Должно быть, Предназначение решило пересмотреть его конкретный случай. И наградить его за годы лишений хоть чем-то приятным. Так думал Томас шагая по лесной тропе позади Марии и её лошади, которую девушка вела под уздцы.
Лето входило в свою полную силу. Несколько дней стояла прекрасная солнечная и теплая погода, будто сама природа решила выделить молодым людям беспечное время. Напоенный лесными запахами ветер ласково шевелил рыжие локоны Марии и они искрились в лучах солнца, время от времени пробивавшихся сквозь зеленые кроны деревьев. А Томас не мог сдержать счастливой улыбки, той самой редкой, полузабытой. Он уже и сам не помнил, что значит по-настоящему улыбаться. Забыл, что значит быть нужным и быть с кем-то.
Странное щемящее в сердце чувство росло в нем, пожалуй, даже слишком быстро. Мария была хороша. Разве может кто-то  спорить с этим? Ладна, умна, красива... Томас улыбнулся шире, потому что его мысли, кажется, привлекли внимание девушки и она обернулась. Возможно, чтобы просто проверить, не отстал ли он. А может...  Дурацкие мысли заставили молодого человека опустить взгляд и прикусить губу, чтобы не выглядеть совсем уж глупо.
А может он просто соскучилась по нему? Ведь может же такой вариант существовать? Ведь она выбрала его. Его, бродяжку. Томасу до сих пор не верилось, что всё произошло на самом деле.
Анис шумно фыркнула и в который раз попыталась повернуть голову назад, чтобы поймать в поле зрения нового спутника своей хозяйки. Круп лошади подернулся дрожью, хвост обмахнул его слева направо. Томас придержал шаг.
Удивительно, что Анис вообще терпела его рядом. Когда они только отправлялись в путь, Томасу казалось, что из этой затеи ничего не выйдет. Животные сторонились его и боялись как огня. Но Анис только настороженно подняла уши, когда он выбрал себе место позади процессии. Он много думал о причинах подобной терпимости и заключил следующее: его волчий дух определенно ослаб после бани и хорошей жизни в доме. К тому же, Мария подрядила его нести свои запасы пахучих трав, которые не уместись в тюки, которыми нагрузили Анис. Судя по всему, лошадь просто не могла определиться откуда исходит подозрительный запах и понемногу привыкала к его постоянному присутствию.
Помимо трав Анис везла еще и несколько неразделанных тушек зайцев, притороченных к седлу. Их длинные лапы смешно дрыгались от каждого шага лошади.
Волколак продолжил путь, размышляя, что он, по сути, мог бы жить гораздо сытнее, если бы овладел луком и стрелами так же как Мария. Охотится он мог и без них, но едва ли в деревнях кого-то заинтересовали бы кровавые лохмотья. Мария же била зверя так, чтобы его можно было продать и на мех, и на мясо. Урок свой он вынес быстро, за первое же утро, когда на их лесной стоянке привлек внимание охотницы к вот этим самым зайцам. Он сказал тогда, что хорошо читает следы, ведь много времени проводит в лесу. Но правда была в том, что он их унюхал. Марию, кажется, объяснение не смутило, а её одна стрела уложила на месте сразу двух зверьков. Что, возможно, было не слишком то сложно, учитывая то, как тесно зайцы сплелись за своим интересным занятием.
Не сегодня, но может быть завтра, он обязательно попросит её научить его стрелять так же метко. Ведь он всё же мужчина и годится на большее, чем просто вынюхивать их общую добычу.
Мужчина. Томас хмыкнул себе под нос, смакуя всё то, что скрывалось за этим понятием. Шаг, еще, и еще. И вдруг он едва не наступил на свою «женщину». В мечтательной задумчивости, он не заметил, что практически нагнал Марию. Или это она остановилась?
Дорога перед ними делилась надвое.
- Куда?
Левая дорожка использовалась повозками явно чаще, поэтому Томас решил, что это продолжение пути. Правая уходила в лес, но уже в пределах видимости он редел и сменялся полем. Очевидно, там расползалось какое-то селение.

