Досадно. Очень досадно, но ничего не поделаешь, а если поделаешь, то велик шанс и по рогам получить, и места насиженного лишиться.
    Примерно такие мысли блуждали в рогатой голове сильвана, когда пальцы аккуратно поддевали дверную щеколду извне с помощью древнего, как сам трактирщик, и ржавого гвоздя. Не смотря на свой возраст, этот старый хрыч (трактирщик, а не гвоздь) не утратил цепкой хватки, когда дело касалось поживы. С этим ещё можно было как-то мириться, отстаивая каждый свой процент до першения в горле... Но потом аппетиты старикана начали расти, и его сморщенные загребущие ручонки потянулись к Лавриковой доле.
    Лаврик делиться не любит. Хотя нет, не так. Лаврик ненавидел делиться, и тем более отдавать за даром то, что было нажито непосильным трудом.
    Вот так, слово за слово, и очередной деловой разговор закончился обильным возложением детородных органов на мнения обоих сторон и саднящим чувством в копыте, оставить свой отпечаток на чьей-то отожранной роже.
    Впрочем, прежде чем дальше обкладывать буями по фарватеру трактирщика со всей его роднёй до десятого колена, следовало сначала разобраться с очередным клиентом, наводка на которого поступила аккурат в начале того самого содержательного разговора. Ничего сложного. Ещё один путник-одиночка, чей карман нуждается в облегчении. Работёнка не пыльная, если учесть, что сон бедолаги будет крепче, чем у медведя в зимнюю пору - единственная заслуга трактирщика с его секретным ингредиентом, что тот экономно подсыпает в кружки с выпивкой.
    Дверь амбара поддалась и без лишнего скрипа пустила сильвана внутрь. Он неторопливо осмотрелся, почесал седалище в районе галифе и, прикрыв за собой дверь, двинулся в сторону предполагаемой жертвы.
    Шорох. Где-то наверху. Ухо сильвана дрогнуло, улавливая новый звук. Но какой в том прок, если за всем этим наблюдением, козлоногий упустил, как чья-то туша спланировала вниз, оказываясь аккурат у него за спиной.
    Первое правило Лавра: в любой непонятной ситуации - беги. Что он с успехом и сделал, сначала дав кругаля по комнате в рамках отвлекающего манёвра, а затем (благо, габариты позволяли) пойдя на таран и сбивая с ног живое преграждение и по совместительству жертву так и не случившегося ограбления.
    Драпал он быстро, с завидным старанием перепрыгивая кочки и овраги, удаляясь от злополучного места всё дальше и дальше. Бежал до тех пор, пока шум пульсирующей в ушах крови не перекрыл к чертям все звуки леса, а копыта не стали спотыкаться даже в отсутствие препятствий.
- Ну теперь уж точно не достанут, - облегчённо выдохнул козлоногий, сначала оперевшись руками о дрожащие колени, а затем и вовсе усевшись на землю и обращаясь к воображаемой причине своих невзгод, - чтоб тебя че-е-ерти трижды выдрали, так бе-е-ежать заставил...

Отредактировано Лавр (2014-01-24 02:45:44)

