Передайте фельдмаршалу это... - Кхайр достал серебряный флорен с профилем Эмгыра и гербом, взял нож и начал его ковырять.
-Ты что? Возьми, во. - Зосик дал запасное древко. - Я тоже так делал.
-Догадываешься?
-Ага, чо.
Кхайр два раза ударил по древку кулаком и один раз прочертил им на серебре длинную линию. На реверсе оказалось нарисовано улыбающееся лицо.
-Я бы и Императору что-нибудь пририсовал, но лень. Аудер, отдайте ему. На счастье. Я не могу подарить фельдмаршалу чего-то что он не имел бы, но могу дать монетку для решения задач, которые никто не может решить. Пусть подбрасывает. Надеюсь, он поймёт.