После недолгого и не очень сытного обеда, новообращенный волколак и обратившая его волколачка, выдвинулись в обозначенный ими путь к графскому поместью. Покинув дом и бросив на тот последний и… казалось даже воодушевленный (грядущими переменами в нем, вестимо), взгляд, Вириенна поймала себя на мысли, что все еще думает о последних словах Сейдомара аэп Роэльса, сказанных ей до их нехитрого завтрака. «Хм. «Интересная точка зрения», говоришь? Какой занятный ответ. Однако же, мы не пустились в спор и это начинает меня несказанно радовать. Мне непросто с тобой общаться, разница менталитетов, аристократический снобизм и языковые сложности… Порой мне кажется, что непосильна та задача сделать из тебя что-то похожее на меня, которую я так наскоро посчитала выходом и схватила. Но с другой стороны, почему нет? Разве сложности не делают процесс интереснее?»
С другой стороны она внезапно поняла и другую сторону вопроса, против корой, как оказалось, ничего не имела. Скорее всего, через какое-то время ее не станет так или иначе. Но ее теории, практические выводы, можно сказать даже наследие, вполне может продолжить жить и, возможно, помочь потом еще кому-нибудь. Причин сидеть на знаниях, подобно собаке на сене, и унести их в могилу у Вириенны не оказалось. И это ее удивило, а так же напомнило о некогда встреченной в Мариборе вампирше и том странном диалоге, после которого волколачка решила попробовать вести записи, которые, ей хотелось думать, пригодятся Ильгарду, если она сможет того вернуть.
И вот, они вдвоем пересекли иллюзорную преграду, ставшую уже чем-то привычным, казалось, даже для графа, и оказались в темноте пещеры. Только тогда Вириенна вновь вернулась к тому, о чем думала.
- Слушай, относительно того, что ты сказал мне только недавно…
Эхо шагов в каменном мешке перебивалось лишь завываниями ветра снаружи. Сегодня было не только морозно, но еще и ветра неприятно холодили кожу, особенно на высоте. Внизу, там было уж изрядно теплее.
- Это «не интересная точка зрения», а мой способ справиться с собой. Коротко и емко: не наступать себе на хвост там, где это не нужно и не причиняет жертв. По-моему, то чем мы только что занимались, имеет даже ряд определенных выгод, не говоря уже об удовольствии. Хмх. Как я уже сказала, от лишений сила воли и желание жить в неких, даже собой очерченных, рамках уменьшаются, и я не думаю, что уникальна в этом роде. Чем меньше соблазнов невоплощенных, или не сублимированных во что-то иное, тем ближе ты к краю. Ильгард вот, например… То есть, тот чародей, о котором я говорила, что жил здесь, периодически заставлял меня охотиться. На чудовищ, разбирая их после на ингредиенты в работу, на зверье… Это помогало с инстинктом хищника и желанием убивать. Поначалу это было из-под палки, конечно, потому что мне в принципе не нравится когда мой помыкают, затем я начала представлять на месте жертвы его, а потом мне это понравилось и без того. В детстве, когда я помню себя человеком, меня тоже увлекало это ремесло. Пока я не начала изучать алхимию.
Темнота была не кромешной, а потому глаза успешно рассеивали ее. В сторону от известного графу прохода вело еще несколько ответвлений, про которые бестия никогда не рассказывала.
Вириенна же и нынче вела по пути известному. Затем она вздохнула, явно чем-то озадачившись и решив свою дилемму.
- То есть, я советовала бы тебе тоже найти какие-то занятия, куда можно направить то, чего требует твоя суть.
И все-таки, она была готова на большее, чем просто совет. В кои-то веки она готова была давать ответы.

Вириенна не боялась сказать лишнего. Страхи не взыграли в ней потому что она не считала графа опасным себе, теперь они должны были быть за одно. На имени мага она запнулась потому что не считала, что это полезная хоть в чем-либо информация. «Доверяешь ли ты мне? Веришь? Это не важно, ты ощутил то, что я тебе нужна. Я надеюсь, что день ото дня, ты сам будешь лишь укрепляться в этом понимании. Доверие – роскошь. Но мне не интересно делать что-либо тебе во вред». – Подумалось ей, и ей хотелось верить, что это ответ на ее внутренний вопрос. «Нас сдерживает необходимость. Полезность. Не глупи и все будет хорошо». – Как бы хотелось, чтобы это действительно запечатлелось в уме графа. Чтобы те слова и понимания, возникшие у него в момент обращения, сыграли свою роль и позже. По крайней мере, до тех пор, пока она сама не осуществит задуманное собой и не покинет эти земли, добившись искомого.
- Хорошо, если понимаешь. – Отозвалась она, поддерживая беседу, но та очень быстро свернула куда-то не туда.
«…Душила певчих птичек?!» - Она моргнула, сначала не понимая иронии, но потом уже окончательно вынырнула из своих раздумий и сфокусировалась слухом на србеседнике. Тот продолжал говорить, иронизировать и… обозначил, что заметил то, чего раньше не замечал. Вопрос, казалось бы ничего не значащий, заставил ее вздрогнуть. Раньше и правда граф был менее наблюдателен. Сейчас же видел что-то новое и требовал ответов.
«Ну ладно, хорошо. Я отвечу».
- Так и быть. Я задолжала тебе этот ответ уже давно. – Вторила она своим мыслям, продолжая их. – Идем.
Вириенна коснулась его руки и повела нильфгаардца за собой, вместо выхода из пещеры, увлекая его в неизведанное ранее ответвление. Одно из двух. Там было не светлее и мрак не рассеивался. Ее рука настойчиво вела за собой спутника. Другая рука сняла привычным жестом с кольца на стене факел и огниво. Лишь когда они исчезли в проходе, воколачка отпустила руку графа и занялась факелом. Темнота даже для волколачьего зрения становилась слишком густой.
- Такие… это какие? – Вдруг отозвалась она, вспоминая ту шутливую издевку от мужчины по поводу ее детских увлечений и северян в целом. – Такие теплые? Красивые? Умные? Таинственные?
Ухмылка. Пусть и шла она по коридору пещеры, что сужался постепенно и начал уходить вниз, но интонация голоса подхватила было утраченную интонацию. Впрочем, изящно нарываться на комплименты или заниматься самохвальством она перестала. Факел зажегся, вещи убраны в карман, а свободная рука снова нашла руку, просовывая тонкие белые пальцы между чужими.
Светлая кожа Вириенны напоминала призрака или вампира из поверий, по крайней мере на фоне смуглых южан. Невольно на ум могли прийти истории этих мест о духе горы, ходившие среди кметов, будто слухи. Но ничего, кроме баек, даже не сказок. То ли дух, то ли призрак, то ли вампир… о них вспомнили, когда стали исчезать люди. Возможно, это было не такой уж неправдой и выдумкой.
- У меня не было нянюшек. Но пинать я могла брата. – Ухмылка растянулась сильнее. – Коварный вопрос. Если я скажу, что такая одна, это будет неправда. В целом же, северяне… разные. Такие же, как вы. Глупые, смелые, добрые, богатые, жадные, мудрые, хитрые, слабые, гордые или забитые, милосердные или жестокие, образованные или нет. Не важно. Люди… Они в целом такие, где бы не родились.
