Итак, ничего в доме графа не разбилось и стены его дома не были залиты кровью слуг. Редкостная удача, основанная вовсе не на его заслуге, сегодня посетила дом сына империи Нильфгаард, который приложил некоторые усилия к тому, чтобы было иначе. Вириенна не позволила себе отомстить даже в точности своего появления за обедом, явившись без задержек. Слишком мелочной ей казалась возможная неточность, да и родившееся понимание того, что граф найдет чем ее уколоть при этом, тоже сыграло свою роль в принятом решении. Свою маленькую месть она совершит позже. Вне всяких сомнений совершит, ибо забывать попытки сравнять себя с домашним животным забывать была не намерена. Сегодня же было время об этом забыть, что она и сделала, насколько могла освободившись от терзающих ее страстей перед тем как явиться пред очами господина этих земель.
«Возможно, не стоило его отпускать тогда». – Ухмыльнулась Вириенна, просачиваясь в двери и бросая взгляд внутрь. – «Но, ты заинтересовал меня».
Она прикрыла за собой дверь.
«Удивительно. Ты провоцируешь укрепление моего духа над животными страстями. Желаешь ли ты того, или это не входило в твои планы? Но я, ведь, извлеку пользу даже из этого. Давай, продолжай свои попытки вывести меня из себя. Теперь они будут жалкими и не найдут нужного отклика, потому что я так решила. Мне не так уж и важно что ты обо мне думаешь. Гораздо важнее то, что ты можешь мне дать. На этом и сосредоточимся».
От совместной трапезы двух чудовищ веяло предвкушением.
В частности, самой еды. Но не только ее.

Граф выглядел скучающим, но, все таки, ее ждал как и условились. Покончив с дверями, Вириенна прошла в обеденную молча, давая знать о своем присутствии лишь размеренными шагами. Последние были не торопливы, но и не медленны. Вириенна шагала ровно и размеренно, не стремясь ни услужливо подбежать, ни ленно нести себя. Словом, не давала никакого повода хозяину замка увидеть намеки на подобострастие или же повод зацепиться за что-то иное и обвинить ее в исключительном самомнении с попыткой сделать себя центром данной минуты. Впрочем, она и без того уже была той, кого здесь ждали, не за чем было это подчеркивать. Не теряя времени и так же молча Вириенна присела, поглядывая то на аристократа, то на убранство стола, то на какие-то детали интерьера. Папку с бумагами положила рядышком на столе.
Граф выразил праздное сухое приветствие и одарил Вириенну довольной, но весьма сдержанной, улыбкой.
«Охохошеньки, будто бы вы мне оставили выбор». - Отозвалась она сразу же в мыслях на слова Сейдомара, однако беззлобно. Ее почему-то это забавляло. В качестве ответа же графу волколачка так же улыбнулась в ответ, как и он ей. – Благодарю за приглашение и предоставленные удобства.
Бестия перестала быть комком ненависти с наэлектрезованной аурой и потому на все смотрела как-то легче, находя свои светлые стороны. Было даже приятно, что привести себя в порядок она получила возможность сразу, а не будет потом в одиночку таскать и греть воду ведрами, да и пообедать она, опять же, была весьма непрочь. Черные краски рассеялись и здесь бестия увидела кое что иначе. Порой… Порой для того, чтобы увидеть ценность того, что получаешь, достаточно просто изменить угол зрения. С одной точки, с одной обиженной позиции никогда и ничего не разглядишь полностью. Только растеряешь то, что можно было бы и оценить. Нильфгаардец тоже был вполне доволен жизнью и момент отдавал какой-то приторной аурой прекрасного, если бы ни одно но… все таки ее здесь задержали почти насильно и все дальше и дальше оттягивают момент ее исчезновения, когда могли уже давно посвятить в некие дела. «…Если таковые вообще были, конечно». – Умиротворенно напомнила себе бестия. – «А если и нет, то с совместного обеда не будет ничего плохого». В последнем она немного кривила душой, потому что знала: чем дольше она здесь пробудет и не начнет заниматься эликсиром, тем выше вероятность все-таки оказаться беременной и обрести себе непредвиденных проблем. Но вскоре ее сомнения развеялись, потому как нильфгаардец, уже больше часа насилующий ее мозги неким разговором, о теме которого все еще не соизволил сказать, говорить все же начал. Как только это произошло, глаза волколачки снова смотрели на него. Граф задал ей вопрос, при том довольно… неординарный, и довольно адресный в том числе.