Отредактировано Томас (2019-03-02 01:00:25)

Мария предлагала ему свободу выбора. То, от чего Томас отвык. Ведь он выбрал себе место позади девушки не только, чтобы не пугать лошадь. Говоря на чистоту, его путь отличался от пути охотницы. Она путешествовала по Темерии, а Томас... он путешествовал за ней. Направление ему было  безразлично, лишь бы не оставаться одному. Мысли об этом снова вернули  его к реальности, о которой так хотелось позабыть. К его проклятию, которое сейчас казалось ненастоящим, придуманным кошмаром из дурного сна. Томас нахмурился слегка.
- Мы не спешим, а зайцев неплохо бы продать, - он повернул голову вправо, чуть поднял лицо, словно собирался принюхаться. - Жилье, должно быть, там. Переночуем под крышей,  а то до ночи может и не встретится такой возможности.
Анис, которую такой близкое соседство с волколаком начало беспокоить больше обычного, переступила в бок, подала голос и лишила Марию опоры. Томас придержал девушку рукой за талию совсем немного.
- Можем попытать счастья, - на смену озадаченности пришла легкая улыбка, отдающая смущением. Должно быть, другой на месте Томаса, осмелев от вседозволенности не отходил бы от красавицы. В конце концов, после всего, чтобы между ними было, разве не глупо волноваться о каких-то прикосновениях? Но волколак слишком отвык не только  от самостоятельных решений, но и от банально человеческого контакта. Даже за руку взять Марию лишний раз не решался. К тому же, они так и не говорили вслух о том, какие отношения связывают их теперь. Томас не решался, а Мария... видимо, её устраивало и так. Тем не менее, Томас не спешил отпускать её стан.
Возможно, пара простояла бы на развилке еще, если бы со стороны предполагаемой деревни не послышался стук копыт. Телега, запряженная двойкой,  довольно скоро подъехала настолько близко, что можно было разглядеть возницу. Кмет средних лет смерил молодых внимательным взглядом черных глаз.
- Дорогу давайте, - он поднялся на ноги, чтобы лучше видеть узкое место, где лошадям нужно было повернуть. Позади него в телеге тихо звенели и бряцали бутыли, но помимо них была и еще поклажа.
- До деревни далеко? - Томас посторонился, как было велено. Анис и вовсе сошла с дорожки и принялась щипать траву, пока выдалась возможность.
- Недалече. А вам зачем? - кмет не сбавлял ходу и возможно даже остался бы без ответа - так он спешил, если бы не его кони. Стоило им поравняться с путниками, как оба, как по команде попытались встать на дыбы и заметались по дороге. - Эй, окаянные!
Вместе с ними забеспокоилась и Анис, не иначе как из солидарности. Под громкое ржание Томас только погреб Марию к себе теснее. Ему-то что, и копытами он уже получал. Всё заживет, но девицу беречь надо.
Телега закачалась, а кмет начал сыпать такой отборной бранью, что тут впору было уши зажимать. Кони побесились еще, но кнут все же сделал свое дело. Повозка двинулась дальше.
Томас отпустил девушку только когда опасность действительно миновала.
- Идем.

Деревня оказалась крошечной, домов в десять. Занимались здесь в основном скотоводством, Томас почуял запах овечьей шерсти задолго до того, как они ступили на двор. Двери ближайшего дома были настежь распахнуты, а изнутри раздавался мерный стук ткацкого станка.
- Есть кто? - Томас не спешил входить, а только заглядывал в темное нутро жилища. Стук прекратился. В дверном проеме показалась сперва детская фигурка, затем вышла и мать. Приятной наружности женщина.
- Слава Мелитэле! Я уж подумала было, что Криштоф позабыл чего-то. Вы откуда к нам?

Хозяйка разрешила им остаться, но спать отправила в амбар. Сказал, дескать, муж не велит чужих в дом приводить, примета дурная. Тем более, что  сам он  в разъезде, а вернуться может в любое время. Томас не был против. Амбар был даже лучшим вариантом в теплую летнюю ночь.

