[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]Ночь. Прекрасная, милосердная мать. Она обняла своими черными руками город пестрых сказок, заплакала звездами.
Ориана слышала Ее дыхание на собственной коже, казавшейся еще более бледной в ночной иллюзии. Тени сплелись в узор и вампир могла выдохнуть на несколько часов, покамест солнце снова не проснется и не заставит писательницу вернуться на родной чердак, утащив в свое логово ведьмака.
Легкий ветер нес запах цветов с главной площади и верхних кварталов, уродливым бельмом добавлялись ноты алкоголя и человеческой рвоты, но крапчатый нос привык к большей концентрации дурного городского душка. Вскоре и он пропал, сменившись запахом травы.
Если бы у Орианы была возможность, она бы с удовольствием прошлась босиком по темной, пока еще сухой, мураве. Ей не нравятся кметские гулянья, не по нраву догонялки или какие-то аналогичные игры, когда юноши да девушки высыпаются, как рассыпанное пшено, на поля. Но ее тонкая натура, голова творческая и фантазиями забитая, находила в этом что-то первобытно-романтичное с хорошей стороны вопроса. 
Запах полей и луговых цветов усиливался. Город доживал остаток дня, готовясь к недолгому сну, нарушаемому только лишь  редкими воплями пьяных оборванцев.

Ориана шла позади Весемира, скрестив руки на груди.
- Ты что-то мне не договариваешь, да? – Женщина не хотела выглядеть агрессивно, даже не пыталась добавить в голос ноты «если ты не сделаешь так, как хочу я, то…». 
В дамской хрипотце слышались обида и беспокойство. Ни один человек не умрет зазря в Боклере. В ее Боклере.
- Ты думаешь, мы не напрасно идем на винодельню? – Несколько быстрых шагов и Ориана нагоняет ведьмака, ровняясь с ним, убирая закрытую позу и складывая руки за спиной. – Я просто не хочу, чтобы все это свелось к нулю. Женевьева была хорошей девушкой, чистой и искренней. Но, сказать честно, я бы и плюнула на этот инцидент, если бы не оставалась жить здесь сама.
Вампир усмехнулась, давая понять шуточную окраску своих слов.
Дальше она шла молча, но вскоре тишину – пара не прошла и двадцати шагов – нарушила, неимоверно остроумная хохотайка от стражника.
Да у нас тут, сука, герой.
- Я прошу меня извинить. – Ориана, наблюдающая за недолгими препирательствами мужчин, вышла из-за широкой спины ведьмака. – Но что за неуважение к женщине? Я не очень-то люблю оставаться в тени мужчин.
- Ведьмака надо задержать. – Повторил один из стражей порядка в отполированных доспехах.
- Чего ради? И… Кто отдал приказ?
- Не велено разглашать, милсдарыня. А будете встревать, я и Вас задержу.
- Попробуйте. – Пожала острыми плечами Ориана.
- Ведьмак пойдет с нами. – Повторил, как заведенная игрушка, один из стражников, привыкший к подобному поведению Туссенстких барышень, даже не удостоил вниманием подобной ремарки.
- Я так не думаю.
- Обожди-ка. – Характерный лязг металла вклинился в человеческий разговор, стоило второму стражнику поудобнее перехватить алебарду. – Это же ведьма из проклятого дома.
- Да нет, Сержо, не она.
- Она, она. Можете звать меня Орианой.
Во время всего разговора, женщина медленно обходила ведьмака, соблюдая дистанцию, чтобы вовремя, в случае чего, сманеврировать и успеть провернуть задуманное.
Темный точеная фигура остановилась, и кровопийца, чуть опустив голову, исподлобья уставилась в первую пару глаз напротив.
Черные зрачки источали яд гипноза. Того самого, хваленого вампирского гипноза, что ни люди, ни эльфы, ни ведьмаки не чуют, только лошади от него взбрыкивают, да кошки спины гнут коромыслом.
- Я полагаю, - Ориана резко перевела взгляд на второго стражника, стоило ему открыть рот, - вы назовете мне имя человека, отдавшего приказ. Пожалуйста.
Они мотнули головой.
- Нет, госпожа, не скажем. Вы ступайте, а ведьмака мы заберем.
- Что-то не шибко вы смелые, милсдари. – Внутренний голос рыжеволосой женщины диктовал то, что должны говорить представители городской охраны. – Будь  вы посмелее, отодвинули бы меня в сторону, да попытались руки мастеру скрутить. Кишка тонка. На словах-то все герои.
Вампир отступила ближе к Весемиру, разорвав визуальный контакт, и, уже отработанным движением, взяла знакомого под руку, аккуратно прижавшись к мужскому плечу.
- Конечно, это не ваше дело – то, что происходит вне стен города. Вам сказали – стойте на воротах, вы и стоите. – Несколько скованные, все еще находившиеся во власти высшего вампира стражники, потупили взгляд и один из них кашлянул в металлическую перчатку с причудливым рисунком. – А там, за вашими спинами чудовище растерзало невинную девушку. У вас есть сестры? Дочери? Жены? Представьте, какого им будет спать рядом с убийцей, если он остался в Боклере.
Она замолчала, делая вид, что очень, очень сильно переживает и борется с нахлынувшими эмоциями. Ах, если бы ведьмак поддался на провокацию или понял ход ее мыслей и подыграл…
- Да кто вы такие, чтобы мешать расследованию?
- Милостивая госпожа, прощенья просим, но это не Ваше дело. – Отмахнулся стражник, сделав шаг вперед, но тут же отступая назад по велению гипнотической нитки, за которую мысленно дернула Ориана.
- Ах, не мое? Не мое? А что, стражники будут разбираться с убийством той, которая неугодна вышестоящим? Не смешите меня, - женщина медленно переходила на более высокий тон, - никому нет дела до того, что происходит на винодельнях ровно до тех пор, пока от этого не страдает элита, Лебеда бы вас побрал. А то, что умерла какая-то простушка, так это что, херня, которая не важна ни королевскому столу, ни казне города, ни вам, ни остальным рыцарям. А мне не безразлична жизнь девушки, которая могла бы стать известнейшей художницей.
Солдаты, медленно отпускаемые гипнозом, слышали женскую тираду будто из вакуума, но смысл понимали. Это всегда работало. Ковырнуть слабые места, а, так уж вышло, что человечность в Туссенте ценилась многими, и все, дело сделано.
- Если вам так нужен ведьмак, чтож, я полагаю, стоит оставить заказ на доске. Пойдем, мастер. – Женщина потянула Весемира через ворота, оставляя солдат с опущенными глазами за спиной.
Вышло не настолько правдоподобно, насколько женщина хотела, но тратить силы и время она собиралась на другое.

