Когда Зерачициэль была в своем уме и твердой памяти, то свято верила, что человеческая глупость дает представление о бесконечности. Конечно же, в то же самое время, она себя глупой не считала и презрительно  относилась ко всему, морща носик, что, по ее мнению, попадало под такие определения как праздное времяпровождение, бессмысленное занятие и бестолковая работа. Интересно, чтобы сейчас сказала Зеро из прошлого, умная, сильная, лишенная детской наивности и веры в людей, увидев себя настоящую?.. Наверное, повторно сошла с ума, не веря происходящему. Или же вовсе, не выдержав, убила саму себя, да так, чтобы помучилась.
Как же эльфка оказалась на этом празднестве вина и разврата?.. Да все было просто, как белый день. Наивная и доверчивая Ромашка с легкостью давалась в руки и следовала за человеком, как козочка на привязи, если тот к ней с добром пришел, а если еще и вкусностей каких даст – все, пропала девка, с широкою улыбкой сама за тобою пойдет, в надежде, что ей еще что-нибудь выпадет. Так и на этот раз, маленькая наивная Ромашка пошла за добрым дяденькой, угостившим ее сластями, которых она видеть в селе не видывала, но на вкус ну очень понравились. Ромашка не очень-то пока понимала язык и не очень-то хорошо на нем разговаривала, но по интонациям с ней обращались ласково, с такой нежностью, а иногда и смеялись, но по-доброму. Знала бы эльфка, что с нее гогочут, как с неведомой зверушки всем на потеху.
Но, опять же, вернемся к нашей наивной и улыбающейся своей неизменно доброй и открытой улыбкой Ромашке. Она сидела за столом наравне с богатенькой молодежью, что уже вовсю повышала себе градус, горланя песни и человек, что сидел к ней ближе всего, уже тесно к ней прижимался, обняв за талию и поил вином, приговаривая, что от вина вреда не будет, а вот пользу он ей лично покажет. Наедине.
Что именно он имеет в виду, ей было непонятно, но раз все пьют эту красную штуку, то ей, наверное, тоже можно. Ромашка сделала глоток, сначала не зная, как реагировать на вкус, но после расслабляясь, с удивлением обнаруживая, что вкус ей знаком. И не просто знаком, а хорошо знаком, словно пила его не раз.
«Туссенское красное,» - со знанием дела подумала она и удивилась, откуда она это знает и почему голос ее звучит так спокойно и размеренно, наставительно так, как у травницы, что ее приютила. Кстати о ней. Та даже и не пикнула, когда Ромашку уводили, только руками всплеснула и всхлипнула, что-то расстроенно бормоча и явно думая о плохом, к большому удивлению эльфки. Ну что ей станется, он же, человек этот, добрый!..
И сейчас этот добрый молодец поил ее вином, рассказывая ей какие-то байки и приободрялся, глядя как улыбается ему в ответ Ромашка, думая, что это поощрение. И в голову ему совсем не приходит, что она понимает его через слово, а то и через три, улыбаясь просто потому, что привыкла. Улыбайся – и все будет в порядке.
- Будешь?... – объятья на талии стали теснее. Перед ее носом поставили какой-то маленький ларчик, открывая, когда она заинтересованно склонила голову на бок. Белый порошок внутри не вызвал у Зеро никаких отрицательных эмоций – только чистое любопытство, поэтому она ткнула туда палец, понюхала его и лизнула, под пьяный смех слащавого паренька, что явно намеревался познакомиться с ней поближе. Впрочем, судя по сальным рожам и похотливым взглядам,  он был здесь не единственным охотником на эльфийские прелести.
Да только Зерачициэль совсем этого не понимала.

Отредактировано Зерачициэль (2015-08-04 13:50:12)

