Лейтенанту аэп Лиону доводилось бывать и в более скверных городках, но Каррерас обладал исключительным шармом. Это наихудшее из мест, где может поселиться тихий, порядочный человек, и наилучшее - для предприимчивого доходяги. Едва отпустив скакунов конюху "Сонного грифона", нильфгаардец и эльфка стали свидетелями нескольких жизненных драм.
Под ярким полуденным солнцем, столь необычным для дней холодной осени, разворачивались игры дельцов и уличных проходимцев. Кузнец-краснолюд из нелюдского квартала неподалёку, пытался сторговаться с тощим как жердь купцом в чёрном кафтане насчёт новых колоколов для храма - и судя по громким голосам, сделка угрожала сорваться. Стайка ребятишек дразнила тучного жреца Вечного Огня, безуспешно. Кривоватые ряды больших домов уютно укрывали улицу, и глашатай зычно звал всех проходивших мимо на скорую казнь эльфа-террориста. Совсем недалеко, за углом.
Лейтенант приметил двух карманников, четырёх вышибал из ганзы в коричневых жилетах, одного культиста и беглого мага. Этому городу по-честному надо было ещё многих казнить, но закон не мог тронуть этих людей - потому что они сами устанавливали правила на Севере. Нордлингами управляла жажда наживы, и они уважали тех, кто шёл к своей цели любой ценой. Эта странная деформация удивляла аэп Лиона в нордлингах больше чем все их суеверия и культы. Они жили в местах, где магия куда сильнее и ощутимее чем где бы то ни было, из-за этого им можно было многое простить. Но создавалось впечатление, что северяне, и жители Каррераса в частности - ненавидят порядок.
-Я думал что на том шлюпе нам попались яркие и незабываемые молодые люди. Того, который глотал пламя, я долго не забуду.
  Но здесь, похоже, весь город - вечное цирковое представление. Только чуть мрачное. - Кхайр отвернулся от улицы и ступил на порог таверны. Он знал что в таких местах кони в безопасности, но не поклажа - и поэтому не снимал доспехи. Каждый шаг нильфгаардца сопровождался лязгом металла. Пришлось держать щит за спиной, тюк с вещами тащить на плече. Оружие на поясе чудовищно мешало двигаться в таком положении, и Кхайр подумал, что если бы не Сариэль, то какой-нибудь мелкий карманник не упустил бы свой шанс.
Они с эльфкой держались вместе уже почти неделю. Ночевали в деревнях и на постоялых дворах. Им повезло встретить на пути добрых и отзывчивых людей - наверное, Сариэль притягивала таких, как свет лампады - мотыльков. Рыцарь производил на кметов куда более устрашающее впечатление, несмотря на все попытки вежливо обходиться с принявшими хозяевами. На Юге один его вид порой вызывал смех у прожжённых, деловых людей плуга и косы, но эти... слишком много испытали из-за таких как он.
-Надеюсь, они нас примут. В конце концов у нас есть деньги, это единственный настоящий Всеобщий язык. - аэп Лион хотел было дёрнуть ручку двери на себя, но остановился. Чутьё подсказывало не открывать эту дверь раньше времени, как бывало по долгу службы. Открытая дверь таверны сулит столько же приятных вещей, сколько и неприятностей. И пока есть возможность тихо высказать нужные вещи перед тем как окунуться в этот водоворот звуков, запахов и иных ощущений - нужно высказывать. Так подсказывал опыт.
-И... не пойми меня неправильно, но нам нужно снять одну комнату на двоих.
Прошла неделя в пути. Кхайр держал дистанцию к этой женщине, зная что она куда старше и умнее него. Если бы она захотела проявить сочувствие, то сделала бы это раньше. Ведь они долго говорили у тёплых печей и костров, прежде чем оказаться здесь.
Но аэп Лион не рассказал ничего из того, что могло заставить её усомниться в честном и прямом как строевой шаг попутчике.
Наверное, они были слишком робки для того чтоб действовать в лоб, несмотря ни на что. И поэтому не могли лучше приспособиться к жизни в этих... диких землях.
Аэп Лион не выдержал и проглотил ком в горле с отчётливым, громким звуком неловкости.

Эта эльфка была другой. Совсем не похожей на тех, которых Кхайр видел раньше. В её глазах не было вежливой покорности нильфгаардских эльфов и дерзости Aen Seidhe. Она сочетала в себе несочетаемое - суровую цифру возраста, девичью красоту, детский характер и цинизм старой матроны. Аэп Лион понимал что она имеет на это полное право.
Ей можно было простить всё, даже очень глупую шутку.
-Будем считать что я этого не слышал. - нильфгаардец вошёл в таверну следом за спутницей и тут же пожалел о выборе места. На стене, за стойкой, красовался щит с гербом Белой Розы. Старый, истёртый - но всё же висел. И это говорило о многом.
-Без паники. - говорить сквозь зубы в таком месте было глупо и неприятно. Толстый корчмарь с орлиным профилем, три официантки и многочисленные посетители легко могли приметить каким презрительным взглядом аэп Лион уставился на щит. Он скорчил гримасу и сделал несколько шагов вперёд - в хорошо освещённый, шумный от многоголосья зал. Корчмарь устремил на вооружённого гостя с поклажей добродушный, но хитрый взгляд из-под кустистых бровей - он точно был с юга, из-за Ярры. Кхайр почувствовал что это место может стать для него ловушкой.
-Доброго дня, милсдарь рыцарь и его прелестная спутница! - он убрал со стойки глиняные кружки, которые только что вытер. За спиной, располагались стеллажи с бутылками и приоткрытая дверь, из которой доносились приятные запахи.
-Я вижу, много мест сегодня занято. - сказал аэп Лион вместо приветствия. Север отбивал способность желать кому-то доброго здоровья.