- Извини. Мне пришлось повысить голос. – Ориана отпустила ведьмака только после того, как стены остались за спиной в ста шагах. Она остановилась и выдохнула, передернув плечами. – Надеюсь, ты не стал думать обо мне хуже. Но я всегда добьюсь того, чего хочу. И если для этого надо гаркнуть – чтож, цена приемлемая. Но все-таки я не люблю кричать. Не лучший способ решить конфликт.
Вампир улыбнулась и снова сложила руки за спиной.
- Пойдем.

Минуя одинокие дома сомнительного внешнего вида, ведьмак и упырица добрались до нужной винодельни. Казалось, она сама по себе пришла в уныние, даже треклятые петухи или гуси не показывали клюва на улице, то ли попрятались по своим деревянным сарайчикам, то ли их продали почувствовавшие власть над скарбом крестьяне.
В любом случае состояние небольшого поместья волновало Ориану не больше, чем количество лобковых волос у господина де Бюсси, королевского музыканта.
Вампир оглядела закрытую дверь и перенесла взгляд на окно.
- Подсади меня, пожалуйста. – Ориана приподняла полы платья, чтобы ведьмак не путался в представителе туссентсткой моды и приготовилась залезать в окно, как не подобает истинной дворянке.

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]Ориана аккуратно поставила ногу на мужские руки, стараясь не наступить каблуком, и, толкнувшись от земли, ухватилась руками за внешний оконный карниз и влезла в окно. Она никогда так раньше не делала. Даже в детстве, когда многие ребятишки, даже среди вампиров, шкодили и лазали по заброшенным домам, маленькая Ориана сидела дома и читала очередной сонет. В чужих домах без ведома хозяев она была, даже тогда, еще молодой и зеленой, во время кровавого марафона с черноволосым возлюбленным, но так, чтобы в наглую, не обратившись в туман – никогда. Это заставляло чувствовать женщину героиней какого-то приключенческого романа.
Но, появившееся на мгновенье возбужденное состояние резко пропало, стоило вампиру приземлиться на ноги по внутри комнаты. Она слышала эти запахи еще и снаружи, но, почему-то, наивно полагала, что внутри будет не так… концентрировано. 
В веснушчатые ноздри тут же ворвался запах крысиного помета, перекрывая все прекрасное, чем пыталась разбавить амбре улица. Кроме дерьма грызунов стоял запах тухлой воды и ветоши, видимо, кто-то оставил отмокать белье в тазу или половые тряпки после уборки не отправили сушиться. Женщина отшатнулась к стене, прижавшись к ней спиной. Ей было наплевать на то, чувствует ли обыкновенный человек весь спектр запахов, стало бы так плохо человеческой женщине от подобного, плевать, плевать, плевать. Лицо исказила гримаса отвращения, глаза зажмурились. Тонкое запястье зажало рот и нос, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся рецепторы. Тошнота подступала к глотке, но Ориана, сглотнув и несколько раз вздохнув и выдохнув через рот, взяла себя в руки и попыталась сконцентрировать внимание на другом. Использовать капли при Весемире было рискованно, так что, пока глаза не начали слезиться, она не полезет за ними в карман юбки.
- Сука. – Выдохнула она под нос. В подобном крещендо запахов было сложно различить что-то еще, но все-таки к основной массе добавился новый.
Запах дешевой смолы, который ложился в основу многих красок, используемых при покраске боклерских лавок, фонарных столбов и прочего, на что вешались таблички «осторожно, покрашено!». 
Вампир шла позади Весемира, все-таки оставаясь в тени. Где-то пискнула крыса и тут же недобро защипела, Ориана от неожиданности дернулась и прижалась к дверному проему.
- Тогда он был закрыт.
- Осмотри шкаф. – Властность в голосе едва слышалась, но такова натура высшего вампира, ей всегда надо держать происходящее под своим контролем. – Может, там есть следы или фальш-панель?
Женщина прошла к картинам и опустилась за ними. Да. Опредленно. Дешевая краска, которая продается во всех магазинах. Она уже успела подсохнуть в тех местах, где ее нанесли особенно тонким слоем, но основная масса была покрыта вязкой субстанцией, которая тут же оставила след на женском платье.
- Будь добр, - рыжая закатала юбку и встала голыми коленями на пол, - дай растворитель.
Рука вытянулась за нужным пузырьком, но потом, вспомни, кто ее напарник, писательница пояснила.
- Найди банку, с едким запахом. Не знаю, где он, но быть должен. Резкий запах, прозрачная жидкость. Скорее всего, стоит где-то на полке вот там. И какую-нибудь широкую кисть.
Получив нужное, Ориана обмакнула жесткий ворс в растворитель и принялась аккуратно протирать им по полотну. Она так делала и раньше, освобождая испорченные полотна, когда не могла позволить себе покупку новых. Качество бумаги, конечно, портилось, но потом, после пяти-шести провальных попыток, будущая владелица «Мандрагоры» наловчилась делать это аккуратно и с завидным мастерством.
Под черной смоляной краской, по крайней мере, на первом холсте, был портрет мужчины. Черный волос, глубоко посаженные глаза, приятная улыбка. Следующая картина – тот же мужчина, но в очках. Он склонился над столом с пером. Ориана отодвинула холст, скрипнув им об половицу. Не смотря на то, что резкий запах драл ноздри похлеще лекарственных настоев от насморка, он перебивал основной душок – крысиное дерьмо даже не оставила своего следа, уступив ядреному красковыводителю.
Третья картина привлекла внимание больше оных. Мужчина сидел нагим, закинув ногу на ногу, с тканью на плечах и причинном месте. Работа тонкая, не законченная, в некоторых местах виден карандаш, но четко проработанный рельеф мышц и идеально соблюденная анатомия, как ни странно, не заинтересовали ценительницу искусств. Ее внимание привлек интерьер.
- Смотри. – Бестия развернула картину Весемиру, придерживая ее одной рукой. – Он сидит в этой комнате. Тот же шкаф, тот же стол. Это убийца? Как думаешь, это он убил Женевьеву? Он повторяется на всех картинах, которые я пока оттерла, но, думаю, нет смысла продолжать это делать дальше. Полагаю, везде он.
Ориана сдула выбившуюся прядь с глаз, а потом, не обратив внимание, чиркнула измазанными пальцами в черной смоляной краске по щеке и по волосам, заправляя прядку за ухо.

