Тем не менее, оборотень отозвался. Конечно, не сразу, но отозвался. Мужчина подал голос как раз тогда, когда Эпини пыталась отыскать хоть что-нибудь, что можно было поджечь. Свечи, разожженные до всей этой суматохи, уже погасли, а факел, висевший на стене у входа, утек вместе с толпой кметов. Четвертьэльфка выругалась в пол голоса, споткнувшись обо что-то бесформенное и разъехавшись на маслянистой луже.
- Верити! – наемница громко окликнула хозяина «Горноцвета», - Сделай хоть что-нибудь полезное! Найди огниво!
Инкуб слабо представлял, как в темноте отыщет это маленькое приспособление, но, к счастью, хорошо помнил, где оно хранилось раньше, да и лавку свою знал настолько хорошо, что никакие полки, стеллажи и скамьи ему под ноги не бросались. Обычно. Сегодня было необычное утро, потому как вся мебель в его заведении была перевернута вверх дном. «Проклятье на ваши головы!» - подумал алхимик, пробираясь между поваленными шкафами и перешагивая всевозможную утварь и жидкие лужи. Не без труда потомок Сопряжения Сфер-таки добрался до огнива и разжег огонь.
- Ну вот, готово, - протянул мужчина, обращаясь к помощнице, - Теперь можешь отыскать своего несчастного и заняться его выхаживанием. Я в этом участвовать не собираюсь.
Договорив, Верити демонстративно отошел в сторону и занялся осмотром пострадавшей лавки.
- Я и не просила, - огрызнулась полукровка, поднимаясь с пола и выискивая глазами своего пациента.
Довольно скоро блондинка его отыскала: бледного, ослабшего с кровоточащим боком. «Да чтоб это проклятое ведьмачье уебище провалилось! Надеюсь, его располосованная рожа еще не раз ему о себе напомнит». Если бы сейчас кто-то спросил Эпини, за что она так ненавидит ведьмака и с чего вдруг так нежна с оборотнем, она бы послала спросившего в зад к мантикоре. Ответ у блондинки, конечно, был, но ни один человечишка ее бы не понял. Полукровка всегда, сколько себя помнила, ненавидела свою человеческую часть. Ей хотелось быть кем угодно: эльфкой, дриадой, бестией или страховидлой – только не человеком. Наверно, именно поэтому несколько лет назад она и связалась с проклятым инкубом и осталась с ним, хотя могла бы жить жизнью более насыщенной, опасной и богатой.
- Так, - подойдя к оборотню, четвертьэльфка недовольно поджала губы и нахмурилась, - дело дрянь, но видали и похуже. Обопрись на меня, я доведу тебя до кровати, уложу, а там посмотрим, что еще можно сделать. Верити!
Не смотря на собственное заявление, озвученное некоторое время назад, помощь Эпини все же потребовалась. Волколак был слишком тяжелым, чтобы суметь довести его в одиночку.
- Да где тебя носят дьяволы?! – Блондинка вновь обратилась к своему нанимателю, - Помоги мне уложить его, и можешь заниматься, чем вздумается, если не хочешь еще полчаса слушать мои ругательства и его рычания!
Инкуб не имел ни малейшего желания подходить и снова волочь куда-то виновника всех его бед, однако, не мог не согласиться с доводами полукровки. Неохотно отложив тряпицу, которой собирал осколки стекла, алхимик приблизился к пострадавшему, смерил его недовольным взглядом и разочарованно вздохнул.
- И почему бы тебе не спастись где-нибудь в другом месте… - продолжать рыжеволосый не стал, просто перехватил оборотня поперек груди, да закинул его руку себе на плечо, - Иди уже, тут, к счастью, всего десяток шагов.
Верити их даже сосчитал. Одиннадцать. Ровно одиннадцать шагов потребовалось на то, чтобы довести грязную псину до кровати и усадить на нее.
- Желаю поскорее поправиться, - бросил без тени сострадания или заботы и вышел из комнаты, позволяя Эпини, наконец, заняться пациентом.
Впрочем, скорейшего выздоровления бестия волколаку действительно желала. «Чем быстрее залечит свои раны, тем быстрее уберется», - заключил владелец «Горноцвета», вернувшись к своему занятию.
Конечно, оборотня можно было и выставить вон, но теперь об этом пациенте знал весь город; выдворить его означало потерять репутацию.
Тем временем, четвертьэльфка наполнила перевёрнутый ранее графин водой и уселась на табурет, у изголовья мужчины.
- Я думаю, твои раны лучше теперь не трогать, - блондинка уже взяла себя в руки и говорила более спокойно, - отдыхай. Кровь, наверняка, остановится сама. Если что захочешь, я тут, рядом.
Закончив со словесными объяснениями, женщина помогла волколаку улечься, до пояса укрыла его одеялом и, смочив водой какую-то тряпицу, принялась заботливо обтирать лоб и виски своего пациента.

Следом за Вильхемом, Эпини проводила владельца лавки хмурым взглядом, недовольно дернула губами и вернулась к своему занятию. Верити ее больше не интересовал, тем более, наемница прекрасно слышала звон стекла и треск дерева.
- Он не всегда такой, - заговорила четвертьэльфка, в очередной раз смахивая испарину со лба оборотня тряпицей, - чаще всего, терпеть его совершенно просто. Он ленив, самовлюблен до крайности, но в остальном… достаточно не плох. К его капризам легко привыкнуть, со временем, я даже научилась их игнорировать и пропускать мимо ушей. Он пообижается, попроклинает, выплеснет свое недовольство на чью-нибудь голову и успокоится. Самое главное, чтобы он не выбрал наши. Но, можешь не беспокоиться, у меня с ним очень четкая договоренность…
Фразу женщина не закончила, потому как ее поразила очень неприятная догадка, которую полукровка тут же озвучила.
- Я надеюсь, ты не повелся на его речи про красавицу-жену? Если повелся, грош тебе цена, Зверь, - договорив, Эпини пересела ближе к пациенту и ласково потрепала его за щеку, - я на него работаю, только и всего. Кстати, Зверь… Тебя как зовут? Не помню, говорил ты имя или нет. Без обид, если говорил, в этой суматохе забыть не долго.
Высвобождать руку блондинка не стала, однако, занятия своего так и не оставила. Сырая тряпка легла на лоб пациента.
- Толку ноль от моей заботы… - четвертьэльфка досадливо прикусила губу и потерла кончик носа, - ну да какая есть. Лекарь тут через улицу. Я бы позвала, но, думаю, обойдемся. Заставлю Верити наделать каких-нибудь мазей и отваров. Он умеет. При всех его недостатках, алхимик он действительно неплохой.
Договорив, наемница окончательно замолкла, принявшись соображать, чем бы еще помочь бедолаге, но так и не придумала ничего дельного, потому решила занять пациента разговором.
- Как ты вообще столкнулся с этим мутантом? – вспомнив ведьмака, женщина снова нахмурилась, - Он выследил тебя, да? Охотился за тобой по городам, пока не настиг в Элландере? Твоя рана – его работа, верно? Знаешь его?
Эпини не просто так заваливала волколака вопросами – неожиданно она подумала, что мутант может оказаться очень злопамятным или же хитроумным. «Не хватало снова увидеть это свиное рыло…»

