Кровавая баталия, бывшая лишь первой нотой готовившейся под носом у разведки «лилий» междоусобицы, мало-помалу подходила к концу. Всё чаще внутренний двор и стены старого замка оглашали победные кличи ободренных близящейся победой, верных Фольтесту солдат, тогда как неожиданно для него самого разбитый, враг пытался спастись бегством. Вот только это удавалось далеко не каждому. Более того, скрыться от обозленных стрелков, разивших практически без промаха в предательские спины, стойкой пехоты, не выпускавшей мерзавцев с залитого кровью двора, да окрыленной собственным успехом конницы, безжалостно топчущей трусов, было едва ли не труднее, чем гнилыми зубами прогрызть крепкий кожаный доспех. В темных глазах темерца светилось пусть усталое, но все-таки торжество. Хотя он и понимал, что близок отдых для солдат и офицеров, но уж никак не для короля. Впереди его ждал допрос пленных, не лично исполненный, конечно, но от того не менее выматывающий. Это дело и без того обладало слишком специфическим амбре, чтоб еще и посторонних во все перипетии готовящегося восстания на Темерских землях посвящать. Нет, чем меньше людей знает, тем крепче Фольтест спит.
Минуты, столь стремительно летевшие во время боя, ныне замедлили свой бег. Северянин, угрюмый более прежнего, нетерпеливо расхаживал по небольшой площадке на вершине башни, да поглядывал изредка на летающих меж офицерами адъютантов, готовящих доклады вышестоящему начальству. Важно было знать, насколько истреплена оказалась по итогам двух сражений  небольшая королевская армия, ибо подсказывал многолетний опыт управления одним из самых могущественных королевств Севера, что это может быть лишь вершина скрытого под землею валуна, откопать и раскрошить который, может статься, необходимо будет быстро. Это Нильфгаард отличался идеальной дисциплиной, у Северян же был иной менталитет. Люди, да и нелюди по большей части, чего уж, слыли людьми куда более свободолюбивыми и, часто, вспыльчивыми. Малейшая обида, недопонимание или же ловкая интрига подобная этой (а король хотел верить именно в последнее), и все эти молодчики, что прежде бились рука об руку против общего врага, без памяти вцеплялись бывшим соратникам в глотки. Это было грустно, это было неправильно, но это было обыкновенными Северными реалиями, отрицать которые значило выдать себя редкостным глупцом. А сын Меделла глупцом не был, однако продолжал любить Север таким лихим и лишенным порядка, каким тот был. Любить и оберегать, по мере сил своих и своей армии.
Очередной виток вдоль массивных каменных зубцов, окаймлявших избранную королем башню, вновь привел его к выходящей за стену части, аккурат вовремя, дабы лицезреть как небольшой отряд всадников, позабыв про убегающего врага, целенаправленно гонит лошадей в сторону ближайшего холма, на котором чернело несколько небольших фигурок. Фольтест даже на столь немалом расстоянии, легко узнал верных ему рыцарей, мысленно подбодрив их и пообещав награду. Но если это скачут во весь опор Темерцы, то на возвышенности явно засел предатель и, коли в бой он вступить доселе не спешил, значит там командующий силами противника. Простая арифметика войны. Небольшая черная точка, верно рассудив о тщетности дальнейшего сопротивления, бросилась прочь, однако и люди короля были не промах. Кони их неслись во весь опор, стремительно сокращая расстояние меж беглецом и преследователями. Исход этих скачек был уже предопределен. Фольтест уже не видел, как командир предателей замер на месте, а вскоре и рухнул, как подкошенный, он все свое внимание направил на затухающее сражение внутри крепостных стен.
- Отправьте пару-тройку солдат посмекалистее внутрь замка, пусть подберут подходящие для содержания пленных помещения. А также выделите бойцов покрепче и бодрее, чтоб этих паршивцев стеречь, мне не нужны побеги. Прочих расквартировать, накормить и проконтролировать оказание помощи раненым, - распоряжался темерский монарх, спеша поставить точку в делах насущных и уже в спокойной обстановке обдумать сложившееся положение. Впрочем, быстро разобраться и сделать небольшой, но желанный перерыв не удалось, словно из-под земли выросла перед темерцем запыхавшаяся фигура посыльного, с ходу принявшегося докладывать и наблюдать, как стремительно бледнеет от злости его король.
- Готье, ты сказал? – голос короля был предельно тих и явно не сулил предателю, коли тому не посчастливится выжить, самое веселое времяпрепровождение до неминуемой казни. – Что ж, в таком случае я молю милостивую Мелитэле, чтоб он изволил выкарабкаться. Люблю лично выслушать претензии нашей знати…. Так, вели выставить часовых у постели нашего полуживого барона и не допускать к нему никому кроме лекаря, я навещу Робера позже, как только он оклемается. А он должен оклематься, так и передай. После – найди мне Пшемисла, полкового кузнеца, для него вскоре будет работа.
Раздраженным взмахом руки отправив посыльного исполнять данные ему указания, Темерец кивнул охране и направился в замок, дабы занять кабинет почившего Атарри и уже в большем комфорте и тепле разобрать донесения и доклады.

