За маленьким замызганным слюдовым окном мирно накрапывал сентябрьский дождь. Геральт, поджидавший друга за одним из столов "Третогорского господаря" - добротной богатой корчмы с пузатым бородачом на вывеске, беспокойно поерзал на широченной лавке.
Долина Цветов проводила их жарким летом, а Третогор встречал дождливой осенью. Ведьмаку и барду еще повезло, что ливни не застигли их в дороге и не испортили остаток пути.
Они приехали в столицу всего пару дней назад, остановились у какого-то знакомого Лютика, который занимался то ли исследованием медицинских трав, то ли глубокими познаниями в литературе - ведьмак так и не понял. Но не противился тому, что хозяин редко появляется дома, не издает много шума и не пристает к нему с сугубо научным интересом.
Лютик, взявшийся уладить какие-то личные дела, предоставил ведьмаку побыть в одиночестве, погулять по городу... и взять новый заказ.
О его подробностях Геральт молчал: слишком уж щекотливое и непонятное дело было для него в диковинку. И нажитый на собственной шкуре опыт подсказывал, что без помощи барда здесь не обойтись.
Лютик же, словно почувствовавший острую в нем потребность, пригласил своего попутчика в один из лучших трактиров, собираясь то ли хвастаться, то ли что-то отмечать. Геральту подобная затея понравилась.
Не понравились лишь два широкоплечих бритоголовых охранника на входе, которые долго рассматривали чужака с ривским акцентом. Когда же Белый Волк поведал, к кому именно он пришел, то охрана сменила гнев на милость, но попросила оставить меч, прихваченный с собой, на хранение.
С оружием не пропускаем - таким было одно из правил "Третогорского господаря".
Именно поэтому Геральт, без меча ощущавший себя хуже, чем без подштанников, ждал менестреля с нетерпением.
"Ну же, Лютик! - ведьмачьи пальцы отстучали по столешнице нервную дробь. - Куда ты запропастился?!"

Этот мир был полон удивительных и непредсказуемых вещей. Например, кто мог предположить, что бродяга-ведьмак, у которого в кармане частенько гулял ветер, будет сидеть за столом одного из самых дорогих трактиров Редании? Кто мог подумать, что в этом самом трактире у одного небезызвестного менестреля, товарища ривийского бродяги, будут столь близкие товарищи? Кто мог подумать, что этих двоих, таких непохожих друг на друга, может что-то связывать кроме нелепого спасения на тракте или в буреломе от проголодавшейся виверны или обезумевших от собственного проклятья крысолаков?
Мир был полон удивительных вещей, и поэтому Геральт из Ривии старался ничему не удивляться. Стоит отдать должное Лютику, сдерживать обещание Белому Волку с каждым днем становилось все труднее. Уж слишком непредсказуемым и странным был мир странствующего поэта. Куда уж до сонетов, виршей, обиженных и обманутых дамочек и оскорбленных изменой мужей этим вашим ведьмачьим наккерам, драконидам да беспокойным призракам? Даже клыкастая муля смотрелась безобидным котенком на фоне рассерженной почитательницы поэзии!
Услышав о медовухе и о довольно обаятельной, но не столь искусной в любовных утехах хозяйки трактира, ведьмак привычно ухмыльнулся.
"Хоть что-то в этом мире неизменно: медовуха кружит голову, а удовлетворить Лютика не сможет даже и голодный до утех суккуб. Может его все же прокляла какая-то влюбленная чародейка?"
- Что же, испытаем твою медовуху, - Геральт жестом подозвал подавальщицу, которая минуту назад едва не привела к непоправимой для всего мира и одного неумного менестреля травме. - А пока нам несут выпивку, то расскажу про работу.
Наскоро сделав скромный, но недурной заказ, ведьмак уселся поудобнее. В обществе поэта отсутствие мечей ощущалось не так остро, и неприятное чувство тревоги, терзавшее Белого Волка, отправилось вслед за покоем Лютика - куда-то далеко-далеко.
-  Начну с жалоб, - Геральт поморщился, - во-первых, ты долго. Возможно, это для тебя комплимент, но ждать тебя - сплошная мука. Во-вторых, я действительно нашел недурной контракт, хотя некоторые его аспекты очень уж щепетильны. Я не уверен, что в Третогоре есть чудовища пострашнее сборщиков налогов и сифилиса, но меня заверили, что дело действительно опасное и пугающее.
Едва заметная улыбка исказила ведьмачьи губы. Геральт замолчал, увидев, как подавальщица спешит к ним с широкой глиняной тарелкой со снедью, парой кружек и кувшином с тонким длинным горлом. Как она умудрялась все это удерживать, при этом акцентируя внимание на внушительном бюсте под тугим корсетом, для ведьмака осталось загадкой. Навсегда.
Когда медовуха была разлита по кружкам и был сделан первый глоток, ведьмак неожиданно спросил.
- Ты же бывал в борделе "Бархат любви"? - ведьмак сделал новый глоток и, прищурившись, глянул на Лютика. - А медовуха и вправду хороша! Намного лучше мариборской.