Покуда оборотень и четвертьэльфка разговаривали, потомок Сопряжения Сфер приводил «Горноцвет» в порядок: собирал осколки, щепки, вытирал лужи. Перевернутые ночным гостем стеллажи и полки уже вернулись на свои места, хотя для этого Верити и пришлось изрядно попотеть. Настроение бестии упало донельзя, заставляя генерировать злость и раздражение, которые медленно, но верно, отравляли сущность эмпата, заставляя его чувствовать себя все хуже и хуже. «Вот это и называется злость разъедает изнутри», - заметил алхимик, подбирая отбитое горлышко какой-то колбы, и отправляя его в мусорку, - «Интересно, что имеют в виду люди?» Впрочем, смертные мужчину не интересовали, сейчас ему хотелось одного – выплеснуть весь негатив, передать его кому-то другому, но поблизости никого не наблюдалось. «Только Эпини и это чудовище. А что, если добить его?..» - инкуб было задумался о желанном, но быстро отмел эту мысль, - «Плохая идея, очень плохая».

Со слов Вильхема Эпини не смогла сделать никакого приличного вывода, ни о том, насколько хорошо он знаком с посетившим Элландер ведьмаком, ни о том, что представляет из себя этот самый охотник на чудовищ. Четвертьэльфка недовольно нахмурилась и потерла лоб свободной рукой.
- Значит, ты не знаешь, продолжит он за тобой охотиться или нет… - задумчиво протянула девушка, однако, довольно скоро отмела излишнее беспокойство, - хотя, пусть только попробует сунуться! Его тут на кровавые лоскуты порвут!
Наемница зло сузила глаза и поджала губы. Ее снова начинала охватывать ярость. Блондинка ничего не знала о манипуляциях Верити, потому даже не могла предположить, что переполняющие ее эмоции – всего лишь влияние потомка Сопряжения Сфер. Полукровке казалось, что злость и ненависть, поднимающиеся из груди, – ее собственные чувства и порывы, порожденные неприязнью и отвращением к мутанту. Не получив выхода, эти самые слишком острые эмоции нашли разрядку в другом – Эпини вдруг решила поделиться со своим пациентом собственными взглядами и соображениями.
- Терпеть не могу ведьмаков. Жуткие твари, изуродованные, искалеченные, созданные только за тем, чтобы трусливые людишки могли мирно жить и считать себя над всем господами. Жалкие, ничтожные Твари – люди. Разинули рот на большой кусок, а проглотить не смогли. Нашли себе помощника, придумали и создали. Теперь истребляют все, что ни попадя. Этот вот кинулся на тебя, будто ты бешеный пес, истекающий заразной слюной; другой, я знаю, как-то прикончил в деревне кметку, решив, что она страховидла. Другие и самих людей убивают – не гнушаются. А всего этого могло бы и не быть, если бы люди перестали мнить себя нормальными, а остальных рядить в чудовищ.
Тирада помощницу алхимика несколько успокоила, блондинка выдохнула, высвободила руку и стянула волосы в хвост, ничуть не смущаясь тут же показавшихся острых кончиков ушей; поводила губами и заговорила снова, уже спокойнее.
- Вот посмотри, - четвертьэльфка стянула с плеча ткань, демонстрируя старый рваный шрам, начинающийся у основания шеи и уходящий куда-то на спину, - это сделали люди, когда я впервые вышла к ним: гордая, дикая, самоуверенная. Они спустили на меня громилу, чтобы доказать, что они сильнее. А вот это, - девушка задрала юбку и подняла ногу, до колена покрытую шрамами от укусов, на уровень глаз оборотня, - я получила тогда, когда победила и попыталась убежать. Поганые образины пустили по моему следу своих псов. Хозяева земель! Куча перепуганных обосравшихся со страху ублюдков!
Эпини прервала словесный поток, резко выдохнула, выдержала паузу и, наконец, закончила начатое, тоном ровным и бессрастным.
- Я это не к тому, чтобы пожаловаться. Просто он… - полукровка обернулась на дверь и заговорила тише, - Верити стал первым, кто отнесся ко мне не как к отвратительной дикарке, в которую только и стоит, что презрительно поплевывать. Я наемница, как и ты, это уж ты заметил верно. С первой встречи с людьми я выучилась как-то с ними сосуществовать, выживать в их мире. Самое главное – вовремя ощериться и прикрыть уши. У меня была команда, вернее, я была у нее. Они меня сносили, потому что я приносила им деньги и добычу. И то, так, постольку поскольку. С ним, не смотря на все его недостатки, я хотя бы не чувствую себя куском дерьма. Он о многом мне напомнил, и, пожалуй, кое-чему научил, хотя и сам он об этом не знает, да и знать не должен. Как я живу с ним – легко. Пока я с ним, мне не нужно думать о том, буду ли сыта к вечеру и не придется ли мне спать под корягой. Я не неженка, Зверь, - отчего-то полукровке нравилось называть волколака именно так, а не человечьим именем, - но возможность жить нормально дорогого стоит. Ради нее можно и потерпеть несносную рыжую бестию. Впрочем, временами с ним очень и очень хорошо…
Девушка улыбнулась, припоминая одну из сладостных ночей, проведенных в обществе алхимика, задумчиво покусала губу и вернулась к разговору.
- Впрочем, зря я все это теперь завела, ты уж точно не желаешь слушать мой пустой треп, - четвертьэльфка потерла подбородок и снова погладила Вильхема по лицу, - Смотрю, ты не торопишься отрубиться, если хочешь, могу поискать тебе что-нибудь съестное или, - Эпини пожала плечами, - останусь здесь и продолжу нести всякую околесицу, покуда ты меня не заткнешь.
Блондинка по-доброму ухмыльнулась и заботливо поправила на пациенте одеяло – сидеть без дела она не могла.

