Она реагировала на каждое прикосновение, жарко и страстно, её тело отзывалось на каждую ласку, и это распаляло наемника еще сильнее. Он видел её желание, чувствовал на уровне инстинктов. Он добился, чего хотел. И похоже, что Джая решила отплатить ему его же монетой... Когда её руки избавили Бертрама от лишней одежды, когда она провела ладонью по его животу, дразня, так же, как он её, по телу наемника будто прошел разряд. Дыхание участилось, стало отрывистым, сердце забилось быстрее... Он еле держался. Не отрываясь от поцелуя, наемник вновь провел рукой по телу зерриканки, финальным аккордом завершая эту игру. От бедра - вверх, по животу, к груди, и снова вниз, к ягодицам, и, наконец, по внутренней стороне бедра, вверх... И на этот раз он не остановился. Его ладонь легла между её ног, его пальцы круговыми движениями массировали самую чувствительную точку тела зерриканки, постепенно ускоряясь... А потом наемник перестал себя сдерживать. "Ну все... Довольно игр..."
Его возбуждение, его желание наконец взяли верх над холодным разумом. Страсть и инстинкты, почти животные, все это время накаляемые его и её действиями вырвались на свободу, подобно отпущенной пружине, принимая контроль над телом Бертрама. Как и планировалось. Он оторвался от жаркого тела зерриканки, приподнявшись на руках и переменив позицию, оказавшись прямо над ней, и еще раз окинул её взглядом. И теперь во взгляде этом вместо привычного спокойствия был огонь... Наемник просунул одну руку под её ягодицы, приподнимая их над кроватью с легкостью, кажущейся невероятной, и, глуха зарычав, вошел в неё. Рывком, резко, вжимаясь до упора. На мгновение замер, прислушиваясь к ощущениям и смакуя их, а потом начал двигаться, всем телом, размашистыми, отрывистыми толчками. Мужчина сразу задал быстрый темп. Он не сдерживал себя более. Теперь это было ни к чему. Его правая рука легла ей на бедро, сжав его, поднимая ногу зерриканки до уровня его поясницы, а левую наемник продел под её спину, опираясь на локоть. На несколько мгновений он замедлился, двигаясь более плавно, и снова поцеловал её. Жарко, страстно, чуть прикусив губу и оттянув её зубами. А потом взял еще более быстрый, бешеный темп. Сейчас он хотел её сильнее, чем чего-либо в жизни. Хотел, чтобы ей было хорошо. Так же, как ему. Больше, чем ему. И такое с ним было впервые.

Их, должно быть, было слышно даже на первом этаже корчмы, не говоря уже о соседних комнатах. Что ж, похоже, у кого-то тоже будет бессонная ночь. Только вот кому до этого было дело? Бертраму точно не было. Не волновал его ни чей-то сон, ни треск кровати, все отчетливее угрожающей развалиться под их охваченными страстью телами, ни  что либо иное в этом мире. Кроме неё. Джаи. Этой потрясающей, невероятной, сводящей с ума зерриканки. Её стоны, её страсть, её реакция приносили не меньше удовольствия, чем её тело. Поцелуй, еще один... Привкус крови - его или её? А есть ли разница? Дыхание зерриканки на коже, невероятное желание, движения в такт, быстрые и резкие... Её тело выгнулось навстречу наемнику, прижимаясь еще сильнее. Он знал, что это значит. И это распаляло еще сильнее, заставляя забыть обо всем.

Инициатива Джаи была неожиданной. Бертрам инстинктивно угадал её намерения, подчиняясь движению её тела, и зерриканка с легкостью сменила положение, занимая главенствующую позицию. И ему это нравилось. Так наемник мог видеть её тело... И так она могла дать волю своей зерриканской страсти. И Джая это сделала... Она начала медленно, постепенно ускоряясь... И это было потрясающе. Руки Бертрама легли на её ягодицы, сжимая их, его бедра двигались в такт её движениям, он тяжело дышал, и смотрел на неё, с желанием, с восхищением... Она все делала именно так, как он любил... А может быть дело было в том, что это делала именно она? Их губы снова встретились, и языки сплелись в поцелуе. Глубоком, долгом, страстном. Зерриканка ускорила движения еще сильнее, каркас кровати вновь дал о себе знать хрустом древесины, только вот никто этого не слышал. Бертрам поднялся, принимая сидячее положение и оказавшись лицом к лицу с Джаей. Он обнял её, прижимая к себе, его ладони легли ей на плечи, его губы целовали её шею, а руки помогали двигаться, будто "насаживая" её тело, в заданном зерриканкой темпе. Наемник почувствовал, что уже практически на пике, и остановил Джаю.
- Подожди... сейчас... - шепнул он ей, прикусив мочку уха. Наемник решил сменить позицию, и у него была идея, как сделать еще лучше... Он переместился ей за спину, его руки прошлись по шее, животу, и груди Джаи, губы коснулись шеи. Из-за стены послышался стук и, кажется, чья-то ругань... Кулак Бертрама впечатался в стену, едва не проломив её. Благо, дубовые доски были достаточно прочны.  Ругань и стук стихли моментально.
- А теперь так...
Он вошел в неё снова. Такая поза приносила больше удовольствия... И давала дополнительные возможности, открывая его рукам доступ к самым чувствительным частям женского тела. Левая ладонь Бертрама легла на грудь Джаи, лаская, прижимая тело зерриканки к его торсу, а правую он положил на низ её живота. А потом - переместил чуть ниже, вновь ища самую чувствительную точку, массируя её, доставляя еще больше удовольствия своей любимой. Действовала так страсть, или же это было что-то большее - неизвестно... Но здесь и сейчас он любил её, любил все в ней, её тело, её нрав, её характер. А как будет потом... Этого никто не знает. Иногда все же стоит жить сегодняшним днем, вопреки расчетам и холоду разума. А завтрашний предугадать все равно невозможно.

Это было совершенно невероятно. Они ведь были такими разными, горячая зерриканка и холодный, расчетливый северянин - прямо как огонь и лед, хоть и очень похожими во многом, но сейчас они стали одним. Одним целым, и это относилось не только к их телам. И, вопреки ожиданиям и здравому смыслу, вместо разрушения это единство приносило великое удовольствие им обоим. Они двигались в такт, они будто угадывали мысли и желания друг друга, чувствовали тела, эмоции, страсть... Они отдавали друг другу себя, полностью, без остатка, откровенно и искренне. Без масок, которые оба привыкли носить. Это была химия. Это была магия. Это было... Да какая разница, как называть? Главное - это было потрясающе.