Корчмарь изогнул бровь, услышав знакомые нотки в голосе рыцаря. На миг выражение его лица сменилось недоумением, но он вовремя понял что от него требуется. Он жил в Темерии - но был южанином до последней капли крови.
-О, вы из Туссента, дорогой друг! Да-да, я вас понял - у нас есть свободные комнаты. Для земляка я всегда найду что-нибудь получше, с вас обоих возьму только пять крон! - он радостно всплеснул руками. -Вы ведь сэр...
-Инкогнито. Княгиня не одобрила бы раскрытия моего имени.
Корчмарь схватился за сердце в искреннем удивлении.
-Как? Князь погиб? О, святой Лебеда. Будьте добры, расскажите мне о творящемся дома подробнее, когда устроитесь. - он снял ключ с крючочка и положил перед Кхайром. Нильфгаардец молча вынул пять монет из кошелька на поясе и положил рядом.
-Это... Очень долгая история, действительно. Мы с моей спутницей займём комнату на день, а потом отправимся домой. За лето в княжестве много изменилось.
-Viva la Touissent. - хмуро произнёс южанин. -У меня много Боклерского. Храню как зеницу ока, вы оцените купаж. Этот город когда-то приютил меня в самый ужасный год моей жизни, и с тех пор я благодарен Каррерасу. - он потупил взор и улыбнулся. Не напоказ, про себя. -Буду ждать продолжения нашего разговора.
-Я тоже. Как вас зовут?
-Матиас. Когда-то имел право носить приставку, но... Расскажу позже. Сегодня шумно, но на верхнем этаже никого. Ваша комната последняя справа, это... - он заговорщически наклонился. -...когда-то я думал что это будут апартаменты для молодожёнов.
У Кхайра заплясали искры в глазах, впервые за долгие годы. Он обернулся к Сариэль и сдавленным тоном проговорил:
-Идём.

Это было импульсивное решение - позвать её сюда так, с дороги, не подумав об удобствах. От неё пахло дорогой и полевыми цветами. Этот запах не давал нильфгаардцу покоя уже неделю, и он еле сдерживался от того чтоб грубо прижать её к ближайшему дереву и начать целовать. Лейтенант был солдатом и привык добивать своего любыми способами, но здесь... он понимал что никогда не сможет добиться желаемого силой.
Он не просто хотел её. Нильфгаардцу нужна была её нежность и искренность. То, чего он почти не видел в жизни.
Дверь захлопнулась вслед за ними, и Кхайр почувствовал тяжёлую тишину. Он сбросил тюк с вещами на пол,  не заботясь о том что лежало внутри. Дышать становилось всё тяжелее. Кхайр почувствовал что может сдаться и не начать действовать. Но отступать второй раз за короткую жизнь не хотелось от слова совсем. Сегодня нужно было идти до конца. Пойти навстречу врагу, которого всегда боялся. Женщине.
Её волосы напоминали о мягкой темноте тёплых летних ночей. Голос, слова на Старшей Речи, обещавшие сладость и горе, одновременно пугали и притягивали. Сариэль казалась ни на кого не похожей. Единственной в своём роде. Кхайр чувствовал сладкое чувство притяжения и подкатывающий к горлу ком. Щёки поневоле залились румянцем, когда эльфка скинула плащ. Одежда прекрасно подчёркивала её стройную, но по-своему крепкую фигуру. Она была сильной. Маленькая стальная звёздочка, к холодному теплу которой хотелось поскорее прильнуть.
-Bal'tiarna... - хотел начать он на Старшей Речи, но слова никак не хотели складываться в предложения. Голова шла кругом. Он молился чтоб эльфка не заметил дрожание пальцев  в перчатках. -Шторы задёрнуты. Дверь закрыта. Подойди ближе. - cолдат сделал первый шаг навстречу. В броне становилось жарче чем на поле боя. -Положи руку сюда... - Кхайр взял её за руку и подвёл к тесемкам на боку. Кирасу хорошо приталили. -...и помоги мне. - он робко улыбнулся и снял перчатки. Коснулся рукой её красивых антрацитовых волос. Взял и потёр чудесное острое ушко. Дикая и древняя глубина карих глаз затягивала, как ураган осенних листьев. Нильфгаардец уверял себя в том, что её зрачки не горят пламенем, не вызывают забытого чувства раскованности и свободы от предрассудков. Но эльфка сжигала проникающим в душу взглядом, как готовый наброситься зверь.
-Ближе. - он больше не мог говорить на Всеобщем и перешёл на нильфгаардский. Плевать на то что их могут подслушать. Меч упал с перевязи на пол, к щиту. О войне сегодня можно забыть хотя бы на несколько минут. Но конечно же, нильфгаардец верил что способен на большее.
Он привлёк её ближе, решительно обхватив талию рукой. Кончики их носов встретились ещё раньше чем кираса с гулким звуком упала на деревянный пол. Кхайр закрыл глаза. Эльфка становилась мягкой и податливой под его руками, и он понял что может почувствовать сквозь облегающую одежду её позвоночник, рёбра, а если сжать крепче - можно будет, задушив, почувствовать как ходят под скелетом внутренние органы. Воинский инстинкт подсказывал ему как сломать это маленькое создание, но не давал ответа на то, как сделать так, чтоб она проявила нежность. Но звериная темнота откуда-то из грудной клетки подсказала  аэп Лиону что делать.
-Сбрось всё это. - тихая полупросьба-полустон, лейтенант никогда не умел говорить так. Он становился не похож на самого себя. Дыхание девушки становилось всё жарче, и оттого Кхайр впадал в неестественное напряжение. Сначала соприкоснулись их носы в нежном ухаживание, потом сцепились пальцы. Аэп Лион не мог понять чего хочет больше - поцеловать её или раздеть.
