[indent=1,0]Теобальд бодро вскочил в седло. Ему не помешал ни тяжёлый доспех, ни тёплый толстый поддоспешник. Недавно купленная им лошадь была низкой, но крепкой и выносливой. Конечно, не боевой конь, но где так просто нужного купить? Предыдущий Кмет растворился в ночи - сам Теобальд наблюдал сны в тёплой комнате над трактиром, и потому проглядел, как из конюшни увели всех лошадей. Ох и скандал утром был! Трактирщик кое-как компенсировал всем потерю коней да снаряжения, и на это Теобальд купил ещё одного Кмета, которого летом хотел продать да купить более подходящего скакуна. А может, и этого худо-бедно выучить - конёк оказался не слишком вредным и удобным, а силёнок хватало тащить на себе целого рыцаря со всем имуществом. Впрочем, сейчас виконт де Фэн ехал лишь с доспехом, оружием, да небольшой котомкой с пищей - прочие вещи остались у деревенского старосты в доме. Теобальд рассчитывал быстро управиться со всем да вернуться, о чём сразу и заявил:
[indent=1,0]- Не беспокойтесь, милсдарь, отобью я вашу дочь у дриад! - бросил он на прощание. Повинуясь всаднику, Кмет бодро зарысил вперёд. До Брокилона от деревушки рукой подать, а значит, путь будет совсем коротким.
[indent=1,0]Рассветное позднее солнце окрасило лес сказочным изумрудным сиянием. Зелёные лучи пробивались сквозь плотные обрывки тяжёлых облаков и отчуждённо грели, ничем не напоминая весёлое тепло весны. Зимнее солнце спало, и лишь на пару часов показывалось смертным. Конечно, Теобальд знал, что рассветы называют алыми, но предпочитал верить своим глазам. Пожалуй, если чистый изумруд поднести к пламени свечи, отсветы будут очень близки к цвету неба. Пока рыцарь размышлял, Кмет бодро трусил вперёд, и с каждым шагом Брокилон приближался. Границу Теобальд сам едва бы нашёл, а потому ожидал, когда в землю вонзится первая стрела, предупреждающая. Дочку старосты он собирался вызволить, однако рассчитывал, что дело удастся решить миром. Вернее, надеялся, а как оно будет на деле...
[indent=1,0]Первая стрела прилетела аккурат тогда, когда Теобальд начал беспокоиться, что сбился с курса. Всё-таки снег и притихшая метель сбивали с толку. Нарочито звонко щёлкнула тетива, и стрела прошла совсем рядом с головой рыцаря. Теобальд остановил Кмета.
[indent=1,0]- Эй, воительница! Я пришёл говорить! - крикнул он в ту сторону, откуда прилетела стрела. Приняв тишину за согласие выслушать, Теобальд продолжил: - Вы недавно девку из деревни увели, у отца с матерью отняли! Это не дело, - серьёзно проговорил он. - Предлагаю решить дело миром, - сказал рыцарь, но вторая стрела просвистела ещё ближе.
[indent=1,0]- Уходи, рыцарь, - донёсся мелодичный голос с заметным акцентом.
[indent=1,0]- Без девочки я не уйду! - нахмурился Теобальд и потянулся к кошелю. Может, деньги привлекут дриад больше? В этот момент тело пронзила резкая боль. Готовый сорваться крик застрял в горле вместе с дыхнанием. Прижав правую руку к груди, рыцарь склонился к шее Кмета. На грани слышимости раздался протестующий возглас, и оправдывающееся мужское бормотание:
[indent=1,0]- S'erat bagair a'glaeddyv.
[indent=1,0]Дриада принялась что-то втолковывать зимующему в лесу скоя'таэлю, указывая на замершего от боли рыцаря. Она уже не таилась, и отведи Тео взгляд от конской холки, то непременно сумел бы различить выступившие из-за деревьев две фигуры. Хотела дриада того или нет, человек был остановлен стрелой, и теперь следовало добить его и изъять то, что пригодится живым, но не мёртвым...