Кажется, она все правильно делала. Всюду были улыбки, оды в ее честь, комплименты – по крайней мере, тон говорил о том, что Ромашка умница – отчего эльфка продолжала счастливо улыбаться, сверкая своими желтыми глазищами, щурясь от осознания того, какая же она молодец и ее отсюда никто не годит. За людьми в пьяном угаре было так забавно наблюдать! Все такие веселые, добрые радостные, стремятся этой радостью и с ней поделиться. Вон как обнимают, значат, любят.
Ей опять сунули под нос белый порошочек и нежно погладили по коленке, словно котенка и Ромашке показалось, что это ее поощряют: в жесте не было ни боли, ни намека на вред, поэтому она сочла его вполне приемлемым. Она задумчиво нахмурилась, разглядывая щепотку, склонила голову на бок и потянулась к ней носом, сообразив, что даже не знает, как эта штука пахнет.
Ей не понравилось. Вдыхать эту штуку она не стала, наоборот, только чихнула, но мужик даже не рассердился, только загоготал пьяно, продолжая ее ласкать, обнимая крепче, оставляя ей слюнявый след на щеке, явно нацелившись на щель в голове, из которой она издавала всякие звуки.
Под юбку он ей так и не залез, остановленной черноволосой незнакомкой, подсевшей к ней и полностью завладевшей вниманием Зерацичиэль.  Она дружелюбно улыбнулась, переключив свое внимание на нее, склонив голову на бок демонстрируя свой интерес.
- Девочка, - Зеро навострила острые ушки, понимая, что обращаются к ней. Ее так бабка часто называла, иногда по-доброму. А иногда перед тем, как устроить выволочку за дурное поведение.
Она ни слова не поняла дальше, точнее, поняла, что она, как и ее пресловутая бабка, пытается ее усовесить и спрашивает, что она натворила на этот раз. По крайней мере, Ромашке именно так и показалось.
- Ромашка, - после паузы сказала она, хлопая пушистыми ресницами как ни в чем не бывало и взяв яблоко со стола. – Меня зовут Ромашка! Подарок!
И протянула большое красное яблоко , продолжая ласково улыбаться, разглядывая врача во все глаза.
- Меня зовут Ромашка! – опять бодро повторила она. – А ты кто?..Голем? Те… Туссенское вино?.. Мы идем гулять
Зеро привычно лепетала известные ей слова, значения которых понимала и очень надеялась, что ее поймут в ответ.
- Эй, да что ты с ней возишься?! Давай уже!-  послышался пьяный окрик рядом, отчего Зеро испуганно вздрогнула, прижавшись к девушке, испуганно глядя на пьяного мужчину, что кричал так недобро, подумав, что она сделала что-то не то.
- Ромашка… Ромашка плохо?.. – пролепетала она со страхом, глядя на знакомую, надеясь, что та объяснит ей, почему на нее накричали.

Эльфка закусила губу, дрожа всем телом и хлюпнув носом: вот-вот расплачется, не понимая, почему вдруг такие добрые и веселые люди ополчились на нее. Ласковые улыбки и добрый смех сменился хмуростью, яростью, недовольными выкриками и такими ненавистными взглядами, что Ромашка захотела стать маленькой-маленькой, спрятаться, забиться в щель под полом и сидеть тихо-тихо, словно мышка, которую поджидает голодная кошка, отчего мышка и двигаться не смела. Так и Зерачициэль, чувствующая, как ее сердечко сжимается от ужаса, боялась пикнуть, сильней и сильней прижимаясь к новой знакомой, словно бы чувствуя, что только она способна ее защитить. Ну, она хотя бы не скалиться на нее.
Эльфка повертела головой, пытаясь понять, куда ей следует бежать, чтобы вырваться из этой клетки с кошками, которые того гляди на нее набросятся.
Слова, непонятные и странные, неслись ей в спину, она повернулась лицом к врачу и прижалась к ней, пряча лицо у нее на груди, съежившись от страха и зажмурившись, думая, что стоит ей только закрыть глаза и все уйдет, исчезнет как кошмар. Почему?.. Почему они теперь ее так ненавидят?..
- Отсосать? Да? Ты это хотел сказать? – голос врача вывел ее из ступора, заставив вздрогнуть и подпрыгнуть на месте, отпрянув от нее, большими глазами наблюдая, как она заставляет молодчика понаглее корчиться от боли, вопросительно склонив голову на бок, не понимая, что здесь вообще происходит. Может, это такая странная игра?.. Надо бы запомнить…
И Зеро, нахмурившись, как прилежная ученица, глядела на развернувшуюся сцену между мужиком и ее спасительницей, стараясь запомнить каждый жест и каждое слово, свято уверовав, что это может пригодиться.
- Пойдем, - эльфка уставилась на протянутую руку как на экзотического зверя, разглядывая узоры, думая, что это очень странное существо, невольно сравнивая свою бледную чистую кожу с ее, не понимая, почему кожа такая разная. Секунда, другая, кто-то хватает ее за край юбки сзади, она взвизгивает, вырываясь под чей-то смех, и с отчаянием хватается за руку женщины, умоляя взглядом увести ее отсюда, иначе разум ее окончательно оставит.
Когда зал с его алкогольными парами и легким запахом фисштеха в воздухе оказался позади, она почувствовала себя значительно лучше и живее, позволив себе облегченно вздохнуть и робко улыбнуться, глядя на свою решительную спасительницу, уверенно тянущую ее подальше.
- Ты как?.. – Зерачициэль, прежде чем ответить, юркнула внутрь, оказываясь в другом помещении и закрывая за ними дверь, чуть ли не навалившись на нее.
Эльфка опустила голову, сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы потом поднять голову и, с улыбкой глядя на врача, сообщить:
- Ромашка хорошо! Ромашке страшно, но Ромашка хорошо. Я плохая?.. Они кричат на меня, потому что Ромашка – плохая?.. – это и правда ее крайне волновало. Но не меньше, чем значение некоторых слов, что она незамедлительно донесла женщине:
- Что такое… Отсосать, падла, отьебись?.. – и опять неизменная добрая улыбка, что так контрастировала с ее холодной красотой.