Хотелось всего и сразу. И он решил сделать всё и сразу, в надежде на ответную ласку.

Её стон заставил Кхайра ещё сильнее впиться в вожделенные губы и начать шарить руками в поисках застёжек на плотной походной одежде. Близость кровати должна была пугать, дрожь вожделения в сильных ногах кавалериста никак не унималась. Его тело не давало себя контролировать. Лейтенант начал быстрее шарить руками и наконец  сбросил с неё куртку и рубашку, повёл плечами и ровно так же сбросил стёганку и исподнее. Теперь они могли прикоснуться друг к другу по-настоящему. Без лишней одежды, без лишних сантиментов и правил этикета. Нильфгаардец едва не отпрянул, почувствовав как ловкие пальцы касаются ремня на штанах. Жар твёрдой плоти не давал покоя. Кхайр чувствовал что должен себя куда-то деть, но понятия не имел как всё это проходит. Он чувствовал бы себя беспомощным, но Сариэль... она знала что делать. Огненные глаза отдали солдату немую команду, и лейтенант вновь подался вперёд. Руки, никогда не касавшиеся обнажённой женщины, спустили с неё штаны. Кхайр, до сих пор тяжело дышавший от возбуждения, теперь робко улыбнулся.
-Это батист? - он хотел смеяться, но вместо этого крепко впился в тонкие, искусанные, но такие сладкие губы эльфки. Чувство собственной силы и её слабости заставляло его поступать естественным образом - обладать беспомощной эльфкой, притягивать её к себе и отталкивать, выслушивая очередную высокую ноту. Её жар, белая кожа и томные изгибы тела не оставляли выбора. Он подхватил Сариэль на руки и бросил на кровать, нависнув сверху. Кхайр приподнял её на мягком шёлковом покрывале и расстегнул лиф. Поцеловал красивый, нежный подбородок и продолжил ласкать, опускаясь всё ниже шее. Изъеденные ветром губы и горячий язык дотрагивались ключиц, аккуратной груди и её розовых ореолов. Аэп Лион чувствовал голод и готовность съесть возлюбленную по частям.
Возлюбленную. Он был уверен что любит её, несмотря ни на что.
-Помоги мне. Ты... моя первая. - сказал он, отпрянув от упругой груди. С нижней губы свисала слюна, со щёк никак не хотел сходить глупый румянец. Изо рта вырывался жар, рождающийся намного ниже обнажённого воинского торса. Он был худ для солдата, который пережил так много. Но это лишь делало заслугу.
Кхайр вновь взял любимую за маленькую, ловкую кисть руки и притянул к себе, обдав мужским теплом и запахом пота. Сариэль могла разглядеть рисунок вен на шее и в области грудной клетки, но это не отталкивало, а придавало телу странной винтажности. Рука дотронулась до его исподнего, обвязывающего бёдра навроде портянки. Долгие часы в седле обязывали к совершенно иной одежде.
Лейтенант ласково погладил её по бедру и заглянул в глаза с немой просьбой о помощи. Мужские пальцы поднялись выше, и Сариэль почувствовала как с неё медленно снимают самое последнее.
-Я больше не могу ждать. - тихо проговорил нильф, чуть потупив взгляд и громко проглотив комок в горле. Он знал что эльфка куда старше него. Это должно было отталкивать, но почему-то ещё больше притягивало, и Кхайр отбросил мысли о мужчинах и роковых ошибках, которые были у неё за плечами. Забыл слова о том, что её любовь может быть острой и ядовитой. Сейчас были важны линии её красивых плеч, а не прошлое, стоявшее за ними.
Кхайр положил отбросил всё лишнее на комод и снял покрывало с кровати, целомудренно задёрнув трюмо. Они оказались в полумраке. И страсти от этого только прибавилось.

Он никогда не испытывал подобного. Даже в наркотическом экстазе, среди дорогих алхимических реагентов. Алкоголь никогда не мог доставить ему удовольствия, и лишь горячка боя порой пробуждала настоящие чувства. Боль, страх, ненависть - всё то глубинное и искреннее. Всё то, чего не хватало коренному нильфгаардцу, выросшему среди дворянских полуулыбок и постоянно меняющихся масок.
Сариэль была искренней, как мартовская кошка, ластящаяся под кота.
Кхайр глубоко выдохнул, почувствовав её. Он не мог выдержать жара напряжённой плоти, запаха эльфского тела, чувства горячей влажности её лона. Эта девушка стала его первой. Самой горячей, самой отзывчивой и живой. Аэп Лион был благодарен ей за то, что она помогала ласкать себя.
И показывал выдержку, достойную имперского гвардейца. Его исходящее потом от волнения тело с каждым движением  становилось всё более упругим и жарким. Бёдра любимой, тонкие и желанные ножки, обхватывали его торс и бёдра так плотно, что он не мог вырваться. Но мог сопротивляться, когда она в порыве страсти рвалась вон. Кхайр чувствовал себя словно в агонии борьбы, но невероятно сладкой и радостной. Каждое движение отзывалось даже в кончиках пальцев. Счастье, немного боли, напряжение мышц и горячее дыхание - ни одна вещь в мире не могла сравниться с этим.
Меч, немного выпавший из лежащих набекрень ножен, потускнел. Сегодня не его день.
Эльфка оказалась плотно прижатой к постели, нильфгаардец навис над ней чёрной тенью. Он повиновался инстинкту, стараясь проникнуть как можно глубже, заставить вырваться из красивых губ ещё один желанный крик, и от звона в ушах отпрянуть назад, чувствуя как свежая кровь разливается по венам. Ему был в какой-то степени больно оттого что сердце бешено стучало, но адреналин гасил любую боль. Лейтенант был готов идти до победного конца.
