В аптеке пахнет солнцем, цветущей липой и свежей горечью полыни. С потолка свисают пучки трав, в углу у окна золотится зверобой, а у двери белеет гречиха с красными стебельками, и с бело-розовыми, медовыми цветочками. Вдоль стен стоят стеллажи с уникальной фармацевтической посудой: флаконы светлого и темного стекла ручной работы с клеймом мастера, бронзовые разновесы, чашки для реактивов. На полках уместились огромные старинные флаконы, пузатые бутылки, штангласы, массивные ступки с пестиками и чугунные весы с гирями, на которых отпускались лекарства.
Черноволосая девушка с медово-карими глазами, мягкой улыбкой, демонстрирующей ямочки на щеках, встретила посетителя приветливо. Ее не смутил вид, строгость и даже суровость мужчины, Лита едва успела кивнуть, да сделала шаг в сторону стеллажа, как ожившими тенями двое оборванцев скользнули внутрь помещения. В воздухе закружился запах немытого тела, а под легкими шагами едва слышно поскрипывали половицы. Черноволосая очень испугалась, молча открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная из воды. К тому же она разглядела напротив еще одного чужака взявшего в руку нож с витрины, угрожая посетителю, и увиденного хватило, чтобы ноги ее подкосились. Вжавшись в стену Лита не могла оторвать взгляда от глаз незнакомца. Неужели девушка надеялась на то, что мужчина ей поможет?
- Не вздумай кричать, лучше сделай, как говорит мой дружок. А то будет хуже, - под прикосновением ножа к горлу, кожа девушки мгновенно покрылась мурашками. Пальцы первого оборванца в небрежной ласке скользили по ее шее. - Сейчас ты отдашь нам все эликсиры, и может быть мы тебя отпустим. Поняла? - Усвоив все данные инструкции, Лита, всхлипнула, кивнула один раз, потом еще и еще. Она замерла, привстала на носочки, когда лезвие ножа очертило выпирающие ключицы, обвело грудь, и замерло на уровне пупка.
- Пожалуйста..пожалуйста..нет, не нужно..все там, в кладовке, - от неожиданности перехватило дыхание, а после его перехватили уже пальцы оборванца, оказавшиеся на тонкой шее. Не ожидавшее такого поворота сознание дало слабину и телу.
- Слышь, Малой, отожми этого детину к стене и проверь, надеюсь, эта девочка нас не обманула, а то придется ее прирезать, - ни улыбка, по-прежнему растягивающая губы обрванца в хищническом оскале, ни приторно сладкий голос, исполненный показного дружелюбия, не смогли скрыть стальных ноток твердого обещания, скрытого в последней фразе.
Казалось, что от прихода в аптеку и до этого момента прошло не больше минуты. Первый оборванец продолжал держать в объятьях черноволосую, выставил вперед короткий нож. Но то ли Лита неудачно дернулась, то ли он намерено, но Вильхем скорее почувствовал запах, чем увидел как красная кровь льется ручейками с безвольных ног девушки, живописно соединяясь в лужицу на деревянных досках, как улыбается оборванец. Он прижал к себе рыдающую девушку, беспрестанно шепчущую "Пожалуйста, не надо", и поцеловал. Жадно впился в ее губы, совершенно не замечая, как пальцы девушки впиваются в его тело, конвульсивно сжимаясь от боли.
- Ну чего ты медлишь? Убивай этого, бери траву и пошли отсюдава! – Взгляд первого, и видимо главного оборванца переместился на коллегу по цеху. Его руки резко оттолкнули добычу к стене, и по подбородку девушки уже стекали не только слезы… кровь…
Еще минута и уже двое приключенцев поспешили к мужчине, случайно, а может и не очень оказавшемуся в это время, в этом месте. И никто из них точно не мог знать, что в той самой кладовке проводит проверку светловолосая владелица аптеки, подсчитывая пузыречки, аккуратно записывая результат в журнал.

Отредактировано Мия Мельядо (2013-10-21 21:11:52)