Джая поцеловала Бертрама, и это был долгий и жаркий поцелуй. Он опять закусил её губу, не сильно, но ощутимо. А потом она  опустилась на четвереньки. Наемник любил, когда это было так. Так он мог проникать глубже, до упора... И он это делал, размашисто и резко. Его руки вновь легли на её упругие ягодицы, помогая ей двигаться в такт, хоть это и не было нужно - она как будто все чувствовала и понимала сама... Наемник подался вперед, наклоняя корпус, и уперся в кровать одной рукой. Он хотел чувствовать тело Джаи своим, насколько это было возможно. Ритмичные и отрывистые толчки сменились плавными круговыми движениями таза - новые ощущения для него и для неё - и наемник кончиком языка провел дорожку от лопатки зерриканки, по шее и до уха, и тихо не то прошептал, не то прорычал:
- Ты... ты с ума сводишь...
А потом обе его руки прижали тело зерриканки к его телу, лаская грудь, живот, и чуть ниже, а движения вновь обрели прежний характер, в еще более быстром темпе. Удерживать корпус в таком положении без рук было тяжело, но Бертрам все же был достаточно силен и вынослив для этого. И кто бы мог подумать, что тело, с детства почитаемое исключительно за оружие и соответствующим образом подготовленное, может найти столь неожиданное и приятное применение?.. И сейчас он собирался выжать из него все возможности. Для неё. Для Джаи. Наемник поцеловал шею зерриканки, а потом закусил кожу, под самой мочкой уха. Выдох, перешедший в гортанный, звериный рык. Он чувствовал, что пик наслаждения уже близко. Но хотел продлить это еще немного. Просто чтобы сделать ей еще хоть чуть приятнее.

Такого с Бертрамом не было давно. Если быть точным - никогда. Еще ни разу в жизни он не терял голову настолько. И, тем более, не терял её из-за женщины. Он почти всегда был холоден, всегда спокоен. Даже в постели. Но не сейчас. Нет, происходящее сейчас, в этой комнате, распаляло сильнее всякой битвы. Эмоций, по силе аналогичных тем, что испытывал сейчас, наемник не испытывал никогда. Ни гнев - самое сильное его чувство, ни грусть, ни радость, ни все прочее, что он чувствовал раньше, не шли ни в какое сравнение с той страстью и любовью, что сейчас, казалось, были одни на двоих. И ничто никогда не приносило столько наслаждения, сколько в эту ночь смогла принести Джая. И Бертрам очень надеялся, что она сможет сказать то же самое про него.

В конце концов, наемник понял, что больше сдерживаться не сможет. Он прижался к зерриканке сильнее, одной рукой сжав её грудь, а второй обняв за живот, нашел своими губами её, и поцеловал. В который раз за эту ночь, но это он мог бы делать бесконечно. Настолько жаркими были её губы, настолько страстными и приятными были эти поцелуи... А этот был особенно долгим, особенно глубоким... Это было сильно. Бурная, сильная пульсация ниже пояса, отдающаяся волнами непередаваемого удовольствия во всем теле. Пик страсти.  Наслаждение не только физическое, но и более глубокое, затрагивающее все слои сущности. Наемник сжал бедра зерриканки своими, громкий и отчетливый рык, вырвавшийся из его груди, прозвучал над самым её ухом. Он продолжал двигаться, инстинктивно, и движения эти приносили самое сильное, самое мучительное удовольствие. Бертрам резко подался назад, принимая вертикальное положение на коленях, и все так же прижимая Джаю к себе... А потом, наконец, замер. Несколько секунд они не двигались. Бертрам дышал в шею зерриканки, вдыхая её запах, опьяняющий и кружащий голову. От неё пахло женщиной, любовью, страстью. Наконец, наемник тяжело опустился на кровать, укладываясь на спину. Он молчал и тяжело, глубоко дышал. Тело била мелкая дрожь. Только сейчас он почувствовал усталость. Наемник и представить себе не мог, что... Ммм... "Такие занятия" могут ТАК выматывать - он чувствовал себя как после сорокамильного марша. Он отдал этой женщине всего себя, все немалые возможности своего тела, как и хотел.  Но это того стоило - о, еще как стоило! Бертрам пытался собрать мысли по осколкам, заполняя образовавшуюся пустоту в голове. И это было совсем непросто... Вдруг он почувствовал голод, и вспомнил, что они ничего не ели с самой встречи на тракте. Впрочем, пока что было не до этого. Его рука скользнула по дереву кровати, и он произнес, задумчиво и отстраненно:
- Надо же... Не сломалась...

Когда Джая вдруг рассмеялась, Бертрам даже не сразу понял, отчего. Настолько машинальной была фраза про кровать. Он взглянул на девушку как-то недоуменно, прежде, чем до него дошло. Она приблизилась, поцеловала его, и легла рядом, обняв. И почему это было настолько приятно? Просто... Быть рядом. Просто обнимать. Хог никогда не спал с женщинами в прямом смысле этого слова. Никогда не оставался с ними в одном помещении на время большее, чем требовалось, чтобы одеться и дойти до двери. Частенько даже не прощался. Они не имели значения для Бертрама. Он с самого юного возраста вбивал себе в голову, что привязанности губительны. Что любовная связь с женщиной снизит его эффективность, как воина, солдата и командира. Не знал, сможет ли спокойно идти в патруль или на штурм, зная, что его ждут, что ему есть, что терять. Знал, что это смягчит его, сделает слабым, что принимать... Трудные (и подчас жестокие) решения  стало бы еще труднее, а ведь они, по его мнению, были необходимы. Впрочем, была и иная причина. Он знал, что если бы вдруг появилась женщина, которая хотела бы быть с ним просто так - этакий реликт, мифическое существо - она бы рано или поздно захотела большего. Семьи, например. Что поделать, традиционное воспитание. А этого Бертрам не желал. Не видел он себя в роли мужа и отца. Его коробило от этих мыслей о "простом семейном счастье", о котором мечтают так многие. Ну, а поскольку шанс встретить кого-то, разделяющего его взгляды, был ничтожно мал... В общем, наемник считал, что "жила кайла не стоит". Так все же, возвращаясь к теме... Почему это было так дьявольски приятно, просто быть рядом с ней? Почему так... Правильно?

Наемник приобнял Джаю за плечи одной рукой. Она прижималась к нему, а он поглаживал её руку кончиками пальцев. Взглянул на нее с совершенно не свойственными себе теплом и нежностью во взгляде. Она не могла этого видеть. И хорошо. Слишком много она могла понять, эта наблюдательная зерриканка. Наверное, некоторых вещей ей было лучше не знать. "Да, лучше для всех." Не ошибался ли он? Навряд ли. Бертрам Хог редко ошибался (правда, возможно, так считал только он).