- Вот же, как банный лист, - съязвит сознание из укрытия собственных не озвученных мыслей, в то время как вся сущность козлиная скорчится от боли в заломанной руке.
    И ведь выследил, ирод проклятый. Выследил и догнал. Догнал и скрутил. А силёнки-то многовато для простого сметного путешественника-обывателя, - проскользнёт мыслишка, нагнав добрую порцию страха от случившихся предположений.
- Не губи меня, Иванушка, я тебе ещё пригожусь, - издевательски подскажет то же сознание первую реплику для дальнейшего разговора, предвещая намерения мучителя. И верно. Стоило ему рот открыть, как тут же догадка Лаврика и подтвердились. С той лишь разницей, что, оказывается, заказчик на то был, а не в виду личного оскорбления не обворованной, но крайне мстительной натуры.
- Не акце-е-ент то вовсе, - проблеял козёл, пытаясь приподнять от земли голову.
- Сильван я. Обы-ы-ычный и безобидный, тут рядом живу, никого не тро-о-огаю, разбоем не промышля-я-яю, людей не убиваю, - выдал козёл всё как на духу, где-то приврав, а где-то и приукрасив, - а на преступление по принуждению пошёл, сам же-е-е трактирщик и на-а-анял. А терпел он потому до-о-олго, что по его за-аамыслу и сведениям о благосостоянии его же клиентов, я работё-о-онку для него делал.
    Тут главное высказаться успеть, а то кто его знает, как сложится  - убьют, потому как вовремя всю суть да дело не выдал. Или не убьют, потому как вовремя на другого стрелки перевёл, и в данном конкретном случае вполне заслуженно.
    И тут, то ли к разговору атмосфера располагающая сложилась, то ли от того, что сильван слушателем хорошим показался - ещё бы, когда тебя мордой в грязь тычут и убийствами стращают, как тут не выслушать... в общем, вздумалось наёмнику пофилософствовать, больные для козла темы затрагивая.
    Все эти сферы со своими спряжениями сдались козерогу чуть больше, чем никак. Его козлиные мозги напрочь отказывались принимать всякие разные теории, согласно которым наличие в этом мире страховидл и в частности самого Лаврика являлось чем-то из ряда вон выходящим и не естественным. Да будет известно всем и каждому, что естественней сильван со всеми их естественными потребностями, никого не бывает и быть не может. Но тут кто-нибудь шибко умный обязательно вспомнит про людей. Люди. А что люди? Что естественного в этой их одежде? Вся живность по лесам и полям голышом скачет, отродясь ничего лишнего на себя не цепляя - уж её-то в отсутствии естественности упрекать глупо.
    А если взять всё это обилие законов и правил, кем-то когда-то напридуманных скорее со скуки, чем от большого ума. Обилие, которое в здоровой голове полностью и не уложится. А если уложится, то на остальные думы, в том числе жизненно важные, места и вовсе не останется. Что же до зверей, разве у них есть законы? Только один. Кто сильней - тот и съел. Ну, или же в сильванской интерпретации: кто хитрей - тот и поимел.
    Так что в гонке за естественностью человек плетётся где-то в конце, тогда как козёл практически догоняет остальное зверьё.
    А что до сфер этими их спряжениями...
    Просто люди, в виду роковой ошибки мироздания, оказались на удивление живучи и плодовиты. А все эти теории-шмеории лишь из корыстных побуждений состряпали, чтобы так сказать, совесть не мучила и оправдание было, когда иные виды притеснять вздумают - мол, отродясь вас тут не было. Люди были. А вас - нет.
    И ведь при каждом удобном разе напоминать пытаются, Как этот вот.
    Только и тут спорить Лаврик не стал:
- Вымира-ающий, ещё какой вымира-ающий. Иначе как сталось, что ты обо мне не зна-аешь, а я есть? А если убьёшь, так совсем вымру! Не бе-ери грех на душу, он тяжёлый, как туша моя, а может и ещё тяжелее, если туда в дове-есок весь вид мой вымира-ающий присовокупить.

Отредактировано Лавр (2014-02-01 02:02:23)