Мия услышала звон стекла, встрепенулась, и поспешила покинуть кладовку, улыбаясь при мысли, что Лита не справилась. А ведь она предупреждала! Она знала, что так случиться! Не было опыта у подруги и знаний почти никаких. Звук шагов, прерывистый вздох, сорвавшийся с губ, движение воздуха, накатившее волной, и в нос ударил запах крови.
Девушка замерла, как замирает лань, заметившая хищника, а затем, осмотрелась вокруг. Если до этого момента все эмоции Мии были как на ладони, то через миг лицо стало похожим на застывшую маску. На нем жили только огромные глаза, ставшие совсем прозрачными. Светловолосая зажмурилась, впилась в полку ледяными, судорожно сжатыми пальцами. Сначала хотелось кричать. Кричать так громко и долго, как позволяют легкие, высвобождая звук. Вслед за этим хлынула волна злости, а потом...
Она не произнесла ни единого слова, застывшим оставалось выражение лица, но сложно было скрыть тот факт, что почва выбита из-под ног. Мия была даже не столько испугана, сколько находилась в состоянии шока, но если другие существа от подобного пребывали в растерянности, не знали, что делать, то эта девица была готова действовать и реагировать с силой и скоростью вырвавшейся на свободу пружины. Только секундочку, только полсекундочки на..
- Лита..Лит? Ли… - Мия первым делом подошла к черноволосой красавице, присела перед телом на колени и совсем не замечала, как по бледным щекам текут слезы. Травница подняла руку в желании прикоснуться. Отдернула, тихо всхлипнув, и снова протянула.
Ее кожа все еще источала тепло, нежное и почти неуловимое, мертвые глаза блестели от слез, в которых застыла боль… Это было невыносимо! Мия зарыдала, закрывая некогда веселые медово-карие глаза, склонилась над телом, обнимая, покачивая так, как мать качает своего ребенка. Холодные блики уличных огоньков отразились в прозрачных глазах девушки. Она замерла, с бессильной ненавистью смотря на босоногие трупы. О, был бы еще один шанс то она с неистовым удовольствием, вцепилась бы в их сердца собственными ногтями, разодрала их в клочья. Но все вокруг было мертво, мир утратил звуки.
Она не специально растягивала этот момент, по каплям впитывая собственную нарастающую ярость, от которой плавилось сознание. А потом резко вскинула голову, прислушиваясь к ощущениям. Где-то лаяли собаки, смеялись пьяные гуляки, утихали голоса засыпающих людей и… с едва слышным хрипом выдавалось дыхание. Мия шмыгнула носом, вытирая слезы, размазывая их с кровью подруги и переместилась к мужчине. Внутри что-то возликовало, стало тепло и светловолосая коснулась ледяными пальцами пульсации на шее, а после медля осмотрела на наличие серьезных ран.
- Слышали? В аптеки что-то..ой не к добру..точно тебе говорю…
Времени оставалось все меньше, ведь шум и звон стекла привлекли лишних зевак и скоро сюда заявятся если не гости, то стража точно. Девушка подхватила мужчину с ножом в боку за подмышки и дернула. Какой тут! Силы были слишком не равны, девчонка шлепнулась на пятую точку и на лбу пролегла недовольная складка. Побарабанив окровавленными пальцами по губам, Мия решила потащить другим способом – за плащ и тело сдвинулось с места.
Пинком открыв противно скрипнувшую дверь, девушка втащила незнакомца в душный мрак своей комнаты, полной грудью вдохнула запах родных вещей и бросив короткий, но оценивающий взгляд  на раненого – покинула комнату. Сейчас некогда было оказывать помощь, нельзя было допустить чтобы его обнаружили, и оставалось только молиться, чтобы выжил.
Мия вернулась обратно нескоро, пришлось долго разговаривать со стражниками, показывать бумаги, раз за разом повторять историю сегодняшнего вечера, провожать печальным взглядом повозку с трупами и плакать.
Горько, до жути безнадежно, как тогда, в день смерти родителей.

Отредактировано Мия Мельядо (2013-10-21 23:42:20)

Прежде чем войти в комнату девушка застыла в дверном проеме напуганной кошкой. Лежащий на полу мужчина казался скорее мертвым, нежели живым и, по мнению Мии, в этот момент он был очень похож на клиента той самой повозки, которая увезла тела. Светловолосая уже успела привести себя в порядок, теперь на бледном лице не было ни румянца, ни багровых размывов, ни прозрачных дорожек слез. Лицо девушки было мертвым, только в прозрачных глазах поселилась тревога.
Мия склонилась к мужчине и для начала прощупала пульс. И как только в пальцы ударил тихий  стук, девчонка вихрем унеслась на кухню. Оттуда послышался звон посуды, стук открывающихся рывком ящиков, что-то явно упало и разбилось. Вернулась она очень быстро, неся в охапке и бинты, и мази, и ножницы и сумочку с маленькими пузыречками. Раздеть незнакомца не получалось, только плащ снять, поэтому светловолосая аккуратно срезала рубашку ножницами. В процессе ″раздевания″ помимо глубокой ножевой раны в боку, обнаружилось огромное количество старых шрамов, повергших Мию в легкий ступор. 
- Все будет хорошо. Советую тебе не двигаться, считать овечек, или что-то в этом роде, - проворковала девушка самым нежным тембром, на который была способна, рассматривая рану и не медля извлекла тот самый злополучный кинжал. Светловолосая даже не обратила внимание на ругань, ее беспокоили последствия ранения, потому следовало как можно быстрее остановить кровотечение. Прижав полотенце к боку, меняя по мере наполнения кровью, Мия чередовала сухие со смоченными в травяном сборе. Только затем промыла и удалила сгустки крови, образовавшиеся на поверхности раны. После этого обработала остро пахнущей мазью, наложила чистый бинт, и перевязала, игнорируя не то что стоны, но и откровенную ругань мужчины – сегодня ему простительно.
- Вот так, а теперь будь хорошим мальчиком, открой рот. Нужно принять успокоительное лекарство, чтобы организм немного пришел в норму, - то ли мягко попросила, то ли приказала, но ответа девчонка точно не ждала. Она уложила его голову себе не колени и аккуратно, по чуть-чуть влила из маленького пузырька безвкусную жидкость в рот, придерживая голову, чтобы тот не поперхнулся.
Боль уходила медленно, нехотя разжимала когти, стекала с тела, как вода – по капле. Еще пара минут и не будет даже оттеночной пульсации в месте ранения, даже воспоминания о боли. Мия сейчас не могла шептать, нужно было время проверить свои предположения, но потом она обязательно полечит словом, зашепчет разрывы, стянет ткани. Сейчас нужен только покой.
Светловолосая подложила под голову мужчины подушку, накрыла простыней и устало присела рядом, касаясь спиной кресла. Вспотевшая прядь волос налипла на высокий лоб, прозрачные глаза закрылись и темные круги расплывались вокруг них. Мия невольно возвращалась к смерти подруги, хотелось зарыдать, но нельзя. Хотелось закричать – не возможно. Хотелось..
Девушка внимательно посмотрела на своего неожиданного пациента, спасителя, и сначала не поверила своим глазам. Медленно моргнула, всматриваясь в невероятное. На лице незнакомца еще несколько минут назад алела небольшая царапина, не кровоточила, но была яркой вызывающей линией, а сейчас ее не стало, как будто стерли.
- Не может быть… - Стоило ли упоминать о том, как уместна оказалась в этот момент гроза, и как живописно вспышки молний выхватывали один кадр происходящего за другим. Девчонка одним рывком залезла на кресло, вжалась в спинку кресла. Инстинкты самосохранения требовали бежать от него, бежать как можно быстрее и дальше, пока мужчина не пришел в себя окончательно.
- Твоя царапина..ее нет… - Но было еще упрямство, не позволяющее отступить, и любопытство, куда же без него. Разве могла она отступить, так и не познав до конца существо, дыхание которого еще недавно чувствовала на своей щеке. - Кто ты?