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]- Ты правда хочешь, чтобы я рассказала тебе, почему девушки рисуют голых мужчин у себя дома? – Ориана подняла бровь, отворачивая картину, словно ведьмак обидел портрет и тот мог найти утешения только в женских руках. - Рожа у него поганая.
Передразнила вампир, вытирая руки и закручивая бутыль с едким джином внутри.
Свежий ветерок колыхнул пламя свечи, и писательница невольно дернула ноздрями, когда на смену ядовитой жидкости, разъедающей краску и, надо полагать, оба носа в этой комнате, пришел запах дерева и отходов местной живности. Но это продлилось долю секунды.
Она узнает этот запах.
Она уже слышала его. Именно этот оттенок.
Если женщина выращивает цветы, она без труда определит, даже с закрытыми глазами,  где пион, а где гвоздика или ландыш, дай только понюхать. Так и вампир слышит разницу.
Мужская кровь пахнет острее. Женская тише. Это как сравнивать запах морской и речной рыбы, грубый, конечно, пример, но достаточно наглядный. По крови можно многое сказать о ее обладателе. Ориана где-то прочитала, а, возможно, ей кто-то рассказал или проболтался, что некоторые, кто магией наделен, любят на крови ворожить. Что конкретно это значило, жительница Туссента понимала плохо, но была готова поспорить, что высший вампир, даже самый слабый, сможет рассказать по человеческому соку больше, чем самый опытный маг или ворожей. Начать можно с пола, а закончить примерным количеством детей. Опять же, пример грубый, но вполне себе сносный.
Весемир пах резко. Кровь ядовитая, словно процеженная через марлю, но, если путник, лишенный пресной воды делает так с целью избавиться от максимального количества ила, прутиков и прочей гадости, которыми снабжены лесные ручейки или речные перешейки, то в случае с ведьмак – иначе. Та самая марля давала свою метаморфозу, увеча кровь, делая ее непригодной. То есть, на безрыбье, конечно, и Весемир сгодился бы, но это равносильно пить самый дешевый самогон у самого плохого самогонщика или потерпеть пару недель и глотнуть вина с раскрывающимися нотами.
Это никак не делало Весемира человеком хуже или лучше, наверное, даже в каком-то плане, предохраняло его от более-менее неголодных собратьев рыжей женщины.
Весемир пах резко, но не отторгающее. Ориана пила кровь и дряннее, и жиже. Кровь ведьмака была густой и концентрированной, отличающейся от людской.
Кровопийца поднялась из-за картин и поморщилась, отряхивая руки. Она сделал вид, что не сразу заметила вспоротую руку. Зеленые глаза ни на секунду не меняли положения, вцепившись в лицо неизвестного на холстах.
- Нет. Я его не знаю. – Она покачала рыжей головой с черной отметиной от краски на щеке. – Не скажу, что внешность примечательная, так что, не задайся я целью найти его – вряд ли бы смогла запомнить, встреть его на рынке или у кого-то в гостях.
Женщина сделала шаг в сторону, якобы уступая место Весемиру, но, переведя взгляд на присевшего мужчину, ахнула и сунула руку в карман юбки, вытаскивая платок.
- Ты когда успел? – Конечно, чуткое ухо не выхватило из миллиона звуков, начиная с копошения крыс, заканчивая тихим шепотом соломы где-то снаружи, как рвется кожа. Конечно. Ориана, на всякий случай подняла свободную руку, не смотря в глаза спутнику, давая немой жест не прерывать ее действия. – Все ведьмаки стараются как-то себя изувечить?
Тонкие пальцы быстро обматывали белой тканью чужую ладонь, но женские запястья никак не выдавали спешки, – не было ни семенящих движений, пальцы с длинными аккуратным ногтями не путались друг с другом, - в конце, когда через два оборота платок кончился, женщина, державшая палец под ним все это время, сунула в заготовленную дырку конец, хлопнув по раненой руке.
- Будем дома – я тебе промою. Пообещай быть осторожнее. – Вампир положила ладони на чужие предплечья и, в первый раз за последние несколько минут, посмотрела в кошачьи глаза. – Весемир. Пообещай.
Она отступила, пропуская ведьмака к картинам, и скрестила руки на груди, оставшаяся довольная собой. Во всех отношениях.

- Пожалуйста, давай постоим немного… - Ориана шатнулась, стоило двум спутникам сделать несколько шагов. – У меня голова кружится после растворителя. Сейчас. Сейчас, правда, дай мне минутку.
Вообще, под понятие «кружится голова» у женщины попадало очень много «вампирского», которое она не могла перевести в «человеческое». Нос – самое слабое место у веснушчатой госпожи, она поняла это давно и именно поэтому старалась и старается максимально редко выезжать из родного Боклера.
Ориана потерялась в пространстве. Она бы, если можно было бы остановить время, сейчас села на ближайшую скамью и посидела бы, пока не адаптируется к запахам ее окружающим. Но мешкать было нельзя и это ее очень злило. Как же Ориана ненавидела, когда вокруг нее происходило что-то, на что она повлиять не может.
- Хорошо, что ты открыл там окно. – Она приложила ладонь ко лбу и коротко выдохнула, улыбаясь. – Иначе бы мог оставить меня там, как сломавшуюся игрушку. Вернулся бы по завершению нашего дела, я бы дождалась, поверь. Ведьмаки же чувствуют все не так, как люди, верно? Я даже не представляю, что чувствовал ты, когда я только открыла крышку. Сука, Лебеда, ну и дрянная же штука… куда нам идти? Веди, я… Я буду сразу за тобой.
Стоило им подойти к нужному дому, как Ориана, следуя рядом с ведьмаком, легко коснулась того за плечо.
- Послушай… Пожалуйста, сходи один, а? – Она опустилась на низкую деревянную скамью, распустила волосы, будто это могло бы чем-то помочь, и расстегнула верхние пуговицы платья. Зеленые глаза смотрели на Весемира снизу вверх с хорошо подделанной слабостью. – Я посижу тут. Мне… Правда не очень хорошо. А если меня вырвет на глазах у потенциального свидетеля, пророк Лебеда, это даже как-то унизительно для дамы.
Она улыбнулась и прикрыла глаза, прислоняя голову к стене дома.