Отредактировано Томас (2019-03-03 14:40:13)

Томас огляделся в их новом «доме». Признаться честно, простенький и небольшой амбарчик в темерской глубинке показался ему милее любых хором, которые встречались на его пути. Тихое место, никакой суеты. Только мягкий солнечный свет, подсвечивающий мириады пылинок, пляшущих в воздухе и ласковый взгляд Марии. Её прикосновение. Волколак позволил себе прикрыть глаза, насладиться моментом как в последний раз.
- С бритвой я обхожусь совсем худо. У тебя больше опыта, - он положил ладони на её поясницу, сцепил их в замок и улыбнулся в ответ. Как жаль, думал он, что здесь нельзя остаться навсегда. - Подожди, я принесу воды. Тебе тоже нужно освежиться.

Не более, чем через четверть часа всё было готово. Томас действительно принес теплой воды из нагретой на солнце кадки во дворе, обзавелся полотенцем, любезно выданным хозяйкой и небольшим кусочком мыла домашнего приготовления. Вернулся он уже без рубахи — она была перекинута через плечо, и с влажными волосами — ни дать ни взять поплескался у кадки всласть, да пыль дорожную смыл.
Для сидения он приспособил найденную тут же в амбаре косоногую табуретку, не слишком крепкую, но  выбирать не приходилось. А усевшись, смочил пальцы в ведерке и послал несколько брызг на рыжую охотницу.
- Я готов! Госпожа цирюльник может приступать, - он рассмеялся и принял демонстративную позу ожидания. Помазка не было, но Томас давно научился мириться с лишениями. Чтобы Мария не пачкала руки, он вспенил мыло прямо в собственной ладони и обмазал себе щеки, подбородок и шею.
Томас прежде никогда не получал такой услуги. В бытность свою человеком бриться ему было еще рано, а после... после бриться ему было просто незачем. До недавних пор.
Довольно опрометчиво было, пожалуй, доверять работу с острым лезвием девушке, но Томас не думал об опасности. Мария давно уже зарекомендовала себя как меткая лучница, а это значило, что руки её не дрожат. Да и что греха таить, Томас был влюблен в нее, хотя говорить об этом до сих пор боялся. Облачать свои чувства в слова ему было так же страшно, как и смотреть на полнеющую день ото дня луну.
Он прикрыл глаза, ощущая, как острый край бритвы скользит по коже. Мария быстро расправилась со щеками, и уже принялась за подбородок, когда случилось неожиданное. Старушка-табуретка не выдержала веса Томаса и, тихо скрипнув, лишилась одной из трех ножек. Томас качнулся назад, потом - резко - вперед, натыкаясь на лезвие горлом. Он издал удивленный возглас, схватился ладонью за шею и благополучно завалился на соломенный пол. Секундное замешательство  кульминировало в обмене испуганными взглядами. Причем Томасу показалось, что  Мария испугалась куда сильнее его. По крайней мере, её и без того бледная по фоне ярких волос кожа, стала молочно-белой, а лезвие с глухим стуком выпало из её рук.
Ощущение пореза было явным. Томас и сам побледнел, но он испугался несколько иного, нежели его подруга. Скрепив сердце наконец, он поглядел на свою ладонь — ни капли крови. Решение пришло к нему мгновенно.
- Ну! Ну чего ты испугалась? - он демонстративно показал свою ладошку девушке. - Нет ничего, видишь? Даже не больно, эту шкуру ничем не проймешь, - он рассмеялся несколько нервно поймал руки Марии в свои, потянул на  себя, заваливая на присыпанный соломой пол рядом с собой. На его шее чуть выше кадыка розовела тонкая полоска — то место, где лезвие прошлось по коже, и должно было рассечь её полностью.
- Для первого раза справилась отлично, - он прижался щекой к её щеке, пачкая Марию остатками пены, потом «клюнул» в губы, понимая, что нужно как-то сгладить неприятный момент. - Теперь лучше?
- Здесь неподалеку есть речка, овец поить туда водят, - Томас улегся на спину, а Марию устроил на себе. - День сегодня жаркий, так отчего бы не искупаться? Дел-то у нас с тобой нет, дармоедствуем.