Хотела Эпини того или нет, но разговор так и продолжил вертеться вокруг фигуры конкретного ведьмака и ему подобных. Четвертьэльфка недовольно поджала губы, нахмурилась и заговорила снова.
- Всегда знала, что они упертые и настырные, но, чтобы настолько… Как по мне, это уже полный перебор. Их работа – убивать чудовищ, скитаться в поиске их по лесам, пещерам и закоулкам, выискивать страховидл в самых отдаленных местах и самых глубоких и темных норах, - на сей раз полукровка держалась более спокойно и холодно, - А все потому, что им уже нечем заняться. Они становятся не нужны миру. Одни начинают разбойничать, другие – выживать. Знаешь…
Блондинка задумчиво потерла аккуратный нос, пожевала губу и продолжила.
- Может, ведьмаки и не виноваты в том, какие они есть. Я готова отнестись к ним более снисходительно. Но люди, проклятые люди могли бы быть и другими. Ты говоришь, что без мутантов людям было бы сложно жить, а я скажу тебе так – они стали бы сильнее, терпимее и толерантнее к тому, что их окружает. Когда тебе нечего жрать, а тело сводит судорогой от холода, тебе глубоко безразлично, что рядом с тобой оборотень или иная страховидла. Тебе тепло от мягкой шкуры. Остальное – неважно. Люди не стали бы вытравливать эльфов с их земель, потому что им хватало бы врагов, - Эпини резко выпрямилась и глянула на Вильхема взглядом суровым и откровенным, - Будь моя воля, Зверь, я бы сделала так, чтобы люди жили плохо. Они и без ведьмаков смогли отбить достаточно, а остальное должно было остаться нетронутым. Никто не заставляет клятых кметов лезть в самые дебри, а потом драпать оттуда, вопя на всю округу, что встретили тварь. И так во всем. Люди просто не знают предела.
Блондинка почесала висок, выдохнула и перешла к теме более приятной, нежели человеческие недостатки, а именно, к обсуждению Верити: его характера, склонностей и привычек.
- Нет, ревновать он не будет, - отозвавшись, Эпини весело ухмыльнулась, пытаясь представить ревнующего инкуба, - скорее, ему досадно, что пришлось заниматься грязной работой, но она бы и без тебя никуда от него не делась. В конце концов, алхимик здесь он, а не я, хотя и знаю, где что лежит, гораздо лучше, чем владелец этой лавочки.
На прикосновения четвертьэльфка отреагировала неоднозначно. С одной стороны, чужие руки ее не очень-то тревожили, но с другой – женщина понимала, к чему это может привести, а подобный итог не пошел бы на пользу ни ей, ни раненому.
- Хорошо, я останусь, - проговорила полукровка и аккуратно высвободилась из рук, - не думаю, что близость сейчас уместна.
Наемница поднялась на ноги и подошла к шкафу, принявшись раскладывать на полки сваленные на табурете вещи.
- Не потому, что за стенкой мой наниматель, а потому, что ты чувствуешь себя паршиво. А еще, Зверь, я не понимаю, зачем оно надо, вернее, не люблю прыгать в постель того, кого вижу впервые в жизни. Считай, что это дурацкий принцип, но ничего у нас не будет, во всяком случае, сейчас не будет.
Высказав то, что было на душе, блондинка почувствовала некоторое облегчение, даже повернулась лицом к волколаку и легко улыбнулась.
- Но это не значит, что я не готова занять тебя разговором, до утра я буду здесь, – Однако исполнить свое обещание блондинке не удалось, потому как в этот самый момент из главного зала донесся голос Верити.
- Эпини, оставь пациента ненадолго, ты мне нужна.
Полукровка картинно закатила глаза, водрузила на место стопку чистого белья и направилась к двери.
- Надеюсь, мне удастся вернуться скоро, - бросила женщина на ходу и оставила Вильхема в полном одиночестве.
Впрочем, уединение оборотня длилось недолго. Четвертьэльфку довольно скоро сменил рыжеволосый хозяин лавки. К тому моменту Верити уже успел расставить стеллажи по местам, выгрести мусор и теперь нуждался в педантичной Эпини и ее непревзойденном умении находить вещам их места.
- Тебе придется потерпеть меня, - заговорил потомок Сопряжения Сфер, усаживаясь на табурет и устремляя на злосчастного ночного гостя внимательный взгляд нереально голубых глаз.

Общаться с оборотнем инкуб не очень-то желал, более того, он предпочел бы вообще оставить проклятого волколака в тишине и покое, однако, суровый взгляд Эпини дал ему понять, что настал как раз тот момент, когда нужно вернуть должок и искупить вину перед помощницей. Именно поэтому Верити оказался в комнате наемницы и теперь рассматривал посетителя, скорее, от скуки, а не почему-то еще. «На вид – человек, на ощущения – тоже, а вот на эмоции, скорее, животное», - потомок Сопряжения Сфер задумчиво склонил голову к плечу и облизнул губы, - «Мда… одна знакомая мне волчица была куда как ближе к человеку. Ах, Вириенна…» Владелец «Горноцвета» выпал из состояния ненависти и погрузился в некоторую мечтательность и воспоминания, из которых его, впрочем, вырвал грубоватый голос полукровкиного пациента. «Ну вот…» - инкуб вздохнул, картинно закатил глаза, но тут же вернул лицу более серьезное выражение. Заданный вопрос мужчине не нравился, отвечать на него он не хотел, но, точно также не имел ни малейшего желания утаивать то, что и так было очевидно. Еще с первой встречи с оборотнем инкуб усвоил, что скрывать свою сущность от обладателей превосходного нюха, дело совершенно бесполезное.
- Что я такое… - заговорил Верити спокойно и даже несколько вкрадчиво, - Во-первых, я не что, а кто… Впрочем, это мелочь и желание прицепиться к словам. Мм… Пожалуй, мне нравится это слово… Считай меня желанием и искушением во плоти. Я тот, кто вытаскивает из глубин сознания самые острые и потаенные желания и осуществляет их. Я тот, кто делает этот мир прекраснее и совершеннее, утонченнее и гармоничнее… Впрочем, ты плохой зритель для подобных спектаклей и вряд ли способен оценить красоту слога…
Алхимик демонстративно опечаленно вздохнул, опустил глаза в пол, несколько раз похлопал длинными рыжими ресницами и вернул взгляд оборотню.
- Отбросив лирику, скажу, так. Я потомок или порождение Сопряжения Сфер, по-научному именуемый инкубом. Тебе знакомо это слово, оборотень? – в отличие от Эпини, Верити вовсе не стремился узнать имя своего собеседника, его вполне устраивало называть мужчину его расой, вот только бестия опасалась, что кто-то посторонний может случайно услышать их разговор.
- Мне, впрочем, стоит спросить, как тебя зовут, - владелец «Горноцвета» зевнул и грациозно потянулся, - не хочу, чтобы до чьих-нибудь ушей донеслись «страшные» слова.
Инкуб сделал большие глаза и закончил тоном заговорщика.
- Раз уж ты, я и Эпини встретились в одном месте и в одно время, предлагаю тебе поиграть в игру, где мы притворимся людьми, беседующими о том, что обычные обитатели бренного мира сочтут запретным и опасным. Например, если бы я, будучи человеком, спросил тебя, хотел бы ты обрести силу животного или силу бестии, что ты ответил бы, являясь всего лишь слабым смертным? - Потомку Сопряжения Сфер стало скучно, и он решил развлечь себя хотя бы воображаемым маскарадом.
Мужчина склонил голову к плечу и устроил локоть на комоде, прикусил губу, глядя с интересом и воодушевлением. На некоторое время в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь звоном склянок, доносящимся из соседней комнаты.