Сифилис. Чума. Проказа. Бичи человечества.
Все это Геральт из Ривии не испытал на собственной шкуре благодаря мутациям и приобретенном иммунитете. Но все это ведьмак видел своими глазами. Видел, что эти болезни делают с людьми. С их поведением. Психикой.
Видел, как люди превращаются в животных, как давят заболевших, чтобы не заразиться самим. И как воют волком, когда болезнь постучится в их дом.
Причины волнений Лютика были понятны. Но вот Геральт не собирался пугать поэта душераздирающими историями про венерические заболевания.
- Видишь ли, его хозяин жалуется на порчу "товара", - ведьмак скривился. - Мол, является в его бордель некий господин, пугает девочек до потери голоса. И уходит. Несчастные после встречи с ним могут лишь сипеть да свистеть, но и то так тихо, что лишь я мог что-то расслышать.
Геральт сделал новый глоток. Пенистая медовуха, щипля за язык и щеки, приятно согревала желудок. Стоило наведываться в Третогор почаще. Пусть даже и в "Господаря" так просто не пускают.
- К сожалению, ни одна из них не дала толкового описания. У кого-то это полный блондин с жидкой бородкой. У второй - лысеющий чинуша. У третьей - разодетый, как ярмарочный петух, статный купец лет тридцати.
Медовуха кончилась. По факту, кончилась и история ведьмака. Оставалась всего пара фактов.
- Всего было три случая. Все три в одном заведении. Все девушки были блондинками, никакого насилия кроме кражи голоса я не нашел. Пока что не нашел. - Геральт вздохнул и добавил уже полушепотом.- И я совершенно не знаю, что за тварь это может делать.

Говорят, что друзей не выбирают. Что жизнь сама подскажет, кто тебе друг, а кто враг.
Врут. Безбожно и бессовестно врут.
Ведьмак строго ограничивал свой круг общения заказчиками, Плотвой и Лютиком. Последние двое занимали в его жизни настолько важное место, что первые даже не могли с ними и соперничать. Поэтому кобыле и поэту прощалось многое. Чересчур многое. И со временем каждый из них начинал этим бесстыдно пользоваться и наглеть.
В ответ на шутку Лютика Геральт прищурился и внимательно, очень внимательно посмотрел на барда. Затем наклонил голову и взглянул на идеальное лицо с тонкими чертами под другим углом.
- Мне льстит твое предложение, но видишь ли... плечи у меня широкие. Боюсь, наш ненасытный господин распознает меня за двести шагов. А вот ты, друг мой... без обид, но если ты снова подкрутишь волосы, то тебя можно спутать не только с эльфом.
Закончив, ведьмак ухмыльнулся краем рта и потянулся к кувшину с медовухой. Так уж случилось, что шутил Блавикенский Мясник скверно. Намного хуже, чем вел переговоры. И могло получиться так, что Лютик воспримет его слова слишком близко, ошибочно приняв их за правду. Поэтому Волк поспешил добавить:
- Я пошутил.
К несчастью для Геральта кувшин был пуст. Грустно вздохнув, ведьмак продолжил:
- Никому из нас не придется переодеваться. Возможно, всё это не больше, чем очередная байка. Зато мы сможем провести приятные часы в компании, я уверен, прекрасных дам. Ты же не откажешь мне в этой прогулке, а?
Пустой кувшин. Слишком хорошая корчма для ведьмака-бродяги и менестреля с дырой в кармане. Им следовало бы привести себя в порядок, прежде чем отправиться в злосчастный бордель.
Если, конечно, они туда пойдут.