- А я уж было начала себе льстить и думать о том, что вам приятно мое общество и вы желаете, чтобы я вас не покидала, сославшись на какие-то вопросы. – Подала она голос, свободно устраиваясь на стуле, откидываясь на спинку стула. Волосы все так же струились у нее по плечу, стекая локонами практически до пола. Немного отодвинувшись, северянка закинула ногу на ногу, сцепила пальцы на коленях и ответила, наконец, на вопрос.
- Да, это возможно.
Хотела ли она узнать о ком именно говорит сейчас нильфгаардец? Нисколько. Вириенна была из той породы людей, что могут продать яду, а уже как его использовать и последствия ложились на плечи того, кто яд покупал. Не важно о жене, любовнице говорил сейчас граф, собственной сестре или еще какой-то женщине, которой уготовал такую участь.
- Главное, чтобы срок был не слишком большой. – Пояснила она. – Можно спровоцировать выкидыш. Но если это настолько поздний срок, при котором ребенок уже сможет выжить и задышать, то придется обходиться иными методами.
«Ну а если вы все же взялись за ум и ведете к тому, чтобы от вашего ребенка, если он появится, избавилась я – то тут все может быть сложнее».
- По крайней мере, если мы говорим о каких-то тривиальных ситуациях. – Закончила она мысль, но тут же перетекла к другой. – Кровопотеря, слабость, послеродовой стресс, если дама, конечно, не черствый сухарь, который ребенка этого не желал, - как-то так это закончится.
С этими словами, - которые, к столу, были очень сухими и на редкость бездушными, - волколачка положила салфетку на колени.
- Я могла бы помочь, но одним обедом в вашем приятном обществе, мы не обойдемся.
И тут волколачка напомнила о цене. Графу итак слишком много сегодня перепало, чтобы он считал, что получил себе еще и безвозмездные услуги алхимика. «И цена эта растет с каждой минутой, что я подвергаю себя опасности».
Если откровенно, то раз уж разговор зашел о детях и ее мысли были о собственной проблеме, то не могло не возникнуть в голове бестии помышлений о том, что безвозмездной любовницей, которая будет сама разбираться с последствиями, - а она еще в своем логове говорила, что согласна удовлетворить его желание близости лишь при отсутствии сложностей, - Вириенна не нанималась. Отношения ее интересовали исключительно легкие и приятные. Ни того ни другого Вириенна сегодня, к слову, не получила. «И не нужно сравнивать меня с домашним животным. Я не ваша, я об этом уже говорила».

«Что же, граф? Вы язвить изволили? Очаровательно». - Вириенна слушала нильфгаардца внимательно, услышав тот самый намек в его словах, что был в них заложен. Казалось бы, ничего не значащая фраза… - «Ваш счет подрастет с учетом того, что мне приходится выслушивать подобное. И не только это». Женщина ничего не сказала ему, лишь улыбнулась как-то загадочно и, даже, вполне беззлобно. «Не поведусь я на ваши попытки меня уязвить, граф. Не теряйте время и переходите уже, наконец, к делу». Волчица взяла услужливо наполненный для нее аристократом кубок в руки сразу после того, как нильфгаардец это сделал со своим, и тоже пригубила вслед за ним вино. Удивительным было то, как успокоились ее мысли. Вириенна теперь настроилось на то, что ее хотят вывести из себя и именно поэтому вела себя спокойно и хладнокровно. Это нравилось ей самой, потому как в эти минуты она и сама для себя выгладела более рассудительной, готовой говорить о деле и не отвлекаться на мелочи, в отличие от ее собеседника, что все еще пытался как-то колоть ее своими остротами. Разница между ними была в том, что Вириенне было все равно настолько, что она решила попросту не отвечать. И разговор графа и северянки, не получивший нового витка бессмысленных комментариев о произошедшей между ними близости, вернулся к тому, чем должен был продолжаться: уточнениям, условиям, спросу и предложению. Граф поставил кубок на стол, а бестия, напротив, держала его в руках, загадочно поигрывая содержимым и слушая речи мужчины.