[indent=1,0]Мародёрские помыслы стали бы реальностью, если бы в этот момент одна ветка старого дерева не сломалась бы под весом налипшего снега. Громко треснув, она упала аккурат на кметов круп. Конь сперва осел на задние ноги от неожиданности, а затем как скакнул с места! Резкий толчок и последовавшая за ним скачка вернули виконта к действительности. Испуг первых минут прошёл, а боль сконцентрировалась лишь в одном месте - у правой ключицы. Теобальд даже видел кусок торчащей стрелы с оперением - острый наконечник пробил плащ, металл доспеха, поддоспешник и плоть. Может, навылет, а может и нет - пульсировала и горела огнём вся правая часть туловища и рука. Теобальд снял зубами с левой руки толстую кожаную перчатку и голыми пальцами потянулся к древку. Холодный металл кирасы обжёг кожу. Пробивая его, стрела загнула края куда-то внутрь, и то ли от этого, то ли от мороза кровь не текла.
[indent=1,0]Нагрудник мешал дышать. Коченеющими от ледяного ветра пальцами Теобальд потянулся к правому боку, где две части нагрудника стягивались кожаными ремнями. Узлы не поддавались, но рыцарю упрямо боролся с ними, плохо осознавая действительность. Он не знал, куда несёт его Кмет - деревья и ветки мелькали где-то на грани видимости. Поле зрения сузилось до хлещущей по лицу гривы и торчащего пёстрого оперения. Если бы Теобальд обернулся, то увидел бы, что ранен не он один - из яркого росчерка на конском крупе медленно вытекала кровь, помечая пройденный путь тяжёлыми каплями. Эльфская, а может, дриадская стрела не сумела остановить лошадь, но пометила глубокой бороздой.
[indent=1,0]Кмет снова бездумно свернул куда-то, выбирая более просторный путь. Он уже не галопировал, лишь трусил, припадая на левую заднюю ногу. Ему было плевать на всадника, но в лесу повсюду мерещились страшные хищники, не давая перейти на шаг. Несмотря на мороз его бока вспотели. Лишившись подсказок всадника, Кмет сам избирал путь до тех пор, пока не заметил какую-то мелькнувшую в лесу тень лисицы. А может, волка или утопца - всё одно хищник. Вновь поскакав, конь совсем не заметил присыпанного снегом овражка. Конечно, сам Кмет не упал, однако у Теобальда сил удержаться в седле не нашлось. Не успев чертыхнуться, он вывалился из седла куда-то вбок.
[indent=1,0]Мягкий снег принял человека в свои объятия. Тот, конечно, ещё пытался продолжить борьбу, но постепенно желание жить уходило. Хотелось только спать, и ласковый мороз давал человеку пушистую перину, отбирая боль и прогоняя мысли о недоделанном в жизни.

Отредактировано Теобальд де Фэн (2019-07-04 16:05:25)

[indent=1,0]Что может чувствовать человек, доживающий свой недолгий век в сугробе дьявол знает где? Теобальд не знал. С тех пор, как мягкие снежные объятия приняли его тело, прошёл всего миг. А может, год? Холод и стрела в теле сделали своё дело, едва ли не убив все доступные ощущения. Рыцарь не только не смог бы сказать, сколько времени прошло с падения, но и едва ли сообразил бы, в каком положении находится. Если бы он прислушался к себе, то непременно сумел бы осознать, что с равной вероятностью может лежать, висеть головой вниз, или же стоять. Но что он мог сделать? Снег милосердно забрал боль, и сознание плавно угасло, стирая любое понимание ситуации.
