Утро 20 октября, славный город Марибор, трактир "Красавец-волколак"

Странный это путь был, странный. Не потому как случались с ними какие оказии, а потому как в сей раз путешествовал Гаэтан не в одиночку, и эмоции при этом испытывались да леший знает какие. Ивону он был рад всегда видеть, во сне или наяву. Но не на костре.
Он не испытывал жалости к скотам, с которыми он и поступил, как со скотами - порезал, в пору на колбасы. Но не так он планировал их следующую встречу, не так.
Мчали быстро. Чужая молва и слухи не должны были их обогнать. Разминая спину с дороги, Гаэтан знай себе глазом на ведьму косил. Но слов утешения не знал, и надеялся, что порой ей хоть толику того заменит его плечо. Не ахти какое, конечно, но всё ж таки.
- Будем в Мариборе, - говорил Гаэтан, - Будет время перевести дух.
Что под этим имел в виду ведьмак - сам не знал. Вот только Путь его не для Ивоны был, это было понятно, а оседлая жизнь - пророк, Ивона никогда никуда не девалась из своей деревни! - не для него. Денег про то, чтобы купить ведьмочке какую-нибудь избу на окраине у него тоже не было.
В общем, девушку из беды он спас, а что делать с ней дальше - не знал. И старался о том не думать.
Так или иначе, но в Марибор прибыли они ранним утром. Гаэтан свернул к знакомой таверне, свистнул, позвав служку, и оставил на его попечение уставшего Хмеля. Отведя жеребца в сторону конюшни, что вплотную прилегала к шумящему хлеву, мальчишка зыркнул на Ивону, держащую на руках Бусинку.
- А кошка ваша будет? В таверну-то со зверьем не положено.
- Кошку не отдаст, - хмуро буркнул ведьмак.
Если и узнал старый, поднятый с лавки пронырой-служкой, трактирщик Гаэтана, вида не подал. Только знай себе глаза на деваху перевел, что в ведьмачьем плаще, оторченном рысьем мехом, была почти не видна. Привалившись к стойке, Гаэтан устало потер глаза.
- Издалеча? - давя зевок, постарался вежливым быть трактирщик. Гаэтан его стремлений не разделял.
- Комнату нам, ту, что без окна, бадью воды и теплой еды. И молока свежего.
- Кухарка ещё спит. Могу вам со вчера кашу на шкварках разогреть.
- Да хоть так.
- Плату вперед.
И сощурился эдак. Никак видок ему их показался больно обделенным, но да так и было.
Гаэтан отсчитал монеты.
- А. И кошка тут будет шататься. Трехцветная, старая. Наша она. Пнете - узнаю.
Ведьмак тяжелым жестом забрал со стойки ключи и кривовато улыбнулся Ивоне.
- Ну, идем.
[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/000b/1c/c0/139-1484092784.jpg[/AVA]

Утро 20 октября. Марибор. Трактир «Красавец-волколак»

Дурно жизнь складывалась. С того времени, как Ивона край родимый покинула, и трех месяцев не прошло, а как повела нелегкая, как подхватила, так по всем бедам и протащила. Будто мало ведьме было одной напасти. Где одна отыскалась, там и вторая вылезла, а за ней уж и третья встала. Прожила девица на свете целую четверть века без малого, а никогда в переплет не вступала. Мирно жила, тихо, и хоть не любили ее кметы, а все равно тронуть боялись. В Кровавой Гати зато не испугались. Как приехал в деревню хмырь говорливый, как начал песни свои распевать, так и покою знахарки пришлой конец наступил. Невзлюбил ее проповедник с самого первого взгляда, а она ему, по привычке дурной да от непокорного нраву, тем же ответила. Так на костер и взошла. Жарким он был, душу грел, а вот тело жалил. Сгорела бы кметка, кабы не старый долг. Теперь-то он кровью уже был оплачен. Да не того, что у ведьмы в должниках числился, а тех, что ее погубить хотели. За двоих неприкаянных десятки ответили: старых да малых, мужиков да баб. Никого ведьмак не помиловал, а Ивона, как наземь сошла, даже и не повернулась на плач да крики. В избу свою воротилась, собрала в узелок пожитки, что бабы местные взять постеснялись; оделась, обулась, колдовские вещички на дно мешка уложила, а поверх всего Бусинку посадила. Остальные-то кошки, как беду почуяли, разбежались, да назад не нашли дороги, только та и осталась, что хозяйку свою нутром чуяла. Вот и бросить бы тут животину, куда с ней в дорогу, да девица на то не решилась. Кошка-то хоть и старая, а все не человек – проживет как-нибудь, сыщет себе пропитание.
Так и уехали. Кровь за собой оставили да покойников брошенных. Знахарка деревенская все молча снесла, и хоть и была ей такая расправа не по нутру, да сердце свое усмирила кметка. «Сами они виноваты», - так поразмыслила, - «Я их себя сжигать не просила, и горя им никакого не сделала. Жили бы себе припеваючи, нет же, не сдюжили. Не смогли принять гостью заезжую. Вот теперь на том свете поплачете. А то и на этом еще, коли Смерть крылом своим осенить постесняется. Разведется потом нежить всякая, трупоеды да падальщики. И потянется жатва от одной деревни к другой. И не будет конца и края, покуда причины не сыщется. Восхваляйте еще силы небесные, что я на вас не наслала какого проклятия. Котофей подоспел как раз во время». Отвлекшись от дум своих мрачных, подняла Ивона глаза на попутчика, заглянула в лицо ему, да вздохнув тяжело, к груди мужицкой прижалась, да мешок половчее перехватила, чтобы ношу свою не выронить. Бусинка, впрочем, тихо сидела, мордой только порой ворочала, да ушами подергивала.
А там уж и Марибор показался. Большой город, людный, поди. Поутру-то не больно кто на улице путникам встретился, а ко дню-то как раз обещал народец повыползти: на других посмотреть, себя показать. Поежилась ведьма, кошку стиснула. Не нравились ей города, а куда деваться-то. Впереди зима снежная, лютая. Без припасов да денег в деревне не выживешь, разве что кто сердобольный к себе на постой пустит. Впрочем, и тут не проще. Корчма монет звонких стоит, а у них с Гаэтаном, на двоих один медяк ломаный. Побольше, конечно, да не столько, чтоб жить да радоваться. «Что же тепереча делать-то?» Насупилась знахарка, дома изучая внимательно да прикидывая, как бы дело сыскать какое, но кивнула да за Котофеем молча последовала. Куда повел, туда и пошла.
Так в трактире и оказалась. Едва кто на нее глаза поднимал, зверем смотрела затравленным да за спину ведьмачью пряталась. И неробкой была от природы, а все равно лишнего чего сделать али сказать опасалась. Впрочем, ее-то никто и не спрашивал. Корчмарю своих вон забот хватало, что ему до мутанта да бабенки его.
Тогда лишь Ивона голос подала, когда в комнатушку ступила, да котомку свою на постель опустила, Бусинку выпуская. Мяукнула кошка, спрыгнула на пол, да давай об ноги тереться. Ведьма на Гаэтана воззрилась.
- Вот и приехали в Марибор, - так промолвила, плащ с плеч скидывая, - А дальше-то что? Ни работы, ни денег. За постой платить – не расплатимся… Ты бы, как поедим, прошелся по городу, посмотрел, может где чего надобно. Я бы с тобой пошла, да проку с меня немного. Читать не обучена, говорю по-простому, одета как кметка, кому я такая нужна. Да и знаешь, не больно мне хочется чужакам на глаза выплывать. Показалась вон одному на свою непутевую голову.
Замолчала, да отвернулась, стену изучать принимаясь. Странно все вышло, быстро как-то да путано, что чувствует и что думает, знахарка и понять еще не успела.