Томас не спешил подниматься, даже не смотря на принятое ими сейчас решение. Времени у них много. Речка никуда не  денется,  а вот солнечный луч, подсвечивающий волосы Марии сзади, скоро перебежит на стену, а потом и вовсе покинет их амбар. Поэтому Томас некоторое время просто любовался огненной гривой волос девушки. Опасность миновала и была тут же забыта. Томас не узнавал себя. Словно что-то затуманивало ему разум. Ему не хотелось думать ни о чем, кроме общества рыжей охотницы. Ну и, может быть, еще о еде.
Одного из двух зайцев они отдали хозяйке двора, на котором остановились как своеобразную плату. Женщина осталась довольна и даже велела явиться позже, за миской еды, которую она состряпает из дичи. Пожалуй, время уже подходило к назначенному сроку.
- А хочешь, я отнесу тебя на реку на руках? Да ты не смотри так, я справлюсь, - Томас подурачился еще немного прежде, чем принялся гладить Марии руки. Минуты убегали прочь, а Томасу не хотелось прерываться. Он приподнялся на локте, но  только  чтобы привлечь девушку к себе ближе и поцеловать в губы, теперь уже «по-взрослому». Признаться честно, Томас не был особенно искушен в делах любовных — ему просто не повезло оградиться от них в том возрасте, когда это было особенно интересно. Но и совершенным профаном не был. Он быстро учился, припоминая всё, что когда-либо видел украдкой в  своих скитаниях по миру, но больше полагался на собственное чутье и нежность, которую рождало в нем общество Марии.
Он обнял девушку одной рукой и, возможно, поход на речку отложился бы на неопределенный срок, если бы не мягкие шаги у входа. Томас услышал их слишком поздно, чтобы среагировать — слишком уж был увлечен своей любимой.
В дверном проеме показалась хозяйка с плошками в руках.
- Зову, зову их. Не идете сами, так я вам... - она остановилась, наблюдая романтическую сцену, но не осерчала и не смутилась, а только поставила угощение на тюк соломы. И рассмеялась. - Дело молодое. Нужное. Дверь прикрою. Вдруг Агнешка к вам сунется.
Томас почесал в затылке. Удивительно, что еще минуту назад он боялся быть раскрытым, а теперь готов от души смеяться от абсурдности ситуации. Влюбленность действительно притупляет чувство опасности.
- Ну что же, раз так, давай сперва поедим, - хозяйка их оставила, но продолжать ласкаться было как-то неловко. Томас аккуратно  поднялся и подал Марии её миску. Есть в тишине было как-то нехорошо, и оборотень предпринял свою лучшую попытку к светское беседе.
- Тебе это тоже кажется ненастоящим? Я имею в виду... Ты, я... Я никогда не путешествовал с кем-то. И никогда не думал, что одиночество можно разменять вот нечто подобное. Прежде никто и не думал составить мне компанию.
И это было определенно, к лучшему, - добавил он уже про себя.