Она знала дорогу, прикрыла на мгновение веки не зная стоит ли продолжать. Это было уже внезапной откровенностью, то, что она собиралась сказать.
- Они не моя стая. Это звучит, как заученная нильфгаардцами фраза, о том, что мол де они варвары, а те – нет, но я говорю о ином. Между нами есть определенное родство… интеллект, внешний облик, детство которое я помню. Но правильнее меня будет сравнивать с вампирами, гулями или грифоном. Тебя обманывает облик. Обманет и память о себе. Когда-нибудь и ты к этому придешь.
Пещера уже давно стала влажной. Послышался стук капель, стены перестали быть гладкими, будто разрытыми, напоминая теперь природные своды пещеры.
- Несмотря на сходство, я ощущаю среди них себя чужой. Волком в овечьей шкуре, бродящим по отаре. Тебе незнакомо это ощущение. – Она крепче сжала его руку, а затем повернулась. За ее спиной начинался крутой спуск и виднелась черная гладь. Звук капель стал отчетливее и запахло водой. – Пока не знакомо. Это придет. Рано или поздно. Мы другие и там не наше место.
За ее спиной было небольшое черное озерцо с каменным сводом. Никаких ручьев, полная темнота, горная порода вокруг, сталактиты и сталагмиты. Естественный ступенчатый спуск.
- И люди чуят то же самое. Боятся, понимая, что они – добыча, а не верх пищевой цепи. Люди, узнав кто я такая, пока еще тянулась к ним, чтобы не быть одна, не понимая своего места в мире. Они видели лишь зверя, кровь, опасность для себя. Они провожали меня вилами, огнем и проклятиями в спину, сожалея что не смогли зарубить на месте. И так, пока я это не поняла.
Отдавалась в ее интонации еле уловимая горечь неприятных воспоминаний. То ли людей она не то, чтобы любила, то ли было что-то еще. Это что-то срывалось за сарказмом. Но оборотень не останавливалась, поведав свою смешно-грустную историю. Вириенна повернулась и кивнула на спуск, спрыгивая с места на каменный уступ. Здесь было тихо, как в склепе. Тишину этого места вообще нарушал только звук шагов пришедших сюда нелюдей.
- Мы пришли. Ты как-то спрашивал меня, почему именно здесь. Я задолжала ответ. Так смотри.
Спрыгнув с последней третьей ступени она показала факелом в сторону воды.

«Что я слышу. Опасения? Полно вам, граф. Поверьте, в то время, как это с вами случиться, думать вы будете иначе. Этот голос человеческого, сбитость с толку от перемен в жизни, все это пройдет».
Вириенна сделала несколько шагов к воде. С огнем в руках глаза волколака улавливали окружающий пейзаж так, будто темноты в пещере не существовало. Оборотень обвела взглядом озеро и его неподвижную гладь.
- Верно я должна извиниться за смятение, что внесла в твои мысли.
Вириенна повернулась к графу сначала просто развернувшись вполоборота, а затем и вовсе встав спиной к предмету их изысканий.
- Для меня, похоже, время течет иначе, чем для мужчины в твоем возрасте, несмотря на остроту ушей и эльфскую кровь в жилах. - В очередной раз Вириенна обратила свое внимание на сказанное, все еще ощущая, что не привыкла к озвученному нюансу. Однако, это никак не сказывалось на том, что она говорила и как себя вела. Ее внутрнние сомнения - это исключительно ее сомнения и к делу никак не относились. - Все-таки, я не права, начиная отделять тебя от людей и судить по своим меркам. Моя оплошность, я это принимаю. Я говорила о том что будет, будет когда-нибудь, когда ты сам это осознаешь. У тебя впереди путь, об опасностях которого я предупреждаю. Скорость его прохождения зависит от тебя. Ты волен жить свою жизнь так, как считаешь необходимым, и вряд ли кто-то в силах отнять у тебя это право, если ты сам его не отдашь. Хочешь играть в человека – играй. Я помогу тебе, если необходимо, как и обещала согласно нашему договору. Просто когда-нибудь, Сейдомар, ты проснешься с осознанием того, что давно уже другой, наконец приняв себя полностью и перестав хвататься за то, чего нет. Но к этому осознанию еще нужно прийти, а путь извилист и опасен, да вывести может совсем не туда. Я, к сожалению, подобно звездам могу лишь показать верное направление.
Вириенна  вновь повернулась с факелом в руке к воде и подошла к самой кромке черной глади, увидев свое отражение там, как в зеркале. Пришло время ответить и на второй вопрос, не заставляя мужчину ждать.
- Что же до озера, то да. Именно оно является целью нашей прогулки и причиной того, почему выбрано было именно это место когда-то. Оно существовало здесь давно. Когда-то, довольно длительное время назад, - вспоминала она слова чародея, который был ее прежним хозяином и покровителем, - бытовало мнение, что в этих горах много золота, и начались раскопки. Сначала искать стали здесь, так и появился этот проход. Место было не правильным или кто-то очень хотел, чтобы начали отсюда… В конце концов, шахту забросили, став разрабатывать другое место, то самое что сейчас кишит гулями и давно уж истощилось. От найденного же озера было мало толка для казны. Зато много толка оказалось для чародеев.
Волчица присела на корточки и коснулась воды, пуская от прикосновения рябь по воде, исказившую черты лица и отражающийся свод пещеры.
- Это – источник мертвой воды. Здесь ничто не живет, я не знаю как оно глубоко, этого не разглядеть, как и его тайн и того, что скрывают за собой на дне эти воды. Это место всегда будет привлекать магов, оно наполнено магией. Там, где я живу, в высоте в горах – место силы, образованное воздушной стихией. Для чародеев это неплохое подспорье и лакомый кусок. Поэтому его начали обживать. Здесь было бы хорошо построить башню, но отчего-то так далеко дело не зашло и место это оказалось забыто. Полагаю, хозяева его менялись быстро, возможно даже делали что-то опасное. В пещерах на подступах поселились чудовищные твари, место было нехорошее, проклятое, но спокойное из-за слухов. Мой чародей как раз искал себе нечто подобное. От проклятия избавился, получил плату от предшествующих тебе хозяев, но не ушел. Магическая иллюзия опечатала нужную дверь, дурная слава этого места и его практическая бесполезность для людей держали местных подальше. Люди до сих пор верят в каких-то духов и чертовщину.
Ей явственно было забавно и в голосе ее слышалось снисхождение. Впрочем, кметы были не настолько уж не правы, Вириенна действительно подходила под понятие «чертовщина». Но она умело сгущала краски и пользовалась обстоятельствами, ловко приукрашивая и дорисовывая более простые вещи, такие как она и ее истинная суть. Что ж, был у нее подобный талант и этого не отнять. Порой слова могут оказаться действеннее силы.
Посмотрев на мокрые пальцы мгновение, волколачка снова встала, закончив свой рассказ. Затем направилась к новообращенному волколаку, подходя ближе.
- Некоторые из кметов, считают меня ведьмой, встречая в лесу. Боятся и тянутся, если правильно сыграть.
В подтверждение своих слов она, стоя напротив, провела по его губам влажными пальцами, словно призывала молчать, а затем опустила руку на грудь мужчины скользнула ею к животу, обходя любовника кругом и исчезая за спиной. Но только для того, чтобы сесть на каменную ступень.