Верити слушал, слушал с интересом и любопытством. Довольно редко ему удавалось пообщаться с теми, что раньше были людьми, но однажды перестали ими быть, вернее, думают, что перестали.
- Очаровательно… - протянул инкуб, глядя куда-то в пространство и отвечая явно в большей степени на собственные мысли, нежели на рассуждения волколака, - позволь мне начать с начала, Вильхем.
От самим собой придуманных правил потомок Сопряжения Сфер отступать не собирался, потому, заговорил отстраненно и так, будто находился на встрече ученых, а не в разгромленной алхимической лавке.
- Позволю заметить, что ты неверно толкуешь способности расы, чье название я тебе уже озвучил. Если мы откроем труды одного чародея-исследователя, чье имя, я к сожалению, запамятовал, то увидим там примерно следующее. «Я встретил это существо в глуши, там, где не ожидал встретить ничего необычного. Оно показалось мне совершенно очаровательным и с первого взгляда я даже принял его за хорошенькую человеческую девушку, неизвестным образом оказавшуюся в деревне. Она была обходительна, мила и нежна. Ее общество вызывало у меня странное умиротворение, но, вместе с тем, пробуждало голос плоти, который я, как мне казалось, уже позабыл». Дальше этот чародей рассказывает об ощущениях от близости с ней и о попытке девушки околдовать его и скрыться. Позволю себе опустить эти рассуждения и перейти к тому, ради чего и припомнил тот фолиант. Так вот. Исследователь оказался сильнее, пленил незнакомку, бывшую, кстати, суккубом, поместил ее в свой дом и изучал долгие годы. В записях, относящихся к этому периоду его жизни, можно обнаружить много интересных фактов. Чародей пишет о своих ощущениях, о том, как всякий раз находил удовлетворение в обществе своей новой знакомой, о том, каким желанным оно для него стало и как охотно он начал поддаваться собственным порывам. Существо же не делало, ровным счетом, ничего – оно лишь существовало и, казалось, было счастливо уже от одного общества человека.
Алхимик на мгновение прервался, потер подбородок, припоминая какие-то детали и размышляя, что еще стоит упомянуть. Прокрутив в голове все содержание увесистого тома, владелец «Горноцвета» заключил, что рассказанного достаточно. «Если не поймет – его проблемы».
- У этой истории предсказуемый финал, - проговорил Верити, - чародей скончался. Судьба суккуба неизвестна, но, полагаю, она до сих пор существует. Впрочем, я подхожу к самой важной части моего рассказа. Посмотри, мой милый друг, каждый получил удовольствие и каждый был по-своему счастлив. Копаться в чужой голове – дурной тон. Все гораздо проще и гораздо мягче, - в подтверждение своих слов, бестия мягко улыбнулась уголками губ, смерила оборотня лукавым взглядом, - мне так кажется…
Улыбка сделалась шире, игра продолжалась.
- Теперь давай оставим эту полемику ученым умам, ведь им куда виднее, кто и что из себя представляет, я же скромный алхимик, получивший образование в Оксенфурте, а ты мой гость, избравший тернистый путь наемника.
Потомок Сопряжения Сфер помолчал, выждал паузу, приложил палец к губам и сделал задумчивый вид.
- Твой вопрос снова заставляет меня обратиться к науке… Впрочем, я не хочу утомлять тебя скучными и сложными определениями, потому отвечу на языке более доступном. Разница между силой животного и силой бестии состоит в том, что бестия может использовать не только физический уровень, но и, к примеру, магический фон, какие-то способности, выходящие за пределы материальной сущности. Впрочем, бестия бестии рознь. Есть и те, кто ничуть не отличим от животного. Но, вернемся к тому, что ты сказал. Весьма занятно. Анализ, расчет, размышления о причинах и последствиях. Очень любопытно. Но, знаешь… - инкуб поднял вверх палец, привлекая внимание, - вся загадка в том, что волколак, к примеру, - это человек, тогда как бестия – совершенно иной вид, которому человеческое мышление совершенно не свойственно. Нет таких категорий и понятий, как семья, дети, дом. Ничего такого. Бестия не может сожалеть о том, чего у нее не было. Пожалуй, я допустил неточность. Будучи человеком, нельзя перестать быть им. Даже получив способности бестии, человек останется человеком со способностями. Получив звериную кровь – станет человеком-зверем. Но сознание… Сознание останется человеческим. Это потрясающе. Меня всегда удивляло, насколько силен человеческий разум и насколько слабы мы с тобой, потому как не умеем им пользоваться.
На этом алхимик замолчал, призывая оборотня поразмыслить над сказанным.

Оборотень, наконец, запутался и оступился. Верити видел, что вызывает у своего ночного гостя определенные эмоции, что весь этот разговор нашел какой-то отклик в душе Вильхема, и удовлетворенно улыбался эффекту.
- Я? А при чем здесь, я позволь тебя спросить, любезный мой друг? – даже если волколак забыл о правилах игры, инкуб о них забывать не собирался, ему нравилось говорить о себе и не о себе одновременно, - Людские пороки и желания бесконечны. Никогда не узнаешь всех извращений наших душ, пока не попробуешь каждое из удовольствий. Удовлетворение породит новые потребности, то, что казалось интересным, начнет казаться пресным. Люди испытывают то, что хотят испытывать. Заставить человека испытать то, чего в нем нет – невозможно.
Рыжеволосый наклонился ниже и заговорил тоном заговорщика, который посвящает новичка в страшную тайну.
- Но можно подтолкнуть… - бестия поднялась со своего места, подошла вплотную к оборотню и уселась на край кровати, коснувшись кончиками пальцев обнаженной кожи его груди, - Страх, гнев, похоть, гордость, радость, спокойствие… Все это есть в твоей душе. Ты способен почувствовать ненависть и любовь, отчаяние и наслаждение. Ты можешь ощутить очень многое, потому что это есть в твоей природе. Манипулирует ли инкуб, выпуская на свободу твои желания? Не больше, чем манипулирует шлюха, желающая, чтобы ей заплатили. Запомни, друг мой, на свете нет, не было и не будет фальшивых удовольствий. Ты можешь чувствовать после агонии угрызения совести, раскаяние – все, что угодно, - но это не изменит того, что ранее ты получил удовольствие. Оно либо есть, либо его нет. Тоже самое и со всем остальным. Инкубы не способны заставить тебя испугаться, зато охотно могут испугаться сами и щедро поделиться эмоциями собственными. Надеюсь, теперь ты понял разницу.
Алхимик улыбнулся, убрал руку с чужой груди и, поднявшись с кровати, отошел к окну и уселся на подоконнике, опустив одну ногу вниз, а вторую подтянув к груди.
- Однако, давай продолжим наш разговор. Скажу тебе вот что. Бестиями в нашем мире называют всех, кто не похож на людей, если мы говорим о простых кметах. Мои любимые же ученые относят к тому или иному классу только исходя из анализа способностей. Поверь мне, Вильхем, я своими глазами видел, как появляются подобные классификации. Впрочем, это не важно. Ведь я не говорю, что инкубы и суккубы не опасны. Лишь полагаю, что, в основном, они безвредны.
Владелец «Горноцвета» задумчиво облизнул губы, приложил к ним палец и покусал ноготок.
- Теперь о мышлении. Позволь ответить на вопрос вопросом: с чего ты взял, что бестии пытаются жить по-человечески? Кто-то пытается, возможно, потому, что им вдруг пришло в голову, что они могут приблизиться к людям или еще по каким причинам. Я встречал тех, кто полагал, что люди выше и достойнее их, и стремился стать с ними единым целым. Но большинство лишь притворяется людьми, играет в игры и делает вид, что живет по правилам, просто потому, что это удобно и способствует выживанию. Как и всегда, всем движет жажда жить и инстинкт самосохранения.
Закончив тираду, Верити замолчал, потянулся и по-кошачьи сузил глаза. В этот момент инкуб снова впал в состояние самовлюбленности и самолюбования.