До последнего дыхания, до конца жизни мять её упругую грудь и впиваться в сладкие розовые ореолы. Чувствовать своим языком её язык, губами - губы. Смотреть в горящие, обезумевшие от упругости плоти глаза. Становиться ближе, прикасаться животом к животу, грудью к груди и продолжать знакомое ещё первопредкам движение. Доставлять друг другу удовольствие настолько же чистое, как летнее безоблачное небо. Дарить тепло, с которым не сравнится солнечное.
-...Сариэль. - только и смог прохрипеть Кхайр в ответ на услаждающую слух Старшую Речь. В её имени содержалось всё - и нежность любви, и страсть, и тепло лона - запретная близость гвардейца и воровки. Воровки, которая спасла его жизнь уже два раза.
Движения бёдер стали быстрее. Интенсивнее. Они давно сбросили друг с друга любой камуфляж и маски, и в разгар решающего момента были друг с другом как никогда открыты. Лицом к лицу, подпустившие друг друга как никогда близко и глубоко - они испытали наслаждение. Не просто как партнёры. Как влюблённые друг в друга до искр в глазах.
Если бы Кхайр знал хоть что-то о женщинах, совместимости и всех этих неблагородных и грязных вещах, в которые он никогда не хотел вникать, то знал бы: они идеально подходили друг другу. И могли заниматься этим весь день.
Может быть, и всю жизнь.

Кхайр любил её так, как могут только в первый раз. Отчаянно, с полной выкладкой, сильно и глубоко, испытывая наслаждение от каждого томного вздоха. Нильфгаардец чувствовал как с каждым движением жар и влажность нарастают, доставляя всё больше удовольствия. Сариэль была гибкой, упругой и в то же время нежной. Её нутро затягивало и не отпускало.
Теперь было уже поздно останавливаться.
Его зрачки безумно расширились, когда она произнесла "умоляю". Возбуждение достигло пика, кровь взбурлила, и движения ускорились. Кхайр мог проникнуть ещё глубже. Ещё полнее. Заставить её изогнуться от удовольствия, впиться ногтями до боли в сильную мужскую спину, как впиваются друг в друга кошки. Всей плотью он чувствовал сладкие конвульсии - предвестники настоящего удовольствия. Хотелось сделать так, чтоб не только он запомнил её, но и она его.
-С-с... Сариэль! - громко выдохнул нильфгаардец, и на пол полетела подушка.
Кхайр сильно оттолкнул эльфку, вырвавшись из объятий. Безумный взгляд сменился экстатическими конвульсиями, и он вышел - как раз в тот момент, когда для мужчины настаёт пик удовольствия. Дрожащая рука ухватилась за резного купидона, аэп Лион дрожал от затылка до пяток. Из его рта вырывался немой крик страсти. Грудь тяжело вздымалась и опускалась, а правая рука держала эльфку за горло, прижимая к кровати. Большой палец инстинктивно ласкал её пылающие щёки.
На живот и грудь Сариэль излилось всё то, что копилось долгие годы горечи, разочарований, боли и страха. Долгие годы одиночества и холода.
Излилось то, к чему она не могла быть равнодушна.
Кхайр выдохнул и открыл глаза. Перед ним распростёрлась любимая в нелепом и грязном, но всё ещё желанном положении. Грязными остались покрывало и простыни. Их усеивали мелкие пятна, вызывающие горечь и стыд. Лейтенант чувствовал в себе ещё достаточно сил, чтоб продолжить, но прерывистое дыхание эльфки заставил его пасть рядом.
Они молча лежали, стараясь отдышаться. Их безумные глаза всё ещё смотрели друг на друга, оба видели лишь усталую похоть расширенных зрачков. Влюблённые достигли той кондиции, когда желание ещё есть, и они готовы к повторной нежности, но сомневаются в своих силах. Кхайр гладил её красивое плечо и наслаждался видом обнажённой груди. Сариэль обладала удивительной фигурой - сильной и поджарой, но по-женски изящной и красивой, как и должно воровке. Нильфгаардец поймал себя на мысли, что не хочет больше видеть её одетой.
-Я... - он прервался из-за кома в горле. -Я люблю тебя. Прости.
Кхайр корил себя за то, что поступил неправильно. Он лишь смутно представлял себе как происходит всё между мужчиной и женщиной, но когда она начала умолять - вспомнил наставления, которые успели ему дать братья. Он не хотел обманывать ожидания эльфки, заставлять её страдать. Не хотел казаться лучше чем он есть.
-Я не настолько храбр, прости.
Кхайр отвернулся, всё ещё чувствуя как напряжена плоть. Стало прохладно. Стало намного холоднее.

Как только она нежно прикоснулась вновь, ласково обнадёживая без единого слова, плоть вновь окрепла. Кхайр никогда не чувствовал, не знал себя с такой стороны, и теперь удивлённо вздрогнул от резкого стука. Нильфгаардец приподнялся и поглядел на дверь словно на злейшего врага. Этот взгляд испытывали на себе отпетые преступники и отбросы общества, но ещё никогда - двери. В воздухе повисло напряжение, отличное от того, что было раньше. Стало холодно. Обнажённое тело чувствовало каждое дуновение ветерка из хорошо замаскированных дыр в потолке и рамах. Аэп Лион напрягся и  спустил ноги с кровати, оглядываясь в поисках штанов. Он не бросил ни единого взгляда в сторону эльфки.
-Укройся и будь готова ко всему. - он быстро натянул штаны, сбросив с себя налёт возбуждения. Не без труда. Нильфгаардец стиснул зубы и оскалился, тихо шипя при затягивании подвязок. Он натянул рубашку и бесшумно вынул меч, подняв с пола. Выдох.
Повторный стук, более настойчивый и нервирующий.
-Кто? - громким и требовательным голосом спросил Кхайр.
Молчание.