Отредактировано Ориана (2018-03-18 17:57:27)

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]Едкий запах быстро оставил в покое чувствительные вампирские ноздри, пропустив запахи травы, подгнившей древесины, винограда и мыла, веющего от чистых сушащихся простыней на веревке в нескольких домиках от Орианы. Она не слушала, о чем говорят мужчины, но, стоило Весемиру посягнуть на честь холста и прижать к портрету заспанного беднягу, как она встала и, ничего не говоря, сделала несколько шагов в сторону, уходя от нового едкого вихря.
В рыжей голове не укладывалось ровным счетом ничего, каждая рождающаяся теория умирала во внутриутробном зародыше. Какая ирония.
Она не видела тела девушки, но слова беременности громыхнули в сознании, будто она их только что услышала. Плод вампира. Это достойно дешевых газетных романтических рассказов, где прекрасный, одетый в золота-шелка мужчина с идеальной прической, длинными ногами и огромными чувственными глазами, заявлялся в спальню какой-то невинной и хрупкой девушки, признавался ей в любви, пел серенады и она, полюбившая чудовище, принимала бестию на своем ложе. Приторно, неправдоподобно и низко.
Какой вампир оставит свою жертву в покое? Редкий представитель вообще считает людей достойными уважения, а тут еще и сохранение жизни, любовь… Это звучит странно и дико, непонятно. Но вместе с этим, Ориана сама, будучи далекой от насилия и бессмысленных убийств, не считала род человеческий достойным существования наравне с высшими, но это совсем не значило, что она будет истреблять каждого встречного. У нее были краткосрочные интрижки с человеческими мужчинами и женщинами, они расставались и встречались, но никто не умирал после очередного свидания. По крайней мере, не из-за Орианы. Но она и не собиралась рожать от человека. Ей не были известны факты беременности от ее собратьев, и что-то подсказывало женщине, что в случае их реальности, жертва кончала или так или еще хуже.
Почему нападения произошли вот так, спонтанно? Скрытый… Лишь бы не к нему вел след незадачливого вампира. Иначе полетят головы.
Кровопийца глубоко вздохнула и окинула взглядом стоявшую винодельню, которую недавно покинули ведьмак и вампир. Мертвый дом. Мертвая усадьба.
Сейчас, прислушавшись, писательница зацепилась чутким ухом за копошение и попискивание мышей. Но ни они, ни редкие крестьяне не оживляли местности. Это ощущение мрачного одиночества, которое за собой оставляют люди, стоит им отжить отведенный Лебедой срок, было хорошо знакомо той, кто переживает одно поколение за другим.
Место переставало дышать и было не больше, чем картинкой на прозрачном листе пергамента. Упырица была уверена, что она почувствует страшную разницу между улицей и чем-то худым домишкой. Зайдешь в кметский дом – да, жизнь. Запахи, горячие волны дыхания, забавного вида деревянные свистульки, шкатулки, коробочки, печи, глиняные плошки, все это живет и насаждает ощущение жизни бессмертной, а оттого никогда нежившей , Ориане. Возможно, именно поэтому она и никогда не покинет общество людей, потому как ни один вампир не даст ощущение жизни так ярко, как это сделает человек. Вампиру нужен человек.

Что-то хрустнуло. Ориана инстинктивно обратила туда взгляд, но, застыв черной тенью, не повернула голову.
Это не хруст, так материализуются вампиры. Это недавний кладбищенский гость. Кто ты? Катакан? Носферат? Кто? Почему ты не чувствуешь меня?
Эй.
Мужчина застыл и резко посмотрел в сторону, но не туда, где стояла Ориана. Потерян в пространстве. Воспоминания больно укололи женщину между ребер. Он пьяный, пьяный от крови. Шаг. Другой. Черный плащ, скрывающий его тело едва касается земли. Он ищет и не находит.
Теплее.
Рыжеволосая бестия следила за низшим собратом. Она молчала, а он, почуяв более сильную природу, медленно подступал к дому, оглядываясь и пытаясь разглядеть ту, что окликнула его мгновение назад. Но пьяный рассудок, рубиновый дурман, жажда которого только усиливалась с каждым глотком, не давали гостю винодельни обнаружить цель.
Позвать Весемира? И что сказать? Смотри, это вампир и он на меня не нападает, меня можно показывать в цирке, я еще и пожанглировать могу?
Убирайся. Гортань женщины напряглась, когда та посылала немое послание тому, кого изображала Женевьева. Это был он, определенно. Волосы, похожие черты лица, все сходилось.
Шаг. Второй. Ориана сама начала двигаться в сторону вампира. Третий, четвертый шаг. Уверенный, но такой же неслышный, как и всегда. Ну же, я здесь, посмотри на меня.
И он посмотрел.
Глаза сузились, будто он пытался распознать в женщине угрозу или жертву. Она продолжила наступать, не разрывая зрительный контакт, и приложила длинный палец к губам. Мужское лицо напряглось, свидетельствуя о решении того обратиться в жуткое чудовище, но знакомая ведьмака едва заметно покачала головой.
Не стоит. Убирайся и приходить не смей.
Мужская особь вампира коротко кивнула и, стоило тому рвануть с места, Ориана опустилась на землю, не громко ахнув, привлекая внимание Весемира. На лице тут же появилось выражение испуга, а тонкие руки периодически пробивались дрожью,  свойственный только жуткому испугу.
- Там… Там… - Еще до того, как спутник подошел, кровопийца начала спутано говорить, то сглатывая, то сжимая в руках ткань платья.

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]- Что произошло?
Ох, какой Вы строгий, мастер ведьмак. Будь я  маленькой девочкой, очень б боялась Вас расстроить или ослушаться.
Весемир даже не ругал ее, не спрашивал с укором, но под взглядом кошачьих глаз Ориана чувствовала себя сорванцом, разбившим окно в чужой усадьбе.
- Я, честно говоря… - Сидя на земле и, медленно приходя в себя, ответила Ориана. – Я.. Увидела лицо и…
– Сударыня, Вам не хорошо? Может воды?
- Нет-нет, я в порядке, правда. Просто все произошло так быстро, я не поняла из-за него ли я…
– Тихо.
Высший вампир, конечно, чувствовала младшего собрата. Но не волнуйся, мастер ведьмак, не беспокойся милый друг. Я все уладила, все в порядке. Пожалуйста, не лезь на рожон, я не смогу помогать тебе всегда.
Ориана проигнорировала  протянутую руку и поднялась сама, рваным движением отряхнув платье.