- Ты такой веселый.
Это слова немало удивили и позабавили. Пожалуй, это был самый, САМЫЙ неожиданный эпитет из всех, которые могли к нему применить. От "жестокий" и "кровавый" до "сильный" и "здоровый" - обычное дело, даже "добрый" и "честный" бывало иногда. Но... Веселый?
- Удивляешь. Неожиданная характеристика, - проговорил он с оттенком веселья, а потом зарылся лицом в волосы зерриканки. Ему было слишком спокойно и уютно, и, вопреки обыкновению, спокойствие это не вызывало ненужных мыслей о том, что было или том, что будет. Нет, теперь весь его мир, все его мысли не выходили за предел этой комнаты и этого времени. Он наслаждался каждым мигом, каждой секундой, проведенной тут, с Джаей. И совершенно не хотел ни на что отвлекаться.

Не хотелось ему засыпать. Абсолютно не хотелось. На утро это все могло кончиться. Никакой сон того не стоил. Но усталость и долгое отсутствие сна давали знать о себе. И, вопреки всем усилиям, разум наемника вскоре провалился во тьму. Это был самый спокойный и крепкий сон за долгие годы...

Бертрам проснулся от скрипа кровати, и вскоре услышал такой приятный и знакомый голос над самым ухом, а потом и легкий, приятный укус. Мурашки по коже, снова. "Эх, что же ты со мной делаешь..." Наемник улыбнулся зерриканке, и пальцами провел по её волосам.
- Что, даже никаких "пяти минуточек"? Нет? Ну ладно... - он говорил весело, тихо, сонно... И мягко. Не так, как в их первую встречу. Джая говорила, что хотела помочь, перед тем как уйти. Уйти... Это слово отдалось легкой горечью в душе Хога, и все же так было правильно. Наверное. Он бы с радостью пошел с ней, ведь все равно идти было некуда. Но навязываться не собирался, тем более, что это бы все равно не дало результата. Дело тут было не в высокомерии. Просто наемник уважал право зерриканки на одиночество и свой путь. Впрочем, это не важно.
- Дело... - по правде говоря, ему не нравилась мысль о том, чтобы ставить жизнь Джаи под угрозу. Особенно из-за таких пустяков. Он мог бы оправдать это тем, что её жизнь просто-напросто на порядок ценнее его. Только ведь не только в том было дело. Однако скажи он сейчас, чтобы она забыла об этом "долге" - не сработает. Еще и оскорбит. Зерриканки упрямы. Значит, нужно было освободить её совесть каким-нибудь простеньким заданием... Как, например, грядущее. Вломиться в бандитский притон, вырезать немногочисленную трезвую охрану, и пустить под нож перепившуюся мразь - что может быть проще? Они, конечно, возьмутся за оружие... Но так будет даже веселее.
- В общем, суть дела в том, что кое-кто из местных бандитов угрожает владельцу данной гостиницы и его семье. Что-то там им нужно. А старикан прогибаться не хочет. Лучше, говорит, помру, чем этой швали жопу лизать буду. Да вот за дочь со внучкой беспокоится. В общем, ты понимаешь, к чему это ведет... Ночью они будут пить в местном бандитском притоне. Все знают это место, но никто ничего с ним не делает. Достать их можно было бы и днем... Но я хочу пойти чуть дальше убиения. Я сожгу это змеиное гнездо, предварительно вырезав всю банду. Благо, зимой пожар не распространится, да и стоит этот вертеп в отдалении от прочих строений. Как только сделаем это - надо будет убираться из города. Просто на всякий случай. Ни к чему тут отсвечивать при таких событиях, - и все же, о деле наемник говорил сухо. Всегда. Он очень четко разделял работу и остальную жизнь. Но при последующих словах голос вновь смягчился.
- Джая... Если ты не хочешь ждать - я не настаиваю. Возможно, в другой раз, если он будет. Если же все-таки подождешь... Тебе бы зимней одеждой разжиться успеть. Хоть какой-нибудь. В идеале - еще бы и зимнюю попону достать. Животные не менее тяжко переживают иной климат, ты это и сама знаешь, наверное.

Джая согласилась. Коротко, лишь одним словом, но в слове этом было все. И наемник все же порадовался, что не стал говорить про "необязательность" исполнения долга. Не помогло бы. Да и кроме того... Бертрам просто был рад, что она осталась. Здесь, с ним. И до самого вечера... И зерриканка, похоже, тоже была совершенно не против. По крайней мере, это можно было сказать по её поведению. Наемник слегка вздрогнул, когда ногти Джаи коснулись его кожи, да еще и в такой опасной зоне... Его тело реагировало на её ласки вполне себе недвусмысленным образом. Но он не собирался её торопить. "Поиграть хочешь, значит? Ну давай, посмотрим, что ты будешь делать..." - подумал Бертрам, проводя кончиками пальцев по её шее, и вниз, по спине.
- А некому будет мстить, - сказал он, притянувшись к зерриканке и проведя кончиком языка дорожку от её ключицы к уху. - А если и будут... - слегка прикусил мочку уха, самыми кончиками зубов -...то только мне. Никто не знает о твоем участии, кроме меня. А мне не привыкать... - и это будет правдой. Ну, максимум - повисит на нем нелегальная награда в этом городке пару месяцев. Оренов тридцать, не больше, а то и меньше. Да и кому это надо? - Куда уходить... Для меня все дороги равны, - за этими словами последовал поцелуй в губы зерриканки. - Могу и в лесу заночевать... - пальцы обеих рук наемника прошлись по её бедрам, пока еще нежно и аккуратно - ...а могу и дальше по тракту двинуть. Вне этого города у них власти нет, - закончил он, притянув зерриканку ближе и проведя языком от верха её живота до груди. - Что до одежды... - продолжал отвечать Бертрам, легонько поцеловав правый сосок девушки и проведя языком вокруг него, - То тебе бы хоть плащ потяжелее. И просторные меховые штаны купить не проблема... - все же, Хог предпочитал видеть Джаю без этого предмета одежды только в тепле. - Тебе будет непривычно в нашей одежде, но она обеспечит полную защиту от холода и ветра... - говорил он, в перерывах между поцелуями, дорожку из которых прокладывал от груди зерриканки вверх, по шее. - А главное - тебе нужен шарф. Полоса плотной шерстяной ткани, чтобы закрыть нос, рот и горло. В Зеррикании, насколько я слышал, подобным образом от песка защищаются. А тут - от холода, - лицо Бертрама остановилось напротив лица Джаи, и он снова поцеловал её в губы. Это был долгий и нежный поцелуй. Что до его доводов... Он просто надеялся, что девушка согласится хотя бы на последнее. Очень уж упрямой она была... "За то и люблю." - пронеслась в голове отчетливая мысль. Левой рукой он поглаживал её по волосам, а правой слегка придерживал за талию, все не отрываясь от губ зерриканки. А оторвавшись, Бертрам посмотрел в её красивые, карие глаза. Он надеялся, что она не сможет прочитать в его взгляде ничего лишнего. Ничего такого, что могло бы её испугать, или усложнить жизнь. И хотя с одной стороны наемник хотел, чтобы она знала, с другой - не хотел обременять её своей привязанностью.
- Что до справедливости - не переживай, - сказал он, наконец. - Дело там обычное. Банда требует плату за "защиту". От "несчастных случаев", значит. Вроде таких, что кто-то из близких корчмаря случайно упадет на нож. Раз так десять к ряду. Или что его корчма - совершенно случайно! - не загорится среди ночи вместе со всеми постояльцами. Короче говоря, обычный грабеж, вымогательство. Не беспокойся. Не знай я подробностей - не согласился бы. Тут ведь не в деньгах дело... - на этих словах Бертрам слегка вздохнул. Дело правда было не в деньгах. Просто... Иногда даже убийство - это правильно. Иногда одно убийство может спасти десятки жизней.
- А ты как считаешь, Джая? Нужно ли нам это делать? Правильно ли это будет с твоей точки зрения? - ему правда интересно было мнение зерриканки. Пока что она его радовала. Она понимала, как это - правильно. И эту черту в ней он любил чуть ли не больше остальных...