- Ты удовлетворен? - Вдруг спросила она.

Казалось, рассказ не произвел большого впечатления на того, для кого он предназначался. Это немного укололо самолюбие бестии, но лишь самую малость. Глубокого горя по этому поводу Вириенна испытать и не могла, просто они так долго ходили вокруг да около, что знания эти показались графу не вожделенными, а обманным путем заведомо выше оцененными. «Разочаровываться всегда неприятно, что ж, понимаю». – Мысленно выдавила она, наблюдая за графом. Почему-то ей показалось, что он разочаровался и предвкушения в нем было куда больше, чем радости наслаждения от добытого ответа. Он даже не сразу сообразил о чем она его вопрошала.
Оставалось устыдиться. Молча, чтобы никто этого не видел. Игра оказалась не такой сладкой, как грозилась выйти.
- Ответом. – Пожала она плечами. – Вдруг остались какие-нибудь неясности.
Что ж «сказка» как он ее назвал, отзвучала. Вириенне оставалось гадать причину этой внезапной суровости, потому что до того, казалось, разговор шел неплохо. Она попыталась поймать взглядом чужой взор и попытаться что-то понять о том, что происходит. Вопроса прямого об этом она бы не задала по многим причинам.
- Хорошо. – Она ощутила себя вдруг словно обнажившаяся девица, посвятившая в таинства свои, - в ее случае даже большего чего-то, чем то, что скрыто под одеждой, ее прошлого, - кого-то, кто вызвал у нее это желание, но оказавшейся холодно отвергнутой. Слишком странной показалась ей эта сцена, заставляющей задуматься где же она свернула не туда и все испортила. В отличие от нагой девы, здесь второго шанса, дав рассмотреть поближе и потрогать, было не получить. Пришлось так и остаться со своими мыслями, запоминая произошедшее, дабы проанализировать после. А вдруг, сбрось она все покровы своей таинственности, Сейдомар еще что-нибудь удумает? Или, чего доброго, она станет ему не любопытной? Вдруг он утолит свою жажду все о ней знать и просто избавится?
- Будь по-твоему. – Потвердила она и встала, зашевелившись, а после полезла наверх. – Не стоило отвлекаться и идти сюда. Как бы то ни было, эти сказки – то, что я знаю об этом месте, тебе нужно было их услышать.
«…То, что напоминает о нем. Когда-то он самодовольно стоял там, у воды, а я сидела здесь, вот точно так же не желая слушать о чужих успехах. Казалось, это не важно. А теперь напоминает мне о том, что даже тогда, со всем моим сарказмом, было хорошо. Может, мне это место было нужнее, чем тебе?»
Так недалеко было и до помыслов, что одна идти сюда она не хотела. Но они были не правдивы, потому, что если и было что-то такое, то вне ее осознанных стремлений.
Вириенна подала руку, стоя на самом верху, чтобы спутнику было удобнее забраться. Потрескивал и колыхался огонь факела, ощутив слабый ветерок от выхода из пещеры. Волколачка последний раз окинула голубым взором это место, провожая из своего сознания всех призраков прошлого, что оно породило. Где-то внутри что-то сдвинулось и подтаяло, но в конечном итоге снова замерзло, как и должно было, канув в мерзлую пустоту ее сути, которая делала ее сильнее.
Говорить что-либо не было смысла, поэтому исчезла в проходе она молча, позволяя следовать за собой.

На самом деле волколачка просто ощутила себя не оправдавшей ожиданий и в этом выл весь ее секрет, которым не сумел проникнуться граф. Именно потому она поспешила поскорее исполнить то, что он просил и отвести его туда, куда он ее торопил. Вириенна полагала, что мужчине нет резона говорить столь же запутанно, сколь женщине, когда она из кокетства или еще каких-либо убеждений говорит «нет» вместо желанного «да». У бестии создалось ощущение того, что граф не впечатлился увиденным, и оно его нисколько не заняло, а потому это чувство заставило волколачку искать иные пути своей реабилитации в его глазах, чтобы сгладить образовавшуюся, как ей ощущалось, неловкость. Именно поэтому она не стала тянуть время, рискуя спровоцировать уже не скуку, а раздражение. Получалось, что все было проще, чем казалось со стороны. И, вместе с тем, для самой Вириенны это «все» оказалось непредвиденно запутанным. За своими заботами она упускала главное, а именно то, чего ей стоило бы остерегаться: Сейдомар аэп Роэльс, несмотря на дурной нрав, пришелся ей по вкусу и она не успела заметить, как вопрос его впечатления стал ее заботить чуть больше, нежели должен был беспокоить участника некой сделки, стремящегося создать удобоваримую атмосферу в случившемся тандеме. Конечно же, волколачка оправдывала все это для себя обозначенной выше тривиальной необходимостью приятного сосуществования, но она же, эта необходимость, на самом деле совершенно не требовала расстраиваться по поводу легкого разочарования графа и стремиться исправлять досадное упущение.
Впрочем, и протянутую руку ее отвергли так же, сбивая волчицу с толка. И, ей богу, Вириенна, за прозвучавшие при этом из уст графа слова, другого бы столкнула вниз, не слишком заботясь об оставленных впечатлениях и не став ждать пока тот встанет да заберется обратно; но ощущая за собой легкую вину, волколачка переборола это недовольное желание, бросив на мужчину лишь красноречиво излагавший намерения взгляд. Однако, она ничего не сделала, даже не произнесла. Просто вдруг бестией была продемонстрирована несвойственная покорность, если так посмотреть, пусть даже вполне объяснимая нежеланием усугубить не совсем понятную ей ситуацию. «Понять не могу, он меня слабой назвал, или решил проявить некую куртуазную тактичность, видя во мне женщину? Но в любом случае… сколь бы любопытным не казался второй вариант, прозвучало это так, будто считает он меня существом ему не равным, что не может быть приятным». – Подумала она, молча следуя по ходу пещеры вверх, к привычному выходу в шахты. В это время Вириенна ушла в свои мысли, откровенно говоря желая обдумать происходящее и прийти к каким-то своим выводам, но удалось ей пробыть в подобном состоянии недолго. Мужчина прервал ее, все-таки заговорив с ней. При том удивил ее своей речью. Удивителен был словно бы осторожный тон его речи. Возможно ли, что ее недовольный взгляд все таки достиг своего? Сейдомар аэп Роэльс не только снизошел до примирительных объяснений, но и изволил учесть ее пожелания о том, стоит ли затевать задуманный им разговор, о каких-то дополнительных моментах или делах.
- Только что вы, граф, вроде бы расстроились, не найдя в нем ничего познавательного. – Ответила волчица. – Я озадачена. Но если все так, то звучит это уже лучше. А еще я помню о времени и не собираюсь вести вас во второй ход. Тем более, что показывать там нечего. Дорога же до дома вам известна, возможно мы даже управимся до темноты. Это мне потом идти с лошадью через лес, так что видно будет что там с этим разговором. Возможно, его лучше будет оставить напотом. Однако, вопрос о том, чего ты хочешь и что за это собираешься предложить, мне любопытен. Да и я не против выгодного сотрудничества. – Произнесла Вириенна, размышляя над словами своего спутника.

- Я, скорее, за животное переживаю больше, чем за себя. Это вопрос не страха, а удобства, не обманывай сам себя.