Утро 20 октября, въезд в город, после кузня.
Вирра была мрачнее тучи, ибо в желудке у неё было так же пусто, как и в кошельке. Серая осенняя обстановка не прибавляла наёмнице оптимизма, а бурчащий то и дело живот раздражал, сводя её мысли лишь к одному. Хлюпнув красным от холода носом, блондинка несильно приложила Ночку по ушам, ибо оная неудачно споткнулась об затаившийся под листвой сучок, отчего её замечтавшаяся хозяйка, больно ударилась об переднюю луку. «Если так пойдет и дальше…», хилые покосившиеся домики ознаменовали наличие города, с теплой таверной и вкусно пахнущей едой, только вот денег было в обрез, а оружие девушки просто молило о скором ремонте. «Всё у нас через пень-колоду», решив оставить бюджет на долю старшей сестры, Вирра посильнее закуталась в свой плащ, изо всех сил стараясь сохранить остатки тепла.
   К своему огромному сожалению ни Рина, ни уж тем более Вирра не умели откладывать грош на черный день. Краснолюд же и вовсе считал, что у него каждый день «черный» и лучше уже не будет, а потому лучше пропить все сегодня, чтобы не было обидно завтра. «Так и живем», проигнорировал страдающий взгляд Гвюдмундюра, девушка подъехала ближе к сестре, дабы лучше слышать, что она говорит. Судя по рукам и лицу, Рина тоже замерзла, а значит, мечтала об отдыхе не меньше чем Вирра, только вот в отличие от младшей, она всегда верно расставляла приоритеты.
   — Как скажешь, — лазать по городу в поисках кузнеца, блондинке не хотелось, но даже она понимала, что это самый правильный вариант. «Без меча, что без кормильца, нельзя», её оружие уже давно требовалось сменить, но то не хватало денег, то Вирре было жаль отдавать свой клинок, прошедший с ней и огонь и воду. Оружие хранило память обо всех значимых в её жизни моментах, и расставание с ним наёмница считала сродни предательству. У девушки, вообще, было весьма своеобразное отношение к своим вещам, особенно к тем, что остались у неё ещё с прошлой жизни. 
   — Осталось его найти. — В Мариборе ушлая компания была впервые, а посему найти нужного им кузнеца было весьма сложно, хоть оный и дал сестрам Качмарчик весьма точные свои ориентировки. Как ни старались девушки выспросить у прохожих куда им держать путь, а ответа так и не получили, наградой им лишь презрительные взгляды горожан в сторону не шибко чистых кметок за каким-то лихом забравшихся на коней и вооружившихся мечами. Впрочем, было в этой истории и кое-что хорошее, а если именно несколько горячих пирожков по весьма доступной, даже для них, цене.
   — И куда теперь? — Вытерев жирные пальцы о край своего плаща, Вирра с интересом осматривалась по сторонам, все ещё лелея надежду найти нужного им мужчину, что было практически невозможно, учитывая каких размеров был этот хваленый «городишко». «И плутали они до сраных веников», однако, злилась наёмница зря, ведь выход из сей ситуации таки нашелся, и, что весьма странно, при помощи Гвюдмундюра. Как оказалось, в некоторых ситуациях нелюди были куда дружнее людей, и то, что ранее не удалось сестрам, было вполне под силу краснолюду.
   — Сюда девоньки. — Все это время они ездили кругами, пусть и пока со стороны, но все же удивляясь размерам и величию Марибора. «В таком городе, поди, и работенки хватает», и не то чтобы Вирра была шибко трудолюбивой особой, просто она очень любила деньги, а ещё больше то, что на них можно было купить.  — Приехали. Надеюсь, ваш товарищ вас вспомнит. — Судя по весьма недовольному виду, во всякие сказочные скидки Гвюдмундюр не верил.
   Внутри кузня оказалась куда меньше чем снаружи, что, впрочем, ни капли не удивило сестер, не понаслышке знающих как сложно открыть своё дело в черте крупного города. На земляном полу без присмотра валялся всякий металлический хлам, судя по всему, не слишком нужный своему хозяину, а на стенах и приколоченных полках в понятном только кузнецу порядке висели и лежали инструменты. Были здесь и несколько самодельных манекенов, крепко держащих в руках примеры сделанных кузнецом мечей.

Отредактировано Вирра Качмарчик (2016-11-14 01:38:06)

Мастерский

20 октября, неподалеку от таверны "Красавец-волколак".

Когда беда стучится в твои двери, то ты не волен выбирать момент и наряд для встречи нежданной гости. Поспеши отворить ворота, кланяться безжалостной госпоже в пол - авось и пронесет тебя немилость лихая, обойдет стороной.
Неведомая напасть, забирающая стражников прямо с улиц, волей или неволей стала причиной немалых бед: расшалившиеся лихие люди, осмелевшие карманники и попрошайки. Испуганные и встревоженные бездомные, ночами сбивавшиеся в кучи, стали настоящим бичом для одинокого ночного путника - жажда к продолжению жизни вынуждала босяков лихорадочно грабить и убивать.
Помимо этого никто не задумывался, что у пропавших есть семьи. У тех самых пропитых, прожженных стражников, чья трусость прославлялась в песнях и шутовских рассказах, а жадность носила драконий характер, были родные и близкие, были те, кто надеялся на их малое (или немалое, благодаря взяткам) жалование.
Одним из таких людей стал Миклош. Миклош, младший брат стражника, Миклош-сирота, подмастерье кровельщика. Тот самый Миклош, подобных которому в славном городе Мариборе было как деревьев в лесу. Но именно этот самый парень четырнадцати зим от роду решился поднять наболевший вопрос.
Он не был первым, кто приходил к командории городской стражи, кто со слезами на глазах умолял рассказать недавних сослуживцев пропавшего кормильца о судьбе родственника. Нет. Миклош, обучившийся грамоте в маленьком храме Мелитэле по наставлению Савва - старшего брата, нетвердой рукой угольком на куске бересты вывел объявление, содержавшее с десяток ошибок и одну, очень важную фразу:
"Нужна помощь ведьмака".
Где искать того самого ведьмака, паренек не знал. Но знал, что подобные объявления оставляют на досках, одна из которых имелась на улице Кондотьеров.
Паренек в обносках близ доски никого не удивил. Не позабавил. Не вызвал усмешку. Зато, наверняка, заставил кое-кого насторожиться. Хотя бы потому, что свое объявление мальчишка принялся прибивать кривым ржавым гвоздем поверх чистого, идеально исписанного листа.
Горе глаза застит. А потеря родного брата - чем не горе?