Томас уже успел умять половину своей порции, когда беседа коснулась прошлого. Он  сбавил темп, но решил сперва закончить с трапезой, заодно это  дало ему возможность обдумать свой ответ. Он уселся, скрестив ноги, и некоторое время молчал, разглядывая девушку внимательно.
- Ты веришь в Предназначение? В то, что каждому предначертано найти свою судьбу? Раньше, я не задумывался об этом, потому что считал свою жизнь никчемной. Но судьба подарила мне тебя. И сделала она это тогда, когда надежды уже не осталось. Должно быть, это такая насмешка. А может быть — дар. Я не уверен, как относиться к внезапному счастью. Но я и думать боюсь о том, что буду делать, если всё это, - он обвел взглядом помещение, намекая, конечно, не окружающие его предметы, а на свою спутницу. - ...вдруг пропадет. Когда не имеешь ничего, даже самая малость кажется богатством.
А Мария давала ему больше, чем просто компанию и цель. Томас поджал губы и продолжил, с осторожностью выбирая слова. В его истории до обращения не было ничего ужасного и скрывать было нечего. Однако время после было слишком темным. Томас совершенно четко понял в тот момент, что никогда не решится рассказать Марии правду. Хотя он должен был это сделать. Еще там, в Здравке. До того, как всё завертелось.
- Я родился недалеко от Хагге, название нашей деревни тебе все равно ни о чем не скажет, - Томас улыбнулся, а потом вздохнул, словно с этим вздохом погружаясь глубже в воспоминания. - Родители мои, я надеюсь, все еще живы. Отец держал пекарню и возил товар сбывать в город, так что жили мы недурно. Я помогал, чем умел. Вот этим вот руками, - он демонстративно показал девушке свои большие ладони, - месил тесто, пек. В основном ночами, чтобы под утро всё было готово от отправке. Работа была нелегкая, но мне нравилось. А какой запах стоял у нас дома от утренней сдобы!
Оборотень снова сделал паузу и выражение лица его быстро погрустнело.
- У меня была даже подружка, - он  бросил на Марию какой-то извиняющийся взгляд. - ...она умерла еще до того, как я покинул дом. Несчастный случай. Жизнь моя очень изменилась в тот год, и мне пришлось уйти. Бросить все и разорвать все связи. Но я не жалею. Теперь уже нет, не жалею. Жить одному оказалось сложно. Холод и голод я познал очень быстро. Людскую злобу, людскую доброту. Всё было. За годы научился паре ремесел, пробовал и то, и это. А потом вдруг встретил тебя.
Томас подсел ближе к  девушке, наклонился чуть вперед, чтобы боднуть рыжую в плечо и там же на нем и примостил голову. Носком сапога он принялся ерошить ломанную солому.
- Теперь твоя очередь. Ты обещала.

Томас кивнул. Марибор был ему известен хотя бы потому что находился не сильно далеко от его родных мест. Забавно, но если бы судьба не толкнула их с Марией покинуть родные места, они так и прожили бы свои жизни в сотнях верст друг от друга. Томасу хотелось верить, что всё, через что ему пришлось пройти было не напрасно. Глядя на девушку рядом, в это верилось охотно.
- Значит ты — сирота? - рассказ возлюбленной не был радужным, хотя кого сейчас удивишь такой судьбой. В жизни Марии, однако, было и то, что казалось Томасу жутко интересным.
- И артистка? - он оживился заметно, находя некоторую гордость за девушку, будто сам был причастен к её сценическому успеху. Да успеху ли? Конечно, иначе и быть не может. Меткость свою она уже доказала наглядно. И Томас живо представлял её, без промаха бьющую по мишеням на утеху толпы. Разве это не чудно? Красавица с медными волосами и соколиным глазом?  - Тогда ты определенно должна показать мне всё, что умеешь. Обещаю быть благодарным зрителем.
Оборотень рассмеялся тихонько, привлекая девушку ближе к себе за талию. До сих пор ему было трудно поверить, что ему может быть так легко рядом с живым существом, даже не подозревающем он его настоящей природе. К ощущению счастья примешивалась доля горечи, но Томас понимал, что мириться ему придется только с таким вариантом. А Мария, тем временем вновь подняла тему, от которой Томас так стремился укрыться.
- Дита, она... - разумнее было бы солгать. Сказать, что её скосила лихорадка, или удар молнии на худой конец. Томас опустил взгляд, чтобы Мария не могла увидеть, что он утаит сейчас наиважнейшую деталь. - Она погибла от зубов дикого зверя. Оказалась не в том месте и не в то время. Мы были вместе, но мне повезло больше, чем ей.
Или наоборот, - додумал он про себя в ту же секунду.
- В общем, оставаться в деревне я не мог. Слишком много неприятных воспоминаний, если ты понимаешь, о чем я говорю. Конечно, ты понимаешь, - он кивнул, будто самому себе и затих ненадолго, словно собираясь с мыслями. А когда поднял голову, уже справился с собой и встал, протянув руку Марии, чтобы помочь подняться на ноги.
- Это плохая тема,  да и осталась она далеко в прошлом. Давай сегодня не думать о дурном.
Свою рубашку, ту самую, с орнаментом, которую от получил в подарок в Здравке, Томас заткнул за пояс, а едва Мария поднялась, он тут же поднял её на руки, как и обещал. Он был все еще худ, но за неделю их совместного путешествия поправился достаточно, чтобы не походить более на ходячий скелет. Да и силы в руках прибавилось.
- Держись крепко, моя соколица.