На слова оборотня инкуб ответил легкой улыбкой, поудобнее устроился на подоконнике и, склонив голову к плечу, заговорил тоном вкрадчивым и соблазнительно-томным. Не потому, что хотел соблазнить, но потому, что такая манера говорить была ему привычна и, всякий раз, когда Верити становилось хорошо, тон его менялся на более бархатный, глубокий и тихий.
- Друг мой, друг мой… - протянул алхимик, задумчиво закатил глаза и приложил палец к губам, - именно так я и скажу. Речи, эмоции, чувства – все это принадлежит только человеку. Самоубийца хочет спрыгнуть с моста потому, что у него есть ряд причин, поводов и проч. Может быть, кто-то разбил ему сердце или, быть может, у него ворох долгов. Люди… Среди них довольно много тех, кого можно отговорить, убедить. Любой другой человек, желающий проявить участие, легко сможет спасти такому несчастному жизнь одними словами или же еще глубже погрузить в пучину отчаяния. Для этого вовсе не нужно быть кем-то, кроме личности. Красноречие, друг мой и убедительность – это вовсе не манипуляция. Давай разберемся в том, что такое манипулирование, слишком уж часто звучало сегодня это слово.
Потомок Сопряжения Сфер ловко соскочил с подоконника, прошелся по комнате и остановился напротив волколака.
- Манипулировать – значит заставлять человека удовлетворять твои желания, даже если сам он этого не хочет. Можно найти слабые места личности и давить на них, можно пользоваться слабостями так, чтобы человек действовал тебе во благо. Ты путаешься в терминах, друг мой, однако, это вовсе не исключает того, что ты, во многом прав и, я конечно же, легко и непринужденно манипулирую сознанием окружающих. И я не то, чтобы сильно это скрывал. Как я уже говорил, люди, находящиеся рядом со мной, получают то, что хотят получить. Моя ли вина в том, что большинство хочет довольно мало, а мое присутствие вызывает у них естественное желание попользоваться мной? Я лишь позволяю людям быть собой, следовать своим порывам и инстинктам. Зачастую, у меня нет никакой цели, кроме наслаждения. Если хочешь, я покажу тебе, как это бывает, и ты на собственном примере убедишься в моей искренности. Однако… Думаю, ты не хочешь, и, как это не странно, у меня не возникает ни малейшего желания тебя соблазнять.
Закончив свой монолог, Верити уселся на спинку кровати, скрестил ноги и тряхнул копной рыжих волос, позволяя им рассыпаться и заструиться по плечам. Владелец «Горноцвета» смотрел на Вильхема немного лениво и в пол оборота; голубые глаза прошлись по фигуре раненого и остановились на лице.
- Ну вот, - вздохнув, проговорил алхимик, когда заслышал очередную тираду своего собеседника, - А мне казалось, что мы все еще играем в игру… Как жаль, что ты ее забросил, она мне нравилась. Но, раз ее больше нет, позволю себе говорить прямо. Какое же преступление, я по-твоему совершаю? Преступление – это то, что выходит за рамки закона. Посмотри на любой из них, разве там есть такие преступления, как эмпатия и манипулирование сознанием? Ты можешь не знать, но я скажу тебе, что ничего подобного там нет. Следовательно, я не преступник. Всего лишь прожигатель жизни, пользующийся тем, что она мне предоставляет. Сегодня это дорогое вино, а завтра невинная девушка. Я не вижу никакой разницы между первым и вторым, и то и другое – лишь удовольствие и сосуд, способный утолить жажду.
Инкуб равнодушно пожал плечами и принялся рассматривать собственные ногти, показавшиеся вдруг недостаточно ухоженными.
- Знаешь, Вильхем… - после паузы задумчиво протянул Потомок Сопряжения Сфер, - я все пытаюсь понять, для чего тебе понадобилось мое признание. Это привычка называть все своими именами или за этим кроется что-то большее, например, твое стремление убедиться в том, что я ничуть не лучше тебя? Может быть, ты настолько сам себе противен, что ищешь грязь и в других?
Верити прервался, покусал губу, посмотрел в потолок и снова уставился на волоколака.
- Твоя звериная сущность так и просится наружу, - заметил инкуб, желая одного, - сменить тему. Мужчина вовсе не собирался рассказывать оборотню историю своей жизни и делиться воспоминаниями о том, сколько людей погибло от того, что он высосал из них жизнь, эмоционально истощив. «Всего лишь сосуд… Нда… Интересно, ты сможешь понять, что я уже открыл тебе истину или предпочтешь прицепиться к чему-нибудь другому?..»
- Вильхем, Вильхем, - слова стали продолжением мыслей, - Я не скрываю того, что пользуюсь ее услугами. Она наемница, а я наниматель. Все просто. Мы нашли друг друга, и каждый получил то, что ему требовалось. Что в этом странного? Разве торговцы и знать не нанимают себе людей, чтобы те охраняли их добро и их самих? Я поступаю совершенно также. Я не воин, чтобы защищать себя самостоятельно, потому на это у меня есть чужие руки. Скажешь, что это тоже преступление? Или аморальный поступок? Признаться, ты меня сильно удивил, сказав, что не понимаешь. Все очень и очень просто, тебе ли этого не знать…
Договорив, Верити опустился на край постели и откинулся на руки. Ему было даже немного интересно послушать, что же ответит волколак на его вопросы. В рыжеволосой голове блуждало множество мыслей, и все они касались оборотня и алхимической лавки.