Истерзанная войнами земля мирно спала в объятиях ночи. Мрак, царивший в кабинете почившего накануне мятежного графа, разгоняло лишь трепещущее пламя оплывшей свечи, а тишину разрезал скрип пера по пергаменту, да задумчивое и не отличавшееся особым весельем хмыканье. Цифры, выходившие по отчетам, совсем не радовали Фольтеста Темерского, прекрасно понимавшего, что с оставшимися в строю людьми ему не то что восстание не подавить, но даже небольшой, охваченный пожаром мятежа замок не взять. Для серьезных действий требовались основные силы армии королевства… и военный гений Яна Наталиса.
Тихий стук, нарушивший относительный покой нордлинга, вылился в протяжный скрип двери и осторожные шаги. Король поднял сонный взгляд на позднего визитера и тут же напрягся, перед ним стоял давешний посыльный, и судя по виду паренька, жаждавший донести до ушей короля важную новость.
- Робер Готье выжил, мой король, - проговорил, вытягиваясь в струнку, юноша, - лекарь несколько подлатал его, но говорит, что барон еще слаб. Я уже послал за кузнецом, подумал, что вы не захотите откладывать беседу с пленным, - смутившись и несколько даже испугавшись своей инициативы, закончил доклад гонец.
Темерец кивнул, показывая, что услышал и, вслед за тем, довольно хмыкнул.
- Инициатива – дело хорошее, когда  она к месту, далеко пойдешь, - северянин на краткий миг нахмурился, внимательно всматриваясь в глаза подчиненного, а после поднялся из-за стола и, приблизившись к гонцу, хлопнул того по плечу. – Хорошая работа, а теперь иди отдыхать.
Кликнув охрану, сын Меделла вновь окунулся в мрачные коридоры старого замка, по многочисленным лестницам спускаясь все глубже, в самые недра крепости, где скрывалась пыточная, чьи стены за короткое время услышали столько секретов.
Небольшое помещение на сей раз выглядело удивительно обжитым. Подле жарко растопленного камина, весело насвистывая легкомысленную песенку, суетился добродушного вида мужичок в кожаном переднике, неподалеку от него, под бдительными взглядами злой от усталости и недосыпа стражи сидел, прикованный к стулу, сидел щуплый, с бородкой клинышком, мужичонка, вида самого болезного. В темном углу, свернувшись на лавке, мирно посапывал измученный лекарь.
- Барон Робер Готье, я полагаю? – в голосе вошедшего в пыточную Темерца не было и тени сомнения, он сразу узнал своего вассала, как не было там и намека на счастливый (для предателя) исход сего допроса. – Вы будете говорить добровольно, либо же мастер Пшемисл займется вами?
Пленный ответил упрямым молчанием, но в его взгляде, прикованном к добродушному мужичку подле огня, засветилась некая опаска.
- Значит, будем говорить иначе, - вздохнул северянин и поудобнее расположился на стуле, неподалеку от допрашиваемого. – Приступайте, мэтр.
Все так же весело насвистывая, Пшемисл направился к пленному, задумчиво того осматривая, а местами и ощупывая. По всей видимости, сделанные по итогам короткого осмотра выводы, полностью устроили мастера огня и боли, тот демонстративно разложил перед бароном весь свой нехитрый арсенал и приступил к дознанию.

***

Холодный ночной ветер пробирался под утепленную котту, заставляя темерского короля подрагивать от холода, но куда более успешно отгонять подступающий неумолимо сон. В ушах еще звучали крики пытаемого барона, его упрямое сопротивление, впрочем, сломленное умелой получасовой работой знаменитого среди солдат отнюдь не своими изделиями полкового кузнеца. Отсюда, с крепостной стены, прошлым утром впитавшей в себя кровь многих отважных солдат, открывался поистине величественный вид на долину, расстилавшуюся у подножья замка Атарри и темневший вдалеке лес. Фольтест, сын Меделла, один из самых могущественных Северных правителей, не понаслышке знал, что такое, шаткое основание трона и вновь он чувствовал брожения среди дворян, однако на сей раз дело оказалось куда менее банальное, нежели обычное недовольство королевской властью. Нет, ныне в бой вступили невидимые многорукие манипуляторы.
Темерец вздохнул, Робер Готье сказал даже больше, нежели он рассчитывал, и вскоре у солдат специального отряда, как и у разведки, армии и городской стражи должно было изрядно прибавиться работы.