- Хорошо, я могу и это устроить… - Начала было она, но вдруг заметила жест графа, призывающий ее замолчать. Нильфгаардец опасался чужих ушей и волколачке это было понятным. Она лишь позволила себе саркастичную улыбочку, столь явно говорящую о том, что у нее на уме. «А если бы вы промолчали и желали конструктивного разговора, то мы бы уже давно все обсудили и не пришлось бы сейчас таиться и избегать слуг». Бокал в руках так и остался, а потому она отпила из него с чувством некоторого триумфа. И все так же молча. Сейдомар аэп Роэльс отдал слугам несколько распоряжений, приказав не входить без стука. Вириенна же снова как-то нехорошо и изящно улыбнулась, ставя кубок на стол. Если откровенно, то слабости к вину она не испытывала, в последнее время полюбив более интересные в сочетании вкуса напитки, но под разговор вино подходило хорошо, тем более что было действительно достойным стоять на столе у графа. Против вина северянка, в целом, не имела ничего. А еда, которую принесли, запахами лишь раздразнила аппетит.
Итак, когда слуги удалились, а гримасы были состроены, разговор относительно зелий и выкидышей продолжился. Очень странный и очень бесчеловечный, надо думать, разговор, не слишком подходящий для трапезы. Однако, на аппетит северянки это не повлияло никак. Для нее запахло выгодой, помимо обеда. Она не думала о той жизни, которую суждено было погубить ее отраве. Люди умирали каждую минуту, большие и маленькие. Еды от этого меньше не становилось, потому что она активно размножалась. Ее собеседнику, похоже, темя была чужда к состраданию примерно так же, как и ей. Наверное, она бы удовлетворенно кивнула, не будь инициатором разговора сам граф. Сейчас же, волчица лишь ждала возможности продолжить начатые измышления, что стоило прервать, когда в зале появились лишние слуги. Невольно, оборотень вспомнила чародея Герхара, к которому прибилась этим летом, ища подобия своей прошлой жизни с Ильгардом. Искомого в чародее волколачка не нашла, но на мысль ее натолкнуло вовсе не это, а прислуга. Тогда, в тот первый за долгое время, ее разговор с Герхаром, прислуга тоже присутствовала в разговоре. Притом, из-за несдержанности Вириенны, а так же ее желания уничтожить своего брата Гилдарта и разговаривать с Герхаром о вещах, которые не должны были выйти за пределы одной комнаты, эти несчастные люди были убиты магом. Отчего-то внутри волчицы проявились смешанные чувства. Похожие ситуации, разные исходы, нахлынувшая память о событиях полугодичной давности… она бы сейчас с удовольствием предалась посиделкам у камина с кем-то, с кем не нужно было бы держать лицо, и позволила себе расслабиться в разговоре о том, о сем. Но в доме ее теперь было пусто, и это одиночество, а так же свобода, к которой она стремилась, отдавали отсутствием радости. Ей не хватало Эрвина. Неужели она так привыкла к этому сгустку проблем? Несмотря на то, что мальчик был сосредоточием раздражения, на который ей периодически приходилось брюзжать, но спокойное одиночество внезапно похолодевших стен собственного дома было каким-то… могильным. «Я не хочу туда возвращаться». - Чуть было не сказала она, но промолчала. Могильным – очень правильное слово, потому что в том самом доме все напоминало о прошлом куда более раннем, когда еще был жив Ильгард. В том одиноком убежище Вириенну преследовали призраки прошлого, которых ей удавалось избегать, пока рядом был непоседливый и несобранный паренек. Да хоть кто-нибудь, кто отвлекал бы ее от этих мыслей и заставлял думать об ином.
Вириенна задумчиво последовала примеру хозяина поместья и сняла колпак с блюда, ловко подцепила вилкой кусок содержимого блюда и отправила тот в рот. В этот момент она ощутила на себе взгляд графа и отвела глаза от скатерти, взглянув на него. Не то чтобы испуганно, не то, чтобы не уверенно. Но что-то под воздействием памяти изменилось в ее взгляде, и он оказался иным.
Граф же продолжил начатую тему и жаждал ответов, которые она могла ему дать. И дала.