Оборотень ответил, однако, совершенно не так, как ожидал Верити; самое важное из слов бестии он упустил, предпочтя сосредоточить внимание на другом и понять все совершено по-своему. Инкуб, впрочем, не расстроился. На лице его появился лишь легкий след разочарования и утомленности. «Как жаль…» - мысленно протянул алхимик, вновь повернувшись лицом к своему собеседнику, - «Как жаль, что ты понимаешь только простые слова и ничего не смыслишь в метафорах и прочих речевых оборотах». Владелец «Горноцвета» опечаленно вздохнул, устало опустил глаза и проговорил тоном куда более обыденным, лишенным ноток воодушевления и азарта.
- И все же, я был абсолютно прав в своих догадках, - потомок Сопряжения Сфер начал издалека, прекрасно осознавая, что оборотень едва ли способен связать это его высказывание с прошлыми вопросами, - Сейчас ты пытаешься доказать мне, что я трус, а, следовательно, не имею никакого права мнить себя кем-то уникальным, особенным и прекрасным. По-твоему, мне стоит пресмыкаться и вести себя так, будто я жалкая дрожащая тварь? Кажется, именно в этом ты так стараешься меня убедить. Я ничтожен, ущербен, а за яркой совершенной оболочкой скрывается мелочная душонка никчемного существа? – Верити широко улыбнулся одними губами, снова прошелся взглядом по фигуре оборотня, остановив взгляд на раненом боку, - Вот что я отвечу тебе на это. Равно как и ты, я очень хорошо знаю, кто я есть, и что я из себя представляю, потому нет никакой нужды убеждать меня в том, что я трус и приспособленец. Да, это так и есть. Как видишь, я вовсе этого не скрываю.
Инкуб грациозно прогнулся в спине, пару раз хлопнул длинными ресницами и, прикрыв рот ладонью, сладко зевнул. Мужчине еще было, что сказать и прекращать разговор он не собирался, тем более, что речи собеседника и его неприязнь рыжеволосого ничуть не задевали. Более того, с каждым мгновением, с каждым новым произнесенным волколаком словом он все сильнее убеждался в том, что Вильхем пытается оправдать самого себя и только поэтому старается отыскать несуществующие сходства. Алхимик поднялся и пересел на табурет, все же предпочитая держаться на безопасном расстоянии от агрессивного хищника.
- Единственный, кто здесь себе льстит – это ты, - задумчиво протянул потомок Сопряжения Сфер, выдержав паузу, - Во-первых, с чего ты взял, что инстинкты зверя не затмят человеческий рассудок? Во-вторых, кто сказал тебе, что я вообще стану манипулировать? В-третьих, друг мой, ты мужчина, и для того, чтобы вызвать твое желание мне не придется даже ничего делать. Потому, будь так любезен, перестань считать себя уникально-стойким. В моей постели бывали и куда более устойчивые, хм, особи, державшиеся за принципы и совершенно далекие от мужеложства. Ты же – всего лишь Зверь с человеческим лицом.
Верити равнодушно пожал плечами, коротко хмыкнул и потер тыльной стороной ладони кончик носа.
- Однако не будем о сексе, кажется, это не самая любимая твоя тема. Вернемся вот к чему. Ты сказал «вторая моя суть». В этой фразе основное твое заблуждение. У меня никогда не было, нет и не будет второй сути. Я не рождался, как рождаются люди, я не воспитывался, как воспитываются человеческие дети, а мое сознание несказанно далеко от людского. Я инкуб. Не больше и не меньше. Это ты, оборотень, цепляешься за свое прошлое и за то, кем ты был. Ты сохранил остатки человеческого восприятия, придумал себе какую-то совершенно человеческую мораль и глупые людские принципы. Так вот… - бестия покусала губу, подбирая лучшие слова, - Мне совершенно чуждо это самое восприятие, которое ты так стараешься мне привить. С самого начала нашего разговора я сказал тебе, что лишь притворяюсь человеком. Я усвоил многое из людских традиций и взглядов, примерил это на себя и кажусь этаким избалованным и самодовольным молодым мужчиной, который никогда не знал проблем, а занят лишь растрачиванием отцовского богатства. Но! В отличие от тебя, я им не являюсь, и никогда не являлся. Я выше этого. Я – иная ступень эволюции, более высшая. Все очень и очень просто. Если ты поймешь, что я действительно не человек, то сможешь посмотреть и на мое мировоззрение другими глазами. Пока же ты пытаешься отыскать во мне то, чего там нет и быть не может.
На мгновение Верити прервался, втянул воздух, чуть сузил глаза и почесал переносицу. Разговор с Вильхемом начал его утомлять, хотя бы потому, что был слишком откровенным и слишком бесполезным.
- Впрочем, сдается мне, тебе вовсе не нужно понимание. Ты ждешь лишь признания своей правоты, а его я тебе не дам. Я вернусь к тому, на чем остановился и отвечу на твои высказывания. Я выше людского мира. Мне глубоко безразличны монархи и власть, мне нет дела до людей и их государств, потому что все они рано или поздно канут в небытие. В этом мире все проходит несколько стадий: зарождение, развитие, расцвет, упадок, прекращение существования. Сегодня Элландер есть, пройдет десять лет, двадцать, тридцать, сто – не важно – и от Княжества не останется ничего. Люди, населяющие его сгинут, а земля перейдет в чужие руки, если никакой катаклизм не превратит ее в выжженную пустыню. Так зачем мне пытаться получить власть над тем местом, которого так скоро не станет? Люди же, и вовсе, погибают так быстро, что не успеваешь заметить, как их жизнь проходит. Я же был, есть и буду, потому как жизнь моя вечна, - инкуб перевел дух и, наконец, озвучил свою мысль до конца, - Ты вновь не прав. Я ни к кому не привязываюсь и никого не привязываю к себе. Моя жизнь – череда кратковременных удовольствий. Сегодня одно, завтра другое. Я не начинаю заново, я всегда двигаюсь только вперед, не оглядываясь назад, потому как там, в прошлом, нет ничего, за что стоило бы цепляться. Если ты про Эпини, то она вольна уйти тогда, когда этого пожелает, равно как и все мои любовницы. Я никого не пытаюсь удержать, потому что без труда найду замену. Люди ничего для меня не значат уже очень давно. Советую и тебе усвоить эту простую истину и распроститься с надеждой на человеческую жизнь, которая, вопреки всем твоим убеждениям, все еще теплится в глубине твоей души.
Закончив свой монолог, Верити поднялся и поспешил к выходу из комнаты. Только у самой двери он обернулся и глянул на волколака через плечо.
- Подумай над моими словами, может быть, это тебе пригодится, - инкуб снова легко улыбнулся и оставил мужчину наедине с собой.
Алхимик занялся своей лавкой: оценил наведенный помощницей порядок, перекинулся с полукровкой парой слов и спокойно отпустил девушку к ее пациенту.