Отредактировано Зерачициэль (2015-08-05 11:21:51)

Часть слов опять прошла мимо, впрочем, как девочка не глупая, Ромашка поняла, что ее не пытаются ругать, а утешают, говоря, что она – хорошая. Ромашка хорошая, а те дяди – плохие. Эльфка согласно закивала, поняв половину сказанного, по крайней мере  «глупые, тупые и пьяные» были словами знакомыми и уже понятными по значению.
Она нахмурилась, потерев виски и тряхнув головой, прогоняя странное ощущение, что все вокруг плывет и шатается. Или это она шатается, полупьяная?..
Рука женщины была, пожалуй, единственным ее спасательным крюком, не позволяющим Зеро упасть на лавочку, свернуться калачиком и заснуть, надеясь, что с утра все пройдет.
Вопрос не застал Ромашку врасплох, но заставил насторожиться и рассмотреть себя, тихонько ойкнув, заметив пятнышко на платье и попытаться его стереть: ой, как же бабушка кричать будет, если оно не отмоется! Эльфка сосредоточилась, аккуратно отскребая ногтем пятно, продолжая идти, иногда спотыкаясь, но не поднимая головы, пока пятно не исчезло вовсе.
- Ромашке дали белое… Я лизнула. Вкусно. Чихнула и все рассыпалось… - оповестила она, словно отчитываясь перед своей травницей, что ее приютила.
То, что слова были плохими, женщина интуитивно догадывалась, поэтому попросту кивнула, соглашаясь, что все те слова – это плохо, а так как Ромашка хорошая, ей использовать плохие слова нельзя, а то вдруг тоже плохой станет, будет как безумица по залу скакать, как те мальчики и девочки…
- Инга, Инга, Инга… - послушно пролепетала она, смакуя, словно пробуя имя на вкус и улыбаясь, посчитав его терпким, чуть острым, но все-таки неплохим. – Привет, Инга! Я – Ромашка. Ромашка хорошая.
Ромашка оглядывалась, разглядывая открывшийся пейзаж и восхищенно вздыхала. Она умела ценить красоту природы, дома, мягкость бархата, ее восхищало решительно все прекрасное, и она не скрывала этого, проявляя воистину тонкое чутье эстета, словно бы не была ребенком, но ценителем, знающим, что заслуживает внимания, даже остановки, чтобы насладиться моментом.
- Ромашке дали вкусно! – она улыбнулась, услышав вопрос и вспомнив, что те слова значат. – Ромашка гулять, а там дядя, дядя сказал, что Ромашка хорошая, дал яблоко и сладенькое… Я тоже сладенькая. Дядя дал покататься на лошадке. Лошадка – в дом! Ромашка – тут.
Эльфка дрогнула, уловив топот чужих ног за спиной и обернулась, чтобы посмотреть, кто там идет. Будь она поумней, то знала бы, что после представления в зале им вряд ли дадут уйти просто так, но сейчас она наивно полагала, что к ним, скорее всего, идут добрые дяди на помощь.

Нет, все-таки это крайне странные существа без выпуклостей как у Ромашки и Инги. Точнее, у одного выпуклость была, большая такая, по непонятным причинам для эльфки в единственном экземпляре. Она невольно нахмурилась, разглядывая большого и толстого, коснулась ручками собственного животика и погладила, опять дивясь, почему у него там есть пузырь, а у нее нет. Это ведь пузырь, верно?..
Зерачициэль растеряно и недоуменно наблюдала за сценой, а потом, решив, что «взрослые сами разберутся», как любила говаривать бабушка, стала рассматривать покой, в которым они оказались с разочарованием отмечая, что в нем нет решительно ничего интересного и яркого, что могло привлечь ее внимание: даже банальных цветов, и тех не было!
Кажется, взрослые разобрались окончательно, отчего эльфка вопросительно склонила голову на бок, подумав, что тот дяденька  в черных штанах и какой-то штуке сверху из хорошей блестящей ткани плохой, потому что слово «ебитесь» - явно плохое, уж больно «отъебитесь» напоминает.
Занята размышлениями о нелегкой науке лингвистике и познаниями языка, Ромашка как-то совсем упустила момент, когда вдруг надо было бежать, отчего то, что ее резко взяли за руку и потащили, стало полнейшей неожиданностью. По инерции сделав несколько шагов, она запуталась в собственных ногах и, выпуская руку врача, с тихим писком грохнулась об пол, сморщившись от боли в коленках.
- Попалась! – кто-то хватает ее, разворачивая на спину, с силой сжимая запястья, заставляя Ромашку испуганно взвизгнуть и задергаться, попадая одному молодчику ногой по яйцам, отправляя прыгать, держась за достоинство по коридору, отчего двое других только сильней и сильней злятся.
- Ну сука ты за это…. Ааааа!!!!
Что она тогда сделала, она и сама не поняла. Что-то вспыхнуло в разуме, подгоняемое страхом, вырвалось изнутри, сильное, мощное, арканом цепляя мужика за шею и ладони, стягивая и пропадая, словно какой-то невидимка решил задушить несчастного. Мужчина упал назад, отполз на несколько шагов, пряча лицо руками, его подельник замешкался, давая эльфке несколько секунд форы, которые она использовала для того, чтобы отползти и подняться. Она опять испуганно дернулась, пискнув, отступая, глядя на мужчину, что медленно отнял руки от лица.
- Ведьма… - перепугано прошептал он, глядя на руки, покрытые жуткими язвами и ощупывая лицо, вспухшее, покрасневшее, с гнойными нарывами. Зерачициэль даже показалось, что она чувствует отвратительный запах смертельной болезни, исходящий от этого человека не глядя на расстояние. – Ведьма!!!
Зеро заметалась, побледнев, перепуганная, устремляясь вперед по коридору: страшно, как страшно, сколько же боли, ярости, ужаса было в том вопле, что теперь несся ей в след…