В "Бархате любви" были небольшие комнаты, но мягкие кровати. И очень внимательная охрана. Настолько внимательная, что ведьмаку снова пришлось оставить оружие. И на этот раз не только мечи.
Недоразумение разрешил только появившийся внизу хозяин, который узнал в посетителе ведьмака, с которым заключил договор.
- О, мастер Геруалд! - протянул он с цидариским акцентом. - Рады видеть! Рады видеть в нашей скромной обители! Вы и ваш... э... друг? Работаете в паре?
- В квартете, - буркнул ведьмак, - пусть мне вернут мечи. Иначе за работу я не берусь.
Хозяин борделя миролюбиво улыбнулся, лениво пошевелил пальчиками, кивая охраннику. Получив назад свое оружие, Геральт поспешил пропихнуть Лютика вперед.
- Нам нужна отдельная комната.
- Отдельная? О, мастер Геруалд, мы ценим вкусы наших клиентов...
- Также мне требуется, чтобы нас никто не беспокоил, - продолжил ведьмак, словно не заметив насмешливых ноток в голосе, - а когда мы что-либо попросим... или кого-либо - вы исполните эти желания, не задавая лишних вопросов.
Заказчик поджал губы, нахмурился, словно прикидывая что-то.
- Но это выйдет вам в немалую сумму.
- Как и вам, если ваше чудище окажется правдой.

Выделенная комната на втором этаже выходила окнами на канал. Пожалуй, запах рыбы, воды и водорослей был не самым ужасным букетом, который мог соседствовать рядом с борделем. Пусть даже и кичившимся тем, что в нем нельзя заразиться сифилисом, проказой и встретиться с половыми гнидами.
Как только двери за их спинами претворились, Геральт разложил отвоеванные у охранников ножны и сундучок с зельями на кровати, поспешно щелкнул застежками куртки, зашуршал шнуровкой и остался в одной крепкой суконной рубахе.
Заметив испуганный взгляд менестреля, Белый Волк хитрой прищурился и ухмыльнулся.
- Что, бард, страшно? - ухмылка стала ещё паскуднее. - Давай, раздевайся!
Не дожидаясь реакции, Геральт открыл сундучок. Задумчиво пробежавшись взглядом по ряду пузырьков, ведьмак безошибочно выбрал один из них, вытащил и извлек пробку. Серебряная светящаяся пыльца скользнула на его раскрытую ладонь.
- Ну, Лютик! - ведьмак хохотнул. - Я, конечно, не милая девица, но упрашивать тебя второй раз не буду! Снимай свой жилет, он мне нужен!