[indent=1,0]Жизнь уходила неспешно, покидая тело вместе с теплом. Молодой здоровый организм отчаянно хотел жить. Благодаря морозу кровь из раны не текла, и это хоть как-то оттягивало неизбежную кончину. Стоит отдать доспеху и одежде должное, сейчас они надёжным коконом укрыли крупицы живого тепла. Поддоспешник был толст - десяток слоёв сам по себе неплохо грел. Между ним и доспехом оставалось место - кираса рассчитана была на более лёгкие одеяния, и хоть она сейчас спокойно обхватывала торс, на груди и спине появились хоть какие-то воздушные прослойки, слишком незначительные в жизни, но столь ценные в борьбе за лишние секунды. Помогал и плащ, подобием одеяла укрыв тело, и снег. Но всё это лишь продлевало агонию - в лес в такое время, да ещё сюда, в глубинку, никто не заявится, а если и заявится, то не найдёт в бескрайних лесных просторах павшего рыцаря.
[indent=1,0]Но время шло, сознание не возвращалось, а тело начало остывать. Не сразу, не резко, почти незаметно. Последняя дрожь пропала, сердце, сбившееся с ритма, постепенно замедлялось. Забытие грозилось стать вечным. Стужа не серчала, что человеческий организм пытался бороться. Она терпеливо ждала, не подгоняя госпожу смерть - к чему спешка вечным? Любая жизнь мимолётна. Ну а если не холод добьёт, то зверь точно. В зимнем лесу голодно, а не учуять кровь тяжело. Вот и сейчас на след встал зверь не то лесной, не то городской - не ведал никто про суть его. Впрочем, не досталось волку мясо - доспех всё-таки выполнил свою задачу, спася пока не умершее тело от клыков. Это руке не повезло - снятая перчатка стала приговором, и крепкие клыки вкусили-таки крови. Когда Теобальд слетел с коня, рука всё ещё пыталась избавиться от кирасы, и потому всё остальное время после падения край плаща заменял перчатку. Потому когда зверь грыз кисть, та была живой, и кровь пусть и не так быстро, но текла. Только что волку какие-то пальцы, когда где-то рядом целый конь?
[indent=1,0]Несостоявшаяся добыча не очнулась, когда её беспощадно расталкивали в поисках уязвимого места, валяли в земле и пытались грызть. Не очнулась и когда лишилась куска кисти на левой руке. Это могло бы лишь ускорить приход смерти, однако в этот раз что-то пошло не по замыслу госпожи стужи. Очередное ранение будто отогнало тень смерти, пусть и не вернуло жизнь. Вместо того, чтобы замереть, сердце продолжило биться. Слабо, медленно, не ускоряя бег крови по жилам, но биться.
[indent=1,0]Сознание же рыцаря пребывало в совершенно ином мире. Там не было ни стрелы в теле, ни дриад и эльфов. Конечно же не нашлось места и волкам. Теобальд видел лишь какой-то день из далёкого детства. Тогда он ещё не знал про то, что попадёт в оруженосцы, что станет рыцарем. Он был простым мальчишкой, пусть и с титулом виконта. И, что простительно мальчишке, как всегда удрал из-под надзора заботливых слуг. Поле, на котором паслись коровы, в который раз спокойно приняли его, строящего в фантазиях волшебный мир. Тео не мог определиться, кем хочет быть, и потому срубленная ножичком палка становилась то разящим мечом, то волшебным посохом. Но сколько бы ни было энергии, и магам, и воителям требуется отдых. К тому же в знойный летний день порой так хочется поваляться, ничего не делая! И Тео приваливался спиной к шелковистому пегому боку лежащей в траве коровы, подставляя лицо жарким лучам... Ничто не напоминало про тот мир, где оборотень дремал почти на рыцаре после своего кровавого пира.
[indent=1,0]И только дикий холод проникал в любые сновидения. Солнце грело, земля была тёплой, но мороз шёл будто изнутри. И стоило рыцарю начать обращать на это внимание, иллюзорный мир начинал плыть, растворяться. Впрочем, взамен этого не приходило ничего. Ощущения так и не вернулись, а сознание колебалось на грани. Из омута забвения удалось вынырнуть несколько раз, но тогда из-под полуопущенных век Теобальд видел лишь разрозненные картинки. Он неосознанно отметил, что его куда-то несут... Но было ли это важно? И потому рыцарь позволил сознанию ускользнуть вновь. Он не видел избу охотничью, не видел и спасителя. Однако пусть кратковременное, но пробуждение после пережитого ненавязчиво намекало, что жизнь и не думает угасать.