Отредактировано Мия Мельядо (2013-10-23 21:03:51)

Мия легко ушла бы сейчас, смогла бы сбежать из этой импровизированной ловушки между креслом и фигурой незнакомца, просто пройти не по центру комнаты, а вдоль стены. Но светловолосая впивалась в обивку подлокотников до побелевших костяшек, до резко очертившихся на узких кистях нитей сухожилий, заставляя себя оставаться на месте, а не бежать от странного спасителя, повинуясь собственному страху. Люди даже после множества происходивших с ними метаморфоз оставались любопытными существами. Они хотели знать, потом им приходило в голову воспользоваться, после этого они весьма удивлялись, задавая себе один и тот же вопрос: "Как же так?", когда вдруг оказывались обведенными вокруг пальца. Впрочем, бывало и наоборот.
- У меня совсем нет вариантов, - медленный вдох и девушка заставила себя разжать руки, расслабить плечи, вернуть осанке привычную небрежность, а вот улыбнуться пока не удавалось никак. – Нет их совсем!
На побледневшем лице жила лишь светло-голубая глубина глаз. Мия не могла сейчас ни пошевелиться, ни издать хоть какой-либо звук, - только слышала голос, принадлежащий человеку, которого она не знала и не понимала, о чем он говорит и почему она должна знать.
- Если бы я собиралась сдать Вас, то не стала бы тащить в другую комнату, а потом затирать кровавые следы. Разница есть, незнакомец. Для меня она существует. Я не собираюсь лечить абы кого, понимаешь?
Пусть светловолосая пока еще и не повышала голос, не летела со стола хрупкая стеклянная посуда, но Мия определенно начинала злиться. Полупрозрачные глаза сузились, взгляд стал неприятным, колким, пристальным. От обычных людей она его прятала за тонкими веками, порхающим веером густых ресниц, но вот сейчас не скрывала своих эмоций.
- Для кого-то тварью может быть сосед, а для кого-то хищник, умертвивший и разорвавший всю деревню, не пощадивший даже маленьких детей. Разница есть, чужак, и я не стала бы спрашивать просто так, дабы удовлетворить свое любопытство.
Видимо совсем инстинкты самосохранения атрофировались у девчонки, не понимает, что даже с раненым мужчиной бодаться напрямую ей не под силу, да и лучше было не дразнить, а то мало ли, чем все обернется, но удержаться не смогла. И вроде не гнала, и вроде желала оставить, но только правда за правду. Мия успокаивалась, перебором струн звучал голос травницы, и рядом с девушкой снова становилось приятно находиться, стоило ей лишь перестать бояться, смотреть колко, нападать, защищаясь от того, что она не понимает.
- Ты был рожден таким как все люди. От соития мужчины и женщины, с двумя руками, ногами и головой. Рожден, как рождаются все существа человеческого рода, из чрева. Значит, и тебе было свойственно верить. Ты мог бы быть неравнодушным. Мог бы сострадать, и сопереживать в трудных и чрезвычайных жизненных ситуациях. Если бы захотел, - тоненькая морщинка недовольства на миг возникла между бровей светловолосой. Впрочем, она почти тут же разглаживалась, по мере того, как Мия сбрасывала с себя это оцепенение, убеждалась в том, что сейчас ее не тронут.
- Я говорю лишь о том, что вижу. Поэтому еще раз спрошу, незнакомец, кто ты?

Колкий взгляд достался мужчине, кусочки льда на дне зрачков, а вот усмешка была весьма лукавой. Мия слушала внимательно, задумчиво барабаня пальчиками по подлокотнику кресла, выстукивая только ей известный ритм. Перед ней лежало существо, не нуждающееся в ее помощи, заботе, но оно имело неосторожность затронуть тоненькую струнку человеческой души.
- Не стоит стричь всех под одну гребенку. За схожими и даже одинаковыми поступками разных людей могут стоять абсолютно разные причины, совершенно разная мотивация. У некоторых внутреннее соответствует внешнему, а у некоторых нет. Все люди разные, нет двух одинаковых людей. Кто-то убьет, не моргнув глазом, а для кого-то ударить человека – это черта, за которую нельзя переступать ни при каких обстоятельствах.
Мия слегка пожала плечами, вернув взгляд скомканной, окровавленной рубашке, лежащей в углу комнаты. Она открыла рот, чтобы развить свою мысль, раз уж попался такой необыкновенный собеседник, но чем дальше слушала светловолосая, тем мрачнее становилось внимание к мужчине, и тем сильнее по комнате завитал страх, липкой паутинкой сковывающий сознание девушки, и возможно, заставляющий зверя заворочаться, заворчать, приподняв уши.
- ...... я оборотень....
У каждой медали две стороны, и мужчина рассказывал об оборотной. Вот тогда и пропала необходимость держать лицо, девушка медленно вздохнула и ссутулила спину. Она сидела неподвижно довольно долго, словно из Мии вытянули жизнь. Лекарка продолжала упираться спиной в спинку кресла, неотступно следила за каждым словом этого практически незнакомого мужчины. И ведь он не врал - это она прекрасно понимала, тогда вдоль позвоночника продирало холодом. Светловолосая боялась его, боялась рассказа о прошлом, что звучал хуже угроз, боялась того, что творилось сейчас в ее собственной голове.
Девушка осторожно, бережно перебирала свои знания об этих самых существах, проверяла, разглядывая того, кто не являлся человеком, гадала – растерзает или оставит жить. Мия набрала в грудь воздух, густой, лекарственный, но почему-то сбилась с дыхания, забыла о том, о чем сказать хотела. Она смотрела на оборотня и не двигалась. Светло-голубой взгляд стал прозрачным, твердым, но едва ли мужчине подобное могло доставить хоть толику неприятных ощущений.
- Я наивно думала, что спасаю человека, - перефразировав слова самого оборотня, травница нервно сглотнула. На лбу пролегла складка, когда глаза оборотня зазолотились, и улыбка стала оскалом. - Зачем? - очень тихо спросила Мия, и отвернулась, упираясь взглядом в ключичную ямку не совсем человека.
- Зачем Вы сделали это? - срываясь на шепот, звенящий от едва сдерживаемых эмоций, - можно было и без запугиваний. Я верю, только не знаю, что со всем этим делать.

