[NIC]  [/NIC][STA] Дикая тварь из дикого леса [/STA][AVA]https://d.radikal.ru/d03/1901/11/f15f60a14077.jpg[/AVA][SGN] [/SGN]- Ghoul y badraigh mal an cuach! – выругался нильфгаардец и бросил взгляд, полный ненависти в дебри чужого леса, того, где теперь укрывался монстр. - Если ты вернешься, я не упущу тебя, - проговорил он себе под нос так, что никто, кроме него, не слышал его слов.
Зверь и граф пообещали друг другу безмолвно, каждый о своем.
"Я еще вернусь за тобой". - Злобно бросила в мыслях волчица, не смирившись с поражением от человека. "Я еще вернусь, чтобы посмотреть на тебя, когда ты поймешь, и не будешь знать что же было лучше в эту ночь: положить свою голову мне в пасть добровольно или стать чудовищем".

Та встреча не была последней – об этом говорили факты, говорил пробирающий до костей волчий вой в ночи, а так же изредка пропадающие люди. Не многое изменилось после того, как граф побывал в лесу и столкнулся с чудовищем, заставившим не суеверного и рассудительного нильфгаардца поверить в так называемые «сказки», лицом к лицу. Впрочем, чудовище держалось подальше от его земель и поместья какое-то время, сначала доставляя неудобства соседям, как, стоит признать, и сейчас оно не спешило с действиями. А, может быть, это просто никто не совался в мрачный зловещий лес, памятуя о том, что в нем происходило недавно.
Бестия отмерила срок около двух недель.
Этого было достаточно для того, чтобы враг ее что-то понял о положении, в которое попал и почувствовал влияние своей новой изменяющейся природы. А в ее очередь раны, нанесенные на шею клинком нильфгаардца, уже зажили, не оставив за собою никаких досаждающих помех, даже следа было не найти.
В целом, у Вириенны было не так уж много вариантов. Все могло сложиться так, что проклятие на ее недруга все-таки не легло, а значит, ей придется южанину противостоять во всех традициях борьбы людей и чудовищ, но уже без интригующей поправки на собственную безызвестность, которая давала ей хорошее преимущество. Вполне могло быть так, что сейчас, бросив свои силы на то, чтобы изучить древние легенды и чудовищ, найдя среди них то, с которым столкнулся, граф узнал о присущих им слабостях, и принялся отливать серебряные стрелы, ковать серебряный клинок, кол, топор, или еще какую-либо ересь, и вооружать своих людей всем необходимым. Не исключено, что в его руки мог попасть и необходимый яд, которым зверя можно отравить. И тогда были ли у нее шансы? Вполне возможно и были, но достаточно небольшие, если у нильфгаардца есть хоть немного мозгов. Но скорее всего все сложилось так, как было в ее случае: он получил проклятие и медленно превращается в чудовище. Тогда, в ночь их встречи, луна была полной, а зверь в ней наиболее силен. Именно в такие ночи и передается это кровавое проклятие, но редко кто уходит живым. В этом случае, граф сам сейчас пребывает в некоторой растерянности, и проклятие сыграло с ним злую шутку, как когда-то это произошло с самой Вириенной. И, все таки, нильфгаардцу повезло: бестия изначально не имела цели оставлять его в живых, ведь он видел ее и понял, с чем имеет дело. Однако судьба имеет интересное чувство юмора (сказать, что была благосклонна, ведь, невозможно) и рассудила их спор со смертью иначе. Теперь же глупая ошибка матерой волчицы могла стать большой угрозой всем планам дикой твари и погубить ее, а так же смешать все планы. А могла бы и не стать – это как посмотреть. Бестия решила подождать и попробовать обернуть все себе на пользу.
Вириенна не спешила, оставаясь в стороне чуть больше половины срока до следующего полнолуния, когда изменения станут уже заметны. Она давала шанс своему недругу разобраться в себе, чтобы она потом, в свою очередь, разобралась в нем и с ним. Долгим, как ей казалось, было это выжидание, которое становилось тем более нервозным, чем ближе приближался тот, намеченный ей для встречи день, когда она должна была сделать свой ход и встретиться с графом аэп Роэльсом лицом к лицу. Впрочим, долгим оно должно было показаться не только ей, но и самому южанину, который силился понять все перемены, что происходили в нем.
Еще одним испытанием для бестии, ожидаемо, стала подготовка к встрече. Вириенна слегка поломала голову как бы ее устроить, но так и не нашла того самого идеального варианта, при котором не подставит под удар себя и не покажется чересчур опасной своему врагу, спровоцировав его усложнить их ситуацию. По ее соображениям территория для встречи должна была быть нейтральной и безопасной, а, значит, тот зловещий лес, где происходили убийства, здесь бы не подошел, пусть для волчицы он был безопаснее всего. Она понимала, что после всего случившегося накануне туда, как раз, никто на встречу с пострадавшей стороны и не сунется. Явиться на встречу в Его дом – опасно для нее чрезвычайно, примерно так же, как для него тот самый лес. Таверна или что-то в этом роде – не надежно там легче устроить засаду, а поле – чересчур открыто, если он, все таки, придет не один. Не сразу, но решение вопроса нашлось. Волчица выбрала местом встречи местный храм в разгар службы, пусть и не молилась никаким богам. В храме должно было быть много людей, если правильно выбрать время, и тогда там будет находиться множество невинных прихожан – лишних тел, осложняющих как ее внезапное нападение, так и устройство пристойных ловушек, но более того, позволяющих смешаться с толпой, обеспечив себе отход. В обоих случаях и для всех участников встречи.
После выбора места встречи последовало письмо, или даже скорее записка, переданная через третьи и более того руки – путь контакта, на котором оборотень решила остановиться. Текст послания она старалась сделать коротким и нейтральным, не давая понять кем же именно является и о чем говорит, но намекая о том, что что-то знает о возможном секрете получателя, а так же, о том, о чем говорит - это должно было заставить его все обдумать и спровоцировать явиться. Письмо было написано на Старшей Речи и запутывало историю чуть-чуть больше, ведь на ней с южанином бестия не изъяснялась, обронив только фразу на всеобщем. Волколачка знала язык, но лишь для того, чтобы читать и писать, не более, общаться на нем приходилось очень мало. Запись была аккуратна и чиста, она гласила:

Необходимые акценты и намеки были даны, - если адресат не кажется дураком, то вряд ли на такую встречу будет с собой брать батальон свидетелей, которым может стать известно о его проблемах. Послание было передано графу через слуг, так безопаснее. Оборотень решила что, чем позже он поймет с кем встретился – тем лучше. Пара флоренов за труды для нее ничего не решала, ведь назревало время задаваться куда более значительными вопросами, чем собственное благосостояние. Вдогонку Вириенна позволила себе немного поиграть: она добавила в чернила свою кровь. На цвете последнее никак не отразилось, а вот запах… Для волколака, в том числе и обращающегося щенка, это должно было быть ощутимым, как и едва уловимый аромат яблок. Целью этого поступка был опыт, получение знаний о том, как же развивается проклятие и получил ли его граф. Сможет ли он уловить ее запах? Поймет ли все при встрече? Или же инстинкты будут молчать? Вириенна окружила себя вопросами, которые задавало ей любопытство. Это волновало ее так же, как девицу, летящую на свидание, волнуют вопросы  вроде приземленных «Придет или не придет? Нравлюсь я любимому или же нет?». Сама волчица уже не могла вспомнить то, что с ней происходило в самом начале. Ярким воспоминанием остались лишь первое полнолуние с его невыносимой болью, и кровь последующих нескольких лет жизни волколака, смешавшаяся в один большой клубок убийств и отчаяния. И это тоже должно было стать оружием в свое время. Вириенна знала что это такое, уже прошла через все страхи, которые ждут «ее жертву», и знала что можно графу предложить. Ей, в ее время, никто ничего не мог объяснить и никого не было рядом. Только вот захочет ли подобного граф от нее – тот еще вопрос. Об этом человеке она знала мало.