Нильфгаардец отошёл в сторону от дверного проёма и перехватил рукоять меча обоими руками. Предчувствие редко обманывало в таких случаях - вряд ли кто-то действительно был настолько нагл и настойчив, чтоб постучаться. Только ребёнок или олигофрен не понял бы что здесь происходит, но Кхайр прекрасно знал что даже полные кретины способны освоить элементарную вежливость - в конце концов, у него был такой брат.
-Кто, спрашиваю? - вопрос прозвучал громче, но от эльфки не могла скрыться дрожь в голосе. Кхайр слишком хорошо знал неизменный почерк наёмников, чтобы так просто покупаться на такой простой трюк. Они могли бы проломить дверь или выстрелить из арбалета - но кто тогда заплатит держателю помещения за ущерб? Никто не хочет незапланированных растрат при выполнении работы.
Аэп Лион кивнул Саре, дав знак подобрать кинжал. Но внезапно до его ушей донёсся тонкий, дрожащий, до боли знакомый голос:
-Э-это я, ваш земляк. Немного неловко...
Нильф опустил меч и выдохнул, исподлобья взглянув на эльфку с чувством великой досады. Он не чувствовал себя способным на эффективную оборону в таком помещении, но поднявшийся импульс гнева нужно было высвободить. Хотелось ударить кого-то от разочарования.
-Вы одни?  - раздражённо бросил лейтенант.
-Внизу люди, которые вас ищут, милсдарь, я именно по этому поводу! Откройте. Я могу... закрыть глаза.
-Кто и сколько? - Кхайр не хотел открывать. Никому. Не сейчас.
-Трое. Без оружия. Похожи на шпиков.
Кхайр нахмурился и бросил косой взгляд на окно. Наверное, это был не лучший способ бегства - за ними будет погоня, а эффектное появление запомнят гуляющие горожане. С другой стороны, это, возможно, был единственный выход. Возможно.
-Отойдите от двери.
Небрежно брошенная стёганка вновь оказалась на плечах, аэп Лион сел на комод и начал обуваться. Что бы ни ждало за дверью - скорее всего придётся покинуть это место как можно быстрее. Неудобно сражаться и бегать босиком.
-Оденься... - он замешкался, думая как её назвать. Назвать так, чтоб высказать одним нарицательным всё что она значит, в благодарность за подаренные минуты и такую красивую, невероятную себя. Перед тем как переступить порог, она должна знать что всё было не напрасно. -...госпожа aep Lion.  -его глаза глядели так по-собачьи преданно, как только могут смотреть глаза мужчины перед боем. Кхайр сиял от радости и переполнявшей его великой ответственности. Его нисколько не заботило то, насколько претенциозно прозвучало сказанное.
Вполне возможно, это одни из его последних слов. При близости смерти всё сказанное становится чище и лучше.
-Открой передо мной дверь, я выхожу первым.

Наверное, глупо было надеяться на то что в сердце Севера, в самом гадком из всех задрипанных городишек этой болотной клоаки, всё будет по-честному. Но Кхайр не разучился быть доверчивым всего за пару месяцев среди лесов и полей этой страны. Темерия - это королевство лжецов.
В лицо нильфгаардцу смотрело блестящее острие арбалетного болта.
-Простите... - к шее скулящего корчмаря прикасался чернёный металл кинжала. Кхайр понял что дело плохо, когда увидел эту сталь - не отсвечивающая, не дающая бликов. Махакамский сплав, редкая и дорогая вещь. Доступная лишь разведке и самим краснолюдам. Трое ребят в тёмно-зелёных кожаных куртках совсем не походили на карликов-бородачей. Скорее с точностью до наоборот. Они казались карикатурно долговязыми, и на тусклых лицах не росло ни щетинки. Все как один брюнеты, все как один с рыбьими, бесцветными глазами. Едва почувствовав на себе их взгляд, Кхайр понял что не выйдет отсюда живым.
Эти люди не были похожи на тех, кто плохо выполняет свою работу.
-До свидания, дорогой южный гость. - расплылся в жуткой ухмылке крайний справа, поглаживая короткий, тонкий как лист бумаги клинок с зазубринами.
Но куда страшнее кортика был звук напрягающейся тетивы.
-Блять... - Кхайр никогда не был самым ловким гвардейцем в бригаде, но в тот момент в нём проснулась грация бегемота. Вместо того чтоб пытаться увернуться или отскочить, лейтенант провёл единственный известный ему приём, спасавший его от здоровья на протяжении всей короткой и болезненной жизни. Он пошёл на таран.
Болт просвистел у Кхайр под боком, порвал штаны на поясе и оставил глубокую рваную рану, от которой аэп Лион пошатнулся и с полной готовностью налетел на Матиаса, угрожая повалить тучного земляка.
Технически, он не был земляком, но теперь для аэп Лион любой человек с того берега Ярры становился родным, соратником, братом. И к счастью, соратник его прекрасно понял.
Неловкий и тучный туссентец резким, отточенным движением заломал хилую ручонку, которая приставила к его горлу вороную сталь. Матиас дал шпику локтем в живот и тяжело лягнул стоящего позади арбалетчика пяткой в пах, отчего тот инфернально взвыл. На пути Кхайра оказался даже не успевший прийти в панику шпик с кортиком,  отводивший руку для рубящего удара по нильфгаардской туше. Зря.
Руки аэп Лиона были длиннее, и в коридоре преимущество оказалось за лонгсвордом - меч пронзил грудь темерца в нужном месте. Он даже не успел изменить выражение лица, когда сердце перестало биться. Он упал с искажённой злобой мордой, пока Кхайр летел вслед за ним на пол, всё глубже и глубже погружая клинок. Матиас дрался как разбуженный зимой медведь.
На лестнице уже были слышны шаги посетителей, и судя по всему, они были чертовски тяжёлыми парнями.