- Так вот, - Напомнила она, как бы соединяя эту часть с уже озвученной, - Делу может понадобиться ваша помощь, если вы действительно желаете, чтобы все произошло именно так. Я могу дать вам нужное зелье, но применять его будете вы. Мало того, что мы обсудим то, как зелье попадет к матери в организм, вам нужно будет, если вы желаете, чтобы все осталось тайной, создать условия для того, чтобы этот самый выкидыш не выглядел внезапным событием. Я полагаю так. И это уже ваша забота. От подробностей того кем вам она является, о причинах вашего поступка извольте меня избавить. Состав вполне универсален, чтобы мне не нужны были все эти подробности. Если же не выйдет – будет другой разговор и мы поищем иное средство.
Вириенна отправила в рот еще кусочек. Желудок говорил ей спасибо, а мысли о проблеме отодвинули на второй план все, что недавно крутилось в голове.
- О том как пользоваться составом я вам расскажу при его получении. Осталось решить хотите ли вы, чтобы зелье принесла сюда я, или сами придете ко мне за ним. И еще один момент… я должна быть уверена, что меня эта история более никак не затронет. Кузнец может выковать меч, но кого и как им будут убивать и во имя чего использовать – не его ответственность.
Последнее уточнение было излишним, в виду того, что сама Вириенна графу была все еще необходима живой и без лишних тягот, но все таки она его сказала. А озвучив – замолчала и снова взялась за вино.

Заключение графа по вопросу зелья весьма обрадовало Вириенну. Она ничего не сказала нильфгаардскому аристократу, не перебивая его, потому как он сразу же перешел к следующему вопросу, исключив возможность ее ответа. Она лишь одобрительно и благодарно кивнула Сейдомару, будучи признательной именно за это решение и избавление ее от малейших проблем. Участвовать в этом замысле чем-то большим, чем изготовлением отравы, она не собиралась, потому как в противном случае можно влипнуть во что-то очень и очень неприятное.
Вириенна все еще слушала, лениво потянувшись вилкой к тарелке с едой снова, подцепив еще кусочек заливного и отправив тот в рот. Речи графа в этот момент приняли неожиданный оборот. Вириенна довольно махнула ресницами, улыбнувшись графу одними глазами из-под черного пушистого обрамления. Нильфгаардец заговорил о лошади и волколачка понимала его опасения и нужду в средстве разрешения этого вопроса.
- К сожалению, универсального декокта, который заставит ваше тело работать иначе и не выделять никакого запаха, попросту не существует, хотя потребность в нем у мира есть колоссальная. Особенно у мира преступного.
Вириенна никуда не торопилась, позволив себе взять в рот еще кусочек заливного и прожевать его, избегая разговора с набитым ртом. После этого она глотнула вина из кубка и откинулась на спинку стула, будучи готовой говорить уже куда более обстоятельно в обозначенном направлении.
- Ванны и эфир могут помочь, вы правы.
После чего она изогнула губы в циничной, но безумно красивой улыбке, перейдя к заключительной части речи нильфгаардца и его забавным извинениям относительно собственной бестактности.
- Извинить за настойчивость и невежливость? Вот оно как значит? – В ее глазах, направленных взором смело на графа, заплясали огоньки сарказма и какого-то ехидного укола. «Извинений за невежливость и остальное нужно было бы просить куда раньше, мой дорогой граф. Тогда бы сейчас эти слова были бы уместными и не выглядели как пришитый кобыле рыбий хвост. Эта ваша «бестактность» по сравнению с проявленной ранее вообще никуда не годится». Но, вместе с этим, слова нильфгаардца о ней и ее запахе неожиданным образом напомнили северянке недавнюю сцену в кабинете. Волчица буквально кожей ощутила чужие губы на своей шее, а вслед за ними прикосновения рук, близость тела и свои ощущения. Все, вплоть до того неожиданного укуса, который вырвал ее клещами из эйфории и блаженства. Непроизвольно волколачка потянулась рукой к шее, которая все еще легко саднила в месте укуса. Крови там уже не было, но тупая легкая боль от прикосновения все еще ощущалась.