Отредактировано Мия Мельядо (2013-10-25 18:46:07)

Девушка внимательно наблюдала за незнакомцем насторожено и недвусмысленно намекала на то, что в любой момент может вспорхнуть и оказаться в недосягаемости, если что-то придется ей не по душе. Светловолосая подтянула ноги к груди, устроила на коленях подбородок и явно задумалась над чем-то. Мия и не стремилась увидеть выражение лица своего собеседника или же заглянуть ему в глаза. Зачем, если достаточно просто прислушиваться к своей интуиции? Поспешных выводов она тоже не делала, но выложенное перед ней откровение нашло свое место в сердце светловолосой. Все сказанное она слушала, не перебивая даже резким движением, не то, что словом, а после лишь как-то... понимающе что ли... улыбнулась и покачала головой.
- Да, теперь я уверена, что спасла именно человека, - тихо ответила Мия, но этим ее реакция и ограничилась, ведь далеко не все еще было сказано. Гибкое сознание легко представило себе тот дикий объем боли, что пришлось вынести мужчине. Да, пожалуй, смерть - это далеко не самое страшное, что может с кем-то случиться, и бояться ее, той самой пустоты и темноты, едва ли разумно.
Светловолосая не стала спорить с оборотнем и как-то легко, не задумываясь, кивнула, соглашаясь с его утверждением. Нет, она не знала, чего хочет этот мужчина, почему и зачем, но для всего свое время. Мия за последний год не часто посещала Новиград, оставила бабушку и аптеку на ту самую подругу, Литу, а вот теперь даже из города уехать станет проблематичнее.
- Может быть и так, - снова не стала спорить с незнакомцем Мия, которая своим мнением делиться не спешила.  Полупрозрачный взгляд скользнул к раненому, и был так удивительно спокоен. Девушка осторожно пошевелилась, спустила босые ступни на пол, и одним плавным движением оказалась на расстоянии вытянутой руки.
У этой травницы определенно была стальная воля, потому что взгляд оборотня она выдержала довольно спокойно, хотя и явно без особого удовольствия. Она протянула ему руку раскрытой ладонью вверх, словно на ней какое-то лакомство лежало. Узкая кисть не была затянута в тонкую перчатку, сияла белизной кожи в полумраке, но даже человеческому взгляду, что уж говорить об зверином, без труда можно было разглядеть шелушения, старые маленькие шрамики, и вялость кожи. Руки Мии совсем не походили на ухоженные кисти благородных, хотя заботилась о своей коже лекарка регулярно.
- Мия. Мое имя Мия, - склонив голову к плечу, она наблюдала за тем, как мужчина реагирует, мало ли что могло произойти с этим не совсем обычным человеком. Постепенно, осторожно, каждому секрету свое время, каждой истории своя глава. Светловолосая чуть кивнула, но в глубине раскосых глаз притаился ничем не прикрытый интерес. 
Мия выглядела слишком беспечной для того, кто протягивал руку зверю, зная, что ее могут откусить по локоть, образно говоря. То ли доверяла мужчине и его сущностям, то ли в себе самой была настолько уверена, что позволяла себе эту расслабленную позу и полу прикрытые веки. Наблюдать за ней едва ли было интересно или познавательно, но вот за ним.. Это все было действительно забавно и настолько интересно для самой Мии, что она решила в очередной раз рискнуть. Ее любопытство лишь разгоралось, но она не пыталась натянуть на оборотня человечью шкуру и вписать его поведение и реакции в привычные людям рамки.

Отредактировано Мия Мельядо (2013-10-29 14:29:24)