Едва зайдя в собственную спальню, Эпини недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди. Ее Зверь сидел на постели, зажимая раненый бок, хотя она, кажется, настаивала на том, чтобы он лежал в постели и не шевелился лишний раз.
- Зачем ты поднялся? – вопросила четвертьэльфка, подходя ближе и помогая оборотню улечься обратно, - Он что, пытался с тобой что-то сделать?
Лицо наемницы приняло обеспокоенное выражение, а взгляд сделался жестким.

Впрочем, довольно быстро Эпини расслабленно выдохнула и, поджав губы, сокрушенно покачала головой:
- Стал быть, не поладили, - это был не вопрос, скорее, утверждение. Четвертьэльфка хоть и не отличалась особой прозорливостью, но не могла не заметить настроение Вильхема, к тому же, о многом ей говорил тот факт, что инкуб так скоро вернулся к скучной рутинной работе, - Не знаю, что у вас тут вышло – за звоном склянок я не могла различить слов – но, дам тебе один совет. Пропускай его треп мимо ушей, и уж точно не думай придавать ему значения. На сколько я понимаю своего нанимателя, ему, скорее всего захотелось перед тобой покрасоваться. Не больше и не меньше.
Полукровка мягко улыбнулась, погладила оборотня по щеке, а после легко поцеловала в висок.
- А теперь просто выкинь его из головы, - весело подмигнув, наемница поднялась с постели и пошла в сторону двери, - принесу тебе поесть. Похлебка, наверняка уже достаточно подогрелась.
Договорив, девушка скрылась за дверью. Какое-то время в спальне Эпини, служившей сейчас гостевой комнатой, не было никого, кроме оборотня. В лавке повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом досок да слабым стуком стекла по дереву. С кухни же доносился звон ложек и посуды. Алхимик занимался своей работой, пытаясь составить опись уцелевших зелий и ингредиентов, его помощница хозяйничала на кухне, стараясь выловить из похлебки единственный кусок мяса, да еле слышно ругала своего нанимателя за очередную придурь, на сей раз выразившуюся в отказе от мясных блюд.
С этими самими мыслями блондинка вернулась к Вильхему, неся на подносе большую тарелку ароматного варева.
- Проклятый гурман! – пробубнила наемница себе под нос, притворяя дверь и пытаясь ничего не разлить. Вышло не слишком изящно и не очень-то успешно: легкая ткань неожиданно переехавшего платья угодила прямиком в еду и тут же намокла, заставляя Эпини зашипеть сквозь зубы и разразиться еще одним потоком ругательств.
- Да какой же урод родил тебя на свет! Бешеные кошки на твою голову! Что, не мог подержать эту проклятую дверь?! – проклятия достались Верити, потому так и повисли в воздухе, оставшись без ответа. Четвертьэльфка же просочилась-таки в свою спальню и со всей силы пнула злосчастную дверь ногой, чтобы та захлопнулась с неприятным грохотом, - Приплыли…
При взгляде на пациента взгляд девушки сделался более теплым, а отрицательные эмоции слегка улеглись, однако, это ничуть не отменяло большого масляного пятна, расплывшегося аккурат на груди.
- Это было единственное белое платье… - Выдохнула девушка, ставя тарелку на табурет и пододвигая его к волколаку, - Мне накормить тебя или ты сам справишься с ложкой?
Впрочем, ответа полукровка не дождалась. Она приобняла Вильхема за плечи и чуть приподняла его. Вытащила подушку, прислонила ее к спинке кровати, а после помогла мужчине принять позу полусидя-полулежа.
- Думаю, так у тебя все получится. Если нет, я помогу. Можешь пока попробовать, а у меня появилось неотложное дело.
Масляное пятно на платье наемницы уже начало остывать, оттого, ощущения становились почти мерзкими. Как бы не хотела девушка остаться в нем, это было выше ее сил. Подойдя к шкафу, полукровка отыскала рубаху и юбку и, не долго думая, повернувшись спиной к оборотню, спешно стянула дурацкий наряд, чтобы спустя мгновение облачиться в теплую чистую одежду. Только закончив с собой, блондинка вернулась к волколаку и уселась на край кровати.

Приятное зрелище открылось ее взгляду: мужчина с аппетитом уничтожал содержимое тарелки и довольно мило ворчал. Сцена эта вызвала у Эпини теплую улыбку и желание ласково потрепать оборотня по щеке, однако, четвертьэльфка остановила порыв, скрестила руки на груди и, нахмурившись, с шумом втянула воздух.
- Никуда он тебя не выпрет, - фыркнула полукровка и недовольно покосилась на дверь, ведущую в комнату, - Пусть только попробует, узнает, где раки зимуют. Послушай, Зверь, ты мой гость и останешься здесь до тех пор, пока не будешь здоров. Верити может хоть пеной изойти, плевать я хотела. А мне он ничего не сделает. Мы еще давно договорились, что как только он начнет ковыряться в моих мозгах и моих эмоциях, я свалю отсюда, а ему придется попотеть и поискать себе нового телохранителя. Он, к счастью, хорошо знает, что сыскать ему будет не просто, хотя бы потому, что нанимаются, в основном, мужики и люди, а с ними о доверии и речи не пойдет. Тебе не о чем здесь беспокоиться.
Договорив, полукровка поднялась, поддернулa юбку и, забрав пустое блюдо из рук Вильхема, поставила его на небольшой столик, используемый, как правило, в качестве полки. Сама же вернулась к собеседнику, усевшись, на сей раз у изголовья.
- Теперь спи, - проговорила блондинка тоном не терпящим возражений, - Еда, сон и отдых – это все, что тебе нужно. С утра гляну на рану и решу, что еще можно для тебя сделать, - чмокнув волколака в лоб, Эпини оставила его и, усевшись на стул возле стола, занялась своими делами.

Так прошел день, другой, третий, неделя. Четвертьэльфка по-прежнему заботилась о своем пациенте: перевязывала его рану, кормила и развлекала разговорами на самые различные темы. Ей было, что спросить у Вильхема и было чем поделиться с ним. Девушка радовалась самой возможности пообщаться с таким существом, но еще большее удовольствие доставлял ей тот факт, что ладили они довольно неплохо и, кажется, хорошо понимали друг друга. Во всяком случае, полукровка не чувствовала того негатива, который всякий раз доставался Верити, едва стоило тому зайти в комнату помощницы. Впрочем, своим присутствием инкуб не докучал, он вообще старался избегать оборотня и старательно делал вид, что данный объект в лавке не существует, однако, порой мужчине все же приходилось оказываться в обществе волколака по просьбе своей телохранительницы или по воле собственной. «Не пора ли тебе убираться?» - Этим вопросом потомок Сопряжения Сфер задавался всякий раз, впрочем, в слух он его так и не произнес, хотя бы потому, что не имел желания снова вступать в диалог с Вильхемом. Эпини, к тому же, настоятельно рекомендовала алхимику отстать от ее пациента, и владелец «Горноцвета» терпел. А время все шло и шло.