Волколачка едва не фыркнула. Эта шутка ее явно не обрадовала, очевидно добавив красок к предыдущей и подводя обе их к одному знаменателю. Вместе с тем, Вириенна довольно поздно осознала, что тем самым, позволив эмоциям сыграть на настрое больше, чем стоило бы, дала мужчине лишь лишние карты в руки, словно бы подтверждающие то, что он уже сказал в их… довольно толстой, как оказалось, намеками игре. Оба они понимали к чему все идет. «Интересно же, это ты задумался о том, что я на что-то намекаю, или же решил воспользоваться случаем и не ночевать один? Или, может быть, все это вместе? Полно, все прозвучавшие слова – чушь, если только не имелось под «благодарен вам за сделанное для меня и моей семьи» нечто особенное, намекающее на определенные события и как раз обратные сказанному хлопоты, что, в свою очередь, призвано было лишь обозначить, что благодарной быть надлежит мне. Это был бы весьма интересный ход. Тогда последующее можно считать уже не любезным предложением. В лучшем случае - напоминанием что к чему. Ловко, ловко». Граф не видел ее лица, но на нем нарисовалась ухмылка, пусть и еле заметная. Вириенна любила такие игры. Можно сказать, ей их ладе отчаянно не хватало и, возможно, она приписывала происходившим событиям и словам куда больше смысла, чем должна была бы. Волколачка вполне могла просто желать размять ум, и даже допускала это обстоятельство в глубине своих соображений. Но, ведь, при отсутствии источника желаемого и после приятных мнут близости, разве грешно выдумывать и подрисовывать, то, чего возможно и нет? «И не специально ли ты вывел меня из себя и довел до моего ответа, чтобы оставить без очевидного пути к отступлению и отказу? Зачем же еще было давить на больное? Было ли это бессмысленным? Не для того ли сделано, чтобы я нашла чем это отрицать? Ловко, если так. Неужто делаешь успехи в изучении моего нрава и пытаешься манипулировать бессознательными вещами?» Пожалуй, смотри сейчас она графу в глаза и смакуй в уме подобные возможности, взгляд бы ее смягчился. Это объяснение ей нравилось. Все больше новых красок добавлялось к портрету этого мужчины в уме бестии, при том уже все более интересных, удовлетворяющих ее эстетический вкус, а не раздражающих его. Вириенна хотела бы спросить прямо, но не стала портить игру. Толку с того, что она получит угрюмое «нет»? Или же «нет» иного рода, то ли из желания соответствовать ее помыслам, то ли соответствия его помыслам в действительности. Главным было то, что погоды ответ, каким бы он ни был, не делал, а лишь мог бы развеять интересное настроение. Так же, порой, предвкушения, догадки и полутени доставляли куда больше удовольствия, чем голая правда.
- Однако. Мои заслуги в твоих глазах… - А, с другой стороны, неужели он действительно считал, что они есть, эти заслуги? Какие такие заслуги он ей вменял, да хотя бы относительно его семьи? И с этими вопросами ее сомнения казались волколачке все менее надуманными. - …как бы сказать… - «А впрочем, не стоило вообще открывать рот. Если я сейчас скажу «переоценены», то у него будут повод и основания считать мою помощь само собой разумеющейся и я сама ее обесценю. Ох, проклятье. Хотя…» - …уже будут вознаграждены. Ты позаботился об Эрвине. Сегодня я вернусь с ним обратно и получу обещанное.
«Хах…»
Однако, почуяв азарт, она очевидно приободрилась. До того, что посчитала, что похвальное поведение стоило бы вознаградить. Хотя бы так. Хотя бы пока еще весьма неуверенным пространным согласием.
- Однако, отказывать второй раз было бы наверняка крайне некрасиво. – Ну и что, что первый раз имел совершенно иной контекст. Тогда вместо нее в качестве гарантий нильфгаардец забрал ее подмастерье.
«А статус твоего лекаря тоже породит вопросы о том, куда же я ушла. Однако, мне не станут задавать вопросы, которые мы не обсудили, и это хорошо. Впрочем, мы оба знаем, что аргументов у тебя сейчас больше, чем следовало бы. Особенно благовидных, начиная с того самого уже утвержденного и оставленного открытым вопроса удобства».
Мало-помалу, а они покинули коридор, который поднимал их наверх. Оборотень остановилась, чтобы вернуть факел и огниво на место.

Вириенна действительно была непротив продолжить начатое еще в ее доме, но, вместе с тем, понимала сколь меньше удобства из себя представляет полный дом слуг и лишних глаз. Кроме того, существовала опасность лишить мужчину интереса обладания своим положением в ситуации с ней. Одно к одному, все складывалось к тому, что разумнее было бы поиграть с ним и отказаться, при том и от переговоров по важным вопросам тоже. Однако, сказав, что отказ с ее стороны был бы «наверняка крайне не красив», Вириенна, казалось бы ответившая согласием на предложение Сейдомара остаться у него в поместье до утра, говорила все-таки уклончиво. Возможно, другая женщина относилась бы к своей репутации щепетильнее и заботилась о том, сколь красивые жесты она делает. Однако, граф имел удовольствие (или проклятие) общаться сейчас с Вириенной и, возможно даже понял в каком гробу она видеть хотела хорошие манеры и красивые жесты, если лучше будет без них. Словом, из ее уст, подобная фраза не значила ровным счетом ничего, набор звуков и не более, а волколачка всегда могла сослаться на то, что она дикая тварь из дикого леса, или, как любили говорить нильфгаардцы, «северная варварша», спрос с которой не может быть велик в виду ее манер. О, это полное коварства создание готово было обернуть себе на благо даже самые нелицеприятные и безвыигрышные вещи. Так не стоило ли ей восхищаться хотя бы поэтому? Отнюдь, не всем присуща самоирония и легкость, с которой она могла провернуть подобные игры. Знал ли граф чего от нее ждать? «Ах, начал убеждать. Не уверен в моих словах? Или в себе?» Однако, после этой искрящей насмешливостью шутки разговор пошел в другое русло. Похоже было на то, что нильфгаардец хотел, чтобы она видела его сомнения в ней… «…или в стоимости оплаты?» Вот только Вириенна не стушевалась под нагромождением и завалом столь разнящихся слов, даже разнообразных упреков будет сказать вернее. Оборотень слушала и пыталась понять как одно связано с другим, обдумывая чем же спровоцировала эти попытки мужчины ее уколоть.
- Пытаетесь сбить цену? – Не уточняя на какой счет относилось данное предположение: о лошади или о самом Сейдомаре и ее с ним уговоре. – Я начинаю подозревать, что вам не терпится пересмотреть условия нашего сотрудничества. И, возможно, разговор о них действительно стоит отложить до более приемлемого момента, а то и не поднимать вовсе.
Лучшая защита - нападение. Она играюче защитилась.
Волколачке казалось, что она четко обозначила свою позицию, надеясь осадить мужчину страхом лишиться нынешних преимуществ. Вириенна таким образом не только проявляла норов, стараясь не идти по заданному нильфгаардцем руслу беседы, но и избегала ответов на хитрые вопросы, хороших и выгодных ответов на которые так и не нашла.
- Лучше поговорим о другом, ведь путь не близкий. – Продолжила бестия. – Мы все обо мне, да обо мне. Лучше скажи мне как ты. После пережитОго.