Было, как минимум странно наблюдать за терзаниями сильного мужчины. Будто протянутая девичья рука являла собой угрозу, прикосновение к ней вело к проклятию, долгой агонии и смерти. Мия не сдержала улыбки, настолько забавно все это смотрелось. Особенно попытка списать отказ на болезненную слабость. Осуждала ли она? Ни в коем случае. Светловолосая прекрасно знала кем она является, что стоит за хрупкостью, но ее способности не идут ни в какое сравнение с силой зверя.
Мия не торопила, она все так же держала ладонь на весу, но не делала даже попытки прикоснуться самой, так и застыла, а неудобная поза, кажется, совсем не волновала ее. Даже стало немного жаль, что оборотень не был ни магом, не мудрецом, потому что тогда он бы смог увидеть и понять намного больше. Впрочем, звериного инстинкта вполне хватит для того, чтобы уловить, как от таких вот прикосновений становятся ярче все ощущения и эмоции, словно кто-то невидимый сдувает налет серой пыли и заставляет краски заиграть в полную силу.
- Очень приятно, Вильхем, - совершенно честно ответила светловолосая. Она не стала задавать лишних вопросов, она ждала, не сводя с лица мужчины полупрозрачных, немного отталкивающих, немного завораживающих глаз. Рука травницы была теплой, не горячей, не прохладной, какие часто бывают у девиц такого астенического телосложения. Ладонь мужчины ощущалась довольно странно, но когда его палец лег на запястье, Мия лишь прищурилась, но отстраняться не стала, прислушивалась к своим собственным ощущениям.
- А знаешь, это все довольно забавно, – беспардонно заявила Мия, ненавязчиво следящая за реакцией, когда ее пальцы сжали его кисть. В том, что его пытались если не убить, то прибрать к рукам или приручить, она не сомневалась, потому что ей ли не знать о том, что у многих руки так и чешутся, накинуть поводок на шею дикому зверю, превратить его в свое то ли оружие, то ли игрушку. Но спрашивать о таком у лекарки не хватило духу, она улыбнулась и осторожно повела плечами, распрямляя затекшую спину
- Ты говоришь, что все личности везде одинаковы. Не совсем так, Вильхем. Люди меняются, их меняют обстоятельства, жизнь меняет, только нельзя сказать в лучшую сторону или в худшую, все относительно. Прогресс невозможен без изменений, все движется – кто-то или что-то рождается, кто-то или что-то умирает. Человек может притворяться, но это будет всего лишь маской, а подстраиваться под обстоятельства не все умеют, да и зависит какие именно обстоятельства, насколько они противоречат тому, что в человеке, его внутреннему миру. - Нет, Мия не скатывалась в менторский тон, и в голосе ее сквозило не только любопытство, из-за которого она оставила этого мужчину в своем доме, в своей комнате, даже зная кем он является, но и что-то гораздо глубокое, нераскрытое.
- Не спеши с выводами. Быть может все осталось прежним, а изменился только ты?

За все время общения Мия не притворялась и не лукавила, вела себя подкупающей естественностью. Не было в ней ни манерности благородных дам, ни чопорности некоторых особ, пытающихся казаться чем-то большим, чем они есть на самом деле. Светловолосая как глоток свежего воздуха в духоте того общества, в котором они вращались. Ее интерес к собеседнику был самым настоящим, а не корыстным, и чтобы понять это, не нужно было обладать особой интуицией. Девушка взглянула на рану мужчины, а затем плавно поднялась, направляясь к кровати. В ее движениях сквозила та самая грация, которую называют врожденной - не отточенные движения воинов, ни кокетливая походка танцовщиц - сколько не работай над своим телом насильно, не будет этой пластики.
- Твоя правда, не важно, как человек меняется, только ты больше о масках говоришь, Вильхем, - светлый взгляд лениво переместился на оборотня. Смотреть-то смотрела, но кровать разбирала и не для плотских утех – в этом вопросе Мия была более чем строга, выстроила для себя кучу правил и рамок.
- Я встречала людей, котором не свойственно носить маски или как ты говоришь – наличие двойственности в характере. Это люди солнца. Они живут в небольших поселениях, встают с рассветом, засыпают с закатом, - мягко ответила светловолосая и улыбнулась, но так и не повернулась к мужчине, позволяя тому изучать ее правильный, словно вырезанный из мрамора профиль. – У них нет на это времени, сил, желания, да и мысли бы такой не возникло, Вильхем. Они простые и этим завораживают. Двойственность свойственна в большей степени городским.
На щеках вспыхнул румянец, казалось этот вопрос взволновал светловолосую, взбаламутил спокойствие, поднял с тихого омута чертей, но в мимолетном взгляде, брошенном на оборотня не было и намека - каменное спокойствие и ничем не прикрытый интерес. Мия как была, так и оставалась благожелательной, вежливой и спокойной, кажется, эту совсем еще юную девушку, ничто на свете не способно вывести из этого равновесия. Она взбила подушки, откинула одеяло в сторону и, убрав аккуратно сложенное одеяло на кресло-качалку рядом с кроватью, обернулась к мужчине всем телом. Лекарка тряхнула головой, рассыпая выбившиеся из незамысловатой прически тяжелые пряди по плечам, сделала несколько шагов и присела так близко, что до мужчины долетел ненавязчивый аромат мелиссы.
- Извини, Вильхем, мне для таких разговоров о твоем…твоей природе не хватает ни мудрости, ни знаний, но вот все то, что у тебя внутри кипит это очень больно и отравляет тебя же в первую очередь, - осторожно проговорила, сгладив углы еще одной мягкой улыбкой. – Но я послушала бы, может, помогла чем-нибудь. Знаешь, мне не за что тебя судить и обвинять тем более. Ты пришел в мой дом, ты мой гость, и пока ты не нарушишь это правило, ты им останешься. Иногда мои гости становятся кем-то более значимым, важным..
Мия медленно выдохнула и лихорадочно сейчас собиралась с мыслями, потому что тема была для нее необычной. Сердце светловолосой лихорадочно колотилось о клетку ребер, но тон все равно оставался спокойным и ровным. Даже ладонь, опустившаяся на плечо мужчины легким прикосновением, не дрожала.
- Но все потом..все разговоры потом. Тебе нужно подняться и перебраться на кровать. Обязательно выспаться, Вильхем.