Женщина сидела напротив Весемира. Их разделял небольшой квадратный стол с одной недостаточно длинной ножкой – то ли сломанной, то ли бракованной изначально – отчего чашка встала под углом. Но в остальном – дом выглядел уютным и теплым. Живым.
Рыжая женщина обеспокоенно смотрела на ведьмака, словно пытаясь понять, злиться он на нее или нет.
- Ты сердишься на меня? – Тонкая рука легла на мужскую, легко сжав. – Я не хотела доставлять хлопот, прости. И не надо носиться со мной, как курица с яйцом. Я сумею о себе позаботиться, я не маленькая.
Стоило ведьмаку начать предложение, как зеленые глаза дали явно понять, что оставаться в доме с мужчиной одна она не собирается.
- До рассвета ты… кхм, мы будем здесь. Без вопросов, – седовласый мужчина откинулся на спинку стула, и Ориана отпустила его руку, – так чего ты там увидела?
- Я увидела человека, который крался к дому. Точнее, увидела тень. Подумала, что смогу тихонько подойти. – Тонкие пальцы потерли переносицу и голос, будто пропитавшийся хрипотцой из-за пересохшего горла, дрогнул. – Я сделалА несколько шагов. Он… Не сразу увидел меня. Знаешь, как будто… как будто услышал, что кто-то идет, но не сразу понял откуда звук, так ведут себя в стельку пьяные городские. А я всю жизнь живу в Боклере и знаю, о чем говорю, уж поверь.
- Зачем Вы пошли туда? – Осипшим от пережитого страха голосом спросил Але́н, замерший серым истуканом около стены.
- Потому что я не хотела мешать Вашему рандеву с моим спутником и почувствовала себя лишней. – Огрызнулась Ориана. Он ей не нравился. Совсем не нравился.
Женщина сделала глоток разбавленного вина, отметив про себя, что нет на свете более кощунственной вещи, чем разбавлять вино.
- Так вот. – Она продолжила говорить, смотря перед собой. – Я подходила ближе. Этот человек, вроде, хотел открыть дверь, потянулся было к ручке, но потом, видимо… Не знаю, что это… Почуял меня? Резко развернулся, уставился в мою сторону.  И я поняла сразу, что он смотрит именно на меня. Даже не столько поняла, сколько почувствовала.
Женщина замолчала, а потом подняла на ведьмака зеленые глаза, полные тревоги. Но так не смотрит человек, который боится или переживает за себя.
- Ноги сковало холодом, будто я в сугроб провалилась. Я никогда не видела снега столько, чтобы в нем увязнуть, но, думаю, чувства такие же. А потом… - кровопийца снова сделал глоток и поставила пустой стакан на деревянный стол, - я не поняла, что произошло. Будто меня толкнул сильный ветер. Как будто я – оконная форточка во время грозы. Раз! – Тонкое запястье взметнулось в воздух и застыло. – И я уже на земле. Я могу ошибаться, но мне показалось, что тот человек, тот мужчина и был персонажем портретов Женевьевы. Могу ошибаться. Но волосы, общее телосложение...
Писательница снова обратила взгляд на ведьмака.
- Я боюсь за тебя. Ты же не возьмешь меня с собой, а заставишь сидеть в каком-нибудь отстойнике. – Женщина скрестила руки на груди. – Я не испугалась. Я просто не ожидала этого. Если ты мне расскажешь, что может ждать, я буду готова. И… Я хочу помочь.

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]- Ах, так ты печешься о моей безопасности? – Ориана дернула уголком тонких губ. – Думаешь, оставишь меня под крылом… этого господина, и я буду, как у Лебеды за пазухой? Конечно, я буду в безопасности. А в случае нападения вампира мы будем отбиваться бутылками? Может, на дегустацию вин его пригласить? Какие эти существа предпочитают – белое, игристое? Или, может, красное? А, мастер ведьмак?
Женщина поднялась и скрестила руки на груди, сжав длинными пальцами ткань.
- Да, я – не рыцарь, уж тем более, не ведьмак. Но я не хочу читать стихи, стоя около бугорка с одиноким букетом цветов, понимаешь к чему я? Шпагу от меча не отличу, но я читала достаточно, чтобы сложить мнение о тактике ведения боя, о стратегии, о логике. Я не буду мешаться у тебя под ногами, буду тише воды и ниже травы, но я буду рядом. На чердаке, на крыше, под ракитовым кусточком, где угодно. Но если что – швы наложить тебе я сумею. Если успею, конечно.
Ориана отвернулась и несколько раз глубоко вздохнула. Она не собиралась кричать или ругаться с ведьмаком. Будь она человеком, то, вампир была в этом уверена, поступила бы точно так же. В Туссенте, в цветном и аляписто пестром, непривычно цветном для гостей, были свои минусы, которые становились частыми поводами для насмешек самих жителей сказочного места. Коррупция, самодурство некоторых «больших мужей», напыщенность рыцарей и много, что еще. Но добродетели, которые большими золотыми буквами выгравированы в каждом туссентском сердце, соблюдаются, давая возможность усомниться в черствости и бессердечности, алчности и бесконечно злобе. Конечно, их чтят не все, многие считают это не больше, чем легендой и архаизмом. Но Ориана верила, что каждый пьяница или бездомный, готовый всадить стеклянную «розу» в мягкое сочное тельце очередного барона или графа, глубоко в душе – честный и порядочный. Вампир считала и считает, что не бывает плохих людей. Бывают хорошие люди, с которыми случилось много плохого. Но это совсем не значило, что человеческая раса вызывала симпатию. Скорее, сводила на нейтральную позицию все хорошее. Примитивизм людей никогда не нравился бестии.
Из-под платья и ткани плаща выпирали обрубками крыльев лопатки, периодически вздрагивавшие, будто от сдерживаемого плача или плохо контролируемой дрожи.
- Если Вы не возражаете, - обратилась она к хозяину дома, вспомнив и о его существовании, и об этикете, - я бы хотела лечь спать.
Демонстративно избегаю слов «мы», «нас» и любые другие, показывающие общность двух гостей, женщина распустила рыжие волосы, ее тонкие руки сняли плащ и повесили на торчащий витиеватый крючок с аккуратным орнаментом виноградной лозы. Факт того, что на сон оставались считанные часы, женщину не смущал. Она просто хотела уйти, а лучшего повода найти не пыталась.
- Надеюсь, я Вас не потесню. Завтра, когда я буду дома, пришлю деньги с посыльным. В качестве возмещения за убытки и гостеприимство. – Стоило Але́ну, как любому жителю этих земель вскинуть руки, на мгновение забыв о страхе, начать было отказываться, как Ориана покачала головой. – Я очень устала. И избавьте меня от излишней демагогии.
Кровопийца не собиралась дальше пререкаться со спутником. Хочет идти один – пусть идет. То, что он найдет хера лысого – уже второй вопрос. Хотя, кто знает?
Внутреннее чутье подсказывало высшему вампиру, что низший еще объявится. Теперь она хотя бы была уверена в расовой принадлежности гостя Женевьевы.