-Получай, мразь! - корчмарь дал по хребту тому, который угрожал зарезать его. Шпик упал, а его товарищ с воплем досады  поднял арбалет, намереваясь ударить Матиаса по затылку. Медленно, слишком медленно.
Тычок в переносиц настиг его быстрее, а повторный удар коленом в пах усугубил и без того острую боль, сделав её невыносимой. В коридоре теперь лежало три тело, одно из которых было трупом.
По лестнице вбежали четверо завсегдатаев - красные носы, заплатанная одежда, перебинтованные кулаки и тощие кошельки. Увидев развернувшуюся картину, они пооткрывали рты.
-Трое-Из-Ларца...
-Вызимские шавки, не повезло парню.
-Таперича Двое-Из-Ларца. Мёртвый, вон. Этот точно. Кровяки целая лужа.
Из бедра Кхайра тоже текла кровь, но не так обильно как из пронзённого насквозь темерца. Аэп Лион зажал рану и поморщился от мерзкого ощущения - такого он ещё не испытывал никогда, - упущенного прекрасного дня.
-Свяжите их. - Кхайр свистнул Матиасу. -Бинты. Бинты есть? Мне нельзя терять кровь.
Корчмарь щёлкнул пальцами, и толпа пьянчуг превратилась в организованную банду, вязавшую провинившихся и приносившую главарю всё что потребуется на блюдечке с голубой каёмочкой.
-Госпожа, выгляните из-за двери. Помогите вашему мужчине нанести жгут.
В коридоре было много крови, стонов и ругани. А ещё - убирали труп.

Наверное, она всё ещё была по-своему дикой, как и все из Дол Блатанна. Но ему ли упрекать её в этом? Кхайр безропотно убил троих прямо в коридоре таверны, и пускай у него просто не было выбора - более цивилизованной оттого ситуация не становилась. Они решили застать нильфгаардца на лежбище, словно зверя. Проблема состояла в том, что он был охотником не хуже них.
А возможно, стал и лучше любого наёмника за эти годы. Прошло почти пять лет с тех пор, как в жизни лейтенанта произошло всё самое плохое. Он испытал на себе вещи, которые любого другого давно убили бы изнутри. Хуже всего становилось от понимания - череда бед ещё не закончилась, хоть и подходит к концу.
-Я убью любого кто посмеет причинить тебе боль. - он присел на табурет в комнате, смиренно наблюдая как Сара пытается перевязать рану. Корчмарь дал отмашку людям - никакой стражи. Пока.
Туссентец вошёл в комнату и с каменным выражением лица уставился на влюблённых. Он находился в раздумьях, а южане чертовски не любят долго размышлять. Но Север заставил этого рыцаря измениться.
-Когда я служил в ордене Белой Розы, ещё до того как он скурвился... - Матиас кивнул на трупы. -Нам доводилось убивать таких. Охотиться на охотников. В конечном итоге, это и привело братьев к тому состоянию, в котором они сейчас находятся. Переняли повадки, приёмы, методы. - он всплеснул руками. -И я тоже не без греха. Плевать хотел на рыцарский кодекс, который покрывает убийц. Предпочитаю им общество пьянчуг, воров, негодяев и другого отребья. Так гораздо чище.
Сариэль методично перевязывала рану на ноге любимого, а он неотрывно смотрел на игру эмоций, овладевших Матиасом. Его тёзка однажды очень сильно насолил лейтенанту, но теперь совершенно иной случай. Может быть, этот туссентец окажется более сговорчивым. А может, нет.
-...сэр Матиас, вы можете поклясться цаплей, что укроете мою возлюбленную, пока я буду в отлучке? - нильфгаардец встретил улыбку. -Заключим договор. По старому обычаю рыцарства я достану для вас то, что вы попросите - деньги, человека, имущество, а вы взамен укроете у себя мою семью. - Кхайр  взял Сару за руку, нежным прикосновением давая знать что понимает на какой риск идёт.
-Такая доверчивость от нильфгаардца к другому южанину на Севере? - Матиас весело хохотнул. -Я носил герб Белой Розы ещё в бытность зелёным юношей. Одним из первых нанёс их на щит. И ни один из моих товарищей не окончил жизнь по-рыцарски, достойно. Все рано или поздно пускали во грехи. Мой, например, алчность. Меня прежде всего интересуют деньги, а не люди и их...
-Более несусветной чуши я в жизни не слышал. - Кхайр строго взглянул на туссентца, его голос ожесточился. -Оставшийся на Севере южанин, защищающий нас. - он обвёл пальцем комнату. -Нас, за чью голову назначена награда. Наверняка. Уверен что за каждого по триста оренов или вроде того. Что-то мне подсказывает, будто вы ещё лелеете надежду искупить грехи. Так почему бы и не укрыть нас на некоторое время? Я отправлюсь на запад, за лечением своей болезни. Сариэль останется у вас.
Матиас задумчиво поглядел в потолок и тяжело вздохнул, встав на носки. Он находился в тяжёлых раздумьях, которые находят на каждого человека всего лишь пару раз в жизни. Выбор определяет его судьбу навсегда.
Туссентский рыцарь выбрал.
-Вы получите укрытие на некоторое время. Кров, еда, питьё. Деньги вперёд. Молчание - золото. Рискну головой ради монет. - он растянул губы в улыбке. -Можете  не говорить что ищущие вас люди могут заплатить больше. Это дело старой вражды.
Кхайр аэп Лион понял что приобрёл самого полезного союзника на этом пути.