Отредактировано Бертрам Хог (2015-10-13 00:18:58)

Это было... Как ушат ледяной водицы на голову жарким летним днем. Отрезвляло, смывая эмоции и возвращая разум в адекватное состояние. Когда зерриканка покинула кровать, наемник не собирался её останавливать. Он лишь закинул руки за голову и слушал, укрывшись покрывалом до пояса. Стало вдруг очень стыдно. И не от того, что он вдруг взялся решать чью-то-там судьбу - это было его работой долгие десять лет. Нет. От того, что он позволил чертовым эмоциям взять верх. "Кретин, сука, сраный кретин! Приласкали тебя - а ты и повелся, ишак херов! Как малолетка какой, курва мать..." - примерно такие мысли роились в мозгу Бертрама, пока он слушал, глядя в потолок с каменной рожей. Что ж, оно было и к лучшему. Он и так позволил себе слишком много, и понес за то заслуженное наказание. Чтобы впредь неповадно было.

Что же до слов... Амареджая не говорила ничего, что он не слышал до того. От семьи ли, от каких-нибудь священников, от философов местного пошиба или просто человеколюбов. Не приводила она аргументов, которых он сам себе не приводил в минуты задумчивости. Стремление к объективизму, к высшему правосудию... Что ж, похвально. Только вот на правосудие ему было начхать. Он убивал тех, кто, во-первых, представлял опасность для жизни мирных людей, а во-вторых - и это тоже был обязательный пункт - опасность эту подтвердил. Нет, убийца убийце - рознь, это безусловно. Хоть буква закона и требовала казнить любого из них, дух его - этого самого закона - требовал разбирательства. Хог не желал оправдываться. Да и что-то объяснять тоже не было никакого желания. Но он понимал, что хоть первое и было правильной позицией, но второе - лишь продиктовано какой-то непонятной совершенно детской обидой. Причем на самого себя, свою низость, слабость и тупость, в которую его только что ткнули носом. Зерриканке он был даже благодарен, за такой-то урок. Он выслушал все молча, спокойно и не двигаясь, а потом, когда она закончила и наклонилась над ним, спокойно взглянул ей в глаза, выдерживая её взгляд, отвечая на злобу сталью и льдом спокойствия, не выражая никаких эмоций. Как всегда.
- Значит, по порядку. Хозяин гостиницы не может вызвать главаря на поединок. Во-первых, это запрещено законом, который к тому же еще и куплен этим самым главарем в отдельно взятом городе. Во-вторых, главарь не станет разбрасываться временем на этого старика. Просто пошлет людей. Они все и сделают. Чем ты можешь мне помочь? Тут, я думал, все ясно. Зайти туда со мной и прикрыть спину - добрая дюжина людей, пусть большая часть из них и упилась в доску - не самая легкая работа. Я ведь не изверг, чтоб заживо жечь. Впрочем, если это тебе претит - я не заставляю, - наемник равнодушно пожал плечами. - Что до справедливости, и того, что будет завтра... - рывком поднялся на кровати, принимая сидячее положение, и потянулся, после чего снова взглянул в глаза зерриканке, все с тем же неколебимым спокойствием - ...то это, понимаешь ли, вопрос для ясновидящих и философов. А я - не ясновидящий. И уж точно ни хера не философ! - даже последние, эмоциональные, вроде бы, слова он произносил ровно и монотонно. Не повышая голоса, не понижая его, не колеблясь. Окончив фразу, наемник дотянулся до своих штанов и, надев их, встал с кровати, направившись к своим вещам.
- И потому о справедливости тут спорить не собираюсь. Если я вижу, что кто-то угрожает мирным жителям, и при том угрожает из чистой жажды наживы (да, цели тоже играют роль) - я пытаюсь его устранить. Как могу. Убрать угрозу жизням. Безопасности. А наказание - дело вторичное. Справедливость это или нет - мне все равно. Да, я прекрасно понимаю, что многие идут в бандиты потому, что не видят другого выхода. Только вот это не оправдание для бесчинств. Для убийств. Для страха и боли, которые они несут. И я ни за кого ничего не решаю. Хозяин обратился ко мне с просьбой помочь ему - и это было его решение. А бандиты... Пресвятые угодники, вот уж кому грех жаловаться. Их там больше в разы, это как тот же поединок, только на одного - или двоих - придется множество. У них есть более, чем хорошие шансы оспорить мое "решение" и воздеть мою башку над камином, как трофей. Так пусть попробуют, - произнося последнее, он уже затягивал последнюю лямку на броне.  Он был полностью экипирован, кроме плаща, который был сейчас без надобности. Бертрам хотел объявить трактирщику, что принял его предложение, пообедать и осмотреть грядущее место действия, а кроме того просто не хотел оставаться в этой чертовой комнате больше. По крайней мере, сейчас. А потому вещи и плащ оставил тут. Потом заберет. Не замерзнет. Закончив с этим, наконец, наемник снова взглянул на женщину.
- А ты уж решай для себя, пойдешь со мной или нет. Я все сказал.