[indent=1,0]Смерть давно уже раздумала забирать душу рыцаря так рано, однако и жизнь не спешила возвращаться в полной мере. Тепло печи, чья-то забота и жажда жить не давали уйти за грань, но чудесного мгновенного исцеления так и не произошло. Да, раны не загнили, а пальцы не отмёрзли. Это можно было считать настоящим чудом – охотнику не раз доводилось видеть тех, кто заплутал в зимнем лесу. Но вместо всех возможных ужасов осталась болезнь. Рыцарь отстоял право на жизнь, а теперь боролся за разум. Охотник видел лишь тревожащие раны метания на печи и слышал обрывки невнятных фраз. Он мог лишь догадываться, какой беспорядок царил в мыслях раненого.
[indent=1,0]А в мыслях Теобальда царил не просто беспорядок, а настоящий хаос. Обрывки воспоминаний смешивались, искажались и разбавлялись плодами больной фантазии. Воспалённое сознание делало бред неотличимым от реальности и не давало повода усомниться в происходящем. Тео не запоминал всего, но переживал каждый миг невозможных картин. Нередко бред сменялся нездоровым сном без видений, но тяжёлым и липким, не приносящим ни капли отдыха и сил. Но нечто неведомое помогало рыцарю бороться за жизнь, невидимой тенью оставаясь на задворках сознания. Что-то, что потихоньку исцеляло раны и отгоняя бред.
[indent=1,0]Подобно весенним прогалинам сквозь пелену забытия прорывалось осознание реальности. То ощущение вкуса какого-то горячего отвара, то чьи-то руки, проверяющие повязки, то отрезвляющая боль ран – всё это постепенно отогнало прочь душные объятия бреда. Для охотника это заняло лишь пять дней непривычных хлопот, а для Теобальда отняло целую вечность. Невозможные картины ушли, осталась лишь усталость и желание просто спать, изредка отвлекаясь на предлагаемый охотником бульон или очередной отвар.
[indent=1,0]Но настал день, когда пробуждение не сменилось очередной негой мира грёз. Вернее, утро – позднее, тёмное, но утро. Впервые Теобальд обвёл домик охотника осмысленным взглядом, увидел пыльный потолок, бревенчатые стены, тёплая громада печи. В доме было темно – окно, если оно вообще было, скрывалось за прочными ставнями – нечего пропускать стужу в дом. Свет давал лишь почти погасший огонь в печи, что если и помогало, то весьма слабо. Но худо-бедно глаза видели. Как ни странно, Теобальд помнил всё произошедшее – забылись лишь некоторые куски, начиная с падения в снег, и заканчивая бредом. Рыцарь осознавал, что ему удалось выжить. Что его всё-таки нашли в лесу и не добили из милосердия, а дотащили до человеческого жилья, отогрели, избавили от стрелы. Значит, не всё так плохо? Жизнь продолжается? Страх перед возможной смертью пришёл запоздало. Рыцарь вздрогнул, представив, что стрела могла попасть сразу в сердце. Или что он мог так и остаться в снегу до весны, а с оттепелью испугать кого-то белизной костей и проржавевшими доспехами. Мелкая предательская дрожь не желала утихать. Тео поднёс здоровую левую руку к лицу, чтобы стереть выступивший пот, но замер, прекратив даже дышать – кисть туго охватывалась плотной повязкой, что в темноте казалась серым пятном. Охватывалась странно, словно что-то упустив. Например, пару пальцев.