Конечно, Вириенна могла бы продолжить разговор о своих знаниях и квалификации. Могла бы порассуждать об Эрвине. Однако она предпочла оставить над этими вопросами туманность и недосказанность. Было ли это чем-либо незнакомым? Чего вообще от нее добился Сейдомар, кроме близости и утоления вспыхнувшего влечения? Бесспорно, все же приятного, но…
- Я так и не успела тебя спросить об этом дома. – Здесь она принудила себя не уподобляться нильфгаардцу и не искать изъянов в нем, хотя могла бы напомнить о неприятных обстоятельствах своего пробуждения. – Мы можем поговорить о том, что происходит, и о том, что грядет. Момент, мне мнится неплохой. Ты, ведь, идешь туда, где можешь натворить всяких бед и, по-моему, пришла пора мне выполнять ту часть договора о которой мы не вспоминали. Я обещала знания, но не о себе. Не о своих предпочтениях, прошлом и отношении к Эрвину, а те, что помогут тебе узнать о самом себе больше.
Волколачка улыбнулась. Очень точно она подметила то, что до сего момент граф пытался выяснить у нее то, что к делу их сделке не относилось. Вириенна понимала его стремление вызнать о ней побольше, но решение уже было принято и теперь необходимо было заниматься делом.

Чувства ее были совершенно противоречивы. Его прикосновения и поцелуи совершенно сбили ее с толку, - да она и не ждала какого-то особого подвоха, - но и не сказать, что эти поцелуи с прикосновениями были неприятными. В сочетании с двусмысленными фразами, а так же укусом довольно беззащитного места, они страстным шепотом своим постепенно заставили кровь закипеть. Бестия ощущала как желание ее растет стремительно ухнув ощущениями вниз живота, сладко заворочившись от действий и фраз, при том до невозможного легко, что добавляло волколачке досады и некоего противоборства животной натуре, в котором она, к несчастью и одновременно скрытому удовольствию своему, ощущала скорый проигрыш. Иногда, ведь, и проигрывать… приятно. Она готова была отдаться ему на первом попавшемся камне, желала чтобы так и было каждой чувствительной клеточкой своего тела, но, одновременно, это ее и раздражало.
Вириенна подняла руки и завела их назад, за шею мужчины. Не препятствуя ему в его ощупывании округлостей груди, но и притягивая к себе. Большего эффекта он бы добился, конечно, проникнув рукой своей в штаны, но нильфгаардец этот то ли в силу своего аристократического воспитания, то ли не общавшись с женщинами опытными, не использовал приемы и возможности низкие. Вириенна подумала о том, что покажет ему, как-нибудь, что-нибудь новое, ведь ее смелая инициатива с утра дала свои неплохие плоды.
Итак, она держала его за шею, подтягивая к своей и поощряя начинания. Сейдомар даже что-то говорил… уже не о том, чтобы с ее помощью обуздать зверя, вполне вероятно прямо здесь и сейчас, а о волнах безумия, буйстве животного в своей натуре и дальнейших перспективах.
«Ты боишься? Или ты так хочешь меня сейчас?» - Не могла разобраться бестия.
Разумеется, ей хотелось бы, чтобы было второе, но и от первого лекарство она знала. Утешить и успокоить можно было довольно приятным для обоих способом. Особенно в пользу желаемой трактовки говорило явное ворчание и продолжавшиеся поцелуи единственного оголенного и крайне чувствительного места. Сейдомар мог бы ощутить как в Вириенне в ответ на его действия рождается сладостная дрожь нетерпения.
Волчица не знала, как борется он внутри себя с нахлынувшим порывом. Бестия с ним бороться все явнее переставала. «Десять минут… полчаса… Что они решат?» - Мыслила она. – «Разумнее было бы это прекратить и отложить до того момента, как мы окажемся в поместье. Но, ведь спустя время все будет иначе… А то и оставаться я не стану, пусть и звучит это сейчас абсурдно. Он, ведь, довел меня до исступления на ровном месте, а значит и там бы мог что-нибудь придумать».
Волчица вдруг сдвинулась с места и развернулась лицом к мужчине, мягко скользя в его руках. Продолжая склонять его к себе за шею, она теперь уже коснулась его губ губами. Настойчиво и жадно. Она явно желала продолжения, не желая уступать в своем решении. Однако, на помощь ей пришел сам граф. Он вдруг отпрянул от нее и выпустил из объятий. И пусть Вириенна его еще держала, склоняя к себе и продолжая поцелуй, но она все чувствовала. Что-то вновь екнуло в ней, но сейчас это что-то было сродни жалкому «не надо, не делай этого». Еще несколько мгновений она дала ему в надежде передумать. Возможно, он просто искал или нашел какое-нибудь место поудобнее… Но быть отвергнутой, когда собралась отдаться, было бы крайне неприятно. Несколько мгновений не сделают ее большей дурой. Вместе с тем, стоило сделать все для того, чтобы не оказаться в этом неприятном положении вовсе. Вириенна отпустила шею мужчины, но лишь для того, чтобы опустить руки к животу и проникнуть к мужскому естеству одной из них, начав ублажать.
Однако, именно в этот момент, думая лучше ли будет показать графу что-то новое и закончить дело губами, или же найти подходящий ствол для опоры, Вириенна поняла что отвлеклась и вместе с действиями мужчины страсть ее подугасла. Бестия вдруг увидела еще лучший выход. Граф, похоже, решил что владеет своим телом и похвалялся этим. Ну что ж, пусть знает каково это и пусть получит своим же оружием.
- Похвально. – Молвила северянка, вслед за любовником возвращая власть разума над телом. Ее вдруг стала забавлять мысль оставить его горящим от невоплощенной страсти. Хотел игры со столь подлыми приемами – пусть получает. Она до того еще ни разу не обещала и не дала обещанного, но если он на это пошел… - Тут, в вопросах женщин, - Ее прикосновения в процессе разговора продолжали ублажать мужское естество, - все зависит от тебя. Когда ты стал волколаком, то это лишь усилило твои естественные инстинкты, которые ты прятал, как принято в обществе. Однозначно, ты стал выносливее и сильнее, а так же ближе к чему-то первородному. Но… Эта жизнь, если ты хочешь сохранить разумность, требует жесткого самоконтроля. Насчет желания совокупиться – да, оно может стать очень сильным и управлять тобой, если ты не научишься управлять им. А вот относительно меня… Полагаю, что к особям своего вида тебя может тянуть больше, это природа. Если помнишь, только поэтому мы с тобой… помогаем друг другу снять напряжение.
Вириенна не знала, слушает ли ее собеседник достаточно хорошо. Она ощущала как тело реагирует на ее прикосновения. Бестия, продолжая свою игру, опустила взор к рукам и положила голову на плечо мужчины, оставив ему возможность довольствоваться только ее макушкой.
- А еще потому что людские женщины могут стать для тебя кормом, пока ты не можешь держать себя в руках достаточно хорошо. Однако, - она сделала паузу, подчеркивая эти слова, - если тебе вдруг захочется или нужно будет трахнуть какую-нибудь из них, ты примешь зелье, которое поможет избежать обращения. Правда, оно не избавит от желания ее убить и сожрать, если ты не сможешь остановиться. Но, впрочем, если мое общество тебе кажется слишком… непотребным и диким… мы можем все это прекратить. – Она хмыкнула мысленно. – Я вполне справлюсь со своими потребностями, найдя другого самца. А ты займешься своим контролем в более жесткой форме. Никакого блуда и, к сожалению, никаких наставлений, если вдруг в процессе что-то случится.