20 октября, "Красавец-волколак"

Гаэтан неумелой грубой рукой взял девицу за ладонь и притянул к своей груди. За время их короткого странствия поза эта стала почти привычной для бесед.
- Мне, - ответил он, - тебя тоже одну оставлять не хочется. Но ты сама решай, отдохнуть с дороги или тут походить. Мариборский рынок большой, богатый. Пусть для него не сезон, но пара лишних монет у нас есть. Хотя бы и чтобы сменить кметскую одежду. А я, глядишь, и больше раздобуду. Мужику в городе дело найдется, были бы руки.
Гаэтан поцеловал ведьму в смоляные кудри, и отстранился, стягивая с себя дорожную одежду, и вовремя - постучались служки, принесшие бадейку, два ведра воды холодной и один курящийся паром котелок горячей. Хмурые, недовольные. Следом поднялся трактирщик, принес крынку молока и кашу, и помедлил, воззрившись эдак изучающе на ведьмака,  его исхожденное шрамами тело, да исподволь на кошку взгляд перевел. Видимо, монетку за быстрые ноги ожидал. Гаэтан же сухо кивнул и закрыл дверь. Подумал, и прикрыл на засов. 
- Мы в Мариборе, - повторил ведьмак, распуская на ведьмочке завязы платья и целуя в плечо, - Тебе ничего не угрожает. Не волнуйся.
Но когда после всего Гаэтан мылся,мыльной щеткой натирая руки, казалось ему, что с них идет красная пена.

20 октября, улица Веселых Кондотьеров"

Переведя дух, в город Гаэтан сподобился спуститься довольно быстро от часа въезда.  Пытался было вздремнуть, но некогда было. Теперь на нем была ответственность не только за свою латанную шкуру. Ему-то порой и хлебной корки и ближайшего забора хватало, но Ивоне про то и вида подавать не следовало.
Потому первым делом направился ведьмак к доске объявлений, само собой. Глядишь, потребуются какому алхимику  его запасы, отчего бы и не продать?
Гаэтан удлинил и без того размашистый шаг, увидав толчею у доски. Чутье говорило ему, что где есть разговор - там есть и дело. Потому не стоило бы пареньку и краснолюду удивляться, когда будто по диавольскому какому замыслу при слове "ведьмак" возникла рядом с ними долговязая, поджарая гаэтанова фигура.
Он протянул длинную руку и сорвал ещё некрепко сидящее объявление. Краем уха он уловил спор издали и негромко хмыкнул:
- Вот и не закрывает ничто ничего, верно? - Гаэтан дернул в руках листком, распрямляя его и пробегаясь глазами, после чего поднял их на мальчишку. Утро было, светло, и зрачок от этого был чёрной чёрточкой в желтой радужке, - Тебе ведьмак нужен? По которому делу?
[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/000b/1c/c0/139-1484092784.jpg[/AVA]

Отредактировано Гаэтан (2016-11-20 14:19:55)

Кузница

На появившегося перед очами сестер и краснолюда мальчишку Рина сначала посмотрела с удивлением, после удивление сменилось любопытством, девушка склонила голову набок и стала рассматривать мальца от макушки до пяток. На самого Вацлава, насколько охотница его помнила, пацаненок не походил, да и возраста уже был «подмастерного», а Качмарчик с кузнецом не так давно виделись, и детей у него на тот момент не было. Значит, подмастерье скорей всего и есть.
- А с хозяином что приключилось? Захворал или по делам ходит где-то? – Рина по сторонам осматривалась, на недееспособную кузня не походила, да и тогда вряд ли кто бы стал держать двери открытыми и пускать на порог посетителей. С другой стороны, времена голодные, в такие и с обеими сломанными руками работать научишься. – Скажи Вацлаву старые друзья к нему пожаловали, сестры Качмарчик и… короче всей честной компанией.
Краснолюд насупился, но Рина на него посмотрела строго, на мальца кивнув и головой покачав упредительно, чтобы прилюдные скандалы он тут не закатывал. Скандалы надо было закатывать родителям нелюдя, что наградили его таким цветастым имечком, которым можно проверять на трезвость как скороговорками. Краснолюд все равно обиделся, отошел в угол, будто бы старый ржавый щит рассматривал, а сам бухтел себе под красный нос гадости. Охотница только рукой на него махнула, хотела было к сестре обратиться, обсудить ситуацию, да тут в девушку сзади кто-то впечатался.
- ЭЭЭэй! – Заголосила оскорбленная в лучших чувствах странница. Заголосила громко, рассержено, а после не особо глядя на злоумышленника, приложила того по уху. Рука у Рины была хоть и девичья, но тяжелая. – Охренел совсем, рыло немытое?!
Ногой девушка топнула и руки в кулаки стиснула, предварительно отойдя на расстояние, что для ухода от отдачи требовалось. Это в сказках мужики благородные рыцари, женщин не бьют, тут через одного все тати и разбойники.
- Не заметил он, глаза разуй! – С вызовом бросила охотница, не меняя положения, готовая в любой момент схватить прут железный, что к старой колоде приставлен был, дабы добавить себе преимущества.
Мальчишка белобрысый, которого сестры за кузнецом посылали все ещё тут околачивался, Дюр тоже обиженный делал вид, что он не с ними, и никогда они прежде не виделись. Ишь какая тонкая душевная организация. Погрозив нелюдю кулаком, девушка на подмастерье зыркнула, мол – что смотришь, чай не на ярмарке.
От ввалившегося нахала несло смесью пота и активных возлияний в не самом приличном месте и обществе, хотя по виду мужик явно не был каким-то оборванцем или разбойником. Ну, если только на рожу упитую не смотреть, а так – обозревать его полностью. Рина и обозрела, а после поморщилась, только городской стражи не хватало им тут. Не любила охотница стражников, до чего некоторые из них ушлые и мерзкие. Помрачнело лицо девичье и без того мрачное, заходили жвалки от стиснутой челюсти, прут железный стал уже почти первой необходимостью в разговоре с нежданным посетителем кузницы.