Певец говорил. Много говорил, отвлекая от нелегких дум. Но даже беспорядочный треп Лютика не смог отвлечь ведьмака от его ремесла. Приняв из рук музыканта расшитый пестрый жилет, Геральт методично, даже с неким маниакальным наслаждением сделал несколько едва заметный мазков слегка желтоватой, отдававшей киноварью, мазью по рукавам и воротнику, а затем вернул Лютику его имущество.
- Не бойся, портить твой гардероб я не собираюсь.
Освободив руки, ведьмак оставил несколько похожих мазков на собственной коже: растер по запястьям, шее. Старой перепачканной ветошью тщательно вытер ладони. И прислушался.
Где-то за стенами этих комнат богини любви за горсть серебра показывали простым смертным чудо. А если кто-то доплачивал сверх меры, то возносили на самые небеса, увлекая за собой в стремительном жарком порыве. И слышался смех, слышались стоны, слышались радостные вздохи. Но интересовало ведьмака не это.
Непривычно тяжелый медальон беспечно покачивался на серебряной цепочке взад и вперед, скользил по груди и щерился во все стороны, сверкая серебряными глазами. Но магический артефакт не чувствовал опасности и подсказывал, что охотник и менестрель затаились зря.
- Запомни, Лютик.
Ведьмак методично расправил перевязь. Подтянул лямки. Поправил пряжки. А затем, с легким вздохом перекинул её через плечо, отыскивая пряжкой стальную собачку.
- Всё, что ты увидишь, всё, что тебе покажется, может быть неправдой. Вымыслом. Всего лишь дурманом. Я догадываюсь, с чем я имею дело, но могу и ошибаться. Поэтому знай: ты в безопасности.
Кривая усмешка вспорола тонкие ведьмачьи губы. Геральт выпрямился во весь рост, хитро подмигивая певцу.
- И не бойся. Это главное. А теперь, я оставлю тебя на пару минут. Не скучай!
Не успел бард опомниться, как дверь за убийцей чудовищ уже затворилась.

Ведьмака не было долго. Гнетуще долго. И то, что Лютик действительно остался его дожидаться, было настоящим подвигом.
Настоящие подвиги заслуживают награды. И эта награда своего героя нашла. Дверь тихонько отворилась, и на пороге показалась девушка - та самая, с веснушками. Та, которая приглянулась менестрелю еще внизу.
- Милсдарь... хозяин послал меня... по просьбе вашего друга, - она смущенно опустила глаза вниз. - Сказал, что я должна скрасить ваш досуг. Передал, что он задержится.
Она осторожно подняла огромные глаза - настоящие бездонные чаши - на певца. И вновь смущенно их опустила.
- Вы же будете нежны со мной, правда?

Когда ведьмаки выходят на Большак, то рано или поздно они сталкиваются со своим первым чудовищем. Не важно, есть у него клыки, когти, поросло ли оно шерстью и в наличии у него рога и крылья. Не важно, что выглядеть оно может как человек, эльф, низушек или краснолюд. Важно лишь то, что первое зло – это не самое страшное, с чем предстоит столкнуться каждому из убийц чудовищ.
Не страшно было повстречать свое первое чудовище, но куда страшнее было столкнуться с тем, что жизни тех, кто тебе дорог, может угрожать опасность. И намного страшнее, если этой самой опасности их подвергаешь ты сам.
Геральт из Ривии знал, что существо, которое он описал Лютику, выглядит совершенно иначе. И хотя оно охотится на многих из девочек борделя, но его жертвами становились и посетители. И именно в тот момент, когда очередным несчастным стал кое-кто более значимый, чем мелкий купчишка или небогатый рыцарь, заведению пригрозили закрытием, а хозяину – шибеницей. И тогда цидариец отыскал ведьмака.
Не стоило таить греха, случай заинтересовал Белого Волка. Нестандартный подход, отсутствие летальных исходов, особенность жертв – всё это настораживало, интриговало и лишь раззадоривало в нём охотничий дух. Казалось, что разгадка уже близка, стоит протянуть руку, и ответ будет найден. Но Белый Волк оставался всегда на шаг позади противника. И, решив, что напором тварь не взять, ведьмак решил прибегнуть к хитрости. И к помощи своего друга.
Чтобы всё прошло удачно, был важен один маленький нюанс – Лютик не должен был ни о чем знать. Иначе бард мог просто-напросто спугнуть чудовище.
Едва довольно симпатичная, но странная жрица любви скрылась за дверью их алькова, Геральт, выждав всего несколько мгновений, устремился вслед за ней. И наткнулся на запертую дверь.
- Ах, ты! - Геральт скрипнул зубами, примерился и резко толкнул стену плечом.
Не помогло. Понимая, что время уходит, а его оплошность может стоить поэту жизни, Белый Волк, отойдя на два шага назад, сложил знак Аард.
Резкий порыв воздуха врезался в крепкое дерево, отыскивая щели меж плотно подогнанных друг к другу досок. Дверь обиженно затрещала, протяжно взвыли и замолкли петли.
А затем дверь, еще пару ударов сердца провисев на надорванной верхней петле, рухнула в комнату.
Девчонка, прильнув всем телом к Лютику, крепче вцепилась в ворот его курточки, расширив глаза смотрела на ворвавшегося в комнату ведьмака. А затем зашипела, оскалилась, выпуская длинные крючковатые, словно у рыси, когти. Лицо её – красивое, покрытое веснушками, - дрогнуло, пошло рябью. Проступила серая кожа, темно-бурые пятна на щеках, глаза изменили окрас на желтый, а клыки – не такие внушительные, как у вампира, заставляли вспомнить про диких кошек.
Ведьмак, выхватив меч, действовал решительно, не давая твари опомниться. Ослепительная зеленоватая вспышка резанула всех присутствующих по глазам, вышибая слезы - знак Аксий, сложенный наспех, отозвался в его ушах звоном и воем чудовища, лишившегося зрения. И всё могло закончиться хорошо, если бы не запертая на проклятый засов дверь!
Тварь, взревев, выпустила свою добычу, метнулась в сторону спасительного выхода, натыкаясь там на ведьмака. А затем, рыча, пронзая сукно рубахи и бока Геральта когтями, рванулась в сторону окна, увлекая убийцу чудовищ за собой.
Последнее, что слышал Лютик, был мат и всплеск воды.