- Пока не видал я у проезжа-ающих тех сумм, от которых жизни лома-аются. Да и деньги - добро наживно-ое: тут потратил - там заработал, тут потерял - там нашё-ол. К тому же воровство не грабёж - здоро-овья ничьего не краду, расправой не угрожа-аю, последних грошей не отбираю, а сирых и убогих и пода-авно не трогаю.
    После всех этих откровений разве что нимб над башкою рогатой не воссиял. Даже сам козёл к себе редким сочувствием проникся. А была б вместо этого сухаря пришлого бабёнка какая деревенская, так и вовсе бы своих прелестей не пожалела, сильвану в качестве жилетки для слёз горючих предлагая.
- Принудил, стал быть, очень про-осто. Вот ты откудова еду берё-ошь, где ночь коротаешь? Да на любой дво-ор постоялый зайди - везде рады будут, имей ты гро-оши. А меня даже самоцветы не спасут, удумай я куда к людям пода-аться. А я ведь тоже челове-ек. Ну, то бишь сильва-ан я, но потребностями от рода людского не слишком-то отлича-аюсь. Тоже пищу горячую люблю, люблю и пиво с бра-ажкою, и мягкую солому под спину на ночле-ег, вместо земли холодной. А где все эти благодати раздобыть? В деревню сунусь - потом рогов не досчита-аюсь, или того хуже - с вилами, да факелами охоту устро-аят.
Ох, и несёт меня, даже в горле пересохло, - подумал Лаврик, но с озвучиванием своих желаний пока повременил.
- Стал быть, пита-аться мне подножным кормом, травой именуемым? Но так козё-ол я ведь только наполовину. Где тут справедливости найти - хоть на эту са-амую наполовину человеческое обращение к себе заиметь? А ника-ак...
    На этом моменте следовал вздох и до того печальный, до того прочувствованный. Да только бабёнки деревенской по близости так и не оказалось...
- А тут вдруг трактирщик этот сыска-ался, дело он давно наладил, да только аппетитов своих с него удовлетворить не смог. Знакомство наше - история отде-ельная, ей утомлять не стану, скажу только, что сде-елку он мне предложил. Он де своих клиентов зна-ает: кто чем богат, от кого при случае не слишком убу-удет. И как только постоялец, будучи уже заселе-енным, в харчевню заглянет, да заказ сделает - трактирщик с кухни первым делом ко мне-е бежит, на дела нехорошие понуждая, различными благами соблазняя. А мне же много не на-адо - я же тоже пищу горячую люблю, люблю и пиво с бра-ажкою, да мягкую... собственно, о чём это я? Ах да. Де-ело моё не хитрое - амбар обшарить. А то, что найду - большую часть - трактирщику, значится. Уже третий месяц пойдёт, как меня со-овесть за невинно обворованных му-учает. А тут ещё хозяин в позу встал - говорит, заче-ем тебе, рогатый, деньги? Ты же ни у кого ничего не покупа-аешь - за мой счёт жрёшь, местами даже выпива-аешь. Отдавай, говорит, мне всё-о, что находишь, иначе проваливай. Тут, стал быть, мы и повздо-орили. Ну, а дальше ты историю знаешь.
    Смена настроений наёмника, в виду рассказа или иных причини, Лаврику понравилась и не понравилась одновременно. Понравилась она, разумеется, тем, что больше руки никто не выламывал, да землю жрать не заставлял. Что же до второго пункта - от интонаций его морозец по шкуре пробегал, а за ним и мурашки стайками по хребту пускались.
- Оборотень, едрить тебя на лево, страховидло кровожадное, в людской шкуре прячущееся, - припоминал он бабкины сказки, зенки на чудовище вылупив. Тут беги - не беги, исход один. Проще сразу дохлым прикинуться, глядишь, побрезгует тварь с земли жрать.
- Поми-илуй, милсдарь путешественник, куда уж чище-е-то? Надо думать, что испугался трактирщик за сохранность своего предприя-атия. Сильваны же, помимо всего прочего, шутники знатные. А когда их разозлить, то набедоку-урить могут, одному чёрту известно как. Но то всё ска-азки, люди больше болтают, и слушать их не за чем. Вот и ре-ешил, стал быть, что амбар подполю или ещё каких убы-ытков устрою. А ещё дочка у него на выданье, - но это клыкастому знать не за чем.

Отредактировано Лавр (2014-02-02 12:59:01)

    Как известно, у страха глаза велики, потому козлу для представления всей мохнато-клыкастой картины и клыков с желтыми глазищами более чем хватило. От вида зверюги, будь она хоть трижды человеком в своём сознании и обличии, дух всё же захватывало не хило, а на язык так и рвались нецензурные восклицания вперемешку с вспоминания собственной мамки и пожеланиями родиться обратно. Однако демонстрировать изрядную трусость, от которой нет-нет да и застучат друг об дружку коленные чашечки, всё же не хотелось. Собственно, и толку от прямых копыт - удрапать всё равно не удастся. Недолго думая, сильван сел на траву, запустив пятерню в вихрастые патлы, - и угораздило же.
- Был я там. Не сложилось, в общем, - против обыкновения кратко ответил козёл. Детали с пепелищем вспоминать не хотелось, да и не за чем.
- Кому угодно тут не вы-ы-ыдашь. Не у всякого ширины кишки хватит страхови-и-идло выкуривать, да и смысл в том деревенским - я их не тро-о-огал, а лишний раз нечисть лесную злить без надобности никто не ста-а-анет. Что до стражников, они тут гости не ча-а-астые, не говоря уже о том, что меня ещё пойма-а-ать надо. А ежели таки поймают, вдруг взболтну чего ли-и-ишнего - у Давмара, трактирщика стал быть, самого рыльце в пушку. Не-е-е, такой расклад ему вря-а-ад ли не интересен.
    Ох, не для него такие переживания, - подумалось Лаврику, который в следующий момент без лишних стеснений запустил руку в поясную сумку, даже не подумав, что тем самым может вызвать негодование обормота. Всё также продолжая выслушивать своего нового знакомого, козёл вынул маленький свёрточек с табаком, скатал из небольшого количества плотный шарик и сунул в рот.
    Это надо было так вляпаться. По самые рога, - вновь попричитал Лаврик на свою несчастную долю и пожалел, что окромя табака не было чего покрепче.
- А я планов мести не сто-о-оил, я только предположил, чего его дурна-а-ая голова удумать могла. А что до закромов, я только о размере свое-е-ей вины судить могу, и то за месяца три. Но даже за это время скопилось там не ма-а-ало - на пару лет безбедного существования хватит, - козёл лукаво усмехнулся, - он ведь то до-о-очке своей на приданное собирает, хочет её за деревенского старосту выдать, чтоб с местными обме-е-ен на более выгодных условиях наладить, - наладит, как же, особливо когда вскроется, что девка его порченная, - А чего, собстно, интересу-у-уешься? Уж не обворовать ли его уду-у-умал?
    Жалко было Лаврику насиженного места, о чём бы он непременно подумал, кабы не было в данный момент жальче собственной шкуры.