Ночь, а точнее те несколько часов, что почерневшим бинтом соединяли закат и рассвет, прошли плохо. Женская фигура просто лежала на кровати, укрытая одеялом. Не смотря на то, что женщина сослалась на усталость и была отведена, судя по всему, в хозяйскую комнату и уложена на мягкой кровати, она не спала. В общем-то, «плохость» прошедших нескольких отведенного на отдых временем была достаточно показательной. Высшим не нужны сон или еда, они спокойно могут обходиться без «мирского». Привычка – другое дело.
Ориана оказалась на маленькой кухне, но куда просторнее, чем у нее дома. Солнце только-только само отошло ото сна и до самых первых лучей оставались считанные минуты, но Ориана, заколов волосы, наскоро готовила завтрак на троих, мысленно внося несколько монет в счет за продукты.
Писательница не знала – слышал ли ее Весемир или нет, она даже была не уверена в том, что он в доме. Но запах мужчины еще сохранился, так что или он выел мгновение назад или они под одной крышей.
Свежие, надо отдать за это должное, овощи тут же полетели в глубокую миску, шинкованные быстрыми отработанными движениями женских запястий. В сковороде, отчищенной до вульгарного блеска, зашкварчали несколько яиц. По дому разбредался запах еды и Ориана, дожидаясь пробуждения мужчин или, как минимум, того, кто поведет ее, как пленницу – под белы рученьки, домой, открыла окно, впуская свежий ветер, задержавшийся снаружи еще с ночи.

Отредактировано Ориана (2018-04-07 23:53:59)

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]Они шли молча. Редкая птица нарушала тишину, надрывно повисшую между двумя баррикадами – ведьмаком, убийцей чудовищ, и вампиром, убийцей ведьмаков и людей.
Боклер спал, но даже в столь ранние часы откуда-то слышался смех, звон бутылок, тихие песни влюбленных и скрип старых медных оконных петель. Около дома Орианы все так же пахло помоями со свалки, но, стоило зайти внутрь, запахи будто купировались внутренней прохладой и чем-то древесным, словно только что отсюда вышел столяр, заканчивающий долгосрочный заказ.
Коты, вернувшиеся к приходу хозяйки и гостей, мирно дремали в креслах. Черный, почувствовав вседозволенность, развалился на обеденном столе. Тонкое пятнышко света, пробивавшееся из под занавесей, пригвоздило пушистую кошачью тушку за лапы к столешнице.
Ориана, клацнув ключем, не стала даже уделять внимания своим домочадцам. Ей не нравилось то, что происходило между ней и ведьмаком. Редкий мужчина позволял себе  б е з н а к а з а н н о игнорировать вампирские желания. Неужели она, теплая и нежная, заботливая и очаровательная, недостойна просто пойти туда, где Весемира ждет неминуемая гибель? Да, конечно, ведьмак не знает и не должен знать о том, что скрывается под тонкой кожей и под узкими губами. Не должен. Но тем не менее!

Она поднялась наверх, попутно распустив волосы и принявшись за пуговицы платья. Тонкие ужи рыжих волос тяжело опустились на хрупкие плечи и скользнули вниз по спине.
Босые, освобожденные от туфель, ноги ступили на деревянный пол. И только сейчас кровопийца позволила себе обернуться, чувствуя тяжелый взгляд непрошенного гостя.
- Госпожа Ориана. – Мужчина. Высокий. С характерным, вульгарно неприкрытым запахом смерти на губах.
Он едва шевелил ими, чтобы не потревожить слух ведьмака, но что ведьмачьи уши по сравнению с вампирскими?
- Пошел вон. Живо.
- Я не заберу Вашего времени. Мне лишь нужно…– начал было он, но высший вампир подняла руку, тут же пресекая любые попытки оправдаться.
- Весемир! – Крикнула женщина, тут же бросаясь вниз по ступенькам.
Носферат, поддавшись полу-пьяному состоянию, рванул за женщиной, так горячо, по непонятным причинам, любимой Скрытым. А что, если не любовь давала ей право считаться Его Хранительницей?
Ведьмак. Угроза. Атака. Смерть.
Губы, вымазанные в человеческой крови, искривились. Нет, трансформироваться он не собирался, не сейчас. Позже.
Он шел на ведьмака, как на единственного, по его мнению, соперника.
Ориана забилась в угол, оставив мужчин наедине.

Отредактировано Ориана (2018-05-30 00:32:02)