В некоторой степени, страх сравним с любовью. Подобно этому светлому чувству, страх, как один из его антиподов, может быть вполне ожидаемым, долгим, вынашиваемым изнутри. Этот страх – это яд для разума и духа, порождающий худшие кошмары и съедающий человека изнутри, подобно вирусу так, что, возможно, смерть становится лучшим лекарством. Есть страх быстрый, застающий врасплох и толкающий на неожиданные поступки. Этот страх подобен первой любви, любви с первого взгляда, он так же безумен и так же силен, но он не приносит с собою ничего светлого для твоей души.
Сейчас Зеро боялась так сильно, что неслась вперед сломя голову, словно бы спешила на свидание, ничего перед собою не видя. Сейчас она боялась любого шороха, отблеска, даже собственной тени, будучи искренне уверенной,  что ее все ненавидят, даже окружающие ее предметы и ей нужно убраться подальше. Добрая незнакомка наверняка тоже ее ненавидит теперь, тоже будет кричать! Ничего, она сама виновата во всем, она правда не хотела сделать нечто такое с человеком, пусть она никак не могла взять в толк, что же именно произошло. Ромашка – дурная, плохая девчонка!
Как же ей было страшно… А когда боишься всего как-то само собой выходит, что не боишься уже ничего.
Зеро, чувствуя, как понемногу успокаивается и приходит в себя умудрилась забиться в щель между огромным буфетом и комодом в какой-то комнате, спрятавшись, поджав ноги под себя и съежившись, мечтая стать маленькой-маленькой, совсем крохотной, чтобы ее не нашли. Как жаль, что она не мышка! Сейчас бы юркнуть в щель между досками в полу, скрыться с чужих глаз и бежать, бежать без оглядки, вернуться к бабушке, теперь она точно-точно  знала, что травница – ее бабушка, прижаться к ней, обнять, выпить отвара из лесных трав и заснуть на своей подстилке, ни о чем не беспокоясь больше.
Да только, кто позволит-то?..
Шаги, крики, какая-то ругань, внизу и вверху кто-то бегал. Зеро закрыла уши руками, зажмурилась, покачиваясь, тихонько скуля, умоляя всех прекратить. Ромашка хорошая, Ромашка не сделала ничего дурного, Ромашке страшно, Ромашка хочет убежать… Ромашка – змея.
Несколько долгих секунд понадобилось эльфке, чтобы понять, что ее собственное тело изменилось.   Она вскрикнула, но вскрик ее превратился в короткое змеиное шипение, сопровождаемое тем, что она дернулась, поднимая часть собственного туловища повыше. Она еще раз оглядела себя: точно, змея! Не маленькая но и не большая, с черной блестящей чешуей и коричневыми зигзагообразными полосками – ни дать ни взять аспид, она же гадюка обыкновенная, ядовитая змейка небольшого роста и блестящими желтыми глазами с вертикальным зрачком.
Если бы Ромашка сейчас умела удивленно шипеть – она бы это сделала. Посидев несколько долгих секунд, задумчиво покачивая из стороны в сторону собственный хвост, не понимая, что теперь с этим делать, как истинный экспериментатор в душе Зерачициэль решила попытаться двигаться, как это делали червяки. Она легла на пол,  подтянула брюшко, выгнувшись дугой, а после заставила себя поднять голову и перебросить часть собственной тушки вперед. Нет, она определенно что-то делает не так…
- Ромашка... – услышав знакомый голос Ромашка обрадовалась и поспешила на него выползти, точнее, проползти по методу «червячка», потому что пока не очень соображала, как ей теперь нужно двигаться правильно и что делать со всеми этими… чешуйками.
Зеро радостно зашипела и приветливо задергала кончиком хвоста, пытаясь привлечь внимание и показать собственное дружелюбие.