Дорога до речки не заняла много времени. Томас шел не торопясь. Тропинка, которой пользовались деревенские попетляла по лугу, и в конце концов вывела его к берегу. Тут были устроены мостки, где, очевидно, стирали белье. Но сегодня речка пустовала. Солнце уже понемногу начинало клониться к закату, и у женщин были иные заботы. Тем не менее, Томас унес Марию подальше, чтобы избежать посторонних глаз.
Берег был залит мягким солнечным светом,  а песок  был теплым, манящим расположиться для отдыха. Только здесь, Томас наконец отпустил свою драгоценную  ношу.
Вода тоже была хороша. Прогретая за день река не отличалась ни особенной глубиной, ни шириной, но дно было чистым. Самое оно, чтобы всласть накупаться и подурачиться. В речной заводи, где течение было почти неощутимым, Томас обнаружил и сорвал белую лилию, чтобы вставить в огненные волосы любимой.
Порядком устав от воды, он устроился на песке рядом с девушкой и просто глядел на нее, болтая о всякой чепухе, пока его не сморил сон.
Когда он проснулся, уже вечерело. Солнечный диск уползал за изломанную линию леса, становилось прохладнее. Но Томаса разбудило не это. Ему снилось что-то тревожное и даже страшное, но что именно он позабыл тут же, как только открыл глаза. Высоко над ним в еще синем вечернем небе висела бледная полупрозрачная луна, практически полная. И причина беспокойства стала Томасу ясна.
Ох, как ему хотелось верить, что его проклятие отступило навсегда с появление в его жизни Марии! Как хотелось забыть, что  луна неумолима и она придет за ним, как приходила всегда. Он поскорее натянул рубаху.
- Идем.
Обратный путь он проделал в полной тишине. Не начинал разговора сам и на вопросы Марии реагировал с опозданием и односложно, словно пребывая в задумчивости. Томас действительно думал, о том, что ему делать. Сбежать сейчас, оставить Марию на время и вернуться позднее, когда луна потеряет над ним власть? Но как донести это до девушки? Чем объяснить свое отсутствие? Или рискнуть и остаться? Ведь луна еще не вошла в полную силу. Разве у него не хватит сил справиться с собой?
Решение далось ему с большим трудом. Томас пошел по пути наименьшего сопротивления, решив, что не подаст вида, а ночью, на всякий случай, уйдет прочь из деревни и вернется с рассветом. Мария может и не заметить его отсутствия, и будет в безопасности.

Отредактировано Томас (2019-03-06 00:32:45)

Покинуть Марию Томас решился только глубокой ночью, а всё время проведенное у ожидании провел твердя себе монотонное «терпи, терпи». Девушка не должна была узнать о его ночной отлучке — это оборотень уяснил себе очень четко. Тихо, крадучись, он выбрался на прохладный ночной воздух, прислушался чутко, чтобы удостовериться, что свидетелей его ночного променада нет. Деревенька спала. Крохотные окошки были темны, не лаяли даже собаки. Томас еще раз порадовался, что хозяйка определила их  у самой околицы.
До речки он добрался быстро. Должно быть, где-то возле деревни должен был быть и мост, но искать его Томас не нашел времени. Он стащил с себя рубаху, потом штаны и сапоги и припрятал свое добро у мостков, а сам вошел в воду и уплыл на другой берег, считая, что так будет безопаснее. И уже так, подрагивая от драматически остывшей водицы сбился комком под куском ивняка. Только там он позволил себе расслабиться и в конце концов задремать от полнеющим диском луны.

Мост действительно был. Старый, порядком просевший и потемневший от воды, он еще с весны ушел под воду на добрый локоть, и служил для перегона овец на пастбища на другой стороне реки.
Разбредшиеся по большому выгону несколько курчавых животин уже не увидели рассвета.