Утро 20 октября. Марибор. Трактир «Красавец-волколак»
Приблизился монстробой, поднялась ведьма на ноги, к нему подступила, прижалась как в те минуты, когда на коне одном с Гаэтаном ехала.
- Мне и самой здесь одной оставаться не в радость, - так промолвила, глаза отводя, да на кошку глядя. Хорошая была животина, спокойная. Ей дом не дом и огонь не огонь. Села, хвостом вильнула, да давай лапкою умываться. Еще у людей бы все также легко делалось, - Да и с дороги я не устала. Просто знаешь, город-то вон он какой… Я таких отродясь не видывала. Чего сделать, да как говорить, не ведаю.
Вздохнула, платье спустила да в воду полезла. Тихая стала девица, мрачная да молчаливая. Как деревню покинула, так язык свой и прикусила. Не оттого, конечно, что за жизнь свою опасалась, а потому, что желания разговаривать не имела. В груди как комок какой-то засел. Не то это сердце болело, не то душа кровью обливалась. Знахарка разбирать не стала. «Само пройдет», - рассудила, волосы длинные в косы сплетая, - «Все отболит, все минует. Как деревья весну каждую новым цветом одеваются, так и меня отпустит. Где бы только времени взять, да как дотянуть, на что прожить?» Насупилась кметка, на постель опустилась да давай на мутанта кошкоглазого во все глаза глядеть.
- А ведь и ты оставишь меня, - голову к плечу склонила и, подумав, промолвила, - Не привязанный, чтобы рядом со мной сидеть. Тебя тракт ждет широкий, да чудища, а меня дворы да углы. Может, кто и возьмет к себе прислугой какой. Только вот беда, не долго стерпит-то. Как руку протянет, той же ночью ее лишится. А там уж и мне головы не сносить.
Вздохнула Ивона, платье надела, завязки поправила да улыбку из себя выдавила.
- Но в одном ты прав, Котофей, не время сейчас и не место, чтоб слезы лить-проливать. Неделю протянем – и хорошо. Ступай же теперь, а я поразмыслю. Может, и выйду куда, - подошла, на носки привстала, да щетину поцеловав, мужика за дверь проводила. А сама на постель вернулась да призадумалась. Тут уж и слезы к глазам подступили…

Позднее. Возле доски объявлений.
Тогда только ведьма трактир покинула, когда вдоволь наплакалась да кошку свою накормила. Причесалась, платье поправила, плащ на плечи накинула, да так, чтоб заплат за ним видно не было, и прочь направилась. Шаг, другой, третий. И спросить бы кого, где базар тут, да девица на то не решилась. Волком диким на всех смотрела, от звуков громких шарахалась и тогда особенно испугалась, когда из-за поворота прям на нее наездник лихой выскочил. Придержал он коня, конечно, только знахарка-то деревенская все равно в грязь вступила да в ней разъехалась. «Чтоб тебя конь твой сбросил!» - послала вослед несчастному кметка, проводила взглядом недобрым да и отвернулась. Присмотрелась, прислушалась. Людно было в месте одном, шумно. Ивона не сразу смекнула, что это за место такое да и обошла бы его, пока лихо какое ее не настигло, да приметила в толпе голосистой фигуру знакомую. «Не было печали», - нахмурилась, подол свой поддернула, жижу перескочила да к мутанту подобралась. Аккурат позади мальчишки пристроилась, ладони на плечи ему положив.
- Тихо ты, - так обратилась, ласково пропела, заботливо, - Хватит слезы лить. Лучше ты объясни как следует, что у тебя за напасть приключилась, и как так вышло, что брат твой пропал. И что это значит вообще, пропал?
Обошла ведьма мальца, ладони его в руках сжала тихонько, да присела, снизу вверх поглядывая. Несчастным ребенок ей показался. Бедный он был, и таким неизбывным горем от него веяло, что Ивона даже поежилась да на Гаэтана взор обратила.
- Ты расскажи, как и что, а мы поможем, правда ведь, Котофей? – и так хмуро да сурово девица на мужика глянула, что, поди тут, посмей отказать.

Мастерский

Улица Веселых Кондотьеров

Где это видано, чтобы краснолюды средь бела дня людям запросто так помогали? Где это слыхано, чтобы жадные до денег ведьмаки заботились о горе человеческом? Нелепица! Бессмыслица! Пустословие!
Добропорядочные жители славного города Марибора, увенчанного красными крышами из глиняной черепицы, в это, разумеется, не поверили, поэтому свидетели всего произошедшего стали следить за странной компанией внимательнее. Но никто пока не стремился вмешиваться: своя рубашка к телу ближе, а чужое горе пока в твой дом не постучится, так и останется чужим.
Это самое горе не просто постучалось в дом Миклоша, а сорвало дверь с петель.
Подмастерье красильщика снова хлюпнул носом. И даже вздумал было пустить слезу, как всё это бесславное дело испортила женщина. Добрая. Приветливая. Обещающая помощь. И, как по волшебству, сменил гнев на милость краснолюд, проявивший несказанное уважение.
- С... Савв вче-вчера и дежурил, - мальчишка с трудом поборол дрожь в голосе. - Патрулировал город. Обычно они отрядом по трое ходят, а тут остальные ушли вперед, а он должен был их догнать... по их словам.
Скудная толпа, присматривавшаяся к пестрой компании, заворчала и зашумела, вероятно, выдвигая собственные версии и стараясь найти того несчастного, на кого можно было возложить несладкую долю первого, кто вмешается во всё происходящее. Этот самый первый не находился.
- Мне как сказали, что брат пропал... я бросился к командории. Кричал, звал... хотел услышать, что всё это ложь. Стражники оттащили меня, велели успокоиться. А потом их командир... сказал, что я должен быть сильным, а они сделают всё, что в их силах. И что они обязательно найдут пропавших. Да вот только где же им их сыскать, а?
Глаза - по-детски распахнутые, большие, встретились со взглядом хитрым, но усталым. Женским.
Любое дитя, а мальчик, несмотря на возраст, всё еще оставался ребенком, подсознательно тянется к женщине, ища в ней материнскую поддержку и защиту. Тянулся, словно мотылек к огню, и Миклош, видя в незнакомке единственную поддержку.
Ведь она обещала помочь.