Отредактировано Зерачициэль (2015-08-10 11:08:37)

«Природа» же в лице небольшой, но ядовитой гадюки, внимательно глядела на царящий балаган, ненадолго забывшись и почесав кончиком хвоста свою чешуйчатую голову, словно пытаясь сообразить, что за ерунда вокруг происходит.
Сначала Инга на ее приветствие замерла и, кажется, побледнела: змеиной зрение отличалось, конечно же, умением различать цвета, но в то же время крайней нечеткостью, если нет линьки. Зато, как и все гадюки, у Ромашки отныне был орган термолокации, а еще способность видеть ночью, как бы громко это не звучало. Ну просто ряд преимуществ, жаль, что к этому человеческий голос добавить забыли. Хотя нет, да ну его, ее и так все бояться сейчас, только обмороков бедняжке не хватало!
Итак, сначала Инга, кажется, побледнела, выпила странный пузырек и, кажется, попросила ее убраться.
- Ромашку никто не любит… - хотела сказать девушка, но вместо этого, конечно же, получилось только грустное шипение, вряд ли понятное медику, погруженная в невеселые мысли, она вздрогнула и опять подняла свое гибкое тело, раздраженно зашипев на юнца, посмевшего шуметь и отвлекать ее от важных мыслей.
Итак, маленькой она стала. Но, кажется, мироздание что-то напутало, это не совсем то, что она хотела…
До Ромашки, ныне опирающейся на термолокацию больше, чем на другие органы чувств,  докатились волны тепла, и она повернула голову в сторону коридора, откуда они с Ингой бежали, скрываясь от преследователей. Зеро зашипела, столько людей ей не нравилось, мало того, в голове мелькали мысли о том, что она вообще людей не любит, разворочают ей гнездо или на хвост наступят.
Выбора особо не было. Не желая больше контактировать с бородатыми и не очень дядьками из зала, напуганная возможностью опять подвергнуться публичному порицанию и смеху, Ромашка ужом, точнее, гадюкой, скользнула в сторону женщины с такой скоростью, что сама понять не успела, когда умудрилась обвиться вокруг ее ноги и накрыть голову кончиком хвоста. Все, мол, несите меня отсюда, моя душа больше не выдержит!
Шаги приближались. Зеро открыла один глаз и недовольно зашипела на Ингу, пытаясь сказать, что отсюда пора бежать и как можно скорее, если они не хотят неприятностей.
«Может,  попробовать сложиться в буквы?... Что такое… буквы?..» - меланхолично подумала Ромашка, опять закрывая голову хвостом.

- Эй! Мне надо эльфку еще спасти... – Ромашка радостно зашипела, сообразив, что за нее переживают. По крайней мере травница всегда ее то «Ромашка», то «блаженная», то «внучка», а иногда просто «эй, эльфка, сюда поди!».
Пока Инга была занята тем, что осторожно переставляла ноги, периодически задевая ее новое тельце, но безропотно все снося, понимая, что, кажется, эта женщина ее боится. Она чувствовала страх, чувствовала так остро, что даже появилось искушение попугать ее сильней, зашипеть, впиться клыками в ее плоть…
«А?... Ромашка… кусать?» - она удивленно моргнула, чуть подняв голову, наблюдая, как земля то приближается, то отдаляется, в зависимости от шага женщины, пытаясь понять, что сейчас она испытала.
Это было… что-то животное, чудовищное, не ее. Словно все плохое внутри сконцентрировалось и, ведомое инстинктами, хотело вылезти наружу, убивать, кусать, кромсать, проглатывать… Она бы сейчас слопала кролика. Или даже двух. Хотя, эта человеческая самка тоже подойдет, делов-то, прыснуть в нее ядом…
«Ромашка хорошая! – одернула она себя. – Инга хорошая!  Она не будет кусать Ингу! Инга большая! В животик не влезет!»
И вот так, увещевая себя, она продержалась на ее ноге аж до самого выхода, до остановки у большого дерева, убеждая себя, что в нее, маленькую гадюку, такая махина как Инга не влезет.
- Может, теперь ты меня отпустишь? – Зерачициэль подняла голову, словно пытаясь сказать, что она бы и рада ее отпустить, но страшно, ибо она без понятия, как стать обратно человеком.
И все-таки хорошую Ингу тоже пугать нельзя. Ромашка отлипла от нее, скользнув в невысокую траву рядом, с женщиной и стала качать головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что же ей надо сделать, чтобы опять стать Ромашкой.
Она зажмурилась.
«Ромашка расти, Ромашка расти… - забормотала она мысленно, зажмурившись. – Ромашка расти, ты не змейка, ты эльфка, Ромашка расти, Зерачициэль расти, Зерачициэль расти…»
Она - человечек! С ручками и ножками, ей не хочется все время ползать и шипеть, это всех огорчает и ее тоже. Змейка - это хорошо, но плохо одновременно, а Ромашка - это вообще всегда хорошо!
- Зерачициэль расти… - шепнули ее губы, и эльфка распахнула глаза, чтобы увидеть синеву собственного платья, собственные ручки и ножки. Она лежала в траве свернувшись в клубочек, растрепанная, бледная, но живая и уже вполне в человеческом теле. – Ромашка выросла!
Радостно оповестила она мир, вскакивая на ноги и попрыгав на радостях. Как хорошо, что к ней вернулись ручки-ножки!