Любовь - это прекрасная игра, которая должна придать жизни сладость, отдалить от ежедневной грязи, крови и трудового пота. Игра должна внушить влюблённым, что их быт не так ужасен, если они есть друг у друга. Что, если удалиться от уличной грубости, то можно сделать свою жизнь прекрасной, достойной высокого идеала. Но игры рано или поздно надоедают. Влюблённые возвращаются в обычное состояние, отбросив надоевшую нежность. Нет, они не перестают любить друг друга, но любят уже не так, как раньше. Их чувства становятся тихими, кроткими и обыденными - и многие этого не выносят, не желая избавляться от иллюзии прекрасной жизни.
Кхайр аэп Лион был одним из тех, кто не вынес бы крушения своего воздушного замка. Ни грубость и грязь фронта, ни убожество повседневности, ни бесчувственность людей - ничто не смогло сокрушить в нём веру в то, что рыцарь призван защищать слабых и нести тяжёлую ношу клятвы. Рыцарь должен быть примером для всех. Без страха и упрёка.
А она упрекнула его.
-Выйдите. - голос лейтенанта не дрогнул, когда по её щекам покатились слёзы. Он потупил взор, чувствуя как плотно перевязанная нога ноет после болевого шока. От напускной гордости не осталось и следа.
Он был пристыжен.
-Молчу. - Матиас любезно улыбнулся и сделал шаг назад. Дверь захлопнулась. Они остались наедине вновь, отрезанные от луж крови в коридоре, следов насилия и грубости. Они вновь могли  быть искренними, хотя бы ненадолго.
-Я не хочу чтоб ты видела как я ложусь на операционный стол. Не хочу чтоб видела меня жалким и обессиленным. - Кхайр легко прикоснулся к руке эльфки, думая о том, как может облегчить её горе. Расставание должно было быть не таким, не при таких обстоятельствах. Здесь не должно было быть луж крови, трупов, ранений и вообще... не должно было быть чужих. Только они вдвоём.
-Не плачь, иначе зарыдаю и я. Мне нельзя плакать, я шесть раз бывал в окружении и... - он робко улыбнулся, но тут же спрятал улыбку. -Не надо. Мы оба не знали что приведём хвост. Надо скрыться, уйти тихо. Твои сородичи наверняка есть в городе, я пообещаю им награду за укрытие. А зимой мы встретимся вновь, и я не буду так... я буду другим. - нельзя было мямлить, лепетать перед ней, как делают иные юные кавалеры. Кхайр подходил к порогу тридцати, хоть и выглядел совсем не на свой возраст. Он давно пытался себя уверить, что имеет дело не с девчонкой, а женщиной, пережившей две, а может и три его жизни. Она была мудрее, опытнее, хитрее.
Но всё же так и не стала такой же чёрствой, как он.
-Пожалуйста, обними меня. Я не хочу расставаться. - нильфгаардец призывно посмотрел на неё снизу вверх и встал, игнорируя боль от ранения. Они вновь обняли друг друга - уже прохладнее чем в первый раз, но разве это повод злиться друг на друга?
-Я клянусь что буду твоим, всегда. Может, я надоем тебе, когда стану беспомощным стариком, а ты останешься такой же красивой и молодой, но я ни за что не обижусь на тебя за это. - объятия всё же согревали. Ритм сердца выравнивался в такт дыханию возлюбленной. Сариэль была другой, и в иной раз лейтенант ни за что не сошёлся бы с бродячей сеидхе, но... это Север, и здесь чертовски холодно.
А закон только один, и имя ему - талионов принцип.
-Я тебя люблю. Я ещё ни с кем так не целовался. - он прижал её ближе и улыбнулся. Она ведь всё равно не поверит.
Игра продолжалась, а значит от мира всё ещё можно было ненадолго сбежать.

Он не думал что вновь испытает волнение, когда её бёдра окажутся слишком близко.
Её улыбка не могла оставить равнодушным. Ответная улыбка коснулась губ лейтенанта прежде, чем ласковые прикосновения заставили прикрыть глаза и встретить поцелуй. Её губы нежнее чем в прошлый раз, кожа мягче, тело - податливее. Хотелось повторить всё что было в постели, но Кхайр аэп Лион не мог позволить себе такую роскошь. Даже чувствуя тёплую, желающую его плоть рядом. Рана давала о себе знать.
-Тише, тише... - он почувствовал как что-то капнуло на грудь. Стало обжигающе стыдно. -Ты же не хочешь чтоб я жил меньше чем мотылёк? Мне хочется задержаться на этом свете подольше, и если на Севере из меня смогут забрать весь яд, то я буду с тобой дольше. Стану лучше. И тогда мы будем счастливы до конца. Днём и ночью. - поцелуй коснулся обиженной переносицы. -Ты ведь уже взрослая девочка, намного старше и умнее меня. Давай уйдём отсюда, пока за этими трупами... - он хмуро посмотрел на дверь, прикусив губу. -Проклятье. Мне будет тяжело. Тяжело устоять. -уставшие руки прижали её к себе. Ближе. Так, чтоб биение её сердца вновь вошло в так с его. Кхайр чувствовал напряжение, природу которого он до сих пор не понял.
-Положись на меня. Ведь... Ну... - он не решался сказать то, что должен был. Такое говорят не после того как убили нескольких наёмных убийц, только что еле отойдя от первого раза. Кхайр чувствовал что потеет не только из-за того что убил троих. Он чертовски волновался. Он никогда не говорил такого.
Он не мечтал что скажет.
-...когда я вернусь, то тебя ждёт нечто большее. Ты же перейдёшь со мной Ярру? Ты... - он прикрыл глаза, думая о том что происходящее больше похоже на идиотскую сказку для маленьких девочек-дворянок. Но чёрт побери, даже там всё было не настолько радужно.
Мир жесток, и живые стоят на костях тех, кого они убили, а ещё ниже лежат кости жертв убитых. И так дальше, до первого человека. Неужели она согласится? Неужели...
-...станешь моей женой?