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]В рыжей голове одна мысль сменяла другую. Сохранить жизнь ведьмаку или нет? Если Весемир остается жив, то… да, ему придется мириться с настоящей сущностью аккуратной и хрупкой женщины, которая только и, казалось, может, что стоять готовить и писать никому ненужные заметки-рассказики.
Зеленые глаза следили за поединком, который априори был обречен. Ориана не знала всех способностей своего «легального» гостя, но почему-то была больше чем уверена в том, что треклятый носферат одержит верх.
Вампирские правила не вынуждают высших беспокоится, даже думать о жизнях тех собратьев, кто стоит ниже по рангу. Кровопийца и не думала. Она беспокоилась, по непонятной для нее причине, за ведьмака. Нет, эмпатия к смертным – не ее стезя, ей абсолютно было все равно, что произойдет с Весемиром, как только тот покинет стены Боклера, ее «гнезда», которое она оберегает и хранит под указом и бесконечным надзором Скрытого.
Вампир отпрыгнул, опустившись возле той, ради которой он пошел на эту авантюру. Сильные ноги, дикие, одурманенные глаза, засаленные волосы и нескончаемый запах крови… Человеческой. Определенно, мужской. И женской. И… Лебеда бы побрал этого носферата! Ноздри Орианы расширились непроизвольно, запах крови бил в самую середину, в самое нутро извращенного, по меркам людей, сознания и заставлял тонкие пальцы впиваться, едва заметно, в полы подмятого под себя платья.
Нет.
Нельзя.
Не можно.
Ведьмак не сделал ей ничего плохого, и она не позволит ему это исправить.
Звук разрезающейся плоти выдернул женщину из неглубокой рефлексии. Запах гнилой, словно вытащенного тела из могилы, словно Ориана смотрится в зеркало и видит отражение уродки, испещренной шрамами,  с серой кожей, с глубокими синяками и острыми выпирающими костями.
Мужчина, тот, что ел у нее чуть ли не с рук, тот, кого она приволокла домой, кто защищал ее, рыжей почему-то хотелось верить в то, что ведьмак пекся не только о своей шкуре, грузно ударился спиной о стену и разломил раму висевшей картины.
- Назад.
Толика мгновения, едва ли ведьмак успел моргнуть, как Ориана встала перед ним, даже не прибегая к обращению в туман.
Тонкие руки раскрыли грудь, прикрывая тело ведьмака. Носферат, принявший форму, громко выдохнул в сторону той, что приходилась выше его по рангу и статусу во всех вопросах. Шаг вперед. Ориана стоит, не двигается. Второй. Всего лишь взмах оставшейся лапы и женщины не будет, ее просто, как у обычных людей говорится, распидорасит по маленькому домишке да так, что никто, ни Скрытый, ни Хуитый ее не соберут.
- Назад. – Повторила женщина, не спеша преображаясь, показывая то, что ослушаться ее – не самая мудрая идея, плюс – не самая выгодная.
Носферат качнул изуродованной головой и отступил, подчиняясь Ориане. Медленно начали укорачиваться руки и длинные, с острыми когтями, пальцы, голова принимала облик человека.
- Ты убил Женевьеву? – Ориана, казалось, забыла о ведьмаке, но на самом деле, выигрывала для него время. Если… ему вообще могло бы это помочь. Она слышала его дыхание, была уверена в том, что мастер жив, но в сознании или нет – вопрос спорный.
- Я. – После недолгого пошатывания сообщил черноволосый мужчина, зажимая кровоточащий обрубок руки. – Не спрашивайте, миледи, зачем.
Женщина смотрела исподлобья, уничтожая оппонента тяжелым взглядом. Ну, же, Весемир, ну же.
- Все-таки я спрошу. Ты оставил меня без подруги, отца без дочери, мой Боклер без прекрасной художницы. А себя еще и лишил любовницы.
На последнем предложении принявший человечью форму носферат поморщился. Эта тема была ему явно неудобна для разговора, не настраивала его на приятный лад. Мужские ноздри раздувались после недолгого, но выматывающего сражения и Ориана, вошедшая в заметный ей одной раж, наступала, медленно прижимая носферата к сдвинутому с обычного места «аксием» столу.
- Ты вторгся в мой город, посягнул на собственность Скрытого. – Вместо тонких, аккуратных пальцев медленно начали вырисовываться костлявые, уродливые. Длинные когти, выросшие вместо женских ногтей, неприятно клацали друг о друга, пока их владелица перебирала ими по собственному бедру. – Ты посягнул на жизнь моего друга. Ты убил дорогого мне человека.
- О? – Попытался не сдавать позиции оппонент медноволосого высшего вампира. – Так ли она была дорога тебе, Скрытому? Простая смертная, подходящая только для того, чтобы ее трахали и больше ничего.
- Почему ты не убил ее сразу? – Благо, Весемир не мог видеть искаженное «боевое» лицо Орианы, чьи узкие, сморщенные ноздри вдыхали запах чужой крови, смешанной с ведьмачьей.
- Это мое дело, я не обязан…
- И правда, не обязан. Но, если о своей жизни ты отчитываться не должен, то в твоих интересах сказать мне почему я не должна убить тебя сейчас, здесь?
- Потому, что… Потому, что я нужен Скрытому! – Попытался соврать носферат, упершись ягодицами в стол.
- Ложь. – В, и без того хрипящем голосе, появились недобрые шипящие ноты. – Вторая попытка.
Молчание. Надрывное и звенящие. Даже дыхание бестий замерло, словно застыло в похолодевшем воздухе. Длинный заостренный ноготь указательного пальца огладил бледную мужскую щеку.
- Ты искал встречи со мной. Зачем?
- Мне нужно вернуться в стаю.
- Абсурд.
- Понимайте, как хотите, но я хочу вернуться в Туссент, на свою родину, в то место, где я родился.
- Зачем тебе для этого я?
- Кто, как не Вы может обеспечить мне безопасность среди остальных.. Н Е высших.
- Я все еще не понимаю. – Ориана сжала чужое горло в щербатой сухой ладони. – Советую тебе придумать оправдание своей жизни к сегодняшнему вечеру. Придешь один на кладбище. Если меня устроит твое оправдание – я сохраню тебе жизнь, нет – сдохнешь, как псина.
- А ведьмак?..
- Вон. – Женская рука отпустила непрошенного гостя и тот, пользуясь едва уловимым для обычного глаза движениями, вылетел из двери проклятого дома.
Ориана опустилась рядом с ведьмаком, приняв свой человеческий облик и аккуратно провела холодной рукой по чужому лбу.

[icon]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/icon][sign][AVA]https://b.radikal.ru/b03/2011/a4/93f634d59b7a.jpg[/AVA][/sign]Решение ведьмака удалиться, пусть хромая и насильно выцеливая ориентир перед собой, не стало неожиданностью для рыжей женщины. Она предполагала такое развитие событий, но считала, что перед ней не обычный человек, а, стало быть, разуму у него побольше.
Неужели она, о н а, дала повод усомниться в своих чистых помыслах? Чем-то не угодила? Она же, Лебеда его забери, жизнь спасла Весемиру, а он просто встал и ушел. Ну, как просто. С натугой, с претензией на перелом, с точной уверенностью в сотрясении беловолосой головы, но ушел.
Высший вампир испугала его? Абсурд. Какой абсурд! Ориана и повода не давала, чтобы усомниться в своей искренности. Да, не стала принимать истинную форму, и не пошла с искаженным телом на встречу в винодельню, но разве это – предательство? Чертовы смертные с их убогим взглядом на жизнь. Они никогда не могут заглянуть себе через плечо или пробить хотя бы маленькое окошко в стене, которую сами и выстраивают. Не все вампиры – иезуиты морали и хладнокровные убийцы, ровно как не все люди – безвинные овечки, которые скачут по нежной траве и, сбиваясь в стада, прыгают навстречу красному ополовиненному солнцу.
Столь скупое прощанье, в виде его отсутствия, неприятно царапнуло женщину где-то в груди. Она не сделала ничего, чтобы просто так взять и бросить ее без банальных слов благодарности или хотя бы… впрочем, с чего бы Весемир был что-то должен кровопийце.
Он оставил ей больше, чем прощание. Вкус собственной, горькой и ядовитой крови. Тонкие женские пальцы коснулись отпечатка на стене, стоило ногам выпрямиться. Кровь, хранившая в себе ведьмачий эликсир, неприятно уколола подушечки пальцев и Ориана, поднявшись, смазала отпечаток мужской руки, оставляя на темном следе три собственных полосы.
Хищные губы, в ожидании маленькой дразнящей дозы, искривились в уродливой улыбке, обнажая острые зубы и на языке, контрастно горячем с остальным телом, заплясали приторные обжигающие искорки некогда человеческой крови.