Ромашка тем временем рассматривала себя, совершенно никого не стесняясь, начав с головы, ощупывая ту, зарываясь пальцами в волосы, чтобы проверить, нет ли у нее где чешуек. Руки спустились к шее, легко пробежались по затылку и опустились вниз. Ромашка оттопырила платье, сощурившись, проверяя себя с видом опытного оценщика прекрасного и во взгляде явственно читалось, что холмики на теле можно было сделать чууууть больше. Ну, совсем чуть-чуть, с ее точки зрения, пусть мужская половина и считала, что в ней все прекрасно. Руки скользят по талии, гладят животик и поясницу, неспешно, словно что-то пытаясь найти, но, к вящему удовольствию и радости владелицы форм, не находя.
«Ромашка больше не змейка, Ромашка хорошая….» - она задирает платье, осматривая ноги и удовлетворенно кивает, опуская подол обратно, отряхивая платье, поднимая голову на врача с неизменной широкой улыбочкой.
- Что – я?... Ромашка сделала что-то плохо?... А Ромашка змейка! – она в один прыжок преодолела расстояние меж ней и Ингой, хватая ту за локоть и потянув в сторону дороги, продолжая весело тараторить о том, что она змейка, она ползала как червячок, хотела сложиться в буквы, но не знала, что такое буквы и как в них можно сложиться.
А еще – о том, как ей было страшно. В порыве эмоций она прильнула к женщине, обнимая, бормоча, что ей было очень страшно, и она не понимает, почему добрые превращаются в злых. Ведь совсем недавно все было так хорошо!
Зерачициэль отстраняется, некоторое время смотрит женщине в глаза, сощурившись, открывая ротик, чтобы что-то спросить, но вопрос так и застревает в горле, прерываемый криком со стороны поместья.
Женщина вздрагивает. Заглядывает через плечо Инги, сглатывает и прячется обратно, принявшись активнее тянуть «дохтуршу» в сторону, подальше от дома, понимая, что выбежавшие на порог вооруженные люди, требующие лошадей, явно не настроены мирно.
- Ромашка бегает! Инга тоже бегает!

Зеро нахмурилась, некоторое время упираясь в землю и пытаясь стоять на месте, как упрямая ослица, не желающая сдвинуться с места, не понимая, почему они должны бежать обратно к дому, а не в противоположную от него сторону. Может, у врача головка бо-бо?..
Другого объяснения она не находила.
И все-таки Инга была сильней Ромашки, да и в настойчивости той отказать было нельзя. Промучившись  с минуту, Ромашка сдалась, послушно потрусив следом, мысленно недоумевая, почему они идут в сторону лошадок. А не обратно.
Впрочем, доктора, как и травницы, существа умные, так бабушка учила, так что Зерачициэль просто поверит более умной особе. Но она поняла, что их ждут прятки.
- Прятки! – брякнула она, явно обрадовавшись и кивнув.
Прятки эльфка ну очень любила! Несмотря, что она повыше ребятишек будет, прятаться в лесу она научилась не хуже кузнечика в траве, хотя, отыскивать прячущуюся детвору тоже весло было. Особенно когда они убегали врассыпную, боясь, что их выберут новым водой.
Запах сена был Зеро уже знакомым, а массивная дверь не вызвала никаких вопросов.
Она просеменила следом за доктором и, бормоча, что Зеро умеет прятаться, зарылась в стог так, что только глаза и торчали, да и то смотреть надо, знать, что она спряталась именно там.
«Все, нету меня!» - радостно подумала девушка и застыла, замерла, дожидаясь пока ее начнут искать или вода сдастся и она станет победительницей и пойдет искать новое место для пряток. Только вот непонятно было, кто же водит, если Инга с ней прячется. Или нет?..
Задуматься над вопросом Зеро не дали. Дверь открылась так скоро, словно бы кто-то шел за ними, мужской бас вперемешку с девичьим хихиканьем, Зеро приоткрывает глаза, чтобы увидеть какого-то богача с девкой, которую тот заваливает на сено.
Эльфка с любопытством смотрит на это действо, не понимая, почему мальчик раздевает девочку и наоборот, что они там под штанами да юбками друг у друга не видели?..
Сквозь возню парочки до ушей доносится топот ног и цокот копыт.