Это было вполне реальным предположением. Конечно, Сейдомар в этом плане был предпочтительнее в виду многих причин, но второй путь был не менее реален, просто более сложен.
А еще, пожалуй, она окончательно отвлеклась на эту игру. Теперь она была даже благодарна нильфгаардцу за то, что тот не воспользовался оказией, когда она того хотела.
Договорив, Вириенна прекратила все приятные движения и готова была продолжить путь. С весьма довольной собой ухмылкой.
- Идем? - Отчасти это прозвучало издевкой, кроме как предложением.

Волколачке понравился ответ. Вириенне было бы крайне разочаровательно получить иной. Неосознанно для себя, она вдруг заинтересовалась мужчиной, с которым сейчас вела свою странную игру. Что-то в их отношениях постепенно менялось, но это было настолько неочевидно ей, увлеченной своими планами, что Вириенна не придавала тому значения, считая, что справится со всем в последствии легко, к тому же не восприняв остро данный факт… она верила в себя и свои силы, к тому же, в нильфгаардце ей виделся схожий ее убеждениям индивид, что оставляло безопасную зону для взаимоотношений по ее расчетам. Граф врядли ее воспринимал больше, чем приятное развлечение замену которому будет найти возможно, и этот статус был вполне ей приемлем. Впрочем, в своем вопросе бестия рано решила быть спокойной и гнать эти мысли, веря в человеческое нутро, ведь сейчас перед ней был уже не совсем человек и власть инстинктов над ним могла сыграть совсем иначе, не так, как она ожидала. Тем не менее, разделение ложа с ним совершенно определенно сказывалось положительно на всем их общении, что, в свою очередь, говорило о правильной ставке на инстинкты. Только вот волчица справилась со своими… по крайней мере, полагала так. Но вот удастся ли это Сейдомару? Оборотень слегка опасалась, что слишком верит в него, но пока лишь оставалась настороже, рассчитывая увидеть изменения, от которых стоит бежать. Но сосредоточившись на нем, она гораздо меньше внимания уделяла себе и своим настроениям, многое спуская на тормозах. Опасная ситуация, но самоуверенность часто становилась причиной подобных печальных историй.
- Браво, граф, - все с тем же то ли одобрением, то ли уколом, произнесла она. А, может, и с самодовольством, - прекрасное начало. Что ж, я могу вас только поздравить с тем, что вы действительно успешно справляетесь с собой. Однако, это лишь начало.
Продолжая разговор, оборотень продолжила путь. Они с графом уже успели покинуть пещеры и спускались вниз, к реке. Внизу уже должно было быть теплее.
«Интересное место эта империя. Здесь внизу куда теплее и приходится что-то выдумывать, чтобы компенсировать разницу погоды». – Подумала она, окидывая взглядом деревья, в корнях которых был конец их пути. Пока еще бестия смотрела на те сверху, но каждый шаг приближал ее к тому, чтобы спуститься окончательно.
- Ты действительно справился и это испытание, хоть ты и не думаешь так, было тебе на пользу. Тебе необходимо начинать упражнять волю.
Волчица продолжала говорить, перейдя к дополнению своего ответа и разговору о грядущем.
- Сегодняшний день – это первый день твоей новой жизни. Все его соблазны, как бы они не казались сильны, со временем будут только усиливаться, потому что ты будешь все более меняться. Сегодня ты наиболее близок к тому, чем был вчера, а завтра… завтра будешь уже менее. Возможно, через год твои нынешние ужасные и нестерпимые испытания покажутся тебе смешными, и ты на все посмотришь иначе. Возможно изменишься до неузнаваемости. Так происходит. Я в какой-то момент это осознала, и тебе это тоже предстоит. Та человеческая жизнь для меня просто воспоминания. Почти чужие, ведь я не чувствую себя той, кем была. Обладаю внешностью, голосом, памятью той девушки, но понимаю, что в полнолуние она умерла, а ее место заняло что-то другое – я. Это другое развивалось постепенно, пока не стало собой настоящей.
И в этот раз уже не было колкости. Она делилась опытом. Впрочем, полного понимания и не просила, все это нужно пережить, чтобы понять.
- Но в одном ты можешь быть уверен. Я не хотела бы видеть тебя деградировавшим зверем, коих полно в лесах среди моих собратьев. Возможно, это прихоть... Возможно - вызов природе. Амбиции ученого знаешь ли.
Она ухмыльнулась, и недоговаривала. «Возможно, мне просто не хочется быть такой одной. Или я бесчеловечна, решив уйти со сцены, но воспитать себе замену, которая разделит все мое разочарование в мире и будет маяться неприкаянно. Такая… последняя миссия? Люди считают высшей целью порождение себе подобных, так почему бы и мне не сделать что-то подобное?»
- И еще, я заинтересована в твоем благе. Ведь от него зависит и мое. Ты не веришь, но это отличная мотивация, и особенно после того как мы договорились.

- Хм. Насколько быстры будут эти изменения – хороший вопрос, и в то же время вопрос плохой. – Сказала дева-волчица. – Хороший, потому что позволит мне повторить и разъяснить все, плохой, потому что не очень полезный тебе. Но, все же слушай. По крайней мере, это поможет тебе взять себя в руки и на что-то отвлечься.
Слова нильфгаардца были наполнены смыслом и хорошо, что он многое понимал. Оставалось только подбрасывать пищу для его размышлений. Вириенна в очередной раз отметила, что этот мужчина ей нравится, и в очередной раз задумалась о том, что подобное в их отношениях в общем-то не желательно. Только вот дальше мыслей идти было поздновато и углубляться в свои размышления не стоило.
- Мне приятно, что ты осознаешь много и беспокоишься за это. – Она позволила себе скривиться и выдать некую неудовлетворенность тем, что хотела сказать далее: - Гораздо больше, чем я в свое время. Хотя, наверное, в том возрасте это было простительным.
Итак, к делу.