Оборотень выдохнула, отгоняя мысленное наваждение и помыслы о том, что, собственно, до того самого укуса все происходящее ей нравилось и даже волнует до сих пор. Впрочем, она на мгновение снова подумала о том, стоит ли вообще в следующий раз отвечать на подобные порывы, напоминая себе о последующем поведении недавнего любовника и возможных последствиях, противоречащих условиям сделки. Да, разумеется она могла бы принимать какие-то зелья и заботиться об отсутствии проблем в будущем, но сегодняшняя не предупредительность, которая могла бы обернуться лишними проблемами и обременением, а так же отношение к этому вопросу, говорили сами за себя. «Впрочем, я не могу не признать и своего участия в этих обстоятельствах. В конце концов, никто меня не насиловал и я не говорила, что против, когда стоило бы отказать. Что ж, граф, вы лишили себя прелести подобных спонтанных порывов. По крайней мере, в моем отношении. Впредь я буду думать об этом».
Однако следовало закончить начатый разговор. Все мысли Вириенны заняли несколько мгновений. Она оторвала руку от шеи, оттолкнула от ризума все ненужные помыслы и ухмыльнулась, глядя на графа исподлобья, с некоторым игривым укором. Чем-то забавлял он ее. «Н-да, расслабилась я после Герхара и безпоследственных связей с магами. Однако, это не изменяет того, что в обозначенных условиях я указывала вам на отсутствие проблем».
- Запах, исходящий от меня, действительно имеет свою цель и вы думаете в верном направлении. Цель эта не только в приятном аромате для окружающих, но и довольно практичная. Всех кошек, конец и собак вы ничем не опоите никогда – что-то делать нужно именно со своим запахом. И да, частые ванны и какой-то сильный аромат помогают. Я успела заметить, что в нильфгаарде не грешат не только водными процедурами, но и отдушкой на одежде, так что сами боги велели пользоваться этим. Травы, эфир, алхимическая лаборатория и ее специфическим запахом декоктов… Это делает ситуацию более интересной и облегчает существование. Однако, у собак чутье особенно сильное и с ними сложнее. Правда, почуяв Зверя они, чаще всего, боятся.
Вириенна снова потянулась к вину, смочила горло и поставила кубок на месте, продолжив.
- Однако, это помогает не всегда и не везде. Все имеет свои издержки. Если вы желаете, чтобы лошадь не сбросила вас в любом случае… это несколько сложнее, но у меня была такая на севере. Я искренне сожалею, что взять с собой ее у меня не было возможности, это весьма полезное имущество.
Мысль об оплате пришла на ум почти сразу после этих слов. Вириенна никогда не ценила золото или пустую красоту. Она ценила полезность, как натура прагматичная.
Бестия улыбнулась так, что последующие слова ее были предсказуемы.
- Я скажу о том, что можно было бы предпринять. За зелье и мою помощь вы расплатитесь именно таким полезным приобретением. Мы же сошлись на том, что должны быть друг другу полезны, не правда ли?
В этот момент она была даже рада тому, что они все еще не подняли вопрос цены. Лошадь, конечно, всегда и везде стоила не мало, но ее зелье, молчание, лояльность и проценты, накапавшие за весь сочившийся яд, вполне могли бы войти в стоимость. Отчего бы и не выдвинуть столь смелое предложение? Он в любом случае оценит если не смелость, то изворотливость и память о его недавних словах.

Мимолетная шпилька, брошенная мужчине волколачкой, нужного отклика не нашла. Граф абсолютно не обратил на нее никакого внимания, разве что посмотрел как-то разочарованно и снисходительно. Настолько, что хотелось насупить физиономию, не скрывая раздражения, приложить ладонь к виску и двинуть бровями, сводя их и наморщивая лоб. Однако, Вириенна этого делать не стала. Желания, что рождаются внутри, еще не обозначают того, что их нужно бросаться выполнять, особенно когда ждешь ответа на иной, более животрепещущий вопрос. Вместо раздраженной мины, оборотень улыбнулась почти открыто и бесхитростно, даже тогда, когда ей последовало предложение выбрать то, чем графу придется маскировать запах чудовища, рождавшегося в нем.
- Ну, что, если вы доверяете моему, столь отличному от вашего, вкусу в этом вопросе, то всенепременно.