Той ночью, две недели назад, ее противник ей напомнил важную вещь: не стоит недооценивать людей, они далеко не как просты, как может оказаться. То был весьма ценный урок. Теперь волчица осторожничала, решив пойти на соглашение, а не тропой убийств. Пища оказалась не такой покорной, какой ей надлежало быть, и этим люди удивили ее. Она ошиблась, она облажалась, поддавшись скоротечным выводам, недооценив своего противника. Она упустила свою возможность. И теперь, руководствуясь полученным напоминанием, она не спешила. Вириенна прикидывала и так и эдак в своем воображении как пойдет разговор, но она не знала точно чего ей ожидать. Все ее долгие планы, которые она не любила строить, но пыталась, упирались в это незнание. Стоит сразу сказать, что волчица не была гениальным стратегом – в прошлом она варила зелья или всегда куда-то отправлялась по повелению своего хозяина, что был сейчас мертв. Сейчас же Ренна знала лишь одно: ей необходимо остаться здесь вместе с мальчиком, которого она с собой привезла для достижения всех своих целей, и для воплощения планов нужно сделать все возможное. Уходить отсюда было бы нежелательным, хотя такой вариант все еще был возможным. Вириенна допускала, что в случае неудачи ей придется переждать, пока укушенный ей граф не будет убит, а может быть и помочь людям сделать это быстрее. Несмотря на вероятность плохого исхода встречи, бестия надеялась на свой успех. В конце концов, она думала, что простому обычному аристократишке, предпочитающему разгульную жизнь в столице условия сделки покажутся терпимыми и справедливыми. Вириенна, к сожалению, очень многого не знала, но предпочла рискнуть. Волчица не лгала ни словом формулировки своего послания, ведь знания у нее действительно есть и она могла бы ими поделиться, а так же сделать намного больше, и именно это будет сегодня товаром. Ценным козырем, который надлежало разыграть в удачно сложившееся время. Теперь оставалось лишь ждать назначенной встречи. Он, ведь, мог не прийти вовсе.

29 декабря 1264 года. Полдень.
Анкона, храм Великого солнца близ поместья графа аэп Роэльса

Мысли закручивались в круг и влекли за собой одна другую. Ожидание было самым ужаснейшим из возможных способов проведения времени. Вириенна появилась на месте встречи раньше назначенного часа и каждая минута, казалось, сводила ее с ума. «Каким бы скверным ни было наше настоящее, оно таким и будет. В моих силах лишь направить его по нужному руслу, спохватившись вовремя. Превратить ошибку и возможность. Какие амбициозные замыслы. Ты идешь на удачу, в надежде что наглость – твоя путеводная звезда. Никаких твердых планов, все на месте… как знакомо, да?» Женщина с длинными темными волосами в алом плаще стояла среди толпы, поглядывая на дверь. Одета она была в куртку свободного кроя, не сильно стесняющую движения, штаны и сапоги. «Узнаю ли я его? Подозрителен ли он? Осторожен? Явится ли сам или все здесь не чисто?» Голубой, необычно светлый, как глаза встреченного в лесу графом чудовища, взгляд плыл по разнообразным лицам, которые уже мутнели в своем ничего не выражающем однообразии. А что, если она действительно ошиблась?
Пока все было спокойно. Но будет ли потом?
Спор со своими опасениями был обыкновенным напряженным волнением.
«Какая глупость… - Отрезвила она себя в мыслях, вспоминая о том, кто есть. О своем прошлом и настоящем. – Кто ты и кто они? И ты всегда находила пути, даже в самых бедственных положениях. Чем отличается это? Ты погубила чародея и волнуешься из-за какого-то там дворянина с кучей слуг? Да ты смешна…»
Сарказм по отношению к себе вернул ее мысли в нужное русло. Женщина запрокинула голову уставившись голубыми, как льдинки, глазами наверх. Моргнула. Отметила что в облике людских храмов слишком много золота и богатства, и порой очень мало веры, божественного присутствия. Дыхание волколачки, сейчас казавшейся самой обычной миловидной женщиной, успокоилось, и она напомнила себе, что все идет так, как и должно быть. Взгляд пробежался по стенам и снова вернулся к двери. Женщина отошла в сторону, прислоняясь спиной  стене. «Ты же знаешь, что дверь за чредой колонн слева приоткрыта, видела за ней коридоры и подъем на второй ярус… да и прыжок с того самого балкона в открытом с одной стороны коридоре не будет слишком трудным». – бестия невольно кинула взгляд в ту самую сторону. Из-за двери тихо вышел кто-то из храмовой братии и проследовал через толпу в известном ему направлении.
Там, где стояла волчица была приятная полутень, люди бросали в ее сторону не много взглядов, не задерживая взоры надолго. И все, как все хорошо подготовленное, произошло слишком быстро и как-то случайно. Она даже не сразу поняла что к чему, рассматривая очередного человека, но мгновение замешательства хватило, чтобы разобраться. Темноволосый нильфгаардец, которого она пристально окинула взглядом, казалось сам ее искал. Как же произошло так, что его взгляд безошибочно нашел ее среди стольких лиц? - Действительно, и с чего бы это в красном плаще-то? - «Не рано ли ему такое чувствовать?» Он любезно склонил голову в легком приветствии, но отчего-то воображение дорисовало на его лице ухмылку жесткую и хищную. А потом он и вовсе зашагал к ней развеивая последние сомнения. Ее выражение лица выдало лишь быстро скрывшуюся озадаченность, но не кольнувшую бестию тонкую иголочку страха.
– Идем. – Донесся до слуха графа незнакомый и знакомый голос, всколыхнувший в памяти злосчастную ночную поляну в лесу и циничные слова чудовища, говорившего на чужом всеобщем языке. Не дав нильфгаардцу приблизиться к себе достаточно близко, Вириенна отвела от него взгляд и быстрыми, готовыми сорваться в бег, стремительными шагами направилась к той самой обитой золотом двери, что ей приметилась недавно. «Именно сюда» - Волчица понимала, что так будет лучше. Почти мгновенно это стало напоминать не бегство, а игру, где она, дразня увлекала за собой, оставив на память сдержанную ухмылку и след.
За дверью был небольшой коридор с несколькими проходами, который заканчивался вздымающейся наверх освещенной лестницей. Незнакомки уже не было там, но запах ее, смешанный с ароматом сладких яблок, вел наверх.