Кузница

И только в виршах да балладах знакомство прекрасной девы и храброго принца начинается с башни, дракона и опаснейшего сражения. Но чертовка-жизнь была далека от поэзии так же, как Клоф Карнэ был далёк от идеала женских грёз, а Рина Качмарчик - от изнеженной и беззащитной девы.
Хлесткий удар пришелся в область уха, на который и без того пустая и больная от алкоголя голова сержанта мариборской стражи отозвалась гулом сотни колоколов. Карнэ покачнулся, выругался себе под нос и даже постарался обойтись без мата, что для него было несказанно удивительно. Клоф выпрямился, моргнул пару раз, чтобы поверить собственным глазам, а затем сморщился, словно скисшая на солнце слива - ухо неприятно горело болью.
Неловкое недоразумение сумел сгладить пройдоха-подмастерье, которого Клоф никак не мог запомнить по имени, но точно знал в лицо и знал, что Вацлав, не смотря на то, что подкаблук и самовлюбленный хрен, ценит. Хоть это для кузнеца и совсем странно.
На недовольные взгляды женщин и краснолюда (в которого Карнэ, на его счастье, не врезался!) Клоф хмуро пояснил:
- Мариборская стража! Дело государственной важности!
И это было правдой - горящая глотка требовала водки. И это было безумно важно.
Веря, что он находится вне зоны доступа для не пострадавших женских ушек, Карнэ хмуро брякнул.
- А эти еще кто, м? Чего хотели?
Ухо горело. Было обидно и больно. Но Клоф, привыкший к неприятному обращению со стороны этого безумного мира, не жаловался, а лишь тихонько привычно поскрипывал крепкими, как камень, зубами.
- Эй... Марек? Марек же? - имя мальчонки упорно не шло в голову, - а хозяйка-то дома?

Недовольные порядком и властью всегда были и будут. Нередко они сбиваются в небольшие кучки, которые перерастают в малочисленные группы. Из этих малочисленных групп получаются сборища побольше, и всё кончается многолюдной толпой - недовольной, злой и безжалостной, готовой растоптать всё и всех на своем пути.
Но это случается редко. Поэтому если у небольшой кучки есть возможность добраться до обидчика, а если быть точным - до того, кого они сочтут козлом отпущения, то они попытаются это сделать. Ведь выместить свою маленькую паскудную злость без опасения получить сдачу в ответ - всегда приятно.
Городской мариборской стражей были недовольны многие. И среди многих были те, кто потерял родственников, как и Миклош. И вот родственники потерявшихся, отчаявшиеся донельзя, принявшие для храбрости чуть больше, чем нужно, поспешили вслед за Клофом. И вслед за стражником, пусть и с некоторой задержкой, вломились в кузницу в составе трех подвыпивших рыл, которые некогда принадлежали старому гончару Гонтару, сапожнику Юргану и совсем еще молодому портному с рябым лицом и большими ножницами, висевшими у пояса.
Каждый из них лишился дорогого человека: кто сына, кто брата. Молодой сапожник утверждал собутыльникам, что потерял друга, но не утверждал, что стражник был ему куда больше, чем просто друг.
И каждый из них требовал возмездия. Хоть от кого-то.
- Какого хера? - стоящий в дверях Гонтар, широкий в плечах и бородатый, как краснолюд, смерил девиц взглядом. - Где эта мразь? Я его задушу!
- Пошли прочь, бабы! - пискнул портной. - Тут будет мужицкий разговор!

Кузница Вацлава

Ох и хорошо девка огрела Клопа, улыбку еще сложнее стало прятать мальчишку, который с восторгом и даже уважением взглянул на девицу снизу вверх. Сильна. Мужика ажно закачало после шлепка по лицу, мож даже протрезвел немного. Мало ли. Говорят, от ударов иногда и не такое случается. Бывает и уши в трубочку сворачиваются и дурачками люди остаются на всю жизнь. А если дураком остаться можно, то, быть может, кто и поумнеет, если его по уху садануть.
Да вот только Клофу явно не хватило уже полученного. Умнее он не стал. Как не помнил имя Матеуша, так и не вспомнил, что у мальчишки только вздох и вызвало. Как только Клоп его не называл. В прошлый раз, кажись, что-то навроде Мифоди кликал. Но все же, улучшение есть. Первый слог-то помнит, а дальше телега застряла. Ну и черт с ней, как говорится.
- Эти – не эти. И даже не те. Эти милсдарыни - клиенты. Важные. - решил мальчик весу девицам и краснолюду прибавить.
И как только Клов этот в стражу попал? Может, конечно, оно и верно, что стража сейчас не такая, как в сказках всяких да историях. Матеуш уже успел наслушаться, что творить там люди умудряются, только диву и дивишься, потому как ничего сказать не можешь от возмущения. Но ведь хочется верить, что стража Марибора тебя бережет, а взглянешь на Клопа и как-то сомненья грызть начинают, что кто еще кого сберечь должен – стража народ или народ стражу.
- Как же ей дома не быть. Тутма она. Весь день будет сидеть на скамье да делами заниматься. – мстительно усмехнулся мальчишка. – А, так вы к ней? Сейчас позову. Это я быстро могу сделать.
Конечно, за такое можно было и оплеуху от кузнеца получить, но если есть возможность кого напугать жинкой Вацлава, то Матеуш прям рад был. Она-то его любила, привечала, да и он ей отвечал тем же, изредка муженька втихую ее ей сдавая да друзей его. Но не часто. Не хорошо это – доносить, лишая человека мирских радостей. Ну любят они заложить за воротник, так ведь взрослые все немного глупые. Матеуш, наверное, когда взрослым станет, тоже поглупеет.
И только хотел он громко крикнуть, зовя женщину в кузню, уверенный, что она услышит, как снова дверь распахнулась, да в этот раз так сильно, что о стенку ударилась. А там и колени дрогнули у мальчишка, когда глянул он на честную компанию у порога. Матеуш-то их помнил, знал. Вот этот -  гончар, он на соседней улице работает, а вон тот - сапожник, совсем рядом с ними живет. Да только на лицах прям выведено было ясно и понятно, что не просто так пришли, а кулаки размять. Злые, как тысячи Кнудов. Мальчик даже назад отступил, пытаясь за Клопа спрятаться. Бросил взгляд на дверь к горну, прямо упрашивая провидение, чтоб Вацлав ничего этого не услышал. Но тот услышал.
Вышел кузнец к люду, взглядом окинул тяжелым да поинтересовался:
- Ну и что тут за сыр-бор вы устроили? Пошто работать мешаете? Гонтар, ты кого тут, в моей кузнице, душить удумал? Это так теперь за дружбу платят? Места иного не нашел?
Вацлав выглядел грозно. Даже виду не подавал, что рука саднит, молот державшая. Зато молот был хорош. Одной рукой поднять его – это суметь надо. В любом споре самый тяжелый аргумент. И хоть друзья на пороге стояли, да видел кузнец, что с недобрыми мыслями пришли они. А коль со злом пришли, так пусть с ним идут куда в другое место, ибо нечего кузню громить. Не они строили, не им ломать.
А Матеуш, как увидел Вацлава, так за его спину и юркнул, ухватив за рубаху. Мужчина заметил это, ладонь на голову мальчишки положил, пытаясь успокоить, а потом к дверям в кузницу толкнул, дескать, посиди у наковальни, взрослые говорить будут. Вот только Матеуш никуда не ушел. Сильнее в рубаху вцепился, выглядывая из-под руки кузница. Страх, конечно, за пятки кусал, пытался выгнать в место безопасное, да только от Вацлава мальчонка ни на шаг не отошел бы. Мож не к нему пришли, не ему грозят расправой, да только, потерявши родителей, будешь за любого цепляться, кто отца заменит.