Вириенна устала понимать двояко еще на своем предыдущем уколе. Если это предложение радовало графа, то ей не составляло труда последовать этому пожеланию. С другой же стороны, этот вопрос был даже удачен. Если же граф надеялся ее смутить всеми возможными подтекстами, услужливо промелькнувшими в голове, но не озвученными, то старался он зря. Если, - и слово «если» здесь ключевым, - они сойдутся на том, чтобы продолжить общение более близкое, эта деталь может оказаться немаловажной. Таким образом, подтекстов в ее ответе было не меньше, несмотря на будничный и вальяжный тон, сквозь лучистую улыбку.
Согласие же графа по вопросу лошади могло лишь обрадовать бестию.
- Значит, на том и порешили. – Утвердительно закончила она и подвела итог вопросу оплаты.
Весь фокус заключался в том, чтобы знать чего просить. Вириенна прекрасно осознавала где находится и о чем просит. Да, эта плата была выше обычной оплаты труда алхимика, но для графа трудностей не составляла. Если бы на месте Сейдомара аэп Роэльса был обычный кмет, то цена была бы иной, от того что ценность лошади для таких людей куда выше.
- Итак, возвращаясь к вопросу моей, оставленной на севере лошадки. Этот вопрос далек от вашего, на первый взгляд, но вы поймете, что это не так. – Оборотень отложила вилку и отставила в сторону почти пустую тарелку, после чего положила ладони на краешек стола, свела пальцы и хрустнула ими. – Когда мне ее приобретали, за сущий бесценок, просто потому что она была замучена прежним хозяином и представляла собой скорее кучу костей с кожей, которую даже на мясо не пустишь… Так вот, приобретенная скотина есть то была еле-еле в состоянии, не то чтобы шарахаться от хищника. Потом она, разумеется откормилась и ей стало лучше, но у меня из рук она начала есть, так же, как и позволяла приближаться к себе. Не знаю точно до сих пор, были ли это чары, наложенные чародеем, который не любил вкладываться в пустое и мне, разумеется, рассказывал мало о своих деяниях, или же просто привычка. – Она пожала плечами. – Так вот, эта история и еще некоторые знания, которые говорят мне, что боевую лошадь можно научить идти галопом даже на пики, вопреки инстинкту самосохранения, дают два возможных варианта решения вашей проблемы. Один из них долгий и естественный, требующий много вложенных сил в одно животное. Другой же опасный, связанный с чародеями, которые могут определить наш с вами маленький секрет. Но, все же, мне видится именно он. Так вы получите желаемое быстро и сил приложите куда меньше, но это затратнее и потребует смекалки. Последнее к тому, что необходимо выдумать какую-то историю и причину, по которой никто не станет подозревать вас в чем-либо. Это довольно непросто, ведь люди не каждый раз прочат наложить подобные чары. Однако, сдается мне, вы можете выйти из положения, сославшись на недавно разорванных в лесу конников, которых брали собой в охоте на страховидлу, завевшуюся в лесу. Если бы не лошади, которые подвели, повинуясь естественному страху, все могло бы кончиться иначе. – Оборотень ухмыльнулась шире. – Скажем, вы решили покончить с чудовищами и вам необходимо избежать прошлой ошибки. Я предлагаю вам отправить к чародею слугу, не отправляясь лично. Насколько я понимаю, особым радушием и дружелюбием вы не блещете, поэтому это вполне из себя не вызывающий подозрений ход.
Волколачка не стала более притрагиваться ни к чему из еды. В поместье давно витал запах мяса. Рыба оборотню была мало интересна.
- А если вы решите пригласить его сюда, то сошлитесь на дела и покиньте дом на несколько дней, оставив указания и плату.
Сказать, что волколачка была мастером избегать подозрений людей было нельзя, но у нее был разум и был некоторый опыт. Впрочем, возможно у нильфгаардца появится другая здравая идея как все устроить. Ее же делом было лишь предложить выход.