Правила игры таковы, что надо сидеть и не высовываться, чтобы не случилось  и как бы усиленно тебя из укрытия выцепить не пытались. Ромашка, конечно, сомневалась что этот мужик, снявший штаны и куда-то примеривающийся, внимательно разглядывая что-то между задранных ног девушки. С ракурса Зеро не видела, что там он разглядывает, но ей тоже было интересно: нет, ну вот ему можно, а ей нельзя, вот несправедливость! Да и любопытство берет свое.
Но Ромашка – хорошая девочка и хорошо в прятки играет, чтобы позволить Инге себя победить, выбравшись из сена и обнаружив себя.
Послышался короткий хлюпающий звук, женщина обхватывает ногами бедра мужчины и тот склоняется над ней, упершись рукам о пол над плечами девки с задранной юбкой, что начала тихонько постанывать. Ромашка совсем перестала понимать людей, елозящих по сену, но решила, что спросит у Инги, что это мальчик делает с девочкой. Да и потом, ей было совершенно непонятно, почему девочка стонет и всхлипывает, но не говорит, что ей больно: если больно, чего стесняться?.. Поди и скажи сразу. Совсем люди странные пошли! А еще легкий хлюпающий звук, когда этот гость приближается к женщине вплотную, пыхтя и равно, глубоко дыша, словно тащит какой-то тяжкий груз.
Ромашка сморщилась, задумавшись, что все-таки происходит в амбаре, но додумать ей опять сегодня не дали: дверь распахнулась, заставляя мужика отскочить от девицы, запутавшись в штанах, а девку и вовсе взвизгнуть, спешно опускаю юбки и отползая подальше от сапог богачей.
- А ты все трахаешь, что движется! – презрительно сплюнул один из вошедших. – Коня седлай. Тут ведьма шастает, Орта чумой заразила. Чего вылупился?! Штаны натягивай, придурок, ведьму ловить будем, пока не убегла!
«Кого?..» - Зеро все еще не двигается, опасаясь, что новые участники пряток ее обнаружат.

В голове Ромашки скопилось множество вопросов.
Почему люди тыкались друг в друга своими промежностями на грязном сене?.. Почему мужчина охал и скрежетал зубами?.. Почему девочка стонала и всхлипывала, но упорно не плакала, если ей больно?. Или же наоборот, ей не было больно, а было приятно?... Почему они так сильно напоминали сейчас животных на скотном дворе?... Правда, самец на самку обычно залазил сзади и двигать тазом начинал, но что-то похожее в это есть…. Бабушка рассказывала, что так животные размножаются. Значит, если подумать, то эти люди тоже занимались размножением?... А если так, то…
- Люди – это животные… - тихо пробормотала Ромашка, гадая, стоит ли и себя приравнивать к зверью или же подобные инстинкты (или как это называется?..) присущи людям исключительно в период спаривания.
Спаривания… Не очень звучит, как-то очень  бесчувственно и грубо, но бабушка так рассказывала про собачек и кошечек. Видимо, это и к людям относится.
Ромашка кивнула, заслышав уговоры Инги, которая, судя по всему, решила сдаться и проиграть ей в прятках, а раз так, то незачем и проблемы создавать. Ромашка была хорошей и послушной девочкой, а раз врачеватель говорит сидеть тут, значит, надо сидеть тут.
А про спаривание она и потом спросить может.
Ромашка вздохнула. Спустя пять минут, как женщина вышла, эльфка поняла, что еще немного и у нее все заноет от того, что она не меняет позы. Зерачициэль фыркнула. Посидела некоторое время не шелохнувшись, огляделась воровато, а после аккуратно выползла из стога сена, осторожно ступая там, где сено раньше было примято двумя телами, с детской непосредственностью разглядывая место соития, тыкая в ломкую траву носком туфельки. Небольшой комок сена отлетел в сторону, позволяя эльфке разглядеть упавший в траву кошель канареечного цвета с золотой вышивкой, видно, потерянный во время утех. Зеро долго думать не пришлось: уже зная, что такое деньги и как их порой не хватает, она цапнула кошель, разглядела вышивку, отметив, что умеет лучше (интересно, откуда?..) и как ни в чем не бывало пихнула тот к себе в карман, решив, что бабушке отдаст монетки, а себе заберет сам мешочек. Уж больно милый.
Ромашка хихикнула. Оглядела сеновал еще раз и полезла наверх, по лестнице, памятуя, что парочки часто туда тоже забираются, так бабушка говорила, что она их оттуда часто метлой гоняет. Жаль, что Зеро ни разу не видела. Что те делают наверху – любопытно же.
Дверь в амбар открылась, но эльфка только рукой махнула, уже вовсю шаря руками по сену наверху, надеясь, что ей и там что-нибудь перепадет, но не найдя ничего, кроме мышиного трупика.
- Ромашка, ты еще тут? Вылезай... пожалуйста, - Ромашка остановилась и высунула нос, чтобы посмотреть, действительно ли ее Инга зовет, или там просто девочка стоит с похожим голосом.
- Инга! – она беззаботно помахала той рукой, поднимаясь и отряхиваясь, чтобы слезть вниз и поравняться с женщиной, заприметив лошадь. – Кататься лошадка?.. Гладить?..
Она коснулась длинной лошадиной шеи и почесала ее, продолжая улыбаться. Ей нравились животные. Она понимала их лучше, чем людей.
Ромашка обернулась обратно к Инге и склонила голову на бок, пальцем тыкая в куски ткани в руках врача, спрашивая, что это такое и зачем это надо.