«Последует ли он за мной?» - Задавалась вопросом бестия в хрупком облике черноволосой невысокой женщины, отворяя дверь и просачиваясь в храмовые коридоры. Промедление и заминка на «оглядку» могла стоить самого дорогого, как любят выражаться повсеместно люди, и самого дешевого ныне для нее самой – жизни. Оборотень лишь ускорила шаг, срываясь в бег, когда подол ее красного плаща скрылся за дверью. Она знала куда ей идти и у нее было преимущество. «Поворот справа и дверь за ним – подвал. Там есть вино, но нет второго выхода. Чуть дальше, слева, лестница, которая ведет в чреду коридоров и дверей. Опасная бессмысленность – идти туда. Напрямик же, если подняться, открытое пространство, где есть колонна за которой можно обождать… Однако, последует ли он за мной?» Вириенна боялась, что мужчина может оказаться вовсе не мужчиной, решив, что подобные игры в охоту недостойны его. Черт их поймет, этих аристократов, которые получают свою жизнь по праву рождения. Волчья кровь подсказывала, что подобный человеческий закон весьма ущербен, неминуемо ведя к «вырождению породы» - те предки, кто за какие-то заслуги получили почет и владения, могут оказаться неимоверно далеки от своих потомков, проживающих и прожигающих жизни в роскоши не ими заработанной. «Я, хочется думать, сделала то, что возможно было сделать, чтобы дать нам этот шанс. Ты, ведь пришел. Значит, тебя интересует то, что я могу сказать. Ты видел мое лицо. Готов ли ты после этого меня упустить? Даже если понял, кто я такая и как опасно может быть преследовать меня. Чувствуешь, как это чувство горячит кровь? Как подстегивает инстинкт? Ты, ведь, еще совсем не умеешь держать это в узде…» Вириенна достигла пролета лестницы, сосредоточившись на остальных органах чувств, кроме зрения. Кто-то проник внутрь. Она втянула носом воздух, подключая к анализу исключительное волколачье обоняние. Учуяла Его. «Хорошо…» Игра продолжилась. Нет, совсем недолгим было это продолжение. Вириенна все делала с умыслом, чтобы понять стоит ей оставаться или нет. У волчицы была возможность сбежать, просто перемахнув через открытую нишу во внутренний двор, но этот план был лишь на тот случай, если она поймет, что человека, - или кем он там был, - в мужчине не начало менять проклятие, а, значит, им не о чем окажется и говорить. С другой стороны, дистанция была довольно короткой – всего пара развилок, подъем и несколько поворотов, перетекающих друг в друга, где сложно было потеряться или устать.
И в конце концов, ее ожидания были вознаграждены. На полуоткрытую площадку вышла мужская фигура в темном, которая определенно не принадлежала служителям храма. «Так как выходит? Ты пришел. Тебе нужны ответы и мое предложение оказалось нужным. А, значит, ты либо понимаешь, что что-то нехорошее происходит с тобой, либо ты искал знаний чтобы покончить с тварью. И твое скорое появление здесь поставило точку в моей дилемме. Ты обращаешься, мой недруг. Ты меняешься, а значит настало время использовать связавшие нас обстоятельства и сделать ошибку возможностью. Превратить врага в друга, ммм? Что скажешь? Когда-то мне показали, что такое реальнее, чем мы думаем». Вириенна наблюдала, облокотившись спиной о стену в полутени, которую отбрасывала колонна, но не мешала мужчине оглядываться. Тот подошел к краю и посмотрел через ограждение, вниз. А потом заговорил. Он обращался к ней на Старшей Речи - языке эльфов, который оборотень использовала в написании письма. Волей судьбы бестии приходилось изучать в своей жизни и язык эльфов, и язык ученых. И на том и на другом в своей жизни Вириенна встречала тексты, но разговаривать на них никогда не было нужды. И, все же, она сталкивалась со Старшей Речью достаточно часто, чтобы ее понимать. Хотя бы частично.
Слова нильфгаардца заставили ее улыбнуться, не поддаваясь кольнувшей осторожности. Он знал, что она здесь, и это хороший результат, но знал ли он где именно?
«Прекрасно, если ты слушаешь свои инстинкты и научился пользоваться чутьем».
Ее голос, упрямо заговоривший на северной всеобщей речи, не заставил себя ждать, потому что она готова была подать его и ранее, остановив, коль нильфгаардец решит двинуться далее. Случая не представилось. Но отвечала она спокойно, с легкой иронией.
- В свою очередь, я должна была бы сказать что-нибудь патетичное, но не стану морочить Вам голову. Мы оба знаем зачем Вы здесь.
И вот он миг! Вириенна не знала, что чувствовала в этот момент, но это было похоже на глоток свежего воздуха для выловленной из воды рыбы. Неожиданно остро – пожалуй, так бы она могла это охарактеризовать. Мужчина развернулся и точно знал где искать. Он преодолел разделявшее их расстояние обоюдной «безопасности», заставив мурашки легкого страха с трепетом пробежаться по коже. Отступать было поздно, пробежавший по нервам страх она перехватила смелостью. Не оглядываться и не сомневаться – звери чувствуют любую неуверенность. Вириенна не запаниковала, не изменила лица. Лишь сузила глаза, пытаясь понять каков его план.
- Молитвы, боюсь, в этом вопросе бессильны. – Используя все свои таланты и умение подавлять не нужные эмоции, а не идти у них на поводу, так же спокойно продолжила женщина оборванную мысль. – Но прежде, чем Вы решите делать что-либо неразумное… – Слова давались ей легко, с оттенком прохладной уверенности. Ощущения в этот момент уже отошли на второй план. - …я скажу, что могу оказаться полезной. Помочь в вопросе того, что Вас гложет. Ответы и решения. Наверняка Вы уже нашли для себя какие-то ответы, но в этих историях есть место правде, а есть вымыслу. И, так же, существует то, о чем не говорится вовсе.
Холодные голубые глаза цепко пробежались взглядом по лицу мужчины, подзадержались на губах и снова поднялись к темным глазам. Вириенна увидела в них много нехорошего.
- В ту ночь я соверишла ошибку. Я прекрасно знаю, что с Вами должно происходить, и знаю, о чем говорю. Спустить тетиву же, как говорил один мой друг, мы всегда успеем.
Бестия смотрела на него, пытаясь уловить малейшее движение, что выдаст его намерения невербально. Она сделала предложение, переходя к делу, без долгой прелюдии. Ход мыслей своего оппонента она узнает по его ответу. Вириенна допускала и агрессивный выпад, пусть считала подобную реакцию неконструктивной, но подготовилась и к этому еще с того момента, как мужчина сократил расстояние до критически неприемлемого, осторожно собирая вверх на правом бедре подол своего свободного одеяния. Под робой было припрятано несколько небольших кинжалов, в метании которых бестия смыслила мало, но сочла разумным не идти на встречу совсем безоружной, имея возможность распороть лицо или брюхо, если все станет очень плохо.