Мия все еще улыбалась этой натянутой улыбкой, в какой-то мере даже искренней, но совершенно не веселой, а продиктованной не выдерживающими этого всего нервами. В том, что Вильхем говорил, была своя логика, правильная, выстроенная, такая, какой она и должна быть, только почему-то каждой клеточкой своего существа она понимала, что это не так. Не верно.
Девушка помогла ему подняться, осторожно присесть на кровать и молча, не проронив даже слова, присела перед ним на колени. Светловолосая безапелляционно сняла сапоги мужчины, не поморщившись отставила их в сторону и, прикусив губу, смерила раненного внимательным взглядом.  Да и молчала она довольно долго, прежде чем заговорить, пыталась то ли слова подобрать, то ли вообще пыталась справиться со стыдом.
- А здесь будет еще лучше, да и я буду спокойна, - Мия покачала головой, возвращая внимание обуви, стоявшей в сторонке. Непослушный локон, выбившись из незамысловатой прически, на какое-то время закрыл лицо девушки, скрывая не только заострившиеся черты лица, рассеянную улыбку, но и любые другие проявления эмоций.
- Сейчас советую не дергаться, сделаешь себе только хуже. В моей кровати и на моих простынях не принято спать в уличной одежде.
Мия зябко поежилась, развернулась к мужчине лицом. Явно хотела добавить что-то еще, но сдержалась, решила сначала за реакцией оборотня понаблюдать, а потом уже решать, стоит ли так поступать.
Она честно пытаясь предугадать дальнейшие действия, ведь если он решит проявить силу и оттолкнуть девчонку – у него получится, Мельядо отлетит к стене как пушинка, но прежде ему придется покорчиться от боли,  собрать все мужество в одно движение. Взмахнув рукой, будто отгоняла от себя ненужные мысли, Мия таки выполнила свою угрозу – потянулась к поясу штанов, аккуратно стянула с бедер, не без помощи оборотня и после, накрыла мужчину одеялом, не стесняя его лишним взглядом или улыбкой. Правда, один раз глаза лекарки недобро сузились, проступило в точеных чертах что-то хищное, колкое.
- Так ведь лучше, согласись, - звучало это скорее утвердительно, чем вопросительно, а вот улыбка совсем пропала, на лбу пролегла складка.  – Может, ты голоден? Мучает жажда?  - Кивок в сторону прикроватного столика, на котором стоял пустой стакан. Мия не любила вставать среди ночи, потому всегда стоял полный стакан воды, яблоко, книги, если хорошо поискать – можно найти леденцы.

Мия выходила из комнаты молчаливой тенью, даже спокойной ночи не пожелала, не проронила банальные слова – если что зовите, ночной горшок там, а вода там. Нет, вышла и мягко закрыла за собой дверь, оставляя оборотня наедине со своими мыслями и болью. Уже там, в коридоре, направляясь на кухню, светловолосая покачала головой. Больной мужчина – печальное зрелище. Разумеется, такие ранения малоприятны, и некоторые капризы простительны, но почему-то сегодняшняя встреча с оборотнем, его упрямое желание поскорее отвязаться и ни при каких обстоятельствах не принимать помощи, всколыхнули в памяти другую встречу. Тот пациент был невыносим, он превращаться в маленького капризного ребенка, у которого при небольшом поднятии температуры моментально портится характер. Лекарка покачала головой, припоминая тот случай. Она налила в кружку молоко, отломила кусок хлеба, и направилась в бабушкину комнату, напевая под нос когда-то услышанную в трактире песенку:
- С лицом измученным и серым, на белой смятой простыне, как жертва бешеной холеры, лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах, трясется градусник в руках. Вся скорбь беднячего народа застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку струится пенная слюна. Он шепчет жалобно и робко: "Как ты с детьми теперь одна?.."
И в доме стихли разговоры, свеча горит едва-едва. Темно. Опущены все шторы. У мужа… тридцать семь и два...
 

Выплыло на небо красное солнце и стало рассылать повсюду свои золотые лучи. Встрепенулись птицы, выпорхнули из гнезда, поднялись высоко, высоко и запели свои серебряные песни. С первыми лучами поднялась и Мия. Она просыпалась медленно, поднималась из глубин грез к забрезжившей солнцем реальности неохотно. Сначала почувствовала, как коснулось кожи тепло проникнувших через окно лучей, затем обрывки снов подернулись золотистой дымкой, недвусмысленно намекая на то, что в доме она совсем не одна. Гул разбуженного города переплетался с шепотом видений, а в тишине комнаты раздался тихое пожелание доброго утра.
Она привела себя в порядок, заглянула в комнату оборотня, в то время когда сон так глубок и спокоен,  даже не потревожив его. В доме уже было жарко, и с каждой минутой томление и зной будут только усиливаться. К полудню замолкнут птицы, мухи осоловенеют на окнах. Пока же чувствовалась прохлада светловолосая девушка села за записи, приводя в порядок журналы. Она оторвалась от работы только когда услышала осторожные шаги. Мия подняла голову с некоторым замешательством рассматривая мужчину, словно не понимала кто он и что делает в ее доме. Только спустя несколько ударов сердца, пару раз моргнув, травница нахмурила брови.
- Ты почему встал? Настолько полегчало? – Захлопнув книги, девушка поднялась со стула, не без удовольствия потягиваясь. За несколько часов сидения затекли конечности, в голове образовалась каша. Мия не являлась любительницей подсчетов, и прочего аккуратного ведения фармацевтического хозяйства, но будучи приученной с детства – вела, не допуская ошибок.
- Завтракать будешь? – Девчонка поставила на стол кувшин с молоком, нарезала хлеб, сыр, и замерла на пол пути, озаренная внезапной догадкой. - А что едят оборотни?