- Ты скоро уйдешь, да? – в один из дней вопросила четвертьэльфка, уже привычно водрузив на стол горячий суп и густую кашу, щедро приправленную специями, - Ты практически здоров, твоя рана тебя не мучает, значит, ничто тебя тут больше не держит.
Девушка опечаленно вздохнула и, усевшись на табурет, принялась рассматривать оборотня. За те дни, что они общались, полукровка успела очень привязаться к своему пациенту и теперь совершенно не желала расставаться с ним, во всяком случае, она старательно выискивала причины удержать волколака в Элландере. Сегодня же настал тот день, когда блондинка сочла бессмысленным придумывать что-то еще.
- Если хочешь уйти, я не стану тебя упрашивать остаться тут. Думаю, эта лавочка тебя порядком задолбала, как и это княжество. К тому же, хочу я того или нет, но подарить тебе дом я не могу, разве что через пару лет, когда Верити наскучит играть в алхимика. Знаешь, тогда, в самом начале нашего знакомства, я была не самой искренней. Помимо того, что мне нравится жить с инкубом и проводить с ним время, я надеюсь, что когда он захочет отсюда убраться, лавка останется мне, и я смогу жить совершенно нормальной жизнью. Я, конечно, не алхимик, но уж как-нибудь научусь, тем более, он охотно делится со мной знаниями.
Девушка говорила, глядя куда-то в пространство, будто рассказывала не Зверю, а самой себе. Также внезапно как заговорила, Эпини замолчала и, прикусив губу, принялась крутить в пальцах широкий кожаный браслет.

Казалось, что Вильхема Эпини не слушает вовсе, настолько она была поглощена собственными мыслями и переживаниями, однако, мнение такое было ошибочным. Чем бы не занималась четвертьэльфка, с оборотнем она оставалась внимательной и довольно заботливой. Отложив браслет в сторону, наемница протянула руку и приняла плату.
- Спасибо. Деньги мне пригодится, - девушка не была из тех, кто из благородных побуждений станет отказываться от наживы, за годы жизни она привыкла к тому, что покуда предлагают, надо брать, иначе после придется зарабатывать потом и кровью. Не то, чтобы полукровка любила легкую добычу, но считала глупым разбрасываться щедрыми подачками, тем более, Вильхем действительно задолжал кое-что алхимической лавке, когда громил ее, уничтожая ценные ингредиенты, - Я найду, на что их потратить, обещаю, что Верити не получит ни гроша.
Блондинка ухмыльнулась, поднялась со своего места и припрятала мешочек в бельевом шкафу среди аккуратно сложенных вещей. Только после она вернулась к разговору и своему пациенту. Уселась на край кровати, задумчиво потерла кончик носа и сменила тему разговора на более актуальную и болезненно важную.
- Все я понимаю. Ведьмак, внимание, чужие взгляды, - Эпини почесала подбородок и нахмурилась, - Только все это брехня чистой воды. Когда хочешь, становится как-то совершенно наплевать на все это. Я сейчас не про ветер в голове говорю и не про сопливые юношеские истерики, а про вполне осознанные взрослые решения. Ты просто привык жить так, как тебе оно проще, а по-новому слишком тяжело, да неудобно. Да и я, конечно, не стою того, чтобы ты стал что-то в своей жизни менять. Я дело говорю, Зверь. Правда, не стою. Ничего нас не связывает и ничего тебя тут не держит. Чтобы изменить жизнь, нужен какой-то повод серьезный, ну или твердое решение. Я тоже из лесу не сразу ушла. Помню, первый раз, когда решила к людям выйти, долго сомневалась, и все порывалась назад улизнуть. Вот и ты также. Привычка, дело такое, - договорив, четвертьэльфка подсела ближе и погладила волколака по лицу, - Когда-нибудь и тебе надоест шариться по закаулкам от найма до найма. Может, не скоро, а может и уже надоело. Мне вот надоело наниматься. Хочется чего-то мирного, хотелось, вернее. Ну да мне теперь легко рассуждать, мне вон Рыжик подвернулся, а тебе еще предстоит отыскать кого-то, кто перевернет твое мировоззрение.
Вымолвив последнее слово, полукровка в сердцах сплюнула – слишком уж умным и чуждым для нее оно было; снова потерла подбородок, шмыгнула носом и серьезно взглянула на оборотня.
- Все мы ищем свою тварь в этом мире, блуждаем и ищем… - на этом блондинка прервалась и более к теме отношений не возвращалась, хотя бы потому, что не любила быть голословной, а опираться могла только на чужой опыт. Самой ей еще не случилось кого-нибудь полюбить или к кому-нибудь привязаться всей душой.
- Я тут вспомнила, ты спрашивал меня как-то про Верити… Про его способности… Я не ответила тебе тогда… Ну так вот, - девушка прикусила губу и вздохнула, - Он редко что-то ко мне применяет, почти никогда, если быть точной. Было пару раз, отхватил он за это знатно. Говорю же, не в его интересах. Он тут может сколько угодно кичиться, что легко найдет мне замену, но да правды в этом с мой мизинец. Ничего он не найдет. Сам знаешь, кто такие наемники. Кто больше заплатит, на той стороне и стоят. Ни идеалов, ни ответственности, ничего такого. А тут на тебе – инкуб. Да за него чародеишка любой такой куш отвалит, что ни один наемник не откажется. Опять же, какой попадется, а то и добровольно на меч насадит. Вот ты посторонний, а тебе он все равно не нравится. Думаешь, другим сразу приглянется? Может он и способности применить, но не станет он у себя под боком держать силой. Опасно и не удобно. Так что, заливается он может и сладко, но понимает, что расставаться со мной ему не резон, - Эпини пожала плечами, поднялась и отошла к окну, уставившись на проезжающую мимо телегу.
- Ты как захочешь, так и иди, - проговорила она, выдержав паузу, - Будет нужда иль воля – заглядывай. Я буду рада.
Договорив, четвертьэльфка замолкла и, скрестив руки на груди, поджала губы. Прощаться ей не нравилось, тем более, неприятно ей было устраивать сентиментальные сцены. «Просто уйди, и дело с концом», - размышляла она, давая наемнику время сделать выбор и исчезнуть, если он решит покинуть лавку прямо сейчас.