И вот они смотрели друг на друга. Лицом у лицу, глаза в глаза. Вириенна поймала острый и колющий ненавистью взгляд на себе. Бездействие мужчины после его приближения к ней, когда бестию можно было схватить, говорило еще больше, чем взгляд. Он хотел бы, но что-то останавливало его. Что бы это могло быть? И все это голубоглазая тварь анализировала, делая свои выводы из тех крупиц, что имела возможность наблюдать. «Конечно. Как же еще тебе на меня смотреть? Твоя привычная жизнь меняется и тому причина я. Ты наверняка задаешься вопросом «кто я такая», но не задаешь его мне, судорожно стараясь постичь ответ самостоятельно. Ты еще все не осознал и не принял для себя того, что я есть та, кто разрушила твою прежнюю жизнь. Какой бы она ни была. Я знаю, как это бывает. Понимание придет к тебе рано или поздно. Твоя жизнь уже не будет прежней никогда, даже если ты продолжишь за нее цепляться и стараться ее сохранить именно такой. Когда-то я тоже пыталась. И не одна я… И ты не последний». Если там, в лесу, у Вириенны не было времени рассмотреть свою жертву, то сейчас она могла полностью компенсировать себе эту потерю, задержавшись взглядом на чертах лица мужчины перед собой, запоминая их детально, а потом, открыто и не торопливо, без доли какого либо стеснения или условностей, так же тщательно стала визуально изучать его остального. Широкая спина, крепкая шея, сильные руки… Вириенна не могла не отметить хорошо сложенное сильное тело, наверняка довольно много времени проводившее в тренировках, оттачивая физические навыки, которые были ему необходимы. Это было прекрасно, потому что в будущем тело его станет еще сильнее, переживет сильные изменения и много боли, а слабый организм может и вовсе не выжить. Вириенна наблюдала за мужчиной все время, пока он говорил, не сводя глаз и, отчего-то, улыбаясь. Она чувствовала себя уверенно, и ей явно было что предложить графу, поскольку с таким лицом либо абсолютно виртуозно блефуют, либо действительно ощущают себя «на коне». Другое дело, что нильфгаардец совсем не знал свою гостью и мог подумать о ней что угодно, в том числе найти в ее поведении то, чего там не было и в помине. Интересная это вещь – чужое восприятие. Вириенна тоже не знала этого мужчину. Не стремилась она к этому в ту роковую ночь, две недели назад, когда они впервые встретились. Сейчас, рассматривая своего собеседника с головы до пят, оборотень задумалась о том, что узнать бы его не помешало бы. Это там, в лесу они были никем и ничто их не связывало кроме кровавой игры в Чудовище и Спасителя, где кто-то из них не должен был выжить, на чем история закончится, а теперь… Хотели они этого или нет, между ними возникла связь. Не любовная, не приятельская, не родственная… но совершенно ощутимая. Граф, вероятно, ощущал себя в тот момент в качестве лягушки на лабораторном столе начинающего медика. Вириенна анализировала. Каждое его движения, каждое слово, каждый взгляд и вздох. Бестия составляла единую картину, в которую собирались все кусочки знания, точно в причудливую мозаику, точно как медик пытливо бы рассматривал каждый орган организма разрезанной твари, что ему довелось увидеть. Это было не впервые, но не с каждым разумным существом на ее пути. Лишь с теми, кого ей приходилось замечать и к кому доводилось проявлять интерес. В том, что полуэльф вызывает в ней интерес, хотя бы тот же, из разряда возможной выгоды, сомневаться не приходилось.
Первый из озвученных собеседником вопросов, дополненный еще десятком уточнений, поставил бестию в положение озадаченное. Для начала, удивлением для страховидлы в человечьем обличье послужил внезапный переход нильфгаардца на ее родной язык. С присущим специфическим акцентом он заговорил ей понятными словами, которым не нужно было искать аналогов, а так же, нельзя сослаться на недопонимание и трудности с ним связанные. О последнем она пожалела после, когда уже никак не могла использовать в ответах то, что не вникла о чем речь. Оборотень почувствовала в словах и голосе нечто такое, создающее впечатление, будто бы ей пытаются вменять больше, чем есть на самом деле. Один вопрос порождал другие. Вириенна, должно быть, просто привыкла понимать между строк, не разбирая словесный поток быстро сменяющих друг друга вопросов и доводов на отдельные части. Бестия довольно долго жила с чародеем под одной крышей, а те и по сей день являются знатными любителями изъясняться витиевато да двусмысленно. Сноровку и привычку трудно потерять за полгода. Даже меньше, чем полгода. Таким образом, казалось бы безобидный вопрос о том, зачем она здесь, приобрел в ее понимании нехороший подтекст, полный подозрения и не выдвинутых напрямую обвинений.
- Понимаю, вероятно. – Продолжила она, так и не перейдя на Старшую Речь. Собеседник понимал ее, а лучше, чем ответить привычным ей диалектом на щекотливый вопрос она не могла, опасаясь неверного толкования. – Подозрительность ходит рядом с осторожностью. Я тоже озадачена мыслями о том, привели Вы с собой людей или нет, да во что мне это свидание с Вами выльется. – Вириенна слегка наклонила голову на бок, немного меняя точку обзора и физически и иносказательно. Улыбка стала чуть шире и блеснула краешком зубов. Бестии нечего было ответить, но ответить было необходимо. Что может быть лучше истины? – Меня на эту встречу сподвигли соображения обоюдной выгоды, которую не стоило бы упускать, а интересным было бы попробовать извлечь из всей сложившейся ситуации. Не думаю, чтобы Вы не понимали или, хотя бы, не догадывались об этом, но мне почудилось, что привязать к данному событию Вы желаете нечто большее. Возвращаясь к нашему вопросу: нет, в моих замыслах на ваш счет только это самое предложение, пусть Вам и кажется невероятным то, что я пришла сюда только с ним. – Все ее слова своей интонацией так и излучали безупречный ответный словесный реверанс. – Если я вас правильно поняла, конечно.
Вириенна, продолжая улыбаться, отпустила присобранный подол. Ее собеседник заговорил о том, что время у них обоих пока есть, а, значит, в данный момент к оружию тянуться преждевременно.
- Что ж, Ваше решение перейти на близкий мне язык действительно ускорит процесс.
Она не разговаривала на нильфгаардском. Она даже не припоминала чтобы ей за всю жизнь пригодилась Старшая Речь, кроме как для чтения рукописей. Однако, языка этого касаться ей приходилось. Иногда было полезным, например, понимать о чем говорят городские эльфы и полуэльфы, собирая для Ильгарда новости и сплетни, пока они считают, что их не понимают горожане. С волчьим слухом иногда  действительно находилась ценная информация.
«А я, ведь, нашла для тебя простые и понятные слова, которыми могла внести искомую тобой ясность. Искала, как бы попроще и попонятнее тебе объяснить, избежав трудных и неопределенных слов. Неужто все зря?»
Правая рука, теперь уже не отягощенная подолом свободного одеяния, сейчас потянулась к крупному круглому медальону на шее женщины, центром которого было какое-то подкрашенное стекло, вправленное в круглую золотую оправу с узорами. Она немного потеребила вещицу в пальцах и отпустила, позволив той снова занять свое законное место чуть ниже ямочки между ключицами. Лишь когда в стекле случайно заиграло несколько пузырьков воздуха, модно было догадаться, что все не так просто с этой вещицей, как не было просто с самой темноволосой женщиной-северянкой напротив графа Анконы.
- То, что я хочу Вам предложить – это Вы. – Она легко повела бровью, акцентируя внимание на этом предложении. – Это жизни Ваших близких и всего поместья. Возможность контролировать себя в ночи полной луны и избежать кровопролития. Возможность жить своей человеческой жизнью, поддерживая иллюзию того, что ничего не изменилось. Возможность взять верх над животным, которое заменит в Вас человека очень скоро. Избежать повсеместных гонений, безумия кровавых ночей, одиночества и деградации личности, что составит картину пренеприятнейшую и жалкую. Поверьте, я знаю о чем говорю, делая вам это предложение.
Собеседница графа криво ухмыльнулась, но в ухмылке этой отчетливо читалась саркастическая горечь. Похоже было, что какие-то воспоминания вызывают в ней неподдельно неприятные чувства. Для Вириенны вообще все было просто и понятно сейчас, она знала каким будет ответ любого разумного существа, однако нильфгаардец требовал убеждения. Действительно, чем же так страшно то, что с ним происходит? Почему она может быть полезнее остальных, на свете, ведь, еще есть магия и кандалы?
- Моя первая полная луна, после того, как со мной произошло то же, что и с Вами, унесла жизни целой деревни. Я проснулась вся в крови тех, кто меня выхаживал после нападения чудовища. Мужчины, женщины, дети, старики… Там была мертвая тишина. И кровь. Оно не пощадило никого. Мне было страшно тогда. Я была одна наедине с пониманием, что ничего не могу сделать с беснующимся чудовищем, которое отнимало у меня разум каждое полнолуние и сталкивало в пропасть в перерывах между ними. Ко мне никто не приходил с ответами, никто ничего не объяснял, и не было средства все это пресечь. У меня не было ничего. У Вас… будет. Этого не достаточно, для того, чтобы «закрыть глаза на мои прежние преступления и отказаться от затеи нанять парочку-троечку чародеев, да объявить на меня охоту?» Что ж, тогда я продолжу, но Вам не понравится то, что я буду говорить.