[indent=1,0]Протрещал смёрзшийся снег на улице. Скрипнула открываемая дверь, пропуская хозяина. Вошедший охотник мог заметить, насколько напуганным выглядел взгляд рыцаря в первые мгновения, но многолетняя привычка заставила как можно скорее стереть с лица неподобающие эмоции. Закрыв глаза, Теобальд устало откинулся на подушку, а руку протянул вдоль тела.
[indent=1,0]- Быстро ты оклемался, - заметил охотник, сбивая со своей одежды налипший снег. – Другой бы ещё столько же пролежал плашмя. И раны хорошо затягиваются…
[indent=1,0]- Медальон друидка подарила, - хрипло проговорил Тео, чуть улыбаясь. Голос казался после долгого молчания чужим, почти незнакомым. Он не знал, угадал ли все свойства медальона, но тогда-то он помог выжить.
[indent=1,0]- Хорош подарок. Своей этой друидке ты теперь до конца жизни обязан. Ни стрела скотоельская, ни мороз не взяли. – Мужик подошёл к печи и положил замёрзшие ладони на тёплый камень. Постояв так немного, он с кряхтением наклонился и подбросил внутрь пару поленьев. – Железки твои сберёг, если что, - обронил он.
[indent=1,0]- Благодарю, - отозвался Теобальд. Странно, но о доспехах до сего момента он даже не думал. А ведь их можно было продать, а на вырученную сумму простой кмет прожил бы несколько лет, позабыв про тяжёлый труд! – Там был кошель. На поясе. Забирай и за спасение, и за приют, и за лечение.
[indent=1,0]- Не я тебя спас. Я, хоть и охотник, в сторону баб зелёных ни ногой! И чем только ты думал?
[indent=1,0]- Отец девочку домой вернуть просил, - просто ответил Теобальд, припомнив тот разговор. – А как не вернуть?
[indent=1,0]- Стало быть, рыцарь?
[indent=1,0]- Странствующий рыцарь Феникс, виконт Теобальд де Фэн.
[indent=1,0]- Меня Густавом можешь звать, - отозвался охотник. Знакомство состоялось.

[indent=1,0]По заверениям Густава, на поправку Теобальд шёл быстро. На левой руке повязка осталась уже только для того, чтобы во сне ненароком не повредить заживающую кисть, правая, хоть рана от стрелы почти затянулась, всё так же была примотана к телу из тех же соображений.
[indent=1,0]- Оно как бывает, - говаривал охотник, меняя повязки. – Шкура-то она шкура, срастись может быстро. Только мясу и костям больший срок нужен. Вот был у нас в деревне случай…
[indent=1,0]Густав нравился Теобальду. Лишних вопросов не задавал, был довольно интересным собеседником и благодарным слушателем – когда было время, рыцарь охотно рассказывал истории из жизни. Впрочем, долгие беседы выходили не так часто – охотник занимался своим ремеслом, а это требовало времени. Нередко Теобальд оставался наедине с собой и со своими мыслями. Ему было, над чем поразмыслить. Как бы хорошо ни заживала шкура, организм ещё оправлялся от болезни. По ночам приходили тревожные и жуткие видения, о которых даже думать без содрогания было невозможно. Тео не говорил об этом охотнику, хотя тот не мог не заметить беспокойного сна рыцаря. А ещё его лихорадило, бросало то в жар, то в холод. Всё это выливалось в беспочвенное раздражение – Тео не раз ловил себя на мысли, что хочет огрызнуться на Густава, но вовремя пресекал подобные порывы.
[indent=1,0]Диким делала его и тишина. Обычно Теобальд редко оставался в одиночестве – в городах да деревнях всегда народу хватает шумного, в пути часто есть спутники или хотя бы Кмет, а природа шуршит на ветру, трещит, звенит. Почти любая тишина, в которой оказывался рыцарь, не длилась так долго. Сейчас же, днями сидя в избушке, будто слух начал улучшаться, хотя и ранее Тео глухотой не страдал. Подобно глазу, привыкающему к темноте, уши привыкали к тишине – вслушивались, искали малейшее звучание. Теобальд уже мог различить не только холодные потрескивания деревьев и далёкие птичьи крики, но и поступь охотника, возвращающегося из леса. Должно быть, по схожим причинам усилилось и обоняние. Резких запахов в доме не было – тонкий аромат пихтовых поленьев был основным. Его дополнял запах горячей печи, деревянных стен, приготовляемой едой. Иногда, прямо после удачной охоты, Густав приносил с собой посторонний запах – приторно-железистый, но он не казался противным.