- Не знаю, поможет тебе сейчас то, что будет сказано мной, или нет, но ты упускаешь во всех своих размышлениях главный и решающий момент. Все так или иначе будет незаметно. Ты сам станешь думать что все так и должно быть, как есть, так что волноваться из-за собственных потрясений не стоит. Скорее всего, что-то изменится для окружающих. А вот насчет длительности процесса я никаких гарантий дать не могу, но могу рассказать как это происходило со мной. В первые дни я была поглощена страхом. Я не знала к чему мне готовиться и как жить. Я сама разорвала связи со своим прошлым. Сначала инстинктивно, просто забившись в глубине себя от страха, что однажды утром проснусь и вся моя деревня будет представлять из себя то же кровавое месиво. Потом – осознанно… мне ни к чему было возвращаться в родной дом, это бы не принесло ничего кроме несчастий. К тому же, в довесок, мне пришлось бы рассказывать о смерти брата. Голову бы мне, как гонцу, не отрубили бы, но все складывалось к одному. После этого какое-то время я старалась держаться подальше от людей, но не смогла. Зверю хотелось пищи, а человеку – общества. Я хваталась за прошлую жизнь, примерно как ты сейчас, боролась с собой, меня пугала перспектива и пугало каждое полнолуние, которое вело к неизбежным провалам в памяти и убийствам. Убийства - к погоне с вилами и смене места жительства для проклятой изгнанницы. С переменным успехом разум и инстинкты дрессировали друг друга. Когда мне казалось, что разум начал побеждать, года через три, я осела на одном месте, вышла замуж, родила сына и надеялась справиться со всем. Хотела жить как они и быть одной из них, не понимая того, что осознала много позже. Научилась прятаться и сосуществовать, продолжая охотиться в ночи. Однако, ребенка, которому передалось проклятие, оказалось скрыть непросто и я ушла. Какое-то время прожила скорее в лесу с сыном, чем с людьми. Я свыклась. Это уже семь, кажется, лет. Когда необходимо было – ходила в поселения, а в полнолуния была ночным кошмаром местных. Но рано или поздно все кончается, так было и в моем случае. Нанят был чародей, а не чародей был бы, так ведьмак. Только дома застали не меня, а сына.
Вириенна сделала короткую паузу, потом выдохнула из груди воздух, понимая что история эта ей не нравится, но рассказа в назидание все таки требует. К тому же, немного откровения не помешало.
- Как ты понимаешь, росту самоконтроля это не способствовало. Я выжила, начала мстить, скатываться все дальше. Это помогало, как вино, наркотики или… ну не знаю… хороший секс в некоторых случаях. Виновника я так и не нашла, но зато потеряла себя в кровавом безумии и провалах чуть более чем полностью. Так что вот тебе цифра: десять лет, граф. Мало или много? А что толкнет туда тебя? Толкнет ли? Как скоро? Будет ли для чего держаться и воевать с собой каждый день, пытаясь не свалится в пропасть? Ммм?
Вириенна оглянулась на него, смахнув с лица все негативные эмоции и улыбнувшись так, как ей не хотелось.
- Это обычный конец для таких как я. На твое состояние может влиять много факторов. Точный расчет здесь сделать невозможно. Кроме того, сам ты с этим не справишься – всегда нужен взгляд со стороны. Мне посчастливилось оказаться в клетке у безумца, который попытался найти в звере человека, помимо своих опытов и вивисекции.

Вириенна задумалась над вопросом графа.
- Для окружающих? – Она не знала точного ответа.
- Я не знаю как это будет проходить у тебя и насколько успешными будут твои усилия над собой. Как человека, меня воспринимают до сих пор, и ты сам тому не исключение… ты ведь все еще не понимаешь, что я не ощущаю себя не просто частью северного общества, я не ощущаю себя частью человеческого общества вообще, где бы оно не находилось. Можешь ли ты представить сейчас насколько глубоки эти изменения? И насколько влияет на восприятие, вопреки им, внешняя оболочка?
Бестия шла вперед, но не стремилась быть всецело впереди. Она скорее даже притормозила, чтобы поравняться и видеть лицо новорожденного волколака.
- А еще я знаю, что человеческая натура изменчива. Разум такая вещь, которая постоянно развивается и меняется. Вот в детстве я была деревенской девочкой и бегала с луком вопреки желаниям родителей. Сейчас же совсем другая. Между этими Вириеннами целая вечность и изменения вида.
Выкрутилась ли? Она точно знала, что ей не стоит отвечать «не знаю». Это бы заставляло сомневаться в ней.
- Я полагаю, окружающие будут списывать какие-то заметные изменения на это развитие. Со временем. Но ты не изменишься завтра полностью, будь в этом уверен. Это то же развитие, приспособление, разумное обдумывание всего, что происходит… выводы. Кроме того, ты под присмотром. Однако, Сейдомар, для того, чтобы достигнуть успеха, мне понадобится твое доверие и даже больше. Впрочем, о большем пока говорить рано.
Волчица не знала, стоит ли на этом остановиться, но все же добавила новых воспоминаний из прошлого.
- Агельмар. Я. – Казалось бы несвязно, но она интонацией возвратила к своей истории, как бы напомнила. – Поначалу я не хотела спасения. Все происходило против моей воли. Ценить я стала намного позже. Возможно, будет период и состояние, в котором понадобятся подобные меры. Это тебе немного пищи к размышлениям.
И все-таки что-то она упустила. Последний вопрос графа ей показался незначительным, поэтому она не стала мешать отвлеченное с важным. Прошло несколько минут, во всяком случае достаточно времени прежде чем она то ли вспомнила о вопросе, то ли соизволила на него ответить погодя.
- Насчет отпрысков все верно. Именно поэтому, как ты помнишь, я столь бесцеремонно выявляла твои половые связи в первый день нашего знакомства. Я уже предупреждала тебя об этом. И если есть женщина, которая делила с тобой ложе после моего укуса, то и шансы есть на нежелательные эффекты. В любом случае, за такими женщинами лучше наблюдать и удостовериться, что беременности не наступило.

Оборотень слышала и наблюдала то, чего, ей казалось, не должна была наблюдать и слышать – Сейдомар вдруг разозлился и вновь стал выказывать ей свое недовольство. «Боги милостивые, да что с этим мужчиной не так?!» - Подумала она тот час же, как поняла, к чему все идет и увидела его неприятный на нее взгляд. Вириенна смела уже надеяться, что профилактическая терапия близостью начала действовать на волколака эффективнее. Но нет. То ли на Сейдомара так подействовал ее недавний отказ, что он вожделел теперь если не ее, то к чему-нибудь прицепиться, то ли иллюзия внезапно тронувшихся, - с мертвой точки упреков в сторону конструктивности, разумеется, - отношений между ними была всего лишь иллюзией.
Словно каленым железом прижгло Вириенну возвратившееся к ней ощущение, о котором сегодня она успела позабыть. Ощущение того, что она словно бы что-то сделала не так, когда ни в чем и не провинилась. И хотя Вириенна понимала, что граф, собственно, не прав, точно так же как неправ был в том, что спорил с ней до сих пор, только усложняя все, бестия осознавала, что плохие отношения с хозяином этих земель, ей будут только помехой. Если он не станет врагом тот час же, то может просто усложнить ее существование, а, следовательно, и пострадает путь к достижению цели вернуть к жизни хозяина дома, из которого они сей час ушли. Ради своей цели Вириенна прожила с графом почти бок о бок две недели, сглаживая углы, и надеясь, что все изменится в лучшую сторону. Теперь надлежало сделать то же самое, однако если улучшений не последует, то придется думать о каких-то радикальных шагах вроде исчезновения. Это было бы досадно, но иначе тоже может стать невозможно существовать.
Так хотелось сказать ему, что ей безумно бы хотелось пронаблюдать за тем, как он будет жить без нее и справится ли настолько, насколько сейчас ее уверяет. Но этого она, конечно же, не сказала.
- Я не уверена, что образ твоего императора хоть в чем-то тебе поможет лучше, чем я. – Произнесла бестия, уже без прежней беспечности, и замолчала. «В любом из аспектов, которые можно рассмотреть, но мы не станем».
Спорить об остальном не было смысла.