Вириенна воспользовалась тем, что может свободно дотянуться до собеседника и провела большим пальцем по его губам, очертив жесткий контур, после чего мягко приложила к ним указательный палец недвусмысленно пресекая этим жестом возможное желание что-либо ответить, бессловесно попросив помолчать и не перебивать ее. Играла? Конечно. Был в этом элемент игры, несмотря на то, что ее собеседник настаивал на том, чтобы воздержаться. А затем оборотень зашевелилась, выскользнула из неловкого положения в пространстве, где нарушались границы комфортного самочувствия, и проплыла мимо графа, оторвавшись от стены и увлекая нильфгаардца в продолжившийся разговор. Она проделала тот самый путь до открытого края коридора, который не так давно миновал мужчина в направлении к ней, и оглядела внутренний двор, что простирался внизу. Там было пусто. В храме была какая-то служба и все собрались внутри. Оборотень, при назначении встречи, просчитала и это.
- Тебе некуда бежать, нильфгаардец. У тебя есть выбор и нет выбора.
Сколько скрытой иронии было в голосе. Сколько сарказма. Граф не видел ее лица, но мог снова во всей красе ощущать буквально всей кожей вернувшиеся к женщине нотки смелой ядовитой дерзости, сочившиеся из-под обманчивого благонравия предшествующих слов. Она чувствовала себя здесь далеко не жертвой и была уверена во всем, что говорит. Не говоря уже о том, что как-то плавно перешла на «ты».
- Однако, занятно. – Издалека пустилась она в обозначенные собой уточнения, которые не должны были доставить мужчине удовольствия. Хватит с него, игры в любезности сколь увлекательны, столь и утомительны. - Я, признаться, тоже не ожидала, что все обернется именно так. Ты не должен был быть здесь, я не должна быть здесь, но Судьба ли, Предназначение ли, играют, порой, в игры более циничные и злорадные, чем мы могли предполагать. Не знаю, осознал ли ты это в полной мере… Когда ты подумал, что победил, ты проиграл. Ты ли, я ли… Наши роли тем похожи: что бы ты не сделал, как бы не поступил – тебе не обыграть и не выиграть. Замечательный сюжет, не находишь? И он бы не закончился с моей смертью, которая в общей концепции его стала постепенно совершенно не важна.
Эти отстраненные измышления, которые срывались с ее губ, безусловно, больше подходили бы под какой-нибудь долгий процесс распития вина, но, к несчастью, до этого им было еще далеко, а потому следовало уходить от абстракций к сути. Суть была обозначена ранее и была прозаична: ответы и решения.
- Впрочем, я пришла не злорадствовать, а предлагать. Так что продолжим.
Вириенна закончила созерцать двор и вернулась взглядом к собеседнику. Разговаривать спиной к нему было, как минимум, неприлично. А, в целом, еще и опасно. Те вещи, которые она озвучивала и собиралась озвучить, не могли расположить к себе, и тут важно было видеть и понимать любые мелочи.
- Так сложилось, что наши интересы вполне могут сойтись. Если ты еще не понял сам или боишься это принять – не переживай, я возьму на себя ответственность утверждать и ломать твое настоящее своими словами. Ты меняешься, граф. Можешь проклинать и ненавидеть, но ты меняешься и ничего не можешь с этим сделать. – Заинтересованный взгляд. Да, ей было очень интересно наблюдать за ним. – Следующая полная луна окрасится кровью твоих родных и тех, кто будет находиться рядом, а так же принесет тебе нестерпимую боль, от которой ты, вероятно, захочешь издохнуть… но ничего не выйдет. Новорожденному чудовищу совершенно плевать как ты и к кому относишься, а чудодейственная сила Родственных Связей, Настоящей Любви, или прочей придуманной ахинеи, сильно преувеличена в детских сказочках. Ничто из этого не остановит Зверя, когда тот будет разрывать на части собственных мать, жену или детей. Я не пугаю тебя, граф, я говорю как есть, и не хочу чтобы ты впадал в заблуждения, как я в свое время. – Последнее было озвучено уже не так бойко и было искренним признанием. – Наша сказка страшная и темная, здесь побеждает зло. Я же, как говорила, могу дать тебе то, что должно быть очень ценным. Тебя. Возможность управлять собой в такие ночи, где ничего не зависит от твоего разумного сознания.
«Я не поверю, если ты скажешь «нет». Ты хотя бы задумаешься. Что мне еще нужно привести в пример? Я говорила о жизнях многих людей, говорила о близких, о том, что тобой перестанет управлять разум, упомянула о разрушенной жизни, постоянных гонениях и одиночестве. Неужели ничего из этого тебя не трогает? Будь ты трижды жесток и импульсивен, а второго нет в тебе, как я вижу, твой разум будет против того, чтобы еще кто-то или что-то имело над ним безграничную власть».
- Ах, да. Кажется, ты поминал магов… - Красивая, дерзкая и паскудная ухмылка ответила ненавидящим глазам. - Я не советую. Даже для охоты на меня их «нанимать» я тебе не советую. Почему? Хм. В общем-то, ты можешь обратиться к чародеям и даже можешь поискать там помощи в своей проблеме, но чародейству нужно время. Вероятнее всего, ты убьешь всех, кто здесь есть или где бы ты не находился в тот момент. И еще не известно сколько крови будет на твоих клыках после… Я много времени провела с чародеями и никаких исцеляющих ритуалов надо мной не проводилось. Мне ничего не известно о подобных чарах, а я не первый год живу на свете. Возможно, когда-нибудь даже наука или магия найдут решение твоего вопроса, но будет это не скоро. Посему подумай хорошенько, граф. Возможно, на раздумья уйдет не один день, я совсем не оптимист. Терять привычную жизнь, договариваться с несостоявшейся убийцей… все произошедшее очень непросто. Только прими во внимание и то, что мне выгодна твоя жизнь и сохранность темных тайн, чего о господах чародеях не скажешь. Как думаешь, что стоит им взять твой секрет и найти ему выгодное применение? Я бы это сделала, но мне такое будет ни к чему, если мы с тобой придем к согласию и лояльности. У меня иные приоритеты. Мне выгодна твоя жизнь в этом ином качестве, и я ждала, когда ты сам начнешь догадываться что происходит, чтобы мне было что предложить тебе, а ты понимал всю ценность моего предложения. Стоит ли упускать эту возможность? Для меня ответ очевиден и я здесь. Последнее общение мое с магом закончилось десятилетним рабством, а в иные времена они были непрочь меня умертвить или разобрать по косточкам ради науки. Много ты знаешь о вивисекции? Знаешь ли ты, что твоя новая сущность не позволит тебе даже потерять сознание, когда начнут резать? Сделают ли они с тобой подобное? Сделают, когда все узнают правду о тебе, и ты лишишься всего, что имеешь. Эту же правду они и откроют, коль представится возможность.
Что еще можно было сказать? Полчаса на уговоры - это то время, что он отмерил себе сам. Вириенне было что сказать, но в ее же силах было уйти, предоставив нильфгаардца самому себе. По ее мнению, он потеряет больше, чем она, но потери глупы в целом, когда есть возможность получить некий профит.
- Я не пугаю тебя, это станет действительностью и ты убедишься в моих словах сам. Но я могу дать тебе возможность этого избежать. Давай откровенно: это твой интерес, мне думается. Мой же состоит в том, что я упустила тебя тогда, кода планировала убить. Думаешь, я не догадываюсь чем это мне может грозить? В лучшем случае, я смогу уйти, пока ты не нашел нужный дом. Мне, поверь, гораздо проще обратить свою ошибку в нашу обоюдную выгоду и твою лояльность, продолжив жить здесь. Просто поразмысли над этим. Я искренне надеюсь, что два разумных существа могут понять друг друга.