Отредактировано Бертрам Хог (2015-10-14 03:20:22)

Бертрам инстинктивно напрягся, когда зерриканка перегородила ему путь. Быстрый взгляд на руки, анализ движений на подсознательном уровне... Нет, нападать она не собиралась. Это радовало. Не то, чтобы наемник не доверял зерриканке... Просто он вообще никому не доверял до конца. Тем более - людям, которых знает всего день. Пусть даже и... Близко знает. Больно уж часто доверие обращалось против человека на его памяти. Впрочем, это не важно. Важно же то, что наемник все же подавил чувства стыда и обиды, и вернулся к адекватному мышлению окончательно. Только вот почему в этот раз это было так трудно?

Хог внимательно слушал слова зерриканки. В её голосе не было ни осуждения, ни враждебности. Конечно, не факт, что она их попросту не прятала. Зерриканцы это умели, скрывать эмоции за эмоциями, не отрицать образ "наивных дикарей", но играть на нем, превращая в свою козырную карту... Просто почему-то хотелось верить, что на сей раз все не так. В конце концов, замышляй Джая что-то против него - стала бы она вообще связываться с этими "долгами"? Вот именно, что нет. Значит, первостепенную роль для неё играла справедливость... Что ж, это было похвально. Так же она понимала и то, что, строго говоря, неправильно было бы ей лезть в эти разборки. Однако долг для неё был важнее... Разумно ли это? Хог бы сказал, что нет. Да, сам он поступил бы так же, но его критерии правильности поведения для него самого и для других людей различались. В последнем случае они были много мягче. Бывший стражник не мог требовать от других того, чего не сделал бы сам, но от себя вполне требовал вещей, которых от других даже не просил. Возможно, это было результатом завышенного самомнения, или же актом самобичевания, или... Да кого, в конце концов, волнуют мотивы какого-то наемника? Вот именно, что никого.

Итак, Джая изложила свои размышления, и Бертрам, сложив руки на груди, задумчиво уставился куда-то в пустоту, склонив голову на бок. И так же задумчиво, будто ни к кому не обращаясь, он бормотал:
- Хм... Так возрастут риски... Определенно возрастут... Теряем элемент неожиданности, но сводим к минимуму вероятность ошибки, - почему-то Бертрам до того исключал вероятность того, что корчмарь его попросту обдурил. Больно уж беззлобным стариканом тот выглядел, да и ситуация была складной. Банды вымогают деньги у дельцов - так было всегда. И иногда дельцы эти упрямятся. План же зерриканки позволял хоть с какой-то долей вероятности определить истинность обвинений. Времени на полное расследование у них всяко не было, так что... Хотя бы так облегчить совесть - все, что оставалось. Наконец, наемник вновь взглянул на Джаю.
- Да. Дело говоришь. Так будет куда менее разумно, но... Более правильно. Пусть так. Только есть одно непременное условие, и оно не обсуждается, - Бертрам вдруг стал ЕЩЕ серьезнее (да, оказалось, это возможно). - Я захожу первым. Того требует тактика. Щитовик всегда первый. На случай самострелов или иной агрессии - пережить первую атаку у меня больше шансов, - "Хоть и ненамного." На самом деле Хог просто не хотел подставлять Аму под удар. Рисковать её жизнью. Пусть даже немного. Наемник знал, что задумай бандиты стрелять - на такой дистанции он, скорее всего, не успеет заслониться. Но... Лучше он, чем она. Бертрам оправдывал это тем, что их жизни просто неравноценны, а этот бой - не её бой. Да, это было так, но не только в том было дело... Впрочем, не важно. - В конце концов, они могут и не захотеть говорить. Я же и задам этот вопрос. Ответ его ты услышишь - врать жалкому наймиту он точно не станет, уверенный, что жить мне все равно не больше пяти секунд. Тогда-то можно будет их удивить... - Хог сделал паузу, с видом, будто его осенила внезапная мысль, - ...если, конечно, он своим ответом не осветит некие внезапные обстоятельства, которые могут в корне все изменить. И такое бывает. Что ж, если нет возражений... Времени до ночи еще много. У тебя есть какие-то дела в городе? - поинтересовался наемник, закончив свою речь. - Если тебе нужно посетить какие-нибудь конкретные места или лавки - я проведу. Так оно быстрее и удобнее будет. Да, и еще... - он замялся на секунду. На обыкновенно нейтральной роже сейчас отпечатывалась немалая внутренняя борьба. - Спасибо. За... Пищу для размышлений. Я обдумаю твои слова. О справедливости. Не обещаю, что соглашусь. Но обдумаю.

Ох уж этот насмешливый взгляд... Хог уже в который раз почувствовал себя идиотом. Впрочем, то было не страшно. Главное - зерриканка согласилась с ним. И такой компромисс его вполне устраивал. Придется, конечно, подставиться - да и пес с ним. Будто в первый раз. По долгу службы приходилось частенько совать башку в подобные "змеиные гнезда", просто потому, что стража, видите ли, обязана была попытаться провести мирный арест. Что ж, иногда он действительно получался мирным. Очень иногда. Прямо-таки совсем иногда. Ну да ладно, это все не слишком-то важно.

Наемник покинул комнату вслед за Джаей, и вместе с ней же вышел из таверны. Она говорила сухо, и смотрела строго. Но это не задевало и не оскорбляло. Пусть так. Бертрам привык слушать суть слов, а не тон, которым они были сказаны. Обращать внимание на содержимое, а не обертку. И сейчас говорилось о том, что Джае нужен пергамент. И что она хочет его нарисовать.
- Хочу тебя. На память, - вот, что она сказала. "Двусмысленно звучит. Впрочем, это она о портрете, наверняка." Хогу это напомнило один случай, с художником-портретистом, заехавшим во Флотзам. Сослуживцы тогда еще шутили, что если Бертрам закажет свой портрет, то его можно было бы повесить на щит, и это бы отпугнуло всякую страховидлу и любого разбойника. Он и сам тогда активно поддерживал эти шутки. А тут вдруг его решили нарисовать, по доброй воле. "Возможно, с той же самой целью?" - шутя подумал наемник. На самом-то деле он понимал, что зерриканка просто была другой, и проявляла искренний интерес. Хотела нарисовать его просто потому, что хотела. Тем она его, наверное, и "купила", помимо прочего. Наемник на момент задумался, вспоминая, где же продаются пергаменты.
- Пергамент... Что ж, идем, - он уверенно повел зерриканку к книжной лавке. Письменные принадлежности продавались там же. В этом небольшом городке она была только одна, и... Не сильно процветала, скажем так. Хозяин её на одной только идее держался, с трудом выходя в хотя бы небольшой плюс. В конце концов, тут читать-то не все умели. А уж писать и подавно. Надо сказать, контраст уютного тепла корчмы и уличного холода давал о себе знать, заставив на секунду пожалеть об оставленном в корчме плаще. Морозный воздух обжигал легкие, если вдыхать слишком резко. Впрочем, Бертрам быстро адаптировался к холоду. Ему нравилась такая погода. В лучшие годы он мог ходить в одной рубашке по такому-то морозцу, или даже без оной. Может, и сейчас мог бы, да желания проверять не было.