Вириенна понимала, что дальнейшее течение разговора пойдет в неприятное русло и знала, что есть моменты когда лучше прикусить язык и не давать ситуации развиваться дальше, как бы не хотелось продолжить палемику.
Оставленная в воздухе фраза для умного человека должна была сказать много и натолкнуть на размышления и выводы. Продолжать дискуссию же ей пока не хотелось. «Если бы ты мне не обещал Эрвина и коня, я бы еще и пошла обратно, заключив, что хватит нам на сегодня общения. Однако, на мое несчастье, упускать никаких выгод я не собираюсь».

Ну, хотя бы молчание им давалось неплохо. Волколачка и новообращенный ей волколак просто шли, заметно прибавив в скорости и не отвлекаясь на разговоры. Или, может быть так казалось, потому что оба они были погружены в свои мысли и от того дорога становилась все незаметнее. Честно говоря, Вириенна настолько привыкла здесь ходить, что могла бы не сбиться с пути завяжи ей глаза. Да и с чего было сбиваться? От гор, спустившись, может быть и нужно было немного пройти через дикий лес, где поросли все тропы, хоженые когда-то, но идти нужно было к реке, в сухое время напоминавшей скорее ручеек, а оттуда уже вела дорога, которой оставалось следовать, через лес и луга, пока не выйдешь к поселению. Пейзаж вокруг тоже сливался для нее в какую-то мешанину, но не потому что она терялась, а потому что знала куда идти и нала хорошо.
В тишине они миновали реку и поворот к заброшенным шахтам, где теперь жили гули, в тишине шли через луг прямиком к очередной полосе леса, того, где недавно убивали людей и конников.
В целом, злобы у Вириенны и не было, а раздражение поулеглось перед тем как ее спутник снова заговорил. Она скосила на него взор, переведя глаза от созерцания впереди себя, на источник звуков, но лишь на мгновение, вернув все потом на свои места. Сейдомар аэп Роэльс слегка удивил ее этим, хотя волчица его не так уж хорошо знала, чтобы судить на что он способен, а на что нет. Что ж, он разрушил, - хотя скорее всего лишь подправил в ее глазах, - некоторое предубеждение Вириенны насчет себя. Впрочем, чем больше граф ей говорил, тем больше она понимала, что мечется, не зная что ей думать на его счет. То ли Сейдомар аэп Роэльс действительно совсем не понимает ее и не понимал все это время, то ли просто желал ее злить, а теперь говорит ей все то, что она пыталась до него донести довольно долгое время.
Волколачка молчала. Перед ней встал большой выбор возможностей импульсивных и не очень, но разум подсказывал, что лучше не идти на поводу у этих порывов. Она не ответила так, как хотела бы, добавив тону язвительности, только потому что ощутила ранее необходимость не доводить до конфликта, а как-то поправить ситуацию. Граф и бестия были нужны друг другу, а если сейчас почти что высмеять благородную инициативу пойти на примирение и сделать первый шаг, то потом еще долго все делать придется самой.
Сейчас бестии было несколько неприятно не сказать то, что хотелось, но это было разумнее. И эти мысли помогли ей справиться с первым приступом язвительности, после которого она подумала, что готова ответить и не отвечать тоже было нельзя. Тишина, после слов Сейдомара провисела долго, потому что ответила Вириенна не сразу, но и не слишком долго. Ему удалось сделать шагов семь или восемь, после того, как он закончил говорить.
- Пожалуй. – Вдруг услышал он. Расценивать это слово волен граф был как угодно, - хоть согласием с собой, хоть ответом на его вопрос о чувстве голода, - но бестия просто сочла его нейтральным. - Я не чертовски голодна, но от приглашения на ужин не откажусь, если все идет к тому. Вы мне нравитесь, я могу даже сказать, что люблю ваше общество и не вижу причин отказываться от него. Однако, не уверена готова ли сейчас обсуждать те пересмотренные условия, о которых вы обмолвились.
Она еще что-то обдумала, а потом добавила.
- Или этот вопрос был про что-то иное, вроде жажды отведать человечинки?
В любом случае, Вириенна была весьма довольна тем, что сейчас сказала. Этот вопрос уводил от неприятной грани их разговора.

Вириенна вдруг поймала себя на мысли что все налаживается и начинает двигаться в необходимом русле. Нильфгаардец наконец переключился с неудобных и нехороших вещей на важные, а так же задался хорошими вопросами. Например, вопросами о чародеях и степени их опасности. Это продуктивное свежее направление не могло не радовать волколачку, однако тоже было спорным. Ну да лучше спорить о деле, чем друг с другом.
- Я тебя расстрою наверняка, сказав, что понять то, кем ты являешься чародей, все же, может. Пусть не сразу заподозрит, но если пустит в ход свою магию, то разобраться сможет без труда. Уловить исходящую от тебя магию могут амулеты ведьмаков, прочие настроенные на это магические предметы, ну и, собственно, специальные чары. Это не даст тебе спокойствия, потому что тайну действительно могут раскрыть, но для этого для начала чары должны применить к тебе. Так что, я бы посоветовала избегать таких ситуаций, в которых это может случиться: быть подальше от ведьминских амулетов и предметов, и не вызывать у магов желания практиковаться на тебе в чарах, и держаться подальше от всевозможных стихийных проявлений – необученных истоков, ведьм, вещуний и прочего в этом духе. Что они в тебе почуят? Магию. Точно не определят сначала. Разобравшись детальнее – могут понять больше.
Вириенна посмотрела на своего спутника, пытаясь понять что он думает о сказанном ей, внимательно скользя взором по лицу… его красивым чертам, где было много и эльфьего и человечьего, проникая взглядом в темные глаза, где можно было бы уловить куда больше. Однако, нильфгаардец был чертовски хорош лицом, даже несмотря на заостренные кончики ушей, которые иногда показывались из-под черных прядей волос.
Оборотень прикусила нижнюю губу, задумавшись о вовсе отстраненном, течение ее отстраненных обсуждений можно было уловить без труда. Однако, разговор наряду с тем Вириеннна продолжила:
- Из хорошего же могу обратить твое внимание на то, что ты будешь ощущать магию так же. Это инстинктивное. Твоя новая сущность к ней чувствительна и ты сможешь отличить, например, зачарованный амулет от подделки, ведьму от обычной девки из деревенских, в какое место лучше не соваться и откуда веет чарами, а о каком ходят пустые слухи, даже если те ужасны.
Но, кроме всего озвученного и вопросительного выражения лица, явно ожидающего ответа, Вириенна задумалась о том, что было сказано ранее – об Эрвине, ужине и награде в целом, которую теперь уже она должна было получить после ужина. Интересный ход. Почему-то ей он не понравился, но и понравился вместе с тем, потому что она уловила в этом новый виток их теневой и интригующей игры.
- Приглашение на ужин я безусловно принимаю, но я надеюсь, что ты не откажешь мне в том, чтобы лицезреть лошадь и Эрвина до того, как мы сядем за стол? Полагаю, этим твоим искусным поварам, которым безусловно под силу удовлетворить мой вкус в любом его проявлении, все равно потребуется время. Они не осведомлены о времени нашего прихода и, кроме того, тебе наверняка придется меня покинуть на какое-то время, для того, чтобы унять смуту после своего долгого отсутствия. И как раз в это время мне будет чем заняться.
Она полукивнула головой в подтверждение своих слов.