Слишком много пауз, задушенный и хриплый голос раненого солдата. Только теперь аэп Лион схватился за рану, понимая что вскоре приступ даст о себе знать. Сердце бешено колотилось, раскачивая ядовитую жидкость по венам. Чем больше волнений - тем больше повода беспокоиться за свою жизнь. Ему было противопоказано волноваться, как больному старику или жеманной девице, пережившей лишний шок. Отвратительное положение, в которое не должен попадать солдат.
Благородный не должен сгибать спину и давать другим помыкать собою. Особенно женщине.
Объятия нильфгаардца стали слабее, дав Саре выскользнуть из рук. Кхайр перестал чувствовать биение её сердца и посмотрел куда-то в сторону, боясь увидеть выражение её лица.
Она счастлива? Удивлена? Боится?
Может быть, она злится?
Великое Солнце, двунадесять святых, благословенная броня гузна императора Торреса, да святится его блаженное имя!
Хотелось зажмурить, но лейтенант обязан встречать опасность лицом к лицу.
Кхайр смерил любимую строгим взглядом стальных глаз и встал навытяжку, сохраняя до смешного серьёзный вид. По-другому он попросту не умел.
-Кхм. М?

Было бы глупо говорить что слова ранят ничем не хуже меча. Но правда состояла в том, что даже после ранений, в храме Мелитэле Кхайр не чувствовал себя так дурно. Его худшие опасения в который раз подтвердились.
Он совершил глупость, и перед тем как её совершить понимал чем это чревато.
Мерзкий холод охватил сердце, лёгкие, горло, затылок. В глазах помутнело. Это не были слёзы, с лейтенантом случилось нечто хуже. Ещё ничего толком не поняв, нильфгаардец испытал первый шок от простых слов, сказанных в искреннем порыве гнева.
Этот череп не сокрушил удар геммерского клевца, глаза выдерживали свет южного солнца в зените, тело нильфгаардца выдерживало ужасные раны, травмы и отравления. Кхайр смирялся с жестокостью улиц и мерзостью полевой жизни. Но дал слабину, едва ему отказали.
-Сара... - механически тихо отчеканили побледневшие губы, когда она отвернулась. Он не мог ей перечить, потому что помнил её. Помнил руки и лицо служанки, смотревшей на него испуганными глазами в Туссенте. Эта женщина была свидетельницей его главного позора, и теперь стала причиной ещё одного. Сариэль знала его лучше, чем он её, потому что видела полутруп в позорной позе слабости там, в проклятом замке среди гор Амелл.
И всё равно полюбила? За что?
Лейтенант аэп Лион был обесчещен.
-Стой... - он попытался встать со стула, не поскользнувшись, но чуть не упал, услышав громкий хлопок. Упавшая книга. Предмет роскоши, который оставили здесь скорее для красоты, чем для чтения - ведь навряд ли в номере для новобрачных кому-то было дело до написанного. Шкаф за спиной аэп Лиона вздрогнул и начал медленно, покачиваясь отходить в сторону.
-О, прошу прощения. - раздался загробный голос из темноты, отдавшийся внутри гулким эхом колодца. -Я, кажется, вновь застал вас в эпизод драмы. - Матиас вышел из темноты потайного хода и отряхнул пыльные руки, убрал паутину с плеча и постучал сапогом по шкафу. -Вы слишком рано ссоритесь. Парочка трупов - не помеха любви, в конце концов. Я был женат восемь раз, к примеру, и ни разу не разведён.
Кхайр подобрал меч с пола и строго взглянул на трактирщика. До сих пор улыбавшийся, он мигом приобрёл серьёзный вид под взглядом нильфгаардца. Кхайр был похож на готовую к броску росомаху, которую охотник застал в давно обжитом логове.
-Не вклинивайте идиотские шутки в такой разговор...
-...иначе снова прольётся кровь? По-настоящему способные убийцы так не угрожают. Ты даже не сможешь ударить меня за столь беспардонное вмешательство, потому что: Primo - это нарушение правил гостеприимства, secundo - ты мне обязан. Поэтому я даже осмелюсь порекомендовать вам обоим узнать друг друга получше и на время отпустить. Без обиды, но с обещанием. Вы ведь не хотите провести жизнь в восьми несчастливых браках? Я тоже думаю что не хотите, поэтому утрите, чёрт побери, сопли, потому что вы слишком много требуете от себя и друг от друга. Я закончил! - туссентец отряхнул рукав и поджал толстые губы с важным и подобающим возрасту и опыту видом. Кхайр передумал доставать меч из ножен и потупил взгляд.
-Подслушивать - это низко. - он подобрал кольчугу, намереваясь собираться в путь.
-В общем-то я слышал только последние слова молодой госпожи. Всего лишь сделал вывод из краем уха услышанного, такова моя профессия. Кхм. Хорошо что я успел запереть вашу дверь.
Это было похоже на фарс. Север подбрасывал нильфгаардцу самые невероятные сюрпризы, испытывая на прочность. Но всего из-за одной обиды он едва не сломался.
-Выйдите.
-Ни за что. Ни за что, пока вы не простите друг друга. Потому что на это есть веские причины, чёрт побери. Ваши чувства оплачены кровью, за них заплатили жизнью и здоровьем, нервами и внушительными средствами. Вы как кость в горле у ублюдков этой страны! Это потрясающе. - Матиас развёл руками. -Ладно, я отвернусь и заткну уши. Сможете скрыться через проход, назовите любому корчмарю или трактирщику слово "Raelaen", и вас приютят. На время...
Это не было лучшим исходом. Кхайр аэп Лион никогда не переживал за столь короткое время сразу радость, удовольствие, боль и гнев, грусть и разочарование. И надежду. Никто ещё не дарил ему столько всего и сразу.
Он посмотрел на эльфку и встал, бросив кольчугу на пол.
-Давай познакомимся снова. Меня зовут Кхайр.