Наблюдая за Ингой, Ромашка невольно заулыбалась еще шире и тихонько захихикала, быстренько натягивая плащ на себя, точно так же, как и лекарь, накидывая на голову капюшон, а после хватая его полы и широко раскидывая руки, прыгая вокруг лошади, изображая из себя приведение.
- Ромашка прииииииизрааааак! – как можно более замогильным голосом сообщила эльфка женщине. – Ромашка всех пугать!
Лошадь только лениво посмотрела в ее сторону, скользнув безразличным взглядом по веселящейся всегда, везде и практически при любых обстоятельствах женщине с сознанием ребенка и отвернулась, здраво рассудив своим лошадиным мозгом, что смотреть здесь особо не на что.
С тем, чтобы забраться на спину несчастной животинки, которая все это время, пока Зерачициэль пыталась залезть на нее, стояла смирно и всем своим видом выражала полное безразличие к происходящему, возникло множество трудностей. Зеро то не ту ногу первой ставила, то пыталась прыгнуть на животное, отчего то с недовольным видом отходило чуть в бок, глядя на нее с недоумением, а то и вовсе умудрилась сесть наоборот, после чего ей пришлось осторожно переворачиваться обратно.
Когда все препятствия в виде неумения Ромашки самостоятельно и нормально сесть на лошадь были преодолены,  солнце уже жгло землю лучами, жгло как-то по-вечернему, показывая, что еще  не готово уступать место луне со звездами небосвод.
Ромашку это мало беспокоило. Ее везли на лошадке и ей было хорошо и интересно рассматривать, как дорожка под ногами медленно куда-то плыла назад да и вовсе смотреть, как меняется ландшафт. Ей отсюда не очень-то было и долго ехать, всего-то до леса, считайте, а там она до деревни и сама дойти может по лесным тропкам, что местным ведомы. Вот и указывала она дорогу врачу, тыкая то налево, то направо на развилках, а после опять любовалась видами.
- Брр….
«А?» - Ромашка повернула голову назад, чтобы посмотреть на женщину и хихикнула, заслышав ее слова.
- Нет, это Ромашка блаженная! – со знанием дела сказала она и исхитрилась развернуться к ней вполоборота, чтобы обнять за плечи, улыбаясь. – Инга хорошая. Инга очень-очень хорошая, Инге нельзя сходить с ума! Ромашки хватит на деревню. Ромашка отведет Ингу в деревню! Там поспать и попить.

Ромашка повернулась обратно, глядя вперед, чтобы иногда гладить лошадку по шее. В траве то и дело мелькали кузнечики и вовсю стрекотали сверчки, птицы носились над полями, хватая клювами насекомых, и улетали куда-то к деревьям, к гнездам, кормить своих птенцов, а после возвращаясь обратно на охоту. Солнце уже медленно ползло вниз, и Ромашка была почему-то уверена, что то недовольно ворчит, потому что не хочет ложиться спать, но надо.
Она задрала голову в небо, чтобы полюбоваться облаками и улыбнуться, не торопясь отвечать лекарке.
- Есть, - ответила она в конце концов, наблюдая за тем, как мимо них проносится стрекоза. – Бабушка. А еще Мышка. Сестра. Мышку зовут Маришка, но она Мышка. Маленькая и юркая. Мышка. А бабушка хорошая. Бабушка бьет Ромашку по лбу ложкой. Бабушка говорит, что говорить за столом нельзя. Это плоооохо. А Ромашка говорит и говорит! Вот и ложкой по лбу получай… Моя бабушка хорошая… Она учит Ромашку травкам и дому. Ромашка уже умеет штопать и стирать! Бабушка говорит, что Ромашка большая умница и замуж девке пора, но Ромашка малохольная и блаженная, меня нельзя замуж, но надо.
Эльфка выдохнула после такой тирады и опять заулыбалась, попытавшись схватить очередное насекомое, жужжащее по своим делам, но потерпела неудачу, отчего опять села смирно и поджала губы, умолкнув.
Ехать было недалеко. Ромашка задремала в седле, отчего пара часов пронеслись для нее очень быстро, но это не помешало ей встрепенуться и проснуться, когда они подъехали к лесу.
- Тут,- ответила Ромашка и заерзала, показывая, что хочет слезть. – По лесу ножками очень быстро! Инга побежит с Ромашкой?..
И опять устремила на женщину взгляд желтых глаз, хлопая пушистыми ресницами. Инга была доброй и хорошей, отчего как-то грустно было с ней прощаться. Ромашке очень хотелось, чтобы та пошла вместе с ней в деревню и познакомилась с бабулей и Мышкой, послушала их истории и выпила с ними душистого травяного чаю с лепешками, что делает бабуля, а потом заночевала с ними. Ромашка не очень умела рассказывать сказки, зато это хорошо делала Мышка. Но эльфка бы непременно постаралась рассказать, если бы Инга осталась.

Отредактировано Зерачициэль (2015-09-05 12:06:07)