Отредактировано Лавр (2014-02-17 18:48:20)

- Чью-то конкре-е-етную вину не особо-то и выделишь, когда вся дере-е-евня на дыбы с вилами встанет.
    Не хотелось сильвану того рассказывать, но раз начал - придётся. А раз придётся, то для понимания лучше прояснить всё же следует, что:
- То не про дриа-а-ад речь - девки лесные, даже если стрелу в зад не пу-у-устят, долго терпеть после себя не ста-а-анут. Иными словами, если рядом разок уложат, это соверше-е-енно не значит, что и следующий раз переночевать возле дозволят.
    Почесал козёл голову патлатую, листву пожухлую вынимая, и продолжил.
- Дереве-е-енька там под боком была. И как всякая деревенька, полнилась она предрассу-у-удками разными. Народец мнительный, суеве-е-ерный. Чуть что, так сразу виноватого найти пыта-а-аются. Сон дурной приснился, в коровью лепё-о-ошку вступил, табуретка под седалищем отожранным сломалась - всё у них неспроста, а по чужому злому у-у-умыслу. Додумать дальше - труда не соста-а-авит. Скажу только, не по мою ду-у-ушу они факелы разжигать стали, а как разожгли - оставаться там дольше не-е-езачем мне было, да и не-е-егде.
    Пожевал козёл табаку, да и сплюнул горечь. Только тут плюй, не плюй, а легче на душе не станет и от горечи плана иного так просто не отделаешься.
- А люди всегда-а-а слушать готовы, когда им чужие грешки на блю-у-удечке преподносишь. А ежели с каё-о-омочкой золочёной, да с подробностями скабрезными - слопают за ми-и-илую душу, да ещё и добавки не попро-о-осят. Такой уж народец людской, лю-у-убит он больно за счёт соседских неудач и ошибок самовозвышаться. Потому как проще быть лучше, ежели кто-то куда ху-у-уже имеется.
    От перемены настроений зверюги Лаврика опять в мандраж кинуло. Страх страхом, а мысли-то в голове ворочаться не перестанут.
    Воров он презирает, экий моралист-демагог. Воров презирает, а разбойником сам является. Да и что вор, что разбойник, суть одна - чужое к рукам своим прибрать. Только разбойничья вина всё же поболе будет. Ровно на жизнь отнятую. А от того, как ты добычу свою обзовёшь, трофеем али награбленным, суть дела не изменится. Всяко не твоё.
    Как бы не манили сильвана сбережения трактирщика, был и оставался он вором обыкновенным, к мокрухе не приученным. А если уж и извилинами немногочисленными пораскинуть, то леший эту зверюгу разберёт - сначала долю пообещает, а потом вместе с рогами с хладного трупа в качестве трофея снимет. И ведь во лжи не уличишь - по факту, долю твою тебе же в руки и вложит, обещание выполнив. Не. Падок сильван был на деньги шальные,  да только шкура его всяко дороже стоила.
- Не ста-а-ану... - только и ответил Лаврик, на копыта поднимаясь, да котомку свою покрепче к брюху прижимая, - на все-е-е четыре стороны лучше, чтоб под нога-а-ами тебе не путаться, - а путаться в мыслях, и фразах, что повторял козёл, задним ходом сдавая. Отойдя же достаточно, припустил козёл пуще зайца трусливого, от своры собак свои лапы уносящего.

Отредактировано Лавр (2014-02-21 03:19:40)