Книжная лавка снаружи представляла из себя довольно печальное зрелище. Она просто-таки символизировала востребованность книг и пергамента среди народа. Впрочем, все могло бы быть гораздо, гораздо хуже. Неказистые, но добротные стены, резная тяжелая дверь, ставни, крепко прилаженные к немногочисленным окнам... Пройдя внутрь, Бертрам и Джая могли обнаружить себя в довольно уютном, хоть и небольшом помещении, освещенном масляными лампами. По сути - четыре стены и прилавок, на стене за которым пара полок с книгами и проход в, по всей видимости, складское помещение. За прилавком стоял этакий старичок, тощий, как жердь, и невысокий, в очках с толстыми линзами. Хог никогда раньше не видел преподавателей Оксенфурта, но сейчас готов был побиться об заклад, что они выглядят именно как-то так.
- Здравствуйте, милсдарь, - поприветствовал старичка наемник, а потом повернул голову к Джае. - Ну, мы пришли.
Произнеся последние слова наемник замолк, обратив взгляд к книжным полкам, ничем не отвлекая зерриканку от покупки пергамента нужного качества и размера.

Бертрам едва сдержал улыбку, глядя на реакцию Джаи на книги. Она ему здорово напомнила дочь одного сослуживца, когда ту привели в кондитерскую лавку. Ученый все же остается ученым. Даже если может, при желании, отсечь твою голову начисто под идеальным прямым углом, да так, что тебе это понравится. "Интересно, а может ли кто из наших историков сказать о себе такое?" Все же разностороннее развитие было одной из тех вещей, которые поражали Хога, вызывая неподдельное уважение к зерриканке. На севере, как правило, бойцы хорошо, если умели читать, а ученые частенько не знали, за какую сторону меч держится. А если и знали, то только в теории. Хотя некоторые из них, справедливости ради, могли безропотно выносить тяготы походной жизни и проявлять чудеса выносливости в полевых экспедициях к каким-нибудь очередным жутко древним руинам. Однако бои все равно не были их сильной стороной. А тут... И воительница, и религиозный деятель, и ученый в одном флаконе, причем достаточно способный в каждой из этих сфер. Воистину, потрясающая смесь.

Хозяин лавки явно напрягся, когда в его уютное заведеньице прошли двое вооруженных людей. Должно быть, он принял их за бандитов, или что-то вроде того. Что ж, его можно понять - Бертрам на любителя книг не походил ни рожей, ни снаряжением. Впрочем, такое впечатление было бы ошибочным - его вкусы в литературе хотя и были, как правило, ограничены историческими летописями, фехтбухами, трактатами по тактике и - это, однако, следует хранить в строжайшей тайне! - сборниками поэзии. Что до Джаи... Тут, вероятно, почтенный сударь и вовсе не понял, кто это перед ним, и напрягся просто так, на всякий случай.
- Чего вам, молодые люди? - поинтересовался этот пожилой господин, вежливо, но как-то сухо. Видно было, что не видел в неожиданных гостях клиентов.
- Здравствуйте, милсдарь. Не беспокойтесь, мы пришли именно за тем, за чем обыкновенно приходят порядочные люди в книжные лавки, - вежливо и спокойно ответил ему наемник. - И полагаю, милсдарь, нынче Ваш счастливый день... - последнее предложение Хог задумчиво протянул, глядя на практически детский восторг зерриканки. Что ж, как выяснилось, его предположение было верно. Больше ему говорить не пришлось. Это делала Джая. Практически сразу стало ясно, что одним только пергаментом дело не закончится. И с каждым её словом лицо старика приобретало все более удивленное выражение. Мало того, что в этой глуши кто-то вдруг заинтересовался литературой, так это были еще и два вооруженных до зубов человека крайне подозрительной наружности. Что же, жизнь иногда преподносит действительно интереснейшие сюрпризы...

Эти двое быстро нашли общий язык, и вскоре старичок прошел в следующее помещение. Похоже, он собирался продемонстрировать весь ассортимент, и даже не ради прибыли, но ради отрады душевной. Видимо, дело свое милсдарь Гавел действительно очень любил. Но прежде, чем пройти следом, Джая повернулась к нему, Бертраму, обняла и поцеловала в губы. Это было довольно-таки неожиданно. Как и слова, сказанные после.
- Рад, что тебе нравится, - мягко ответил он ей, слегка улыбнувшись. Наемник, казалось, начал привыкать проявлять эмоции в её присутствии. Пусть даже не слишком ярко. И ему действительно было приятно смотреть, как она радуется. Не потому, что таким вот образом он хотел купить её расположение. Просто потому, что... Хог и сам не знал, почему. Должно быть, просто радостно было видеть человека, настолько увлеченного чем-то. Да. Пожалуй, в том и было дело. Наверное. И вот, влекомый твердой рукой зерриканки, Бертрам прошел в следующее помещение. На удивление большое, уставленное полками с книгами. Наемник сходу отыскал глазами несколько знакомых переплетов, и углубился бы в изучение стеллажей, однако он пока не решил, что же будет интереснее - изучать книги, или же наблюдать за Джаей...

И все же, сначала наемник решил понаблюдать. В любом случае, интересующие его экземпляры он уже читал, по большей части. Торопиться же было некуда, и ознакомится с содержимым раздела поплотнее можно было в любой момент. А пока... Что ж, Бертрам не прогадал, выбрав наблюдение. Южанка действительно вела себя как самый настоящий ребенок. Хог понял, что запросто откусил бы себе палец за то, чтобы понаблюдать, как бы она отреагировала, оказавшись в какой-нибудь из новиградских библиотек. Впрочем... Кто знает, может, и окажется еще. Пока что не было смысла об этом думать.
-Рыцарь Вэй Торланд спасает прекрасную Маргариту. Я читала, читала его!
"О... Вот, значит, как..."
Джая замялась, произнеся эти слова. Похоже, ей неловко было признаваться в подобном, и сделала она это совершенно случайно. Черт побери, она даже покраснела! Вы когда-нибудь видели, как краснеют зерриканки? А Бертрам видел. Теперь. Это явление по частоте сравнимо с бреющимся краснолюдом, и столь же невероятным оно кажется. Что ж...
- Да, он там еще довольно находчиво уделал того тролля... Гхм, - как бы между прочим невозмутимо протянул Бертрам, заложив руки за спину, покачнувшись на пятках и глядя в потолок. Это был этакий намек. Мол, не у одной тебя есть скелеты в шкафу, и в книжном в том числе. Ну, тогда это, конечно же, была чистая случайность. Он просто лежал в лазарете, ну и... Это была первая попавшаяся под руку книжечка... Да. Именно так. В конце концов, что еще делать в лазарете? Либо страдать, либо умирать, либо читать. Гхм.