Здесь стоило остановиться и закончить. Конечно, о своих мотивах она говорила не так красочно и жестко, как о возможных перспективах своего собеседника, однако, не для нее была эта речь. Только вот достаточно ли ее? Вириенна рисковала, выбрав такую откровенность. Вероятнее всего она графа разозлит тем, что понимает его слабые места и пытается действовать как вышеописанные чародеи, с той разницей, что выгодны ей вещи противоположные.

Своей сдержанной реакцией этот человек заинтересовал ее еще больше. Признаться, Вириенна после всех сказанных собою слов ожидала именно того, о чем говорила. Обычно мужчинам очень не нравились слетающие с ее губ колкие очевидности, даже если это были правильные слова. Дело с мужчинами обстояло не в открываемых истинах, а в том, что именно в это грязное белье, о котором они старательно умалчивали, не признавая свою неправоту, их тыкали носом. От женщины такое слышать было вдвойне нелицеприятно. Вириенна же сказала много, при том в какой-то момент, осмысливая сказанное, поняла, что знатно увлеклась. Женщина уже неделю прокручивала в голове все эти доводы, понимая, что ей придется убеждать и донести свою мысль, но только вот подхода к своему собеседнику она все еще не нашла, ничего не зная о личности. «Он смотрит на меня так, словно я выставила себя дурой. Или мне показалось? Возможно, так и есть». Взгляд, направленный на нее, заставлял теряться. Волчица не могла понять что там прячется в его темной глубине. Быть может, все пошло не так и чего-то оборотень не учла? Может, мужчина решил, что все обозначенные вещи не важны?
Она старалась выглядеть все так же уверенно. На мгновение волчице показалось, что она ощутила себя далеко от этого храма и людей, где-то в лесу не на своей территории, и увидела другого зверя. Побежать и показать спину нельзя…Не стоит быть слабой. В мире диких существ правила таковы, а бегство подобно смерти. Не отводи взгляд. Только вот в человеческом мире Вириенна сама себя сюда привела и настояла на встрече. Странное чувство, похожее на непонятную алогичную и бессмысленную теплоту чуть ниже ключиц, овладело ей следом. Бестия давно забыла о подобных ощущениях и даже не поняла, что испытала нечто сродни гордости или удовлетворению за хороший выбор «своего продолжения». Он не был жалок и не заискивал. Оборотень сменила саркастическую ухмылку на более сдержанную улыбку и совсем другой взгляд, а, вместе с этим, переменилась и ее лицо. Удивительным образом в моменты проскользнувшей черной кошкой искренности голубые глаза и черты лица, почти ничего не меняя, становились крайне выразительными. Женщина наклонила голову в другую сторону. Единственное, что ей не понравилось в услышанном – это его размышления о вариантах решения ситуации без ее участия. Это было… прямо таки разочаровательно. Именно на этом северянка решила заострить внимание первым.
- Что ж, действительно. Хватит объяснений Вам ваших выгод от нашего союза. Мне удивительно, что Вы нашли их в большей мере полезными, чем раздражающе неприемлемыми. Это ваше умение меня настораживает еще больше. С Вами играть опасно. Я увлеклась, уговаривая Вас, а, ведь, я вам не заботливая мать. – Вслед за его хладнокровием приумерила свой пыл и волчица, снова вернувшись к тем самым «вы», на которых настаивал своей речью нильфгаардец. – Позволю себе еще немного вольности и скажу, что мне совершенно не интересно приняли Вы свою новую сущность или нет. По крайней мере, пока. Ответ на этот вопрос мы с Вами оба узнаем через две недели, когда взойдет новая полная луна, на которую естественным образом отреагирует проклятие. – После чего бестия добавила еще кое-что уже более умеренно и тихо, не стремясь, как можно было толковать лишь по выражению голоса, как-либо серьезно умалить умственные способности своего собеседника. – Вы совершенно не знаете о чем говорите, при всем моем уважении.
Так случилось, что нильфгаардец снова был близко настолько, чтобы опасаться не только его слов. Боялся, что волчица ускользнет от него? Не хотел этого и желал каким-то образом пресечь? Возможно, в чем-то мужчина был прав по-своему. Светлые глаза более не кололи, но этот момент Вириенна перестала улыбаться совсем, что могло бы обозначить серьезность. Укололи мужчину последующие слова.
- Если вы готовы сдаться и сойти с дистанции уже сейчас – мне нечего здесь делать и не на что тратить время. Вы не выживите, не желая жить. Вам не под силу будет пережить финал.
И тут же волчица хмыкнула, бросив слабое саркастическое утешение:
- Хотя бы умрете человеком…
Конечно она заметила у графа и острые уши, но посчитала что касаться сейчас расовых вопросов будет лишним. Среди волколаков она не встречала эльфов, и сейчас мысли об этом заставляли ее задуматься о том почему же. Но мыслями этими она не поделилась, продолжив мысль и укрыв за ней возможные сомнения.
- Возможно, Вы даже спасете своих людей и будете считать себя героем. – Рассудительно сказала она, прикидывая этот вариант. – Однако, как по мне, это совсем не так. Такой исход - это лишь какой-то смешной и жалкий конец с нелепым оправданием то ли слабости, то ли трусости, то ли надломленности. Возможно, что я в Вас и вашей воле сильно ошиблась, поспешив с какими-либо предложениями? – Выразила сомнение бестия. – Глянем и с третьей стороны: вы умрете, но я останусь. А вот за Вами в этих землях неизвестно кто станет хозяином. Это, вероятнее всего, отвлечет людей от поисков меня. Еще один вопрос нескромный, но обстоятельный: наследник. Хотя, конечно, в случае кончины, он уже Вас интересовать не будет совершенно. И, поскольку быть чудовищем, но изо всех сил искать возможности снять проклятие, может оказаться куда сложнее столь героического акта самоустранения от проблем, то к вышеперечисленным качествам, что могут быть первопричинами подобных мыслей, будет добавлен еще и неподдельный эгоизм, которому позавидую черной завистью даже я. Конечно же, не мне судить об аристократах, но я позволю себе заметить: оставлять все в таком виде, ставить под удар семью и нагнетать над ними слухи о родовых проклятиях, в случае если вы не успеете исчезнуть вовремя, - это как-то не очень достойно.
Сказать прямо, она все еще не знала стоит ли выражать при нильфгаардце какую-либо неуверенность по поводу его выживания, если он все-таки захочет воспользоваться ее знаниями, которые не гарантировали ему отсутствие естественных причин для смерти. Вириенна толком не знала как происходит все это превращение и по каким законам оно работает, но, если все пойдет по плану, то ей может посчастливиться изучить подобный вопрос, имея перед собою беспрецедентный опыт. Но поделится ли она им с миром? Зельем, рецепт которого они с алхимиком Агельмаром нашли в результате ошибки и исследований способностей волколаков, никто из них не поделился. В свое время, Вириенна сочла эти знания губительными и беспрецедентными для своего вида. Быть ответственной не решилась.
- Лучше мы не будем продолжать о выборе, который у Вас есть и которого нет. Мне не кажется, что я была не точна в формулировке.
Пребывая в задумчивом над открывшимися вопросами состоянии ума, женщина махнула ресницами, а затем праздно огляделась, найдя взглядом ту дверь, что привела ее сюда.