Ведьмак вернулся менее, чем через двадцать минут. Мокрый, с рассеченным лбом, парой косых царапин-шрамов на груди и спине и с головой чудовища, завернутой в остатки рубахи.
По первой же просьбе ему выдали чистые бинты и принесли воды. А ещё им с Лютиком принесли пузатую бутыль старой доброй ржаной.
Ведьмак, морщась от боли, горько усмехнулся, глядя на Лютика, и потянулся к бинтам, смачивая их в разведенной воде настойке.
- Ты можешь высказать сейчас всё, что обо мне думаешь. И будешь совершенно прав.

Люди. Чудовища.
Этот мир никогда бы не поверил, если бы узнал, что и те, и другие иногда боятся друг друга одинаково. И уж кому, как не ведьмакам, это знать. Те, кого человек считал монстрами, истреблял целыми сотнями, на самом деле его боялись, забирались в чащобы и буреломы, прятались в пещерах и позабытых эльфских урочищах, чтобы их никто не тревожил. Но человек находил их и там, мечом и копьем тыкая в чешуйчатый зад, а затем удивлялся, что его вдруг поджарили, затоптали и сожрали. Неблагодарные.
Люди. Чудовища.
Иногда между ними нет разницы. Отряд мародеров и дезертиров, бесчинствующий во время войны, приносит не меньше, а то и больше горя, чем старая виверна, утаскивающая в неделю по козе.
Люди. Чудовища.
Ведьмаки, созданы, чтобы уничтожать последних. Но жизнь – скверная штука. И рано или поздно каждому из них приходилось обнажать меч против человека, чтобы выжить.
Люди. Чудовища. Иногда между ними не было никакой разницы. Совершенно никакой.
Ведьмак слушал Лютика, и на его запачканном кровью лице горела ядовитая усмешка. Хорошо, что в этом мире есть такие, как бард: беззаботные, беспечные, веселые. Лишенные излишней и ненужной грусти. Счастливые. Хорошо, что их не пугает этот мир, и даже повстречавшись с настоящей опасностью они не ломаются. Не сдаются.
- Это был бескуд, Лютик. Очень редкое существо. Можно сказать, что тебе «повезло» видеть живого бескуда так близко.
«И выжить при этом».
- Что же до медичек, - ведьмак глянул на бинты, покрывавшие его руки, - то не стоит. Ей наверняка захочется изучить мои анатомические особенности и проследить скорость регенерации моих тканей. А я в такие минуты чувствую себя неловко и стесняюсь.
В который раз осмотрев себя, Геральт взглянул на друга.
- Ты точно цел?