[indent=1,0]Все изменения сперва просто забавляли Теобальда, затем стали немного настораживать. Вспомнил Теобальд и историю одну давнюю. Близ графства Фэн стояла деревушка Частокольная. Небольшая, поля почти не засеивала, в хлевах едва ли полудюжина коров дойных стояла. Жила деревня мёдом, но история совсем не о том. Пропал как-то у них мужик. Зимой. Вокруг не то что леса - даже рощицы жидкой нет, один кустарник мелкими островками и растёт. Метель следы замела, никто так найти мужика не смог. А по весне, говорят, выходит вдруг, да к себе домой. Сказывал, мол, заплутал, да по колее в соседнюю деревню так и пришёл. Только начал зверь мужика сторониться, да характер меняться. Забросил он ульи свои, охотиться на зверя местного стал. Добычу чуял так, как никто другой, помог даже раз дитя заплутавшее найти и вернуть. А по ночам пропадать повадился, аккурат когда дикий вой издали доносился. Тогда-то и смекнул староста, что не всё ладно. Покумекав над бедой, собрал несколько монет и айда к самому графу де Фэн в ноги падать, храмовников али ведьмака просить. Тео тогда всё слушал - граф сыновей уму-разуму на деле учил. Узнал он и то, что граф пригласил храмовников. Глава отряда потом с отчётом приходил, рассказал, что помер мужик по зиме, а в шкуру его бес вселился. Пламя и добрая сталь изгнали... Вспоминая эту историю, Теобальд испугался. А ну как действительно помер он от стрелы? Вдруг он сейчас бесом стал?
[indent=1,0]От жутких мыслей отвлёк его Густав.
[indent=1,0]- Вот что, виконт. Собираюсь я, значит, в деревню. Жрёшь ты много, запасы снова пополнять надобно. Как тогда, дня на два, а то и на три я пропаду. Успел что приготовить?
[indent=1,0]- Да, сейчас... - проговорил Теобальд, соскользнув с печи и подойдя к столу, где лежал свёрнутый лист пергамента.
[indent=1,0]В деревню охотник уже один раз ходил, причём вернулся дня два назад всего - сломалась охотничья снасть, кузнец правил. По просьбе рыцаря Густав достал пергамент и перо с чернилами у местного старосты. Теобальд хотел написать письмо домой - он часто отправлял отцу и брату весточки. В этот раз пергамент должен был сообщить следующую весть: "Осберт, брат мой! Пишу сегодня из одной далёкой деревеньки близ Брокилона. По снегам мой конь сломал ногу, пришлось добить. Значит, останусь я здесь до весны точно, а там продолжу свой путь. Летом хотел домой заехать, если меч мой не потребуется в иных краях - ждите к Солтыцию. Ответа, как всегда, не жду - если найду коня, уйду раньше. Больше писем отсюда наверняка не будет, уж очень неудобно отправлять их. Передай отцу, что ратные дела по-прежнему греют мне душу, а иные пополняют и кошель. Всего вам хорошего, не волнуйтесь за меня. Тео". Письмо было принято Густавом и упрятано за пазуху, равно как и несколько монет. Охотник должен был передать его какому-то знакомому мужику, у которого в городе сестра проживает. Мужик собирался через недельку на свадьбу к ней приехать, так по пути хоть письмо закинет купцу фэнскому в лавку. А купец тот уж разберётся, как отослать письмо в родное графство.