- Если же Вы надумаете иное и мы придем к согласию… Я могла бы обеспечить Вас тем, что сдержит чудовище и позволит Вам взять под контроль свою ситуацию, выходящую из-под него. – Вириенна таким образом подошла ко второму вопросу своего собеседника, не чувствуя в себе сил уделять этому ответу столько же много красноречия. – Это не изменит Вашу новую суть, но позволит избежать казусов с превращением в зверя помимо воли. В обозримом будущем, при должной работе над собой Вы могли бы контролировать свои порывы, но не стану обманывать – это долгий процесс, который Вам не понравится. Впрочем, я вижу в Вас потенциал, Вы хорошо работаете со своими эмоциями сейчас.
Расплывчатое объяснение было красивым, но в нужный момент бестия выдавала информацию лишь крупицами. Как, должно быть, обидно было графу получить свой ответ вновь не исчерпывающим. Женщина знала что делала.
- Вы очень верно и объективно смотрите на вещи, что я не могла не заметить. – Поспешила перейти к заключениям северянка. Возможно, она захотела сыграть иным путем. Или нет. Мог ли граф определить это сейчас? – Однако, переоцениваете значимость нашей встречи. Для Вас она важнее, хоть мне и неприятно будет потерять возможность заручиться вашей лояльностью. Эту бурю, в отличие от Вас, мне придется всего лишь переждать без своего активного участия, потерять время и испытать некоторые неудобства в стесненных обстоятельствах, но я смогу. Я действительно радею за свои интересы, только вот Вы переоцениваете мое коварство. А еще точнее мои потребности. Впрочем, сути преследуемые мной цели так и не изменят. Решать стоит ли игра свечь уже вам. По существу вопроса о мотивах отвечу Вам, что с самого начала, когда я появилась здесь, и до сего момента, я добиваюсь лишь одного: чтобы люди не совались ко мне и не задавали ненужных вопросов. И тогда они перестали бы… - цинично и откровенно она поковырялась язычком в зубах - …пропадать. Однако, страх в этом деле мне не очень помогает, ведь мы столкнулись здесь. В сущности, я просто выиграю от того, что помогу Вам. Вы, ведь, не хуже меня понимаете, что моя полезность даст свои приятные издержки.
Здесь и сейчас бестии показалось, что откровений достаточно на этот день.
- Я буду здесь же послезавтра. Нам, полагаю, стоит обдумать сложившийся разговор. На этом все. Добрейшего Вам дня, граф.
Вириенна собиралась оставить нильфгаардца с его мыслями, двинувшись со своего места в направлении найденной не так давно взглядом двери. «А нужно ли действительно встречаться здесь же? Вдруг он придумает что-нибудь, если намерен будет отказаться? Быть может, изменить накануне место встречи все тем же способом, что привела его сюда?» - Закрутились в голове удаляющейся женщины вопросы.

Сложно задавалось общение между оборотнем и графом. Все это было очень непросто. Дело было даже не в языковом барьере и ментальном различии, дело было в них самих. Она тянула ситуацию на свой лад, что в большинстве случаев на ее памяти срабатывало. Такова она была сейчас. Он не мог позволить северянке взять верх. Тактическая пауза в их разговоре, которую обозначила волчица, прежде всего понадобилась ей, чтобы разобраться во всем, что она узнала за сегодня и вынесла из этой очной встречи с графом, а, так же, для того, чтобы понять стоит ли продолжать начатое далее. Разговор складывался не в том ключе, что виделся бестии изначально. С ее точки зрения и нильфгаардцу лучше было подумать несколько дней, осмысливая сказанное. Возможно, он бы принял то, что говорила Вириенна. А, возможно, нет. Эта пропасть непонимания показалась на мгновение непреодолимой. Вириенна не стала спорить с мужчиной на предмет выходов из ситуации, соглашаясь на безрезультативность этого деяния. Но волчица ответила ему и снова сделала это расплывчато, минуя в пространстве его самого, едва касаясь плечом плеча.
- Возможно, милсударь граф, ответ на Ваш вопрос не настолько глубок и кроется в том, что мне было бы удобнее видеть на вашем месте Вас, не гадая о том, кто займёт Ваше место? Капелька определенности, которая порой так существенна. Поэтому я всеми возможными силами напоминаю вам о тех вещах, что должны убеждать в неприемлемости альтернативного исхода? – В голосе читалась вкрадчивая ухмылка. – А, может, я боюсь разочароваться в Вас. Как-никак именно Вам досталось мое наследие. Не должна же я разбрасываться подобным даром кому попало…
Разговор складывался не в том ключе. Она слишком поздно поняла, что неосторожно перешагнула ту грань, которую ей готовы были простить, пусть и скрежеща зубами. Грань оказалась и словесной, и физической. Возможно, не так разгневали собеседника ее слова, - здесь нильфгаардец не раз уже выказывал сдержанность, которая не только заставляла восхищаться, но и отчасти провоцировала Вириенну легким поддразниванием своего наличия, а, так же, послужила в каком-то смысле причиной желания нащупать некие пределы. Но вместе с действиями и скорым уходом бестии ситуация изменилась.
Вириенна действительно думала, что опасность миновала и она держит ситуацию в своих руках, но чувство это было недолгим. Сколько прошло? Кажется, мгновение после того, как она миновала нильфгаардца и решила держать путь к присмотренной двери. Оборотень не успела сделать еще шаг или успела? Вириенна не помнила, ибо слишком увлечена была ответом своему собеседнику, которого решила покинуть, и мыслями о грядущем. Разминуться им с графом так и не случилось. Неприятное чувство в области затылка заставило пробежаться по телу волну сорвавшихся ощущений. Больно было лишь от слова неприятно. Все было терпимо, кроме самого осознания свершившегося: ее схватили за волосы и с силой дернули обратно, не позволив тем самым уйти. Вириенна ощутила как ее придавило спиной к человеческому телу, но разве же ей было сейчас до того, чтобы думать о том, как широка его грудь?! Следом довольно быстро и не деликатно ее схватили за горло, отчего женщина закашлялась – у нее сбилось дыхание. Это напомнило ей очень неприятные вещи… о том, например, как она в человеческом облике уязвима и несовершенна… Тело слушалось с трудом, а когда отреагировало, то оставалось лишь вцепиться пальцами в сжимавшую шею ладонь, надеясь на тщетную попытку освободиться от хватки мужчины. Хотелось зарычать, инстинкты затеяли борьбу с разумом… А вышло только выгадать себе пространства на вдох, после чего шея женщины ощутила еще одну неприятность и довольно болезненную: граф сорвал с нее медальон.
- Мне кажется, у вас паранойя. – Вириенна проводила взглядом покатившуюся по камням вещицу, которая нашла свой покой где-то в кустах внутреннего двора храма. «И откуда ты знал?!!» - Отказывалось верить сопротивляющееся сознание. Яд мандрагоры штука довольно дорогая и смертоносная, но никто не говорил о том, что там, в этом медальоне, что-либо подобное. Теперь оставалось надеяться лишь на несколько ножей, скрытых под подолом мантии в которую было облачено тело женщины. – Кулончик то здесь был совершенно не при чем. – Она продолжала свои попытки разжать ладонь, вцепившуюся в горло, а потом и запястья ее оказались перехваченными, лишая возможности для маневра.
Ситуация приняла еще более скверный оборот. Горло сжали сильнее. Пожалуй, за последнее время себя настолько глупо и беспомощно она ощущала лишь когда в Бругге в ее доме околачивался странный ушастый маг, покусившийся на оставшуюся после ее бывшего хозяина библиотеку. «Я начинаю понимать почему люди так не любят остроухих. От них, раздери их, одни проблемы».