Потом зерриканка прошла далее, а старик опустился в кресло, наблюдая. Бертрам решил все же пересмотреть один фехтбух, покуда есть возможность. Он, возможно, подзабыл некоторые стойки оттуда, и хотел еще раз уточнить кое-какой прием с копьем, который ему все никак не удавался. Обезоруживание острием, если быть точным. В принципе, он был актуален для любого древкового оружия, но да неважно. А когда наемник бросил еще один взгляд на зерриканку - он обнаружил старикана, стоящего совсем рядом с ней, и рассказывающего о какой-то книге. "Что за... Но как?.." - Бертрам едва не выронил книгу, и быстро вперился взглядом обратно в её страницы, пряча удивление. Он еще не видел, чтобы кто-то двигался так быстро и так бесшумно. Только что сидел в кресле - и вот, уже рядом. А может, он и вовсе не двигался. Наемник пожалел, что оторвал взгляд от происходящего. Так он получил бы хоть какие-то ответы, вместо роящихся теперь в голове вопросов. Кто он, этот добрый старичок-книголюб?

И все же, не смотря на то, что глаза его теперь были устремлены в книгу, мысли и слух Бертрама были всецело направлены на старика. Он говорил про деньги и власть, и похоже было, что это связано с корчмарем... Получается, этот старый хрыч тоже был не так-то прост. "Проклятье, кто бы мог подумать, что в этой жопе мира такие-то, мать их, интриги творятся!" Впрочем, это было не так уж удивительно. Ведь среди простых людей тоже частенько ведутся свои игры. И от дворянских они, порою, отличаются разве что уровнем, но уж никак не запутанностью. А в таких не слишком больших городах - тем более. Все тут друг друга знают, и все так или иначе связаны разными делами и историями. Хог вдруг осознал, что начал забывать, насколько сложны на самом деле бывают кажущиеся простыми вещи. Что же... Надо было разузнать поподробнее.
- Милсдарь... Все-таки, расскажите, пожалуйста, об этом деле, - вежливо проговорил наемник, приблизившись к старику. - И как в этом замешан тот трактирщик? - "Не ты один принципиален, друг. И не ты один способен на подарки."
- Нет. Я не хочу об этом говорить, - мягко проговорил торговец. Это были его единственные слова.
- Но почему? Я мог бы помочь, только объясните мне эту ситуацию...
- Я сказал нет, - ответил старик, и как ответил... Голос был жестким и властным, на мгновение Гавел потерял всякое сходство с образом дряхлого старикашки-книготорговца. Не внешне. Но... Это как будто чувствовалось. Однако длилось всего мгновение. А потом он снова смягчился, подойдя к наемнику почти вплотную. - Прости, мальчик. Я... Понимаю, что ты хочешь помочь. Но не стоит недооценивать старика, - книготорговец говорил тихо и мягко, и наемник не знал, могла ли Джая его слышать. - Я... Могу уладить этот вопрос. Многими способами. Дело не в этом... Понимаешь, Удо... Если бы не он, этой лавки бы не было. Мы с ним старые... Партнеры, - Хог готов был поклясться, что Гавел хотел сказать "друзья". Но не сказал. Это многое объясняло. - Эх... Иногда отдать старый долг приходится тем способом, который тебе совершенно не по нраву. Впрочем, - старик выпрямился и расправил плечи, голос его стал суше и строже, - это уже только наши дела. Надеюсь, ты поймешь. И да... За твою доброту, позволь дать тебе совет. Не верь глазам - их проще всего обмануть... - старик вдруг взглянул в глаза Хогу, и какая-то странная печаль отразилась в его взоре. - И будь осторожен в... Ближайшем времени, - последние слова Гавела удивили Бертрама. Он явно знал больше, чем показывал. Что-то странное было в этом старике. Впрочем, книготорговец развернулся, и пошел прочь от наемника, вновь приблизившись к зерриканке, передавая тем самым вполне однозначное сообщение. Больше он не скажет ничего. По крайней мере, в этот раз. Оставшись наедине с собой, наемник окинул взглядом помещение, и что-то в нем напрягло его еще больше.
Что именно?
Дверь. Еще одна.
Раньше её не было. Или он просто не заметил?..

Больше в лавке не произошло ничего интересного. Проклятье, да если бы еще что-то таки произошло - это был бы настоящий перебор! Странный старикан, или кто-то, выглядящий как старикан, говорящий загадками и оставляющий больше вопросов, чем ответов, дверь, появляющаяся из ниоткуда, какие-то странные предупреждения, как будто он знал, что собирается сделать Бертрам... Мысли роились в голове наемника, заставляя терять связь с окружающим миром, отвлекая от реальности. Мозг, за какой-то месяц отвыкший от работы и сложных ситуаций, начинал потихоньку закипать. Бывший стражник ненавидел, когда кто-то знает о ситуации больше него, и не делится информацией. Впрочем, Гавел - если его действительно так звали - похоже, не желал зла. По крайней мере, так казалось. Впрочем, какими-то десятью минутами ранее казалось, что нет никакой двери в конце комнаты. В общем, ситуация начинала потихоньку злить, и злость эта была, как водится, направлена не на кого-то конкретного, но на положение дел в целом.

Джая вскоре завершила свои дела в книжном магазинчике, и покинула лавку, расплатившись, и следом за ней вышел и Бертрам. Они вроде бы направились к гостинице, а потом куда-то свернули, но наемник даже не заметил этого. Только обнаружив, что некоторое время они никуда не идут, он понял, что что-то не так.
- А? Что? - растерянно пробормотал он, глядя куда-то перед собой и возвращаясь к реальности. Ответом ему стала короткая речь зерриканки, которую он слушал вполуха, не прекращая попыток понять происходящее. Однако кусочки мозаики никак не хотели складываться в общую картину, было слишком много недостающих деталей.
- Да ясное дело что что-то происходит. Вопрос только в том, что... - Хог говорил все так же, задумчиво и отстраненно, выдыхая облачка пара с каждым произнесенным словом. Джая продолжала говорить. Джая настаивала на том, чтобы разобраться сейчас. Джая хотела убраться отсюда поскорее, не желая участвовать в чужих играх. Не желал этого и Бертрам.
Только вот он предпочитал действовать выжидательно, не пороть горячку. А еще внезапно для себя он понял, что же его напрягало в трактирщике, помимо слишком уж приторной добродушности. Когда он сказал, что для наемника есть работа, он не уточнял сроков. Только когда тот пришел к корчмарю, ВНЕЗАПНО оказалось, что вот как раз сегодня ночью бандиты квасят в своем логове. Какая удача! А может быть, их "попойка" автоматически переносилась на тот день, когда наемник соблаговолит предложить свои услуги?..