Вечер выдался холодным. По меркам Туссента, конечно. Дамы в такую погоду накидывают полушубки и горжетки, господа забирают их у дам или поднимают воротники повыше, боясь простудиться. Тепличные цветы, самое страшное для которых – схватить простуду. И как не любить эти маленькие жемчужинки, нанизанные на нитку и пришитые к цветным домам, синему небу, прозрачной воде, травам на лугах и в хлебе. Стоит ли говорить про вино.
Ориана сидела у камина и вышивала узор на салфетке, пока орава котов лениво развалившись у трескучего камина, переваривала купленную рыбу. На белой ткани вырисовывались два ромба неправильной формы, аккуратно обрамленные в серые душки.
Как по щелчку, словно за спиной кто-то негромко кашлянул, бестия подняла глаза на каминную полку, отрываясь от работы. Пора.
Повинуясь женскому ли нутру, или властному, или победительскому, или же всем вместе, упырица не смогла отказать себе в удовольствии надеть лучшее платье, что у нее было. Сегодня ее маленький праздник. Сегодня она снова доказала преданность Скрытому. Никто не потревожит Его без Ее ведома, никто не найдет, никто не раскроет тайн, что скрывают его черные глаза. Спите спокойно, милорд, Ваша тень будет мне защитой и опорой.

Кладбище благоухало. По такой погоде увядали оставленные скорбящими цветы, но непростительно сладко пахли маттиолы – цветы-одногодки, выставив свои насыщенно-лиловые лепестки по периметру серых стен с глубокими трещинами. Ветер колыхал коротко стриженную траву и редкая птица прыгала на крошечных камешках, выискивая кого помельче и понажористее.
Высокая женская фигура стояла в центре, будто являясь сосредоточением всего происходящего. Казалось, от легких волн подола ее платья и начинает свой неспокойный путь ветер, рыжие волосы, украшенные сорванным цветком, казались акцентом серого каменного благочестия. Тонкие руки, сложенные на груди, прикрывали декольте, оголяющее глубокую яремную впадину с едва поблескивающим следом от масляных духов.
Он пришел быстро. Ориана почувствовала чужое присутствие сразу но младший собрат почему-то не решался подойти к холодной даме с гордым лицом и натянутой спиной.
- Прошу простить мне опоздание, госпожа моя. – Баритон звучал спокойно, без предыдущей пьяной дрожи.
- Трезвый. Это хорошо. – Констатировала рыжеволосая, оставаясь на том же месте.
- Я должен извиниться за подобное поведение сегодня, так вышло, что…
- Меня это не интересует. Мне важно лишь то, зачем ты искал меня.
- Как я уже говорил ранее, - темный, сотканный из тени и тяжелой ткани силуэт приближался размеренными шагами, - мне нужно Ваше расположение, чтобы вернуться домой полноценным членом общества, не шугаться тени стражников вампирского логова.
- Зачем? Континент огромный, пей там, где хочешь, кого хочешь. – Зеленые глаза горели недобрым огнем, после такого редко кто уходил целым, и смерть была лучшим исходом.
- Мне не нужны другие города. – Мужская ладонь разрезала воздух в отрицательном жесте. – Почему Вы не уезжаете отсюда? Почему не бросаете Туссент? 
- У меня здесь есть обязанности. У тебя же их нет.
- Я хочу… - Он остановился в пяти-шести локтях от собеседницы. – Я смертен. И я не хотел умереть в одиночестве.
- Как мило. – Верхняя губа, выкрашенная помадой в неяркий цвет, дернулась вверх в порыве брезгливости. – Поосторожнее, я сейчас расплачусь и у меня потечет тушь.
- Вы не сможете понять. Вы – Высшая. И какого это – жрать все, что не подвернется под руку, друзей, любимых, сторонних соседей, незадачливых купцов – Вы это не поймете.
- Такова твоя природа. Ты – животное, которое существует от артерии к артерии, презирая и калеча. Опровергнешь?
Мужчина покачал головой.
- Знаете, Ориана… я долго держался с Женевьевой. Правда. Она так сладко пахла. Вся она. Волосы, руки, ноги, губы, все так манило и, когда она запрокидывала голову и высвечивалась синеющая вена, как Вы думаете?..
Он не закончил. Кровопийца понимала, о чем говорит ее знакомый, но не понимала зачем.
- Хочешь надавить на жалость? Ну, предположим, я поверю, что ты полюбил смертную. Но ты ведь должен понимать, что это ни к чему не приведет, что этот дуэт обречен и годится только для сортирных романов на дешевой бумаге с орфографическими ошибками на обложке.
- Я хочу остаться в Боклере, потому что здесь была та, ради которой я грыз собственные руки и цедил свою шею, как дойную корову. Вы же любили когда-то, может, и сейчас любите. Все умирают, а Женевьева умерла по моей вине. Так будьте же благосклонны и позвольте мне окончить мои дни здесь. Убьет ли меня ведьмак, кстати. – С кроткой улыбкой мужской затылок кивнул назад. – Вы же знаете, что он здесь, да? К кому он пришел? К Вам или ко мне?
- Не в моих привычках лезь в чужие головы. Так о чем это мы. Ах, да. – Аккуратная женская нога шагнула в сторону носферата. – Мне жаль тебя. И жаль твои чувства. Но я не могу позволить тебе остаться в Боклере. Ты спрашивал, почему я не уезжаю. Потому что здесь, - каблук звонко ударил о плоскую каменную плиту, на которую встала женщина, - лежат те, которых я знала, которым симпатизировала. Я знаю, как тяжело привязываться к смертным. Да простят мне mama и papa мои излишние романтизированные мысли на счет людей, но, да, раньше я была на твоем месте и переживала смерть любимого человека от треклятой ангины, которую лечили настоем зверобоя или какой-то другой травы. Но Боклер – моя паутина, которую я плету и никому не позволю ее разрушать.
- Здесь же есть другие вампиры. Бруксы, альпы. Я их чую. Я их вижу.
- Есть. – Кивнула женщина. – Но они знают, что будет, если пережать кровоток. Я держу тайны, оберегаю тени. Ты будешь лишним. Пятым колесом. Так что… прости, но здесь, в Боклере ты не останешься. Туссент - хорошо, я тебе могла бы простить, но ты же понимаешь, что живым ты отсюда не выйдешь. Можешь считать, что я облегчила тебе жизнь в несколько раз. Я даже готова похоронить тебя рядом с Женевьевой, раз у вас была любовь на многие лета.
- Обещаете?
Женщина не ответила. Неслышные шаги направлялись в сторону ведьмака.