Мия, после неодобрительного взгляда, полного обещания отомстить, если рана раскроется, больше не следила за оборотнем, она была совершенно не мастером этого дела, хоть и умела передвигаться довольно тихо. Светловолосая поставила на стол крынку свежего молока, хлеб, масло, и немного вяленого мяса, порезанного слишком тонко.
- Садись, устраивайся поудобнее. Могу угостить кофе. Я даже научилась его прилично варить, - заразительно рассмеявшись, Мия скользнула по оборотню внимательным взглядом, отмечая произошедшие с ним перемены за ночь. Здесь, в маленькой комнатке не было ни жарко, ни душно, по крайней мере, для обычного существа температура в доме была приятной, а воздух свежим. Чувствовалось, что юная хозяйка проводила в кухоньке довольно много времени. Дело было не в мебели, а в сотне мелочей, что появились здесь – протяни руку и достанешь ковш, а сделав шаг в сторону – получишь свежие яблоки, а на подоконники стоят книги и множество листов с неровным почерком.
Солнечный свет заливал кухню, ну а сама Мия занялась варкой кофе. В каждой женщине есть что-то от ведьмы, особенно когда она злится или вот так вот негромко, напевая себе под нос, начинает перебирать мешочки со специями, пересыпает из ладони в ладонь кофейные зерна перед тем, как отправить их в ковш. Полупрозрачный взгляд нет-нет да возвращался к Вильхему, только вот...
- Теперь одна. Раньше бабуле помогала, но она заболела серьезно, стала слабой, путанной, только хлопоты лишние от нее. Сейчас одна, - светловолосая пожала плечами, бросила в ковш щедрую пригоршню соли и ждала, пока она прокалится. – Хотела продать, решила покинуть город, попутешествовать, пожить другой жизнь, наемничьей и знаешь? - Мия с серьезнейшим видом занималась варкой кофе, предоставляя Вильхему возможность любоваться своим точеным профилем, или уплетать за обе щеки еду. – Очень потом радовалась, что не продала. Оказывается я слишком нежное создание и не создана для кровавых разборок, череде трактиров и перевалов. Мое место здесь, но я не собираюсь останавливаться. Попытаюсь себя переломать, пусть со временем, но ведь может получиться, правда?
Мия не обернулась, была очень занята в эти минуты, следила за тем, чтобы кофе три раза поднялся и ни единого раза не убежал. Густой, невероятно ароматный напиток хлынул в предварительно подогретую кипятком кружку, на дне которой уже устроился крохотный кусочек сахара. Вкус и аромат специй не раскроется, если не подсластить напиток немного. С видом заправского фокусника светловолосая добавила пару капель ледяной воды, чтобы гуща осела быстро, и наконец-то поставила кружку на стол, перед мужчиной.
- Приятного аппетита, - негромко, и Вильхем буквально через минуту увидел спину лекарки, а в окно, боковым зрением мог заметить, как поймала лучи солнца монетка, крутанувшаяся в воздухе и тут же схваченная чьей-то грязной маленькой рукой. Ну а Мия в обмен на такую щедрость получила пару печенных пирогов, еще сочных и не успевших зачерстветь. Именно с этой добычей девчонка вернулась в дом, врываясь в кухню маленьким, пряно пахнущим ароматом, и все затихло только когда на столе появилась разрезанная сдоба, а напротив мужчины, на табуретке сидела светловолосая девушка.
- Расскажи о себе, а?

Отредактировано Мия Мельядо (2014-01-08 20:32:19)

- Поздно? В моем возрасте? – Мия взглянула на оборотня совершенно ошарашенными глазами, ей даже в какой-то момент показалось, что он пошутил, но нет. Вильхем был абсолютно серьезен и девушка рассмеялась, задорно, весело, забыв о пироге, который уже откусила, но еще не прожевала. Лекарка прикрыла рот ладошкой, запила молоком и только выслушав вторую часть ответов, покачала головой.
- Никогда не поздно начать жить заново. Ни тебе, ни мне, никому-то другому. От хорошей жизни никто не уйдет просто так, согласна. Наоборот сейчас все ищут местечко потеплее, понадежнее, с постоянным окладом и чтобы работа была непыльной, - Мия дернула плечом, упуская из виду сползающую лямку летнего сарафана, наклонилась вперед, поближе, и уже с непривычно ласковой улыбкой продолжила речь.
Она и не подозревала насколько сильно у Вильхема развито  обоняние, что ей, травнице, лучше находиться как минимум на расстоянии вытянутой руки. Она не знала, как волчекровые чувствует и воспринимают мир, запахи, ощущения, очень яркие чувства, эмоции, а так же прямоту в желаниях и стремлениях их выражать. Ведь сложно не отвлечься на свежий запах тела, путающийся во вьющихся разноцветных волосах, сворачивающийся клубком в ямочке между выступающих из выреза сарафана ключиц. Сложно не замереть взглядом на стройной шее, когда по ней пробегут мурашки после того, как свежий ветер коснулся своим дыханием кожи.
- Ты прав, я не просто так решила сорваться, есть человек, который мне дорог. Отец, который не хочет им быть, но иногда занимает эту роль с явным удовольствием. – Мия говорила честно, ей не нужно было вспоминать те захватывающие танцы с наемниками и заданиями, где каждое неосторожное движение грозило обернуться провалом, где каждый шаг отмерял не только собственную жизнь.
- Расскажи о своей жизни, пусть несколько фраз, но, - полупрозрачность глаз лекарки больше не давила тяжелыми обещаниями, к ней вернулась завораживающая глубина и чистота, а на розовых губах заиграла легкая улыбка, - но мне очень интересно узнать о тебе. И не спрашивай почему – не отвечу. Просто расскажи, если тебе не тяжело.
Мия отвернулась, разглядывая пробегающего по улице мальчишку, всячески пытаясь скрыть предательский румянец на щеках. Она и правда совершенно ничего не знала о своем неожиданном госте. О раненном мужчине, к которому проявляла заботу и отдавала практически все свое внимание и время. О том, чьи сухие ответы терпела, принимала как должное, списывая на его необычную расу. Другие может и выставили бы вон, почти сразу, мгновенно, возможно даже не оказав первую помощь, только услышав, кто перед ними, ведь довольно сложно остаться на месте, не сорваться прочь, когда видишь напротив себя глаза человека, который делит тело со зверем, который сильнее многократно, но Мия уже не могла, не хотела.