Когда Томас пришел в себя, ему стало страшно. Дело своих рук, или если быть точнее — когтей, он увидел разу, потому как пировал ровно там же, где и настиг легкую добычу. Измазанный в крови, осунувшийся, он мог заметить только, что луна была к нему милосердна сегодня. Похоже, он  сумел удержать себя от большой крови. Живые барашки бродили вдалеке, обмениваясь утренними блеющими приветствиями друг с другом. Оборотень прирезал только нескольких несчастных, которые очевидно с вечера ловили последние закатные лучи ближе к реке.
Быстро-быстро, на всякий случай пригибаясь к высокой траве, Томас бросился к реке, с маниакальной тщательностью отмылся и вернулся на свой берег. Оделся с трудом, потому что одежда отказывалась налазить на влажное тело. Солнце уже поднялось над лесом, когда он подобрался к стенам амбара. Едва сдерживая зябкую дрожь во внутренностях,  Томас решил, что может случайно разбудить Марию, и лучше ему просохнуть вот здесь, под лучами утреннего солнца прежде, чем соваться к любимой. Он прижался к  деревянному боку амбара, прикрыл глаза, представляя, чем обернется для деревенских его  маленькая шалость. Трудно было описать, что он чувствовал. Уколы совести? О, да, конечно, куда без них? Страх перед следующей ночью?  Непременно! Желание сбежать подальше от людей?  Да, но... Как ему оставить Марию? Уйти сейчас? Бросить без  объяснений, чтобы потом отыскать её по следу и сделать вид, что все хорошо? Нет, так поступить он  тоже не мог. Она заслуживала объяснений, пусть даже не самых уверенных. Томас слишком дорожил её обществом, чтобы позволить себе эгоизм. Он поговорит с ней, скажет, что ему необходимо отлучиться, а она... она пусть дождется его в деревне. Всего пара дней, это ведь не так много?
Мысли крутились в его голове, как карусельные лошадки, одна за одной и всё время по  кругу. В конце концов он даже убедил себя, что выдумал всё логичнее некуда. И ровно в тот момент, когда он уже решился вернуться к охотнице под крышу, утренний ясный воздух прорезал далекий тревожный вопль. Кричал мужчина, похоже, пастух.
Томас усилием воли заставил себя оставаться на месте. Крик всполошит уже просыпающуюся деревню — тут нет сомнений. Проснется и Мария. А он сделает вид, но  так и дремал здесь, на воздухе. Волколак даже прикрыл глаза, чтобы сыграть натуральнее.

И снова крик, ближе. Вот и хлопанье дверей — это кметы высыпают на улицу. Охи, ругань. Томас слушал гул голосов за рядами домов. Грешат на волков — хорошо,  вот только охота им не даст отвести душу.
Томас «проснулся», когда Мария уже обнаружила его. Потянулся сонно, надеясь, что его   замученный вид не слишком бросается в глаза. Даже волосы уже просохли, разве что на затылке осталось влажное место.
- Доброе утро, - он улыбнулся даже, поднялся, чтобы обнять девушку, как бы в извинение за вечернюю холодность. Ночь прошла и Томас стал больше похож на самого себя, ведь теперь у него было  время, чтобы действовать. - Кажется, в деревне что-то случилось.
Торопливые шаги Томас слышал еще до того, как их радушная хозяйка показалась из-за угла.
- Ох, живые! - она прижала к груди руки. - А я уж перепугалась было. Горе-то  у нас какое! Опять волчье племя на стада нападает. По весне уже был случай, так пол дюжины мужики отстреляли. Да за что ж наказание такое! И Криштоф уехал, а ведь он лучше всех следы читать наловчился.
Хозяйка обхватила себя руками за щеки и пошла обратно, расстроенная донельзя. Томас наконец позволил себе переглянуться к Марией.
Вот так счастливый случай!
- Вот и выдалась оказия отблагодарить за гостеприимство, - оборотень отвел от лица девушки рыжую непослушную прядку и поглядел на девицу с нескрываемой гордостью. - Никого они не найдут метче, чем моя соколица. Лошадка у тебя есть, чай не отстанешь от охоты. Езжай с мужиками, привезешь трофей, а я тебя здесь дождусь. Хозяйке нашей подсоблю, чем сумею.
Да, так было даже лучше. Так Мария будет в больше безопасности.