Спускаться с высоты своего превосходства было больно. Это были новые, давно забытые ощущения. Впрочем, с неудовольствием своим она отметила, что ощущения эти, рождённые воспоминаниями, слегка будоражат кровь. Такое противоестественное чувство, когда возникающая паника и беспомощность выплывающей из-под контроля ситуации вызывают лёгкий трепет и мурашки по телу. Безысходность наступила тогда, когда она это ясно осознала. И осознала то, что мужчина мог понять по ее первым метаниям и ее неуверенность, и ее слабость. Этого не было в книгах, а потому можно было попытаться строить из себя то, чего нет, но уместно ли это было сейчас? Вероятно, поздно. А потом волчица в руках графа неожиданным образом расслабилась в тот момент когда он закончил говорить. Больше она не пыталась дергать руки или изгибаться неестественным образом. Она оказалась до того расслаблена, что даже чтобы стоять особенно не напрягалась, положившись на крепкую мужскую грудь и остальные части тела своего пленителя.
- Хорошо, - вымолвила она после нескольких тяжелых мгновений молчания, когда горлу дали дышать свободнее. Сначала волчица предпочла отдышаться. За это время, что она отбросила попытки бесцельного сопротивления, ей удалось кое как унять внутреннего зверя и привести мысли в порядок, - что мне тебе ответить? Что ты хочешь услышать, кроме того, что я не желаю власти, не нуждаюсь в золоте и пришла с предложением обернуть свою оплошность в обоюдное благо? Я хочу жить и не оглядываться за тем, что меня ищет крайне злой хозяин земель. Лучший способ это себе обеспечить – быть ценной. Живой, разумеется, ценнее чем мёртвой.
Вириенна улыбнулась.
- Мне придумать еще какие-то причины?

- Могла бы… но не дала. – Улыбка стала шире, и, хоть и была приятной и сдержанной, но очень четко намекала на какой-то особенно паскудный акцент, заложенный подтекстом в озвученном ответе.
Ее спокойствие и покорность в чужих руках, будто бы женщина смирилась со всем, не раз обманывали людей. Вириенна всего лишь решила не тратить силы на бесполезное предприятие, понимая, как уже и озвучивала, свою ценность. Что бы нильфгаардец сейчас не говорил ей, как бы не отвечал… но он лишь взял ее за горло, а не лишил жизни. Впрочем, не стоит обманываться, бывают вещи и похуже подобных лишений. Каким же будет этот союз? Как бы не отрицал нильфгаардец и что бы не говорил ей, а бестия не видела другого исхода, и в этой своей уверенности лишь утвердилась. Улыбка ее значила только это.  Граф медлил и этим все сказал. Она была права.
- Возможно, мне хотелось сделать наше незабываемое общение еще более долгим и насыщенным. – Ядовито уколола она все с той же безмятежной улыбкой. – Как думаете? Я вижу, что вам нравлюсь так же, как и вы мне. Взаимность весьма располагает. Не так ли, граф? – Вопрос был риторическим. Да и вряд ли бы ей на него ответили, так что женщина и не ждала никаких слов.
- А вот побрякушка денег стоила. – Казалось бы невпопад закончила она. Было ли в этой фразе какое-то двойное дно, или не было его вовсе, но прояснять этот момент Вириенна не стала.
Вириенне отчасти нравилась эта занятная смена ролей. Очень редко в ее жизни находились мужчины, которые могли бы вот так перевернуть всю ситуацию. Правда, сейчас это не играло ей на руку. Продолжая свою неизвестную нильфгаардцу игру, Вириенна, которая почувствовала как шея ее избавилась от гнета чужой руки, решилась на еще одну откровенность. Четко дозированную. С предполагаемым умыслом, которого вполне могло и не оказаться вовсе. Ей понравились эти словесные кошки-мышки.
- …Хотя, признаться, сначала у меня была мысль подобрать аристократишку, сбитого с толку, да устроить себе счастливую жизнь в чужой стране, где посаженный на так названный вами «поводок» представитель голубых кровей, любезно будет избавлять меня от любых возможных проблем. Но вы оказались немножко другим. С вами, ведь, этот сценарий не пройдет? – Она совершенно явным образом издевалась, не снимая очаровательной улыбки с лица. Возражать графу Вириенна не стала, сказанное вполне можно было рассудить и как ответное возражение с ее стороны, если вообще желать там его искать. Она просто пошла за ним туда, куда тот вел. Несчастной она себя совершенно не чувствовала. Сейчас, когда она успокоилась и увидела множество подтверждений заинтересованности нильфгаардца ее предложением, - а слова волчица отметала почти всегда, ибо те являлись лишь словами, - в волколачке возникло любопытство. «Похвально, ты действительно что-то изменил, взял ситуацию в свои руки. Смотри, я уже иду за тобой. Но смотри не потеряй свою голову от восторгов и заблуждений. Мне нравится это. Пока что». Она имела в виду то, что выходов из сложившейся ситуации пока еще она не искала. Все, что происходило, было допустимым, относительно ее взгляда на ситуацию. «В вас есть какие-то повелительные нотки. Вы не просите и не спрашиваете. Нет, похоже я в вас не ошиблась, но даже больше… приобрела нечто неожиданно интересное. Что ж, похвально. Я просто не могу вам позволить помышлять о самоустранении из канвы текущей истории. Довольно редки подобные экземпляры».
Ощутив как ее запястья стали вновь свободными, а вот локоть наоборот, оборотень направилась, подстраиваясь под мужчину шагом, туда, куда следовало пойти - в сторону давно примеченной двери.
- Возможно, вы мне даже нравитесь куда больше, чем я вам. – Почти промурлыказала она.
«Ну что, ты посадишь меня под замок? Или надеешься что стены, в которые ты меня ведешь, удержат меня, если я пожелаю уйти? Может, и так. Но одно я знаю: мне ничего там не грозит, поскольку твои действия явнее слов. Меч при тебе и горло тоже было в руках…»
Граф и волчица покинули храм вовремя. Служители все еще были на своем церковном ритуале, в смыслы которого волколачка не вникала. Религия была чужда ей. Вириенна верила в магию, поскольку являлась всецело ее заложницей с десяток лет, а так же верила в собственные силы. И еще верила в гнилую человеческую натуру, преданные обещания и прочие не возвышенные вещи.
В целом, посещение храма было познавательным и интересным. По пути из него оборотень оглядывала убранство и архитектурные особенности местного строительства. А еще говорят, что по внешнему виду и моде можно многое узнать о ментальности, политике и народности в целом. Такими познаниями в областях культуры Вириенна не располагала, но это не мешало ей составлять свое впечатление и подмечать индивидуальную красоту в какой-то мысли, которую зароняли в голову волчицы человеческие постройки.
Бестия какое-то время молчала, соскочив с этих размышлений на иные. Она подумала об Эрвине, который остался где-то далеко отсюда, там, откуда она пришла. Голубые глаза последний раз посмотрели на гребень гор, которые высились из-за леса, покидая открытый участок коридора и минуя за дверь. Ее дорогой мальчик, ради которого она попала во всю эту ситуацию и который был очень нужен ей в ее грядущих планах… Как он там? Она опять оставила его и неизвестно когда вернется. Если ее не будет в течение трех дней, то он соберет вещи и уйдет, оставив старый дом с темными секретами пустующим. Это была страховка на случай, если все обернется плохо. За это время вряд ли его станут искать и найдут. А ей в любом случае лучше видеть его живым, даже если придется изрядно поискать.
- А нам безопасно вот так вот… идти? Вместе. Или я напрасно беспокоюсь на этот счет…
Женщина никуда не рвалась, но и не считала, что в храме было так уж плохо продолжать беседу. Там не было лишних глаз и ушей, по крайней мере в тот момент. «Как он объяснит меня своим людям? Они безусловно зададутся вопросами. Они непременно будут коситься на неизвестную женщину под руку с их покровителем. Острые языки быстро разносят слухи».