[indent=1,0]- Всё, я ухожу. Дрова наколотые есть, воды хватит, каши хватит. Если печь не затухнет, спокойно дождёшься меня. Повязки не сдирать, дом не жечь.
[indent=1,0]Напутствие оказалось не шибко полезным. Проворчав ещё что-то, охотник ушёл.
[indent=1,0]Всего на день разминулся охотник с каким-то гостем, пришедшим с другой стороны...

[indent=1,0]Гостей Тео не ждал, ведь охотник говорил, что до прочего людского жилья далеко. Значит, соседи едва ли доберутся попросить соли или ещё чего. Хотя, быть может, другой охотник решил остановиться в тепле, решив, что не успеет домой? Или вестник какой явился... Хотя почему же тогда не стучат? Теобальд знал, что за дверью точно кто-то есть, хотя не видел его прихода. Он просто чувствовал, слышал, понимал. Никаких слов не требовалось.
[indent=1,0]Рыцарь довольно долго выжидал, застыв . Взгляд падал чётко на дверь. Открывать чёрт знает кому - дело глупое. Но какое-то невнятное внутреннее чутьё гнало рыцаря вперёд. Возможно, к неприятностям, но Теобальд больше не раздумывал. Без лишних колебаний убрал засов и распахнул дверь.
[indent=1,0]Гость оказался явно не охотником. Некрупный, тощий, молодой, лохматый. Такой наверняка даже охотничий лук не согнёт, сломается. Куда уж ему на зверя ходить, тем более зимой? И в то же время было в нём что-то, что заставило рыцаря насторожиться. Недвижимо замерев, Теобальд не отводил взгляда от гостя. Разумеется, рано или поздно тот сам расскажет про цель визита.
[indent=1,0]Не смущал виконта лютый холод, хоть и стоял он в одних портках да великоватой рубахе охотника - лихорадка никак не отступала, и сейчас рыцарь мучался от нестерпимого жара, смутно догадываясь, что через какое-то время он наверняка опять прижмётся спиной к обжигающему боку печи, но ни раскалённый камень, ни шкуры не согреют его. И голод. Вымотанное болезнью тело требовало нормальной пищи, только вот охотник предложить ничего толком не мог - на одного всё-таки закупался, а мясо со шкурами предназначались для продажи хозяевам земель и в пару харчевен. Одним же зерном сыт не будешь.
[indent=1,0]Тишину нарушил гость вопросом.
[indent=1,0]- Ушёл в деревню, - не стал скрывать рыцарь. Он уже понял, что к Густаву у незнакомца дел нет и отозвался эхом: - На ногах.
[indent=1,0]И снова тишина - собеседники изучали друг друга, силясь прочитать душу друг друга, выяснить все тайные помыслы. И снова первым заговорил гость.
[indent=1,0]Речи его были странными - будто знал он, что творится с рыцарем, что у него внутри. Почему гость беспокоится об охотнике, словно Теобальд - бандит, а не рыцарь? Почему смотрит как на неприятеля, когда де Фэн ничего даже не сделал?
[indent=1,0]- Заходи, - наконец проговорил Теобальд и отошёл от двери, впуская чужака. Спиной он старался не поворачиваться. - Значит, это ты меня притащил сюда? - спросил он, подходя к печи. Не от озноба - тот ещё не нагрянул. Всего лишь к горшку с кашей. - И, раз уж ты здесь, знаешь явно больше моего, что за чертовщина сейчас происходит.
[indent=1,0]Теобальд боялся изменений, хоть и не понимал их суть. А может, потому и боялся, что не понимал. Опасался он и гостя, от которого веяло чем-то... не тем. Слишком не тем - ничего подобного от охотника рыцарь не ощущал. Тео и верил своим ощущениям, и нет, в мыслях царило смятение и недоверие ко всему живому. Но едва ли это беспокойство чужак видел - очень уж рыцарь не желал раскрываться, а потому тщательно берёг маску спокойствия и уверенности.
[indent=1,0]- Есть будешь? - спросил он гостя.