Мия тоже не отставала от мужчины. Она завтракала, пока он молчал, и одновременно размышляла. Наверное, было бы хорошо бродить по лесам, неотступно следовать за ним, знающим, куда и как стоит поставить ногу, чтобы не провалиться и не попасть в капкан. Он там был бы в своей стихии, как ей казалось, но и лекарка знала много потаенных троп,  хотя больше предпочитала города, большие, шумные, пестрые, где легко затеряться в толпе, где извилистые улочки ложатся по ноги.
- Как же так? Если мне кто-то будет дорог, если я пол..полюблю, я изменю жизнь, только ради того, чтобы быть с ним рядом. Если буду действительно нужна, а если нет, то вернусь в прошлое и снова буду сама по себе, - Мия не корчила из себя юную, деревенскую девку, которая грамоте не была обучена и вообще не взрослела, а тупела с каждым днем, она, знала о чем говорит оборотню, прожившему гораздо большее, видевшему жизнь в других красках.
Хотя девушка все это время и сидела спокойно, сердце в груди стучало так, будто только что был забег на длинную дистанцию и она пробежала за пару секунд без передышки. Хлынувшие откровения были для Мии страшнее стальных тисков руки Тула и клинка упершегося в грудь. Она застыла, подавленная этой волной и на лице, от которого отхлынула кровь, перестали жить даже льдистые глаза. Загляни оборотень сейчас в их глубину, увидит отражение отчаянья и страха. Заметит, как девушка вновь превратилась в зверька, готового сорваться с места при любом, даже тонком намеке на опасность.
- Тридцать лет? О боги, - лекарка провела ладонями по лицу, а затем пробежала трясущимися пальцами по волосам, словно не знала, куда деть руки, но через пару секунд успокоила их на коленях. К щекам постепенно возвращался румянец, на лбу разгладилась складка, но вот говорить дальше было тяжело, потому что слова должны быть теплыми, чтобы шли из самой души, чтобы не обидели и не оттолкнули того, кто честно говоря, понравился.
- Извини, я не должна была так реагировать, просто.. я впервые встречаю такого как ты, всегда считала обор…вас..ну..мифами, а тут.. извини, - ей хотелось, чтоб он понял, что она доверяет ему и поддерживает, не смотря на сказанные ранее слова и эмоции. Минутная слабость, которая могла разрушить их и без того хрупкое общение. Глупо заканчивать так знакомство, но иногда слов бывает мало и, кажется, что они не выразили всю то, что хотелось вложить. Мия чувствовала это, что придало ей немного уверенности, и тут же, поддавшись внезапному порыву, девушка поддалась вперед и накрыла руку оборотня своей ладонью.

-Потому что ты не хочешь меняться и менять, но, - одними губами, едва слышным эхом отозвалась Мия, и ее слова не сочились горечью, не сквозили иронией, в них не сыскать едкого сарказма. Да и что могла сказать девушка, которой едва перевалило за двадцать? Она не знала всех трудностей такой жизни, не могла понять всю степень ответственности, не испытывала на себе даже толику того одиночества.
У травницы было много знакомых, несколько самых верных и надежных друзей, вокруг невысокой, но ладно сложенной девушки вились юноши, но только вились, смотрели издалека и не могли тронуть даже пальцем, Мия убегала как вода сквозь пальцы, была ветром в поле, а ведь ее сверстницы в деревнях уже рожали первенцев. Светловолосая могла уйти с рассветом, вернуться за полночь, и не каждый мог к этому привыкнуть, но рано или поздно она всегда возвращалась. Мельядо не грела мужскую постель, не любила всем сердцем, была шумной, подвижной и не позволяла кому-либо усмирить внутренний ураган.
Она крепче сжимала мужскую руку, и даже если сознание оборотня сопротивлялось такому своеобразному воздействию, то невесомые тиски прозрачного взгляда прочно удерживали его, не давая уйти не то что от разговора, от внутренних эмоций. Мия не могла забрать всю боль, звериную тоску, отчаяние и возможно страх - это было бы дико, неправильно, этого не могло было быть, и все-таки она его понимала. Нет, не оборотня, и не взрослого мужчину, а того человека, который живет сам по себе, варится в собственном соку и нужен только себе. Это было одиночество существа, прошедшего через разрушение своего мира и оказавшегося единственным в мире другом.
- …но придется. Сегодня, ближе к ночи, если ты себя хорошо будешь чувствовать, кое-куда провожу, и тогда поймешь, что счастливым стать можно. Веришь мне, Волк? – Лекарка улыбнулась, а затем плавным, текучим, как ртуть, шагом сократила расстояние, отделявшее ее от оборотня. На его грудь легли узкие ладони, мягко, осторожно, спрашивая разрешение. – Покажи рану, надо сменить повязку.
Мия не стала говорить, что до сих пор ее тяготит собственная жизнь, аптека, ароматные помещения. Она хотела стать как минимум ровней тем, кто старше и опытней, чтобы выучиться тому дару, что живет в ней с детства. Странная, дикая цель для юной девушки, не для того они обычно живут. Кто-то мечтает о семье и доме, кто-то о том, чтобы удачно выйти замуж, кто-то, как мужчины, о славе и власти или о силе. Мия же, даже после того, как познала все радости настоящей жизни среди наемников и богатеев, стремилась к тому, чтобы стать частью странного круговорота, занять свое достойное место, и семья, если будет, не помешает, а наоборот станет серьезной поддержкой и опорой.