"Но зачем это трактирщику? Что он на меня имеет? Куда он пытается меня втянуть, и, главное, за что?" - примерно такого содержания мысли занимали наемничью голову. Однако, надо было отвечать женщине, и он ответил.
- Нет. Я пойду туда к тому времени, какое указано корчмарем. Не стоит действовать импульсивно. Хочу знать, что этот хер мне приготовил. Кроме того... Ночью покинуть город будет намного проще.
Бертрам не собирался идти туда сейчас. Иначе больно велик шанс "спугнуть" то, что там готовится. Неизвестно, хотел ли корчмарь втянуть наемника в криминальную войну - хотя тогда он бы просто так и сказал, или же было там нечто другое. В любом случае, пока лучше не дергаться, и делать вид, что ни о чем не догадываешься. И потом, когда карты будут выложены, удивить парой козырей...

Отредактировано Бертрам Хог (2015-10-27 21:19:05)

- Вот и славно.
Возражений не последовало. Что ж, хоть это радовало в сложившейся ситуации. Упрямство и твердолобость - это, конечно, мило, но в другое время и при других обстоятельствах, возможно. Наемник вернулся в корчму вслед за зерриканкой, не проронив ни слова. Не любил он пустую трепотню. А по делу сказать пока было нечего. Вернувшись в гостиницу, Бертрам ненадолго задержался на нижнем этаже - купил у корчмаря еще вяленого мяса, сухарей и воды для перехода. В общем, пополнил припасы. И вновь поразился какой-то странной любезности со стороны старика. Но вот зацепиться было абсолютно не за что - все в его поведении было идеально. Не поймать ни на переигрывании, ни на скрытой неприязни, выдаваемой частенько взглядом или мимикой. Даже слишком идеально. И это-то и напрягало. Впрочем, пытаться выпытать что-нибудь у хозяина гостиницы было бесполезно - только воду взбаламутишь. Нет, тут нужно было наблюдать... По крайней мере, пока.
- Милсдарь... А эта женщина, она с Вами пойдет? - поинтересовался корчмарь. "Вот оно! Как-то обеспокоенно ты говоришь, пес. Даже слишком. Неужто попался, наконец? Или так трогательно переживаешь за жизнь чужестранки?"
- Нет, с чего бы? - Бертрам удивленно вскинул бровь, изображая искреннее недоумение. Интересно ему было знать, как он объяснит этот вопрос.
- А, это хорошо. Ну, сами понимаете, ни к чему подвергать опасности других людей, правда?
"Неужто я слышу искреннее облегчение? Едва заметное, впрочем... Но уже что-то."
- Правда. Она тоже выезжает сегодня вечером. Но одна. Мы просто попутчики, - на сей раз стандартная безэмоциональность наемника играла ему на руку. Уж если кого он и мог изображать идеально - так это безразличного голема. Эмоции были слабостью. Умение прятать их - замечательным и полезнейшим талантом. Ни к чему демонстрировать свои уязвимости.
- Отлично. Значит, комната освободится... Приятного дня, господин.
Что ж, значит, корчмарь предпочел уйти от ответа. Ладно. Это само по себе о многом говорило. "Этот педераст что-то скрывает, и теперь это еще более очевидно. Куда ты хочешь меня заманить, старый хер? И зачем?"
Было у наемника несколько догадок. Но лишь догадками они и оставались до поры. Подтверждения им не находилось. И проверить был только один способ. Пусть и казался он с каждым часом все более рискованным... Все же, позволять оппоненту вести свою игру нужно только до определенного момента. Если с этим перетянуть - можно дорого заплатить. Примерно об этом Хог и думал, проходя в комнату.

Джая рисовала. Видимо, его. Видимо, по памяти. Что ж, тогда у неё, должно быть, очень хорошая память. Бертрам не собирался мешать ей и отвлекать трепом. Он прошел к столу, огибая сидящую на полу зерриканку, и туда же притащил свою сумку, дабы убрать туда провиант, попутно зажевав несколько полосок вяленого мяса. Голод утолило не до конца, но Хог очень хорошо знал свой организм, и сколько еды ему нужно, чтобы продолжать функционировать. Так что на сосущее чувство в желудке не обращал ни малейшего внимания. Он оставил немного еды на столе, дабы перекусить позже, и произнес, обратившись к Джае:
- Если захочешь есть - бери, не стесняйся.
Это было нормально - делить еду с тем, с кем собираешься делить опасность. По крайней мере, для солдат армий севера. Никакой особой услуги в этом не было, и уж точно ни намека на одолжение.  Просто этакий своего рода обычай. Покончив с вопросом провизии, Бертрам перешел к проверке оружия. Еще одна стандартная операция. Выложил все свои "инструменты" на стол, и начал с сабли. Проверил ход клинка в ножнах, а после - взял оружие в руки и тщательно изучил клинок. В который раз. Это приносило более эстетическое удовольствие, чем практическую пользу - наемник и так знал, что его "зерриканка" в идеальном состоянии. Треть клинка у острия заточена наостро, средняя часть - чуть менее, а несколько сантиметров у основания оставались ненаточены. Ведь последней частью удары не наносились, а вот блокировать приходилось. А кто ж блокирует заточенным лезвием в лезвие? Только актеришки в театрах, разве что. Бертрам еще некоторое время любовался на свою красавицу. Она все же разительно отличалась от сабли Джаи - широкое лезвие, более плавный изгиб, центр тяжести, смещенный на острие для лучшего рубящего, в целом большая масса, крестовина рукояти более выраженная... В общем, разные клинки для разных владельцев. Только невежда мог сказать, что все зерриканки - причем любые - одинаковы. На самом деле они различались точно так же, как местные, северные мечи.  Вернув, наконец, "любовь своей жизни" - пусть и используемую пореже копья - в ножны, наемник перешел к остальному вооружению. Дротики и копье наточены, наконечники их плотно подогнаны и не болтались даже чуть-чуть - частая проблема плохо сделанных копий, доски щита крепко сбиты, и ремни на нем крепко удерживали руку. Удовлетворившись инспекцией, наемник оставил свой арсенал лежать на столе до поры, а сам влез на кровать, сел, оперевшись спиной на стену, и откинул голову назад, погрузившись в размышления. Времени было еще более, чем достаточно, а дел до вечера не осталось.