Справедливо расценив, что граф может догадываться обо всем, что она может ему сказать, - и это опасение вероятнее всего подтвердилось, судя по его поведению и реакции на произнесенные слова, - Вириенна бросила довеском и некий непрошеный неожиданный подарок, заключавшийся в первом пришедшем в ее изворотливый ум выходе из ситуации, согласно обстоятельствам и наилегчайшему пути достижения цели. Что-то такое было словно бы в крови, в инстинктах, в том, что осталось от давно переродившегося и слившегося в единое с чудовищем человеческого существа, да в наполненной опытом жизни. Случившееся произошло настолько естественно, что волколачка даже не обратила на это пристальное внимание, лишь сейчас удовлетворенно кивнув себе в мыслях за верное решение, без которого другая сторона сделки могла бы и взбрыкнуть. По существу, даже сейчас бы граф мог получить сведения, но оставить волколачку ни с чем. По ее разумению, Сейдомара аэп Роэльса в этом худшем варианте могла бы остановить лишь перспектива дальнейшего отказа волколачки от сотрудничества вовсе, а так же упомянутое им зелье и его секрет, о котором никто не должен знать. Своим даром она придала ценности озвученному и несколько подсластила неприятные моменты. В любом случае, граф выглядел довольным происходящим, и это радовало. Если не довольным, то все равно не позволил себе нового витка колкостей, а, значит, что-то это должно было значить. Волколачка лишь удовлетворенно улыбнулась и махнула ресницами. Это настроение слегка испортило появление слуг, отвлекших внимание на себя, но все быстро поправил аромат еды. Еды более существенной, чем рыбное заливное. Пахло от нее так аппетитно, что голод Вириенны снова напомнил о себе тихим урчанием, под нотки ароматов. Отвлекая себя от этого обстоятельства, бестия снова приникла к вину, сделав несколько глотков и краем взора поглядывая на то, что происходит. Блюд, к ее удивлению, оказалось довольно много и это заставило ее задуматься о том, что граф, возможно, действительно желал видеть ее здесь больше, чем показывал. Скажем так, она слегка удивилась, но не поняла его улыбки слугам, которые на ту среагировали та же неоднозначно. Может быть, кто-то что-то не понял? Это заставило уголки губ вздернуться в ухмылке на лице северянки выше, добавляя оттенка ехидности и паскудства. Излишняя любезность, истаявшая на лице графа с уходом его слуг, встретилась с почти игривым паскудномордием северянки, вновь поигрывающей кубком вина в руке. Волколачка даже закинула ногу на ногу вторя в такт своему хорошему настроению не только покачиванием бокала, но и носком сапога. Истаявшая любезность Сейдомара встретилась с образовавшейся любезностью северянки, все это время молчавшей, но присутствующей. Граф же завершил то, что начал до прихода слуг, несмотря на обстоятельства. Он все таки поднял бокал за их сделку и благополучный исход дела. С удовольствием, волколачка ответила ему тем же жестом и приняла тост, всецело с ним согласившись.
- За уговор и благополучное его разрешение. – Подтвердила она негромко, вторя словам графа уже загадочно, изменив выражение лица и смотря на приблизившегося мужчину бездонно-голубыми глазами.
Она несколько мгновений наблюдала, как нильфгаардец припал к кубку и пил вино, опустошая тот. Она снова улыбнулась и пригубила следом. В ее кубке вина оставалось немного, а потому покончить с ним не составило ни времени, ни труда. Когда же опустевшая емкость коснулась стола, нильфгаардец внес некоторые уточнения, дав ей на все про все всего три дня.
- Хорошо. – Только и оставалось произнести ей.
«Три дня, значит. Негусто, с учетом того, что некоторые составляющие надо приготовить, а иные искать».
Слова бестии звучали легко, а нос околдовал аромат копченостей и супа, а потому бестия снова последовала примеру графа, начав именно с горшочка этого произведения кулинарной науки и потеряв интерес к животрепещущим обсуждениям каких-либо сложных дел. Настало время еды и утоления страстей желудка. Ну прямо таки картина маслом развернулась сегодня в поместье графа, прошедшаяся сегодня по основным инстинктам.
Вскоре, утолив первый голод, северянка снова подала голос, но на сей раз уже рассказывая что-то забавное  легкое, поддерживая ни к чему не обзывающую беседу, призванную разрядить давящее сгустившееся молчание. А после обеда отбыла восвояси, покинув дом графа. Гнали ее туда еще некоторые свои неразрешенные дела, заняться которыми стоило первоочередно, так что долгих прощаний не предвиделось вовсе.