Кузница Вацлава
Обычно кузница была достаточно спокойным местом, наполненным дымом и звоном молотка, где с первым же глотком воздуха, отравленного гарью, безумно кружилась голова. Однако сегодня что-то явно пошло не так, ну или просто сестрам Качмарчик невероятно везло на неприятности, ибо помимо них в кузне было немало «гостей». «Похоже, здесь было помазано медом», не будь столь острой нужды в новом мече и Вирра предпочла бы уйти, дабы не навлекать неприятности на свою белокурую голову. Впрочем, как оказалось позже, не она сегодня была взбалмошной сестрой. «Рина?! Какая муха укусила тебя за шептало?!». Всегда спокойная и рассудительная сестра весьма недружелюбно залепила поддатому мужику в ухо, причем настолько быстро и отработано, что Вирре и Гвю осталось только растерянно хлопать глазами.
   — А горькой ты, поди, для храбрости набрался? — Ехидно пропела Вирра, внимательно рассматривая объект страсти кулака её сестрицы. — Мы первые пришли, и подвигаться не собираемся! — Времени у наёмниц было не так уж много. Чем дольше они тянули, тем меньше шансов было найти работу, пока все более-менее приличное не разобрали другие наёмники. Впрочем, кипятилась блондиночка зря, мужик пришел вовсе не к кузнецу, а к его женке. «И это посередь белого дня, и не стыдно же охальнику!». Мальчишка, встретивший Качмарчик у порога, ловко юркнул на поиски хозяйки, отчего наёмница недовольно скрипнула зубами, ведь теперь ожидание кузнеца затягивалось.
   А в самой кузне тем временем становилось все многолюдней, словно и не кузня то была, а базарная площадь в разгар выходного дня. «Больше народу меньше кислороду и места для изворота», с сожалением отметила младшая Качмарчик, понимая, что уворачиваться в подобной толчее будет себе дороже, того и гляди, как наткнёшься на что-нибудь острое. Разумеется, у них был шанс тихонько слинять, оставив разъяренных и принявших на грудь мужиков разбираться во всем лично, да вот только меч Вирры все же требовал ремонта или замены, а уходить без него…Кто знает, чем закончатся местные разборки? Вдруг спалят кузню, аль спровадят на тот свет самого кузнеца.
   — Баба у тебя дома на лавке сидит, а мы наемницы и у нас здесь важные дела.— Уйти сейчас значило лишиться возможности получить хорошее оружие по умеренной цене, а этого Вирра себе позволить никак не могла, а потому встала в позу, давая понять, что не сдвинется с места, пока не получит то чего желает.  — Хозяин этого места мне кое-что должен и я намерена получить должок. — Разумеется, все было не совсем так, хоть мужчина действительно был у них в долгу, но являлся сестрицам скорее товарищем, чем их должником.
   — И шо мы будем делать? — Несмотря на общую напряженность ситуации хватать дрын в руки Вирра не спешила, однако, на всяк случай все же прижалась спиной к столу с различным хламом. «А ведь дед всегда говорил, что надо уступать дорогу дуракам и сумасшедшим». Умный был у них дед, да вот только кто его слушал. — Сразу влезем, аль кузнеца дождемся? — Дождавшись ответа от более мудрой сестры, Вирра согласно кивнула, обращая свой хмурый взор на местных возмутителей спокойствия.
   Обстановка в кузне накалялась с каждой секундой, пока в комнату наконец-то не ввалился сам Вацлав, без энтузиазма осмотревший собравшийся в его кузне народ. По виду «заскочивших» на огонек мужиков (разумеется, если не считать краснолюда сопровождавшего Качмарчик), сразу было видно, что они не покупатели, а потому и разговор с ними зашел совсем иной.
   — Не прошло и три года. — Недовольно буркнула Вирра, замечая, как шустрый малец ловко скрылся за надежной спиной Вацлава. Мужиком кузнец был здоровым, как и следует кузнецу, а потому и без помощи наёмниц мог запросто совладать со всеми, кто решил устроить разборки в его втором доме, тем не менее, даже несмотря на это сестрички и не думали уходить, продолжая стоять плечом к плечу внимательно следя за дальнейшим развитием событий.

Кузница Вацлава

Вацлав был добрым мужиком. Строгим, но с большим сердцем, которое не только двух мальчишек, как родных примет, другу старому опохмелиться компанию составит, но и о других думать заставит, на место их поставит. Но вот того, чтоб его в кузне кто распоряжаться вздумал, пусть и не по делам ее, но в тоне приказном, того стерпеть Вацлав мог лишь от жинки своей. А Клоп на жинку Вацлава как-то совсем уж не походил, так что не стоило ему и пытаться что-то чудить в стенах святыни кузнечной, хоть и другом он был старым.
- Так. Молчать. Все, – рявкнул мужчина, кулаком в стену приложив, что заставило Матеуша крепче вцепиться в рубаху кузнеца и вздрогнуть, - и ты, Клоф, заткнись, будь добр, и вы, друзья мои, рты закройте.
То, что люди пропадают, кузнец знал. Слухи ходили, да и сам он знал несколько ребят, которые сегодня были, а назавтра уже только имена от них остались. Не нравилось ему это, но, как и многие, надеялся, что разберутся в страже, прекратят эти исчезновения. Да вот только, на стражу полагайся, да сам не плошай. Толпа, пусть и в три человека, ясно давала понять, что дело с места своего так и не сдвинулось. Некоторые-то еще на прошлой неделе, поди, с полной семьей на скамьях сидели, с друзьями в трактире в гвинт резались.
Клоф брехал, ясен пень, слишком давно Вацлав знал его привычки, потому и в карты частенько обыгрывал. Но говорить об этом пьяной троице намерен не был. Клоф тот еще клоп, но другом был, а други на дороге не валяются, ноги об них не вытирают. Сегодня кузнец Клофу помогает, завтра Клоф кузнецу, как и заведено было до этого времени.
- Нечего тут клиентов моих к работе созывать, не выйдя за дверь. И уж тем более, соседей моих порешать. Не тебе на улице этой жить, Клоф. Как я в глаза людям смотреть буду, коль ты людей тут поубивать решил. Ясно же дело, что злятся на тебя. Так успокой их. Нечего масла в огонь подливать. Ты ль не пример для нас и детей наших?
Отцепив от себя Матеуша, снова мягко подтолкнул его к дверям в кузницу. Воздух в ней, пожалуй, прохладнее будет, чем здесь. Но мальчишка уходить и не думал. Увернулся, выскользнул из-под руки мужчины, да прямо к недовольным и бросился, встав между ними и наемницами.
- Тетеньки, не обижайте их. Они хорошие. Дядя Гонтар всегда яблоком угостит или историю расскажет. Дядя Клоф… Пожалуйста. Не надо.
Кузнец мигом нахмурился, хотел было с места ступить, схватить наглую мелочь за рубаху, да в кузницу силой запихнуть, но и шага ни сделал, только молот чуть крепче пальцами сжал и словно напрягся весь. Коль не дураки – мальца не тронут.
А мальчишке-то и самому страшно было, но эти четверо, что сейчас так подраться хотят, ему почти семьей были. Он их знал, пусть не долго, но знал. Кого-то только по имени, у кого и дома бывал. И терять он их не хотел. Никого из них. Даже дядьку Клофа, к которому привыкнуть успел. Они ведь часть его маленькой жизни. Какой же это день будет, коль он не услышит разудалые песни Клофа по пьяни, который пытается перепеть Вацлава под громкое отчитывание Валды, что он будет делать, если к Гонтару не заглянет, а тот не угостит его чем-нибудь, да расскажет новости какие, пока Матеуш по сторонам головой вертит, да товар его рассматривает, а забежать к портному, чтоб по просьбе Валды узнать, нет ли ткани какой на рубашку для Чешко, да и мимо лавки сапожника пробежать, шлепая по грязи – милое дело, больно уж интересно пахло у него кожей свежей и старой одновременно. Без них ведь каждый день станет другим, не таким, как был.
Вот только о том, что эти исчезновения, о которых кто шепотом говорил, кто с насмешкой, пока они не коснулись их семьи, действительно правда, Матеуш только сейчас и понял. Лица у людей были такими страшными, что коленки прямо тряслись и подкашивались. Они хотели вернуть тех, кого потеряли. И он их понимал. Он тоже хотел, чтобы они вернулись. Но ведь нельзя так поступать, как хотят сделать они или Клоп.
Выходит, Матеуш больше не увидит Гассина? Того Гассина, что свистеть его научил и лошадок вырезать из чурок? Не увидит больше, как маму, отца, брата и сестер? С ними поступили так же, как тогда с Крысой?
- Я думаю, что это нужно прекратить. Сейчас же. – наконец заговорил кузнец. – Матеуш, проводи господина начальника стражи по его государственным делам домой, да корзину прихвати, что стоит в кузне. Извинением моим станет. Надеюсь, на глазах у ребенка никто не вздумает закон нарушать? Теперь ты, Юрган. Тебя больше всех слышно. Да вот только в том, что ты морду кому поправишь, правды мало будет. Ни криком, ни кулаками, ты никого домой не воротишь. Ноги-то не подкосятся ночью пойти со мной в дозор? Посмотрим сами, что происходит, да где. Раз господа стражники наши не справляются, надобно подсобить им, не дать больше пропадать без вестей каких-либо. А не то, разве мы живем не в Мариборе? Стены-то его, нас защищают, да и мы стены те защищать должны. Клоф, не откажешь в чести, разрешишь пройтись нам по улицам, да проследить за всем? Порядок, сам знаешь, будет. У меня не забалуешь. Да и народ успокоится.
Рука все еще саднила, но на лице Вацлава ни один мускул не дрогнул, когда он одной правой свой молот поднял, да поставил его перед собой. Да, надо было что-то делать. Эти трое – лишь малая часть беды, что на город надвигается. Если так дальше дело пойдет, то, поди, и до беспорядков не далеко. А это кровь. Много крови, которой не должны увидеть ни Матеуш, ни Чешко. Им уже хватило ее, нечего больше с ней сталкиваться.

[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0011/5f/87/809-1474914797.jpg[/AVA][Nic]Гаэтан[/Nic]

Улица Веселых Кондотьеров

На ловца и зверь бежит. Нечасто такое бывало. Парнишке-сироте несказанно повезло, что кто-то откликнулся на его просьбу. По обыкновению такие вещи остаются незамеченными. Люди и не только пропадают каждый день и больше никто их никогда не видит.
А тут еще и с чистым сердцем решили помочь. По крайней мере, Ивона. Краснолюдом, как, собственно, и ведьмаком, довлели обычные денежные интересы.
За просто так он помогал крайне редко, порывами... как был тот порыв в деревеньке.
Выслушав местную историю, ничего нового для себя не узнав, Гаэтан придал себе задумчивый вид и почесал подбородок.
Краснолюд же, тем временем, направился в казармы. Пусть тратит время без какой-либо пользы, может еще к градоправителю зайти и пропустить с ним по бокальчику водки. Вот и день не зря пройдет...
- К страже идти бесполезно... толку от них, - в его голосе открыто сквозило пренебрежение. - Если пропадают без следа, значит, магия или что-то эдакое, с нечистью связанное.
"Белки" в городе не работают почти, не их подчерк. А вот вампир какой или брукса... уже теплее.
- Малой, сбегаешь после к своим в страже, скажешь, что за дело взялся ведьмак, и что ожидает он награды. Чудовищем здесь пахнет, а ежели не понимают, так сразу к ипату отнесу голову, и тогда головы не сносить уже им.
Приблизившись к Ивоне, будто желая насладиться ее запахом напоследок, он коснулся рукой ее щеки, а потом быстро ушел, будто боялся позволить себе больше.
Город большой, но казармы тут не одни на весь город. Значит, пропали стражники неподалеку. Где-то должны остаться следы. Возможно, поиски затянутся до ночи...

P.S. пишите, если что не так. Мне еще разыграться надо будет этим образом

Отредактировано Сабрина (2017-01-10 13:16:38)

Кузница Вацлава
Вообще, стражников Рина не жаловала, поэтому их пропажей была, может быть, даже обрадована. Не долго, конечно, ибо  проснувшейся совести все же не понравилось такое отношение хозяйке к горю чужому безутешному. Ведь поди у тех стражников не только такие драчливые товарищи были, а имелись и жены, и дети малые, которые теперь по лавкам сидят голодные. Да и деньги, как говорится, не пахнут, особенно, когда животы пустые и сапоги прохудившиеся. Едва наемница заслышала про работу, она тут же охолонула и передумала отстаивать честь свою и своей профессии, опустила руки и просто отошла от бушующих посетителей кузницы. Но сестра права была, без задатка веры нет такому заказчику. Скажут тебе потом, что служил на благо родины, мол честь тебе и хвала, выделят какую мелкую монетку и катись колобком, пока на копья не подняли и не погнали вон из города. К бестиям благодарность такую, надо иметь гарантии.
- Именно! Будет задаток, будет и польза от нас. – Девушка кивнула, руки на груди скрещивая, отпихивая ногой ближайшего мужика и недобро на того поглядывая.
Кузнеца наемница рада видеть была, все-таки какое никакое лицо знакомое, к тому же такое широкое и румяное. Значит, хорошо живет, значит, устроился, значит и помочь сможет по старой памяти да хоть с мечом Вирркиным. Может удастся вообще новый выторговать по цене привлекательной. Рина, конечно, знала, что сестра прикипела к своему старому оружию, любила его так, что спать с собой клала, но то железяка была старая, пусть и верно служившая своим хозяевам. Это мнение старшая не озвучивала, ибо знала, что младшая наотрез откажется, но, кто знает, может помогут уговоры коллективные.
- Да уж, коль хотите нашей помощи, рассказывайте. Мы видали всякое, поэтому можно не приукрашивать, а то знаем мы дела эти темные: «бегает там волк старый в лесу, я бы сам справился, да что-то спину прихватило». Приходишь, а там стая целая вторую корову доедает. Так что будьте добры без утайки. – Рина поддерживала сестру в стремлении получить больше информации, ибо не раз им приходилось сталкиваться с непредвиденными обстоятельствами, которые были крайне неприятными, голодными и с целым ртом острых длинных зубов.
Мужики вроде как поутихли, даже стало слышно далеких шум улицы, а ещё на всю комнату раздался другой куда менее приличный звук. Неодобряюще посмотрев на беспардонного краснолюда, охотница почти сразу же округлила глаза и схватилась за свой живот, который решил оповестить общественность, что над ним жестоко издеваются и держат на голодном пайке. Да, навернуть явно нужно. – Мысленно согласилась с Дюром девушка, вслух, впрочем, промолчав, только кивнув.
- Где тут у вас корчма какая-нибудь? Мы только с дороги. Может, там расскажете нам все как раз, а то на голодное брюхо никакие дела не в радость. – Рина повернулась к присутствующим и внесла конструктивное предложение, ибо думалось с пустым животом и правда туго, а уж ввязываться в авантюры в таком состоянии и вовсе не было никакого желания.

Отредактировано Рина Качмарчик (2017-02-01 14:40:00)

Мастерский

Утро. Кузница Вацлава, а после улица неподалеку.

Странности правили этим миром. А недосказанность вершила его судьбу. Разве мог Клоф Карнэ всерьез пожелать невиновному смерти? Только в пьяном бреду! Да и, протрезвев, винил бы себя еще несколько месяцев за подобные выходки, скрипя зубами и мысленно называя дураком.
И уж совсем Клопп не мог поверить в то, что Вацлав - его дорого дружище и собутыльник Вацлав! - может подумать о нём такое.
Это просто-напросто не представлялось возможным.
И поэтому, как во всякое невозможное, Клоф в это не поверил. И действовал.
- Убивать? Хе-хе, нет-нет. Ни в коем разе! А вот задержать на пару суток за оскорбление должностного лица да взыскать налог в казну города - это можно.
Не ожидал Клопп от своего приятеля такой выходки. Не ожидал, но понимал, что дружба-дружбой, служба-службой, а житье порознь. И если твоя жизнь похожа на собачью, то не стоит и другим ломать их хрупкое счастье.
Гонтар, сжав кулаки крепче, вздохнул ещё горестнее, чем раньше. Портняжка, чья ориентация и привязанность не вызывали сомнения и интереса, испуганно икнул. И лишь Юрган не сводил с Карнэ взгляда. И это сержанта обеспокоило не на шутку.
- Слыхали, что вам хозяин сказал, бестолочи? Выметайтесь. А коль по мою душу пришли, так я с вами-то и выйду.
"Посмотрю я, как вы на улице запоете, голубчики! Пыл-то поутих! Страх в задницу вцепился!"
Несмотря на подобные мысли, Клоппу тоже было страшно. Страшно, что эта троица не испугалась. Что собьют его с ног, забьют до смерти, и никто ему не поможет. Никто в этом странном большом городе.
- Пойдем, малыш. А вы, красавицы, коль заработок ищете, то обращайтесь в командорию. Кого спрашивать, думаю, вам подскажут.

Они оказались на улице, и шаловливый ветер сразу же дохнул в лицо запахом ряски, тины и тухлой рыбы со стороны канала. Карнэ поморщился, украдкой почесал задницу. Его тяжелый выпитого вчера взгляд уперся в спину нехотя удалявшейся троицы.
"Не натворили бы эти дураки дел. С них же станется!"
- Эй, Матеуш! - Клоф все-таки запомнил имя мальчика. - Если Вацлав все-таки справит этим пришлым девкам меч, то напомни им про меня. Пожалуйста.
Юрган, словно услышав слова стражника, обернулся, одарив неказистую фигурку злобным взглядом, а затем скрылся за поворотом.
- Сам видишь, до чего мы докатились.

Казармы стражников

Так уж выходит, что личности деловитые и занятые не всегда понимают друг друга. Даже если говорят на одном языке.
Так уж вышло, что Ярпен Зигрин был личностью деловитой. А Антуан Лавье - личностью занятой. И, к сожалению для всего Марибора, они не пришли к взаимопониманию. Командир стражи не нашел должного применения способностям предприимчивого краснолюда, а рубайла и драконоборец не отыскал искру разума в глазах человека.
На том они и разошлись: Ярпен, который не отыскал себе работу, и Антуан, который не нашел для подчиненной территории спасения.
И, наверное, причиной тому было то, что в Мариборе не было драконов.

Дом Миклоша и Савва

Хорошими делами дорога вымощена на шибеницу. А там добрый палач каленым железом да семихвостой плеткой тебя наградит: и за доброту, и за честность, и за верность родине.
Кто знал, кем Ивона была до этого? Только ведьмак, да Гаэтан вряд ли бы кому-то рассказывал о всём, что произошло в погорельцах. А раз так, то для Марибора ведьма была... никем. Просто женщиной, которая представлялась чужим именем, играла чужую роль. Поступки её: добрые и плохие, были сокрыты от глаз жителей. И именно поэтому её могли остерегаться.
А кое-кто - бояться.
Миклош, сломленный пропажей единственной родной кровиночки, удивленно уставился на нож в руках "Кассии". Глаза его расширились от ужаса, рот перекосило. Мальчишка сделал два нервных шага назад, упираясь сутулой спиной в подернутую легкой плесенью стену, а затем завопил во весь голос.
- Помогите! Помогите! Убивают!
Испуганный сирота, добитый горем окончательно, просто-напросто решил, что "чародейка" хочет использовать его в каких-то "своих целях".
- Теть! Тетенька! Не надо! - мальчишка вздрогнул, упал на колени, испуганно пряча руки за спину и плача во весь голос. - Не отрубайте мне пальцы... Пожалуйста!

Примечание:
1) раз уж Матеуш взялся вести Вацлава, то его следует вести. Не буду влезать в чужой огород;
2) Весемир мог оказаться поблизости от дома Миклоша и услышать призыв о помощи. А мог отправиться в командорию стражи;
3) если Гаэтана всё-таки будут доигрывать, то пусть доигрывающий игрок обратится ко мне в личные сообщения самостоятельно и опишет то, как он видит свою дальнейшую ситуацию в квесте.

Отредактировано Мастер Игры